Андреас провел пару часов у телефона: договаривался о кредите, практически решил вопрос с арендой. Пусть будет для начала самое простое оборудование: канат, брусья, зал для баскетбола, борьбы, читалка с шахматами: он свои книги туда перевезет. Главное, чтобы у ребят опять появилось место, куда им захочется приходить.
Потом он нашел объявление в Интернете, которое разослал один парень из Клина. Невеста его – Софья Лебедева – поехала в их поселок к тете как раз в день пожара в школе, но у тети не появилась, не звонит, телефон недоступен. Андреас пешком добрался до дома этой тети: она жила на самом отшибе. Екатерина Савельевна Кечмарева. Может, он ее встречал где-то раньше, просто имени не знает.
Кечмарева оказалась суровой женщиной неопределенного возраста, они с Андреасом явно нигде не пересекались, смотрела она на него подозрительно.
– А какое вам дело до моей племянницы?
Андреас сказал о своей сгоревшей школе, о неопознанном трупе женщины.
– А че это вы ищете? Полиция меня не спрашивала.
– Узнать правду в моих интересах, боюсь, что только в моих, – объяснил Андреас. – Но не в этом дело. Вас не беспокоит исчезновение племянницы?
– А чего это она для меня исчезла? Я ее и так лет пять не видела.
– Жених написал в Интернете, что она сказала ему, что к вам поехала.
– Про Интернет ничего не знаю, про то, кто у Соньки жених, – тоже.
– Но она вам звонила, что приедет?
– У меня телефон сломался год назад. Все не выберусь другой купить.
– Мобильного нет?
Кечмарева отмахнулась от него, весть о пропавшей племяннице, помещенная в каком-то Интернете, явно не показалась ей серьезной. Серьезно – это когда участковый приходит или по телевизору сообщают. Все остальное – несуществующий для нее параллельный мир. Возможно, ей не так уж дорога племянница, которую она видела подростком. Но он все-таки попросил ее, потому что терпеть не мог потерянного зря времени:
– Я вас очень прошу. Найдите номер телефона племянницы, я позвоню со своего мобильного.
Кечмарева долго с недоумением смотрела на него, потом пошла в дом. Вернулась с потрепанной тетрадкой.
– Вот ее телефон.
Андреас набрал номер, ему ответили через два гудка, он сразу передал трубку тете, включив громкую связь.
– Сонька, ты, что ли?
– Ну, я… А кто это?.. А, ты, тетя Катя. Что случилось?
– Да тут ко мне пришел один ненормальный или не знаю кто, говорит, ты пропала. Мол, твой жених так где-то написал. И что ты вроде ко мне поехала.
– Мишка? Этот идиот так написал?! Отомстить мне хотел. Послала я его. Не думала, что ты узнаешь. Ох, я щас ему выдам. Я напишу, что его на моих глазах бандиты увезли. Или вообще на куски порезали.
– Ты чего такое говоришь, я не пойму?
– Не важно, тетя. Спасибо за звонок. А я-то думала, чем заняться.
– Слышал? – спросила Кечмарева. – Она вопила, как в громкоговоритель.
– Слышал, – ответил Андреас. – Ситуацию понял. Извините.
– Да ничего. Зато с племянницей поговорила. Не ждала, не гадала…
Андреас вышел с тяжелым чувством собственной никчемности. Он явно лезет в сферу, ему недоступную. Надо остановиться, а он не может. В его списке еще три жениха, которые в день пожара сообщили в разных местах о том, что потеряли невест. Может, они все так развлекаются, когда те их посылают? Пожалуй, женихи – это несерьезно. Он шел домой и отдавал мысленно приказ самому себе: «Сегодня я никого не ищу. Ничего не читаю. Компьютер не включаю». Приказ подействовал, во двор он вошел, полный хозяйственного энтузиазма. Надо убрать, что-то починить, приготовить, выгулять собаку… Поздно ночью он, усталый и в принципе довольный сделанным, лег спать… Через пятнадцать минут, покрутившись, вскочил и сел к компьютеру. Ну, хоть погоду посмотрю. Новости… Вот это да! «В Москве пропала чиновница Клавдия Никитина». Это же Сашина мать, он собирался к ней на майские каникулы, как сказал вчера. Информация была крайне скудной. Клавдия Никитина не вернулась вчера вечером с работы домой, утром ее муж заявил в полицию. Все. Андреас еще поискал, ничего внятного не обнаружил. И скептически подумал: такая мамаша могла «пропасть» в одном из своих домов, чтобы не брать сына, как обещала. Каникулы закончатся, и она «найдется». В любом случае, ее и без него есть кому искать. Скрываться она может не только и не столько от сына, но и от каких-то партнеров по бизнесу. У них игра в прятки – обычное дело. Сашку жалко.
Андреас лег спать с твердым решением, что он завязывает с этой самодеятельностью. Кто-то сбежал от жениха, а потом оказывается, что просто невеста этого жениха в гробу видела, кто-то прячется от сына или обманутых подельников, кто-то сгорел в его школе. Он может нарыть тысячи, десятки тысяч таких историй, и ни одна из них не откроет ему тайны. И не его это дело. Он возвращается к себе, борется за то, что понимает, он объясняет все это ребятам, и они тоже возвращаются к нормальной жизни.
Глава 8
Аня вскочила рано утром, когда бабушка еще спала, сбегала в магазин и начала генеральную уборку. Она очень любила их маленький, старый дом, который им казался самым уютным и надежным местом в мире. Она всегда все делала очень старательно: тщательно протирала от пыли все книги, тетради, даже документы и квитанции, которые хранились в разных папках. Вот этой бумажки она не видела! Бланк областной поликлиники. Панова Елена Васильевна, то есть бабушка, направляется на обследование в онкологический диспансер! Что? Так, дальше диагноз: «канцер?» Они нашли у бабушки рак? Нет, они поставили вопросительный знак. Но ба ходила в поликлинику и ничего об этом Ане не сказала. Бабушка ненавидит врачей и лекарства. Она всю жизнь проработала с учеными, в том числе – врачами, в космическом центре. Раз она пошла в поликлинику, значит, она плохо себя чувствует? Думает, что больна? Или уверена в этом?
Аня села на пол. Она пришла в ужас. Такое несчастье – это слишком даже для нее. Она сама нашла себе бабушку, которая и не бабушка ей вовсе. А просто самый-самый единственный родной человек. Она спасла ее от страшной смерти. Оказывается, не спасла? Да нет же. Сейчас все лечат, опять же все это не точно.
Аня поднялась и застыла в растерянности. Как поступить? Спросить у нее или ждать, пока сама расскажет? Но ждать невозможно. Она вошла в их общую крохотную спальню и сразу наткнулась на ясный, все понимающий бабушкин взгляд.
– Ба! – только и сказала Аня.
– Ты нашла направление? – спокойно спросила Елена Васильевна. – Иди сюда, давай нормально все обсудим. – Когда Аня села на край кровати, она сказала: – Я не поеду ни на какое обследование. Мы будем жить, как жили. У меня уже была критическая ситуация по этому поводу, и я сама сумела выбраться. Есть такая вещь, как обратное развитие. Операции, облучение, химия такую возможность могут исключить.
– Нет! – воскликнула Аня. – Ты выглядишь нормально, это может быть самая ранняя стадия, и вообще ошибка.
– Это не ошибка, – ответила бабушка. – Я же сказала: такая ситуация уже была. Мне тогда подобрала препараты Людмила, наш профессор, ну, та, что с Белкой и Стрелкой, я тебе рассказывала. Просто это навсегда остается слабым местом, и тот стресс, что я пережила, вновь спровоцировал болезнь. Ты меня спасла, моя девочка. Ты в любом случае меня спасла. Мне сейчас ничего не страшно. Я справлюсь.
– Так, ба, – Аня наморщила лоб в глубокой задумчивости, – что вытекает из твоей речевки: ты должна пройти это чертово обследование, мы должна найти твою Людмилу, нам надо подготовиться к лечению в хорошей клинике, может быть, за границей.
– Моя дорогая, – рассмеялась бабушка. – Ты прям как депутат Госдумы. Какое лечение? Ты спасла мне жизнь, но моя квартира на Остоженке по-прежнему опечатана для меня. У меня нет иллюзий: мы ее не вернем. От продажи комнаты в твоей коммуналке после покупки этого дома у нас на все про все – восемьсот пятьдесят тысяч рублей. Нам нереально найти хоть какую-то работу в этом забытом богом уголке. Я ищу работу няни, скажу тебе по секрету. Но кто в поселке сможет мне платить? А тем, в новом частном секторе, – им нужны молодухи из агентств с кучей рекомендаций.
– Липовых, – процедила сквозь зубы Аня. – Ба, я не вчера родилась. Я все понимаю. И я подумаю. Я тут с парнем одним была в гостях у олигархов, ну, так получилось. Посмотрела на их жен. И поняла, что вообще-то нет проблем. Одна похожа на нашу продавщицу Риту из сельмага, другая – такая, как я. Только блондинка. Просто времени у меня на это нет. Есть у меня одна мысль… В машине по радио я слышала: конкурс красоты один в ближайшее время будет проводиться. Там за первое место вроде сто тысяч баксов дают.
– А говоришь, не вчера родилась, – улыбнулась бабушка. – Ты не понимаешь, что и первое место, и эти деньги уже кому-то адресованы?
– Понимаю. Но ты меня плохо знаешь. Меня все плохо знают. В общем, я пошла к компу: почитаю, что да как. Ты пока полежи, потом, может, салат сделаешь. Я овощи утром на рынке купила. Витамины. И попробуй позвонить своей Людмиле, телефон помнишь?
– Липовых, – процедила сквозь зубы Аня. – Ба, я не вчера родилась. Я все понимаю. И я подумаю. Я тут с парнем одним была в гостях у олигархов, ну, так получилось. Посмотрела на их жен. И поняла, что вообще-то нет проблем. Одна похожа на нашу продавщицу Риту из сельмага, другая – такая, как я. Только блондинка. Просто времени у меня на это нет. Есть у меня одна мысль… В машине по радио я слышала: конкурс красоты один в ближайшее время будет проводиться. Там за первое место вроде сто тысяч баксов дают.
– А говоришь, не вчера родилась, – улыбнулась бабушка. – Ты не понимаешь, что и первое место, и эти деньги уже кому-то адресованы?
– Понимаю. Но ты меня плохо знаешь. Меня все плохо знают. В общем, я пошла к компу: почитаю, что да как. Ты пока полежи, потом, может, салат сделаешь. Я овощи утром на рынке купила. Витамины. И попробуй позвонить своей Людмиле, телефон помнишь?
– Нет. Все осталось в записной книжке в опечатанной квартире. И в мобильнике, которого тоже теперь нет.
– Ничего. Найдем. Такой человек, как она, – не проблема. У тебя… Тебе не больно?
Бабушка не ответила, просто погладила Аню по руке. Та все поняла, у нее как будто щипцами сжало сердце. Времени нет совсем!
Она долго и умело собирала в Интернете материал о конкурсах красоты, о победительницах, их покровителях или мужьях, о владелицах этих конкурсов, их спонсорах. Потом достала с полки сундучок с набором всякой-разной, в основном дешевой парфюмерии и косметики. Она была уверена, что результат не имеет никакой связи с ценой. Когда надо, она создавала любой, самый агрессивный образ. Когда бабушка позвала ее из кухни, она вошла и картинно остановилась на пороге, положив одну руку на бедро. Елена Васильевна ахнула. Темный пигмент Аниных волос был вытравлен перекисью водорода до не существующей в природе белизны.
– И зачем? – только и спросила Елена Васильевна.
– Так надо! Брюнетки и шатенки вообще там не катят. Все эти «естественно бледно-русые» – тоже. Только так. Мэрилин Монро знала, что делает.
Глава 9
Сообщение в СМИ о жертве бандитов в придорожном кемпинге с неясным снимком, сделанным в больнице, пока не давало результата. Никто не откликнулся по указанным телефонам.
Масленников вошел в кабинет Земцова.
– Докладываю, Слава. Этот Игорь или не Игорь находится в руках хороших специалистов, прогноз нормальный: нужно время, но он поправится. Есть предположение, что говорить он уже способен, но не хочет.
– Навестить его можно?
– Конечно.
– Серегу хочу с собой взять.
– Я заметил, что в этом деле ты как-то часто его привлекаешь. Обычно бывает наоборот.
– Обычно он лезет со своим коммерческим интересом. А тут – ну, кто из нас может влезать без мыла во все эти частные владения, обволакивать обаянием хозяек и прислугу, ковыряться в мусоре Интернета? Наши возможности ограничены…
– Ваша служба и опасна, и трудна, – продекламировал с порога Сергей Кольцов. – Ты, Слава, запрограммирован исключительно на подвиг. Как ты можешь ковыряться в мусоре хотя бы Интернета? Всем здрасте!
– Привет, легок на помине, – рассмеялся Александр Васильевич.
– По-человечески он не может. Постучаться, сказать: я, мол, тут стою – подслушиваю. Не то воспитание. Мама-учительница. Как говорится, сапожник без сапог, – сурово произнес Земцов.
– Руки прочь от моей мамы, – весело сказал Сергей. – Она не виновата в том, что мои самые близкие друзья – коварны. Но она научила меня понимать их и прощать. Слава, я в любом случае благодарен тебе за оказанное доверие. Короче, прекрасен наш союз. Я тебя тоже использую.
– Молодцы! – похлопал в ладоши Масленников. – Потренировались друг на друге. Теперь можно и убийцу искать.
В очень хорошей частной клинике, где Масленников был ведущим консультантом и иногда договаривался о лечении важных для следствия подозреваемых, у поста охраны их встретил главный врач.
– Николай Иванович Филин, – представился он. – Могу вам дать минут десять, не больше. Состояние его еще не стабильное. Ранения тяжелые. Игорь дает понять сиделке, что ему требуется. Питание пока получает через капельницу. И произнес, как сиделка утверждает, слово «пить». Она подала ему поильник, он сделал несколько глотков. Но! Я вас очень серьезно предупреждаю: любую попытку заставить его говорить пресеку немедленно. Я буду присутствовать при допросе.
– Николай Иванович, – сказал Масленников, – о чем вы? Это нормальные люди. Никаких попыток «заставить» не может быть. Мы вместе работаем. Не беспокойтесь. Ситуация сложная, никто не собирается лезть напролом. Парень подозреваемый и жертва в одно и то же время. Нужно, чтобы он окреп и захотел нам помогать.
Они вошли в крошечную палату, где лежал Игорь весь в бинтах. Первым к нему обратился Николай Иванович.
– Игорь, с тобой хотят поговорить. В общем, что можешь, скажи. Я рядом.
Игорь тревожно посмотрел на трех мужчин. Мысль его четко прочитывалась: может, закрыть глаза и вообще не реагировать?
– Игорь, – приблизился к нему Земцов, – чем раньше мы начнет работать, тем лучше, возможно, и для тебя. Ты – один из подозреваемых в убийстве Николая Кондрашова. Один из! Если мы получим доказательства твоей непричастности, у нас будет больше шансов найти настоящего убийцу. Ты меня понял?
Игорь опустил веки в знак того, что понял.
– Твое настоящее имя – Игорь?
Он вновь опустил веки.
– Фамилия, разумеется, не Кондрашов. Написать свою настоящую фамилию сможешь?
Он отрицательно покачал головой.
– Говорить на самом деле не в состоянии?
Этот вопрос Игорь оставил без реакции.
– Хорошо. Дай знать: тебе известно, куда уехала из кемпинга твоя подруга Аня, с которой вы были в гостях у Демидовых?
Ответ отрицательный.
– Неизвестно? – Сергей чуть отодвинул Славу и склонился над Игорем. – Но ведь это она – ник anka, по профилю Анна Сергеева, с которой ты познакомился на сайте otomstim? Ты там Гоша, фамилию свою не указал. Вот она – Анна, – Сергей вынул из нагрудного кармана фотографию, – и ее мы найдем. Она писала в личку всем, кто жаловался, что их бросили родители, просила электронный адрес. Ты не можешь пока сказать, что она тебе писала. Но можешь дать понять: не она ли убила Николая Кондрашова?
Игорь посмотрел на врача и закатил глаза, издав хриплый стон.
– Безобразие, – заявил Николай Иванович. – Прошу покинуть клинику!
Глава 10
Андреас съездил в страховую компанию, написал очередное заявление. Потом приехал в арендованное помещение, которое они уже приводили в порядок. Пока развалюха, конечно. Ну, что есть. Сгоревшая школа поначалу тоже имела неприглядный вид. Меньше всего Андреаса пугала физическая работа. Он всегда говорил ребятам: «глаза боятся, руки делают».
По дороге домой заехал на местный рынок, купил парного мяса и овощей. Пока Урсуса нужно кормить усиленно, чтоб он окончательно окреп. Может, потом придумает менее дорогое питание. Собственно, готовит он на двоих. Когда приходят ребята, варит несколько килограммов сарделек и макароны. Он уже покидал рынок, когда на глаза попалась клубника. Заморская, конечно. Он ее вообще не очень любит, но почему-то купил. За рулем задумался и, как ему показалось, случайно сделал круг: оказался неподалеку от дома Саши Павлова. Ну, раз так – зашел. Саша был дома, страшно обрадовался, затарахтел о пропавших женщинах, о том, как хотел бы провести лето, о том, что впервые учительница по литературе поставила ему пятерку по сочинению.
– Какая тема? – спросил Андреас.
– Вольная. Я написал о нашей школе!
– Благодарю, – Андреас был растроган. – Саша, клубники хочешь?
– Не-а! У нас была сегодня. Папа принес корзинку, я все съел, живот болит.
– Понятно. Я спросить хотел: как с твоими майскими каникулами? Мама позвонила?
– Нет, – скучно ответил Саша.
– А ты ей?
– Она недоступна.
– Не говорила, может, уехать куда-то собиралась? По делам?
– Ничего такого она мне вообще не говорит. Ей всегда некогда.
– Ладно, не расстраивайся, еще позвонит. – Андреас направился к выходу.
– А я и не думал расстраиваться, – сказал ему вслед Саша.
Андреас ехал домой, ругая себя нещадно. Он прекратил свои бесплодные расследования. Это смешно. А мамаша Павлова могла уехать куда угодно и с кем угодно. И бывшему мужу сообщать она не обязана. Никому не обязана. Она явно из категории дам «нет проблем».
Он подъехал к своим воротам, издалека увидел… И глазам своим не поверил. Только когда вышел из машины и дотронулся до руки Оксаны, которая смотрела на него молча, не здороваясь, он поверил в то, что это она. Она к нему приехала!
– Не ожидал, – улыбнулся он своей дежурной улыбкой. – Какими судьбами вы вновь в наших краях?
– Я приехала к вам, – просто сказала Оксана. – Можно мне войти?
Он пропустил ее в калитку, загнал машину в ворота, достал продукты, сказал: