— Класс! — выдохнул чей-то голос. Девонт. Охраняемый. Кто-то пошевелился, привлек его внимание. Ужас этой женщины обдал его волной духов.
Добыча.
Добычу он любил хватать на бегу.
Она подняла голову, и он увидел второй образ, наложенный на первый. Ребенок стоит между ним и двумя детьми поменьше, решительно выставив подбородок и занеся бейсбольную биту в бессловесном вызове, заглушающем страх и кровь.
Не добыча. Нет. Звездочка. Его звездочка.
Все в порядке. Она видела сейчас, как ему было больно. Заслужила право видеть. И они вместе не дадут монстру сожрать мальчика.
Первые минуты после превращения мысли у него всегда были как у волка, но боль отступила, и он снова перехватил вожжи. Стряхнул с себя остатки неприятных ощущений тем же усилием воли, которым не дал себе зарычать на мальчишку, протянувшего руку… и тут же ее отдернувшего и остановленного лентой, которой он был привязан.
Дэвид вскочил на кровать и перекусил прочную ленту. Терпеливо перенес, пока мальчик его погладил — с боязливым восторгом человека, прикасающегося к тигру.
— Это трудно будет объяснить, — сказала Стелла. Он глянул на нее — и она сжалась, но тут же выставила подбородок и посмотрела ему в глаза. — Что, если Линнфорды спросят про привязь?
Это была реакция не человека, а волка, увидевшего мальчика, которого должен защищать, привязанным. Как дворовая, собака.
— Они здесь не были, — ответил Девонт. — И если только им не случалось часто ночевать в тюремной больнице, они вряд ли знают, как здесь должно быть. Я прикрою руку одеялом.
Стелла задумчиво кивнула.
— Ладно. А если дело обернется плохо, сможешь хотя бы удрать.
Он прав, привязь лучше снять.
Дэвид не мешал им этим заниматься. Он спрыгнул с кровати Девонта и вскочил на другую — забыв, что у Девонта сломана рука. Ему об этом напомнил только свист вдоха через стиснутые зубы. Дэвид все еще наполовину действовал на волчьих инстинктах, что не будет полезно в битве с вампиром. Там думать придется.
Может быть, однако, что этот вдох был вызван только восхищением, потому что мальчик повторил этот звук, когда Дэвид через слишком узкую, казалось бы, щель забрался в просвет между исходным четырнадцатифутовым потолком и фальш-панелями на хилой подвеске. Короб слегка застонал от неожиданной нагрузки, но не прогнулся.
— Отец мне всегда говорил, что никто не ждет врага сверху, — сказала Стелла, помолчав секунду. — Можешь поставить панель на место? Если нет, то я…
Панель встала на место с большей силой, чем нужно было, и треснула посередине.
— Черт побери.
— Не волнуйся, никто не заметит. Там и без того некоторое панели треснутые.
Не было видно никаких признаков, что отец спрятался в потолке, — кроме кровати. Стелла схватила ее за спинку и оттащила на исходное место, потом так же поступила со стулом.
Она забыла, каким потрясающим зрелищем был этот волк… и каким красивым. Идеальная машина для убийства, покрытая четырехдюймовым красно-золотым мехом. Она не помнила черноты на кончиках ушей и вокруг глаз, как египетские тени для век.
— Если вы отойдете, я посмотрю, что можно сделать со стенкой, — сказал Девонт. — Иногда у меня получается не только двигать вещи, но и чинить их.
Она остановилась на секунду, но решила, что колдуны не так ее пугают, как вервольфы и вампиры. Подумав над его предложением, она покачала головой.
— Не надо. Они уже знают, кто ты. — Собрав с покрывала одежду отца, Стелла сложила ее аккуратно. Потом вместе с одеждой Девонта в пластиковом пакете сложила в шкаф. — Нам только надо спрятать от них волка, а тебе могут понадобиться все силы, если потребуется помощь против вампира.
Девонт кивнул.
— Ну, тогда ладно.
Она сделала глубокий вдох и подняла с паркета сумочку.
Братья всегда смеялись над ее сумочками, пока она одной из них не обезвредила грабителя. Ей повезло — в сумочке лежала пара трехфунтовых гантелей, которые она несла из дома на работу, — но братьям она это не стала рассказывать. Они потом ей подарили баллончик, устроили на уроки карате и перестали доставать насчет размеров сумки.
Откопав в глубине сумки дорожный набор игр, она предложила:
— В шашки хочешь?
После пяти с трудом выигранных партий она решила, что либо вампир сегодня сюда не собирается, либо ждет, чтобы Стелла ушла. Она побила три шашки Девонта, и тут в дверь тихо постучали. Она обернулась — Хорхе, полисмен, который сегодня дежурил, просунул голову внутрь.
— Извини, что заставил тебя тут сидеть.
— Ничего страшного. Я бедного беззащитного ребенка растерзала в шашки.
Она ждала в ответ какой-нибудь шутки — Хорхе был быстр на язык. Но лицо у него осталось… не то чтобы со всем пустым, но безразличным.
— Ты прямо сейчас нужна в детском отделении. Похоже, случай истязания ребенка, и док Гонзалес хочет, чтобы ты поговорила с девочкой.
Она не смогла противиться инстинкту, который поднял ее на ноги, но тот же инстинкт ей орал, что с Хорхе что-то не так.
При своей работе и наличии брата в полиции она отлично научилась понимать копов. Ничто так не трогало Хорхе за душу, как страдания ребенка. Однажды он плакал и не мог остановиться, когда рассказывал про ребенка, не выжившего в автомобильной аварии. А сейчас он ей передал это сообщение с бесстрастностью девушки на коммутаторе.
В кино вампир умеет заставить человека делать то, что вампир хочет. Она не могла только вспомнить, приходит ли человек в себя после этого. Как правило, кажется, он погибает.
Она посмотрела на часы и покачала головой:
— Ты же знаешь мои правила, — сказала она. — Уже больше шести, и я не на работе.
Ее правила были постоянной шуткой у братьев и их друзей, но шуткой серьезной. Ей слишком много приходилось на работе видеть людей, и чтобы не выгореть от стресса, она выработала список правил, которым надлежало следовать. Пока что эти правила помогали ей не сойти с ума. Одно из них было таково: с восьми утра до шести вечера она на работе. Остальное время она изо всех сил пыталась жить своей жизнью. Сегодня она это правило нарушала ради Девонта.
Хорхе, вместо того, чтобы возмутиться, просто переварил ответ и, помолчав, кивнул:
— Хорошо, я так и передам.
И не закрыл за собой дверь, уходя.
Стелла подошла к двери и посмотрела, как он механической походкой выходит в коридор и потом наружу, через бронированную дверь, оставленную открытой. Оставить ее открытой — это было очень на него не похоже, но сейчас он ее закрыл.
— Это работа вампира? — спросила Стелла, глядя вверх. Тихое рычание с потолка почему-то ее успокоило, хотя никуда не делись сомнения, насколько ему удастся справиться с вампиром.
Она вернулась к кровати Девонта и сделала ход. В коридоре снова отворилась бронированная дверь, и зацокали по полу высокие каблуки.
Стелла перевела дыхание, села в ногах кровати и сказала Девонту:
— Твой ход.
Он смотрел на доску, но видно было, что рука у него дрожит. Тот, кто был в коридоре, приближался.
— А вот так, — сказал мальчик в предчувствии скорой победы.
Шаги остановились в дверях. Девонт оглянулся через плечо, и у него челюсть отвисла от страха. Стелла сделала вдох и впервые взглянула.
Она думала, что вампирша будет молодой, как ее отец. Ведь в легендах так? Но женщина оказалась седой, с мешками под глазами, с белой кожей на шее. Одета она была в сшитый на заказ костюм винного цвета. На стареющей шее — бриллиантовое колье, в ушах серьги с жемчугами и бриллиантами.
— Ну и ну, — сказала Стелла. — Кто бы мог подумать, что у тебя вид любящей бабушки?
Женщина засмеялась так искренне, лицо ее озарилось такой радостью, что Стелла даже могла бы испытать к ней симпатию, когда бы не показавшиеся клыки.
— Заговорил, значит, мальчишка? Я была уверена, что он помолчит — хотя бы ради сохранения своей тайны. Либо так, либо заявить на весь мир, но тогда бы мы с тобой не оказались в этом положении. — Она улыбнулась Стелле доброй улыбкой, показав очаровательно асимметричную пару ямочек. — Мне очень жаль, что тебя втянули в это дело. Я старалась этого избежать.
Но Стелла, долго работавшая с людьми, вранье чуяла за милю. Смех мог быть и искренним, но забота — никак.
— Просто хотела расправиться с нами поодиночке, — сказала она. Ей надо было заманить вампиршу внутрь, чтобы отец мог броситься сверху. Но как заманить?
Вампирша снова показала ямочки и клыки.
— Так проще сделать все тихо, — согласилась она. — Но необходимости на самом деле в этом нет. Будь ты даже, — она втянула в себя воздух, — вервольфом.
Эта новость ее, кажется, не взволновала. Стелла отогнала мысль, что отец ее может быть побежден. Он служил, работает наемным солдатом, учил своих сыновей и внуков. Наверняка он знает, что делает.
— Ха! — фыркнул Девонт с классической интонацией подросткового презрения. — Не такая ты крутая, я сам тебя чуть не убил.
Вампирша точно так же фыркнула в ответ, но от этого звука в ее исполнении у Стеллы волосы зашевелились на затылке.
— Ты — моя ошибка, мальчик. И я сейчас ее исправлю.
* * *Дэвид притаился неподвижно, прислушиваясь, когда вампирша окажется точно под ним.
Терпение, терпение, советовал он себе. Лучше бы советовал кому-нибудь другому.
Театральное поведение вампирши Стеллу напугало, зато Девонта побудило к действию. Кровать, которой он пытался ударить Дэвида, пришла в движение. Наверное, Девонта утомило предыдущее колдовство, потому что кровать ехала лишь с половиной той скорости, с которой он хотел вогнать в стену отца Стеллы.
И вампирше ни малейшего труда не стоило перехватить кровать — и запустить ею сквозь картонную стену в коридор, где она свалилась набок, сверкнув колесами, постельным бельем, матрасом и всякой больничной машинерией, отличающей ее от нормальной кровати.
Вампирша так увлеклась собственным представлением, что не увидела старого стула. И он ударил в спину, отбросив точно под ту панель, где притаился Дэвид.
— Давай! — шепнула Стелла, ныряя в ту дыру, что пробила вампирша, и надеясь, что не окажется у отца на дороге.
Хотя стулом вампиршу сбило на колени, она заметила, куда бросилась Стелла и тем же движением, которым поднялась с колен, устремилась за ней. Но тут на нее обрушилась крыша и следом — красно-золотой молчаливо оскалившийся волк с когтями и такими зубами, что зубы самой вампирши показались игрушечными.
На миг Стелле снова стало двенадцать лет, и она увидела, как этот монстр всадил страшные когти в любовника матери. Вампирша казалась хрупкой по сравнению с этим чудовищем — пока не подогнула ноги и толчком не отправила волка в наружную стену, сделанную не из штукатурки, а из шлакоблоков.
Потом с нечеловеческим воем вампирша бросилась на отца. Ничего не осталось от элегантной женщины, вошедшей в комнату, и лицо ее стало воплощением зла и ужаса.
— Стелла, сзади! — крикнул Девонт, спрыгивая с кровати и охватив здоровой рукой ребра.
Она ничего не замечала, кроме вампира, и окрик Девонта чуть запоздал: кто-то уже рванул ее за руку, разворачивая к себе. Линнфорд. Не осталось цивилизованной улыбки и осанки из глянцевого журнала. Лицо Линнфорда горело фанатизмом и безумием. В другой руке у него был нож. Стелла отреагировала не думая, извернулась, и нож, миновав ее живот, прорезал только ткань, но не кожу.
Что-то прожужжало между ними, ударило Линнфорда в грудь и сбило на пол. Он задергался в судорогах, как выпотрошенная лягушка из учебного фильма — в колледже показывали когда-то. На нем стоял тот же стул, балансируя на одной погнутой ножке — остальные три парили в воздухе.
Только через секунду Стелла поняла, что видит. Согнутая ножка стула торчала из ребер, слева от грудины. Жутким фонтанчиком выплескивалась кровь.
— Милый? — окликнула из дверей Ханна Линнфорд. Она, как и Стелла, не понимала, на что смотрят ее глаза.
— Это теперь мода такая — бронированную дверь за собой не закрывать? — буркнула Стелла себе под нос, вытащила газовый баллончик, который дал ей брат после случая с грабителем, и брызнула Ханне в лицо.
Будь у нее в руке нож Линнфорда, она бы с радостью всадила его Ханне в шею. Эти люди взяли одного из ее детей и хотели скормить вампиру!
Мысль о детях напомнила ей о Девонте.
Он прислонился к стене в нескольких футах от кровати — и выражение его лица заставило Стеллу взять себя в руки. Она была нужна ему.
Подбежав, она обняла его и оттащила в дальний угол палаты, подальше от дерущихся монстров, но слишком близко к Линнфордам. Как-то попыталась загородить собой агонию Линнфорда от глаз мальчика. Если бы сейчас позвать врача, Линнфорд еще может выжить. Но у Стеллы не было желания этого делать. Пусть себе подохнет.
С баллончиком в руке она одним глазом поглядывала на вопящую на полу женщину, но в основном ее внимание занимал бой, который отец проигрывал.
Они дрались как коты, обмениваясь укусами и ударами так быстро, что едва можно было уследить, потом вдруг, без видимой причины, отскакивали друг от друга. Посмотрев друг на друга несколько секунд, схватывались снова. Но они, в отличие от котов, хранили жуткое молчание.
Аккуратно уложенные волосы вампирши рассыпались, закрыли ей лицо, но не могли скрыть сверкающих… нет, горящих глаз. Резкое движение руки, едва заметное глазу Стеллы — и волк отдернулся с новой раной, из которой капала кровь. А вампирша осталась практически невредимой.
Снова они отскочили друг от друга, и вампирша облизала пальцы.
— Какой ты вкусный, друг мой волк. Мне не терпится всадить в тебя зубы и высосать эту сладость досуха.
Стелла снова брызнула Ханне в лицо. Потом оттащила Девонта от двери, от вампира, очень мало, к сожалению, заботясь о его сломанных ребрах. Потому что смерть хуже боли.
Получается, подумал Дэвид, глядя, как вампирша слизывает с пальцев его кровь. Почти все его внимание было на ней, но он заметил, как Стелла вытащила мальчишку из помещения. Молодец. Поскольку миньоны вампира здесь, один мертв, вторая выведена из строя, не должно быть трудностей выбраться. И он надеялся, что она отвезет Девонта к себе домой — или к кому угодно, но в дом, — и там им ничего грозить не будет.
Потом он выбросил мысли о них из головы, потому что бой занял все внимание.
Он встречал вампиров, но драться с ними не приходилось. Говорили, что у них бывает странная реакция на кровь вервольфа — сейчас, наверное, и был такой случай.
Оставалось только надеяться, что она от жажды крови поглупеет. Он слыхал, что вампиры не могут питаться от мертвых. Если это не так, то он сильно влип.
Дэвид выждал, пока она бросится снова, и в этот раз подставился под ее кулак, рухнув к ее ногам обмякшей грудой. Удар был страшен; Дэвид почувствовал, как хрустнула сломанная челюсть, так что сыграть было нетрудно. Он выждет, пока она начнет жрать, а у него рассеются остатки головокружения, и вот тогда он ее свалит.
Она навалилась сверху. Он ждал, чтобы вонзились клыки, но она дернулась пару раз — и застыла неподвижно. Сердце у нее не билось и грудь не дышала — но так было, когда она вошла в дверь.
— Папа?
Стелла! Она же не должна здесь быть!
Он вскочил с ревом, впервые нарушив молчание за все время, чтобы вампирша обратила внимание на него и не тронула дочь. Но тело женщины просто с него скатилось и осталось лежать на полу: из спины торчали две деревянные ножки стула.
— Как ты?
Хорхе оставил дверь открытой — я это поняла, когда увидела Линнфордов. Мы отломали ножки от стула Хорхе, и Девонт той силой, которой кидал мебель, вогнал их ей в спину.
Солдатская привычка заставила его быстро, но тщательно оглядеть помещение. Линнфорд был мертв — причиной смерти явно оказался изуродованный стул. Женщина, предположительно — его жена, тяжело всхлипывала, уткнувшись лицом ему в плечо. Потенциальная угроза. Стелла и Девонт стояли к вампирше недопустимо близко.
Но ее удалось убить.
На миг он ощутил всплеск гордости: у Стеллы нельзя было найти ни грамма слабости. Они с мальчиком сумели воспользоваться отвлечением вампирши раньше, чем это сделал он.
— Никого нет. И Хорхе тоже нет.
В лице Стеллы сквозь заботу о друзьях проглядывало торжество.
Она решила, что с вампиршей покончено, но деревянный кол в сердце не всегда убивает нежить.
— Как ты? — спросила она снова, и когда он посмотрел ей в глаза, добавила: — Папа?
Он сюда пришел разыгрывать героя в надежде починить то, что починить нельзя. Но единственная для него роль была — роль монстра, потому что монстр он и есть.
Он сорвал простыню с кровати, разодрал ее когтями на полосы и бросил в сторону рыдающей жены Линнфорда. Стелла поняла намек и вместе с Девонтом связала женщину этими полосами.
Он тем временем медленно подошел к вампирше. Стелла его сегодня назвала папой, и не один раз. Надо это запомнить, а остальное забыть.
Дэвид зарычал на вампиршу: из-за нее он чуть не потерял дочь второй раз. Потом зубами перекусил ей хребет. Мясо было жестче, чем должно было бы быть — жестче кожаных ремней и невероятно мерзкое на вкус. Челюсть болела из-за удара, но все же он, приложив усилия, отделил голову вампирши от тела.
Когда он закончил, мальчик отдавал в углу остатки последней еды, охватив рукой ребра. Блевать при сломанных ребрах — тяжело, и Дэвид это хорошо знал. Стелла прижимала руку ко рту, будто чтобы не последовать примеру Девонта. Когда она отвела глаза от головы вампира и посмотрела на Дэвида, он увидел ужас.
Он чувствовал, как с челюстей капает кровь, и не мог больше выдержать. Не мог видеть, как этот ужас превращается в страх перед ним. Не в силах ее видеть, он бросился наутек — впервые в жизни.