Южная ночь напоена пряностями и маслами. Она щедро рассыпает их по прозрачным склянкам, чтобы на следующий день продать заезжим торговцам и наказать, чтобы заглядывали еще.
В южную ночь Санса и Ингрид сходят с корабля в портовом городе, насквозь пропитавшимся запахом соли и айвы. Капитан отдает Сансе честь, и в глаза его на этот раз можно смотреть без особой боязни.
Ингрид с удовольствием дышит полной грудью, не переставая поражаться тому, как быстро они добрались до южных земель и как тепло может быть ночью в этих краях. Она стоит босиком и шевелит большими пальцами ног, чувствуя еще не успевший остыть песок. Ветер ластится к Ингрид и гладит ее по волосам, попутно немного освежая.
Ингрид не верится, что они все же добрались сюда. Кажется, еще недавно они сражались с северными демонами и морозили ноги в ледяном море. Ингрид уже немного скучает по дому, но это сладкая грусть. Она помнит только хорошее.
- Твой дом далеко? – нетерпеливо спрашивает Ингрид Сансу, и та заливисто смеется, запрокинув голову. Волосы ее снова заплетены в косу: северный обычай определенно пришелся Сансе по душе.
- Очень, - отвечает она Ингрид и берет ее за руку. – Мы переночуем здесь, а утром двинемся дальше.
Ингрид округляет глаза.
- Здесь? – уточняет она, имея в виду берег.
Санса снова смеется.
- Не так давно ты спокойно ночевала у моря, – напоминает она о ночах, проведенных под холодными звездами. На юге и звезды горячее, и люди.
Ингрид смущается и прячет лицо у Сансы на плече.
- Там другое, - неопределенно говорит она, и Санса не спрашивает больше.
Рядом с портом есть неплохая таверна с маленькой гостиницей. Ингрид и Санса открывают дверь, увитую плющом, и сразу попадают в паутину запахом и звуков.
В таверне много людей. Там шумно, дымно и в каждом углу разговаривают на десять тем разом.
В таверне много столов. На них стоят подносы с легкой едой и кувшинами воды: слишком жарко, чтобы есть много и пить вино.
Ингрид голодна. Она завистливо смотрит на проходящую мимо девушку, несущую большую кисть черного винограда.
Санса понимающе улыбается и манит к себе хозяина. Что-то шепчет ему на ухо, тот кивает, расплываясь в улыбке, и заверяет Сансу, что скоро все будет. А пока он провожает девушек за дальний стол возле окна и около перегородки: так им никто не будет мешать.
Ингрид поражена. Санса говорила ей, что знает многих в этом городе, но сама Ингрид всегда была нелюдимой, и для нее подобное умение общаться – сродни волшебству.
- Это чудо, - искренне говорит Ингрид, протягивает руку и касается пальцев Сансы. Санса вздрагивает, но быстро успокаивается и сжимает ладонь Ингрид в ответ.
Они сидят друг напротив друга и смеются, а немного погодя симпатичный парень в подвязанной широким поясом рубахе приносит им поднос, на котором стоит большая миска со свежим салатом, лежит нарезанный огромными ломтями хлеб и поблескивает в кувшине что-то непередаваемо ароматное.
Ингрид невольно привстает, чтобы забрать поднос, но парень вежливо отстраняет ее и расставляет все на столе сам. Ловит брошенный Сансой медяк, улыбается ей и уходит, пожелав приятного аппетита.
Таверна продолжает шуметь, хозяин весело переговаривается с каким-то постояльцем, а Санса наливает в два стакана сок из кувшина.
- Виноградный, - говорит она и подмигивает, начиная смеяться, когда видит лицо Ингрид. – Не забродивший. Пей, он очень вкусный.
Он действительно вкусный и совсем не похож на вино, которое, как знает Ингрид делают тоже из винограда, а потому она пьет сок большими глотками и не пьянеет.
Близится утро, надо хоть немного поспать, но у Сансы на остаток ночи свои планы. Она кидает последнюю монету хозяину и просит выделить им с Ингрид хорошую комнату. Хозяин довольно склабится, пробует монету на зуб, кивает и ведет новых постоялиц на второй этаж, в комнату, окно которой выходит на море.
Ингрид тут же валится на кровать и закрывает глаза, довольно улыбаясь. А затем вытягивает руку, упираясь в плечо нависнувшей сверху Сансы.
- Ты что? – спрашивает Ингрид, отлично зная, что задумала Санса. Она чуть приподнимается, открывает губы и впускает в свой рот чужой язык. Руки Сансы борются со шнуровкой на платье, у Ингрид чуть сбивается дыхание, она смеется в губы Сансе и принимается путано объяснять свой смех.
Сансе не хочется говорить. Она целует Ингрид крепче, окончательно забирая дыхание, и касается кончиками пальцев обнаженной кожи, вырисовывая на ней неведомые узоры. В сумраке комнаты не видно рук, и Санса безбоязненно пользуется обеими. А потом спускается поцелуями по телу Ингрид вниз, утягивая за собой платье. Ингрид пахнет морем, не то северным, не то южным, и эта смесь возбуждает Сансу все больше. Она целует живот Ингрид, шепча непристойности на своем родном языке и отчасти радуясь тому, что Ингрид не догадывается, как именно Санса могла бы ее взять. Санса умеет очень много, однако рядом с Ингрид ей хочется быть нежной. И только иногда, во снах, приходящих под самое утро, Санса видит себя в окружении теней, которые держат для нее замерзшую пленницу.
Санса встряхивает головой, отгоняя прочь несвоевременные воспоминания, и погружает себя в жар Ингрид, от которого сходит с ума. За окном шумят, и шум этот постепенно становится все тише, отходит куда-то далеко затмеваемый прерывистым дыханием и негромкими стонами, оседающими где-то под сердцем.
Много позже, когда Санса открывает глаза, на улице все еще темно. До рассвета остается не больше часа, Санса смотрит на почти догоревшую свечу. Ингрид спит, раскинувшись на постели, и какое-то время Санса молча смотрит на нее, затем склоняется и бережно целует губы, которые еще недавно целовала со всей возможной страстью.
Рука снова болит, Санса морщится, давя желание отрубить ее собственным мечом. Осторожно, стараясь не разбудить Ингрид, Санса встает и босиком выходит из комнаты, едва накинув рубашку, но не забыв прихватить кинжал со стола.
На улице тихо. Предрассветный час дарит покой самым неугомонным: скоро снова займется день, в котором будет великое множество дел.
Санса уходит на задний двор, заваленный мешками, обрубками бревен и бочками с остатками еды. Там дурно пахнет, но это не мешает Сансе пройти к дальней стене и усесться на землю, подвернув под себя ноги.
Небо светлеет, медленно и верно. Санса задумчиво смотрит на него и на звезды, терпеливо дожидаясь, пока они встанут в нужное положение. Затем берется за кинжал и заносит его над открытой ладонью.
Острие взрезает кожу, вспарывает ее по линиям жизни и смерти, выпускает наружу кровь. Санса морщится, выдыхая, и не останавливается, ведя кинжал дальше, по черным набухшим венам, и кровь, что принимается медленно выходит из них, черная и густая. Она не капает – она падает на землю сгустками, и Санса без особого удивления смотрит, как сгустки эти превращаются в черный лед, который и не думает таять в южном тепле.
Санса бережно кладет кинжал на землю и следит за тем, как затягиваются порезы. Дурная кровь вышла, правда, ненадолго: скоро придется повторить эту процедуру, если не найдется способ очиститься полностью.
Способ есть, конечно. Санса склоняется над черным льдом, собирает его пригоршнями, смешивает в одну кучу, а затем выдавливает из раненой ладони еще одну каплю чистой крови. Капля эта падает в черноту льда, и тот начинает неспешно дымиться. Дым его, на удивление, совсем не темный, а молочно-голубой.
Санса выдыхает снова, и на этот раз выдох срывается с губ зримым паром, осевшим к ногам. На заднем дворе таверны, в разгар южной жаркой ночи, становится так холодно, что дрожь пробивает тело. Санса обхватывает плечи руками и вскидывает голову, едва из сгустившегося дыма выступает навстречу ей размытая фигура.
Это женщина. Высокая и статная, она смотрит на Сансу льдистыми глазами, в которых нет ни единого проблеска доброты. Светлые волосы рассыпаны по белой шубе, укутывающей плечи. Женщина выглядит так, словно пришла из страны вечного холода, и в подтверждении этому мелкие снежинки кружатся рядом с ее лицом, а зримый ветер ласкает мех неведомого зверя.
Санса кривит сухие губы и говорит, не вставая:
- Здравствуй, мама.
Ветер воет, а женщина холодно улыбается в ответ.
- Здравствуй, Санса, - отстраненно отвечает она.
Черный лед заканчивает тлеть, и дым впитывается в фигуру женщины, окончательно ставшую осязаемой.
Санса передергивает плечами.
Властительница вечных слез – так люди зовут ее мать.
Властительница вечных слез – так зовет ее и сама Санса. И слезы эти застывают черным льдом на щеках.
Уже слишком давно.
ОГНЕННЫЙ СЛЕД
ОГНЕННЫЙ СЛЕДЗима в южные земли тоже заглядывает. Редко, но приезжает она на своих ледяных санях, распрягает дышащих холодом коней, и ступает на горячую землю. А там, где коснулась травы ее нога, проступает ледяной узор, разбегающийся во все стороны.
Зима на юге если и приходит, то жестокая. Не дает она жителям опомниться - налетает, безумная, и северные ветры воют за ее спиной, развеваясь плащом.
Зима стучится в двери и окна, а если кто по недоразумению откроет ей, то ворвется она, беспощадная, в натопленные комнаты, выморозит все, до чего дотянется, покроет синевой щеки и выбелит инеем волосы.
Зима на юге пользуется колдовством, и жители теплых земель с ужасом думают о ней. Она приносит с собой застывшие слезы и осколки ледяных сердец, которые разбрасывает тут и там. Кому не посчастливится наступить на такой осколок, тот ходит дальше всю жизнь с застывшей душой, а зима радуется очередному слуге: когда их наберется достаточно, армия холода заберет себе все земли на севере, юге, западе и востоке. Час этот близится, потому что все чаще люди сами себе вымораживают душу.
Тонкая полоска света проступает над горизонтом, но до полного рассвета еще далеко. Санса сидит, не двигаясь, и смотрит на зимнюю ведьму, от которой убежала когда-то. А вот теперь пришлось вернуться.
Не в первый раз.
Санса помнит, что они с Ингрид уходили от зимы к солнцу. А теперь получалось так, что прибежали обратно. Санса думает о том, что она обманула Ингрид, пообещав тепло, но взгляд падает на покрытую черной засохшей кровью руку.
Чернота двинется дальше, если что-то не предпринять. Если не заключить сделку, от которых Санса давно пытается убежать. Но ее мать знает, что дочь станет возвращаться к ней, так или иначе. Колдовство - вещь заманчивая, а черное колдовство - еще и опасная.
"Ты что-нибудь скажешь мне, или я пришла напрасно?" - со звенящим смехом интересуется Зима. Глаза ее блестят, но Сансу трудно обмануть: ее мать редко смеется потому, что ей весело. Она просто думает, что улыбка делает ее человечной.
Санса помнит, что ее мать не человек. Кто же тогда она сама?
"Исцели меня", - Санса протягивает руку ладонью вверх, почему-то надеясь, что Зима выполнит просьбу просто так, не прося ничего взамен для себя.
Напрасно: Зима насмешливо смотрит на Сансу и качает головой. Снежинки срываются с ее волос и медленно падают на землю.
"Что ты дашь мне за это? - интересуется она и добавляет неспешно: - Я слышала, ты вернулась в эти земли не одна. Ее сердце правда такое горячее, даже несмотря на то, что она родилась на севере?"
Санса молчит, но внутри у нее воет буря, кидающая желудок из стороны в сторону.
Конечно, мать знает о Ингрид. Здесь не ее владения, однако слуги у нее повсюду, Зиме не составляет труда иногда посматривать на мир чужими глазами.
"Ингрид моя", - тяжело говорит Санса, наконец, и Зима удивленно смотрит на нее.
"Неужто ты сама хочешь забрать ее сердце, дочь?" - с оттенком любопытства интересуется она, и Санса прикрывает глаза.
Она родилась среди огня. Зима хотела властвовать на юге безраздельно, и ей показалось, что дочь, выращенная среди песков, будет отличным подспорьем в достижении цели. Санса никогда не знала своего отца, а мать видела только в те ночи, когда становилось совсем холодно. Долгое время она считала, что сирота, пока, наконец, Зима не пришла к ней и не забрала с собой, чтобы обучить.
Санса помнила все то, что делала, и не гордилась этим, лишь иногда пытаясь оправдать себя непониманием, что к чему. В конце концов, ей было лишь пятнадцать, и мир делился на черное и белое, не допуская полутонов. А мать умело играла этими цветами, меняя их местами и заставляя Сансу верить, что так оно и должно быть. Мало хорошего Санса сделала тогда, ей нечем гордиться, но это ее прошлое, и она не должна его забывать.
Санса сбежала от Зимы в разгар безумно жаркого лета, когда владычица морозов не смела совать нос в южные пески без боязни расплавиться. Санса едва не умерла тогда в пустыне, но все же дошла, сбив ноги напрочь и иссушив нутро. Юг встретил ее приветливо: старый дом, по которому, как оказалось, Санса слишком сильно скучала. Пока она жила там, Зима не приходила ни разу. Санса начала думать, что мать отпустила ее, но однажды перед рассветом на горизонте появились тяжелые снеговые тучи. Зима несла с собой снежную бурю, невесть как прошедшую заставы из горячего песка. Тогда Санса сбежала - на север, куда поклялась не возвращаться. Но весь казус состоял в том, что именно там Зима бы ее не тронула: дочь в родных владениях - чего желать больше?
Умения Сансы пригодились северному кнесу, он брал ее с собой в набеги и немало гордился тем, что тощая белобрысая девка может уделать нескольких парней сразу. Он думал удочерить ее, чтобы все его богатства после смерти достались ей, но не успел. В ту ночь, когда кнес умер, его враги напали на деревню, разграбили ее и сожгли всех, кого сумели обнаружить. Санса бежала, унеся с собой столько жизней, сколько смогла. А потом встретила Ингрид. И Сансе захотелось показать, каким теплым может быть ветер, как ласково может пригревать солнце. Она не думала о матери тогда, веря, что Зиме не до нее.
"Добудь мне с десяток сердец", - протяжный голос матери вырывает Сансу из плена задумчивости. Она не верит тому, что услышала, и лишь безмолвно смотрит на Зиму.
Та смеется, опустив руки вдоль тела.
"Десять сердец, дочь моя, - повторяет она не без удовольствия. - Мужских, женских... и парочку детских. Я хочу знать, что ты не забыла свои навыки. И тогда я излечу тебя".
Санса могла бы отказаться от этой сделки. Могла бы плюнуть Зиме в глаза и убежать, но тогда не поздоровится Ингрид. А сама Санса медленно изойдет черной кровью. Когда же та доберется до сердца, то превратится в лед и разорвет Сансу изнутри. Колдовство Зимы жестоко, и нет от него спасения даже в самых жарких землях.
"Я сделаю это, - угрюмо говорит Санса, видя довольную улыбку матери. - Но сначала излечи".
Она снова протягивает ладонь, желая установить хоть одно свое правило.
Зима качает головой.
"Лишь замедлю черный бег", - шепчет она почти ласково и дует Сансе на ладонь. Мгновенная, очень быстрая боль схватывает сердце, замедляет его на пару вдохов, а затем отпускает. Санса смотрит на свою руку и видит, что черные стрелки вновь исчертили ладонь, но теперь они движутся гораздо медленнее и почти не доставляют неудобств.
"Ты исцелишься, когда выполнишь мою просьбу", - поднимает брови Зима, и Санса не удерживается от смешка. Просьбу...
Ингрид спит, когда Санса осторожно заглядывает в комнату. Нет смысла ее будить, Санса уверена, что управится быстро. Да и не хочет она рассказывать Ингрид о том, что отдала за возможность снова быть здоровой.
Улицы полны народу: южане знают, что ближе к полудню начнет печь так, что будет трудно дышать, а потому надо переделать все свои дела до того, как останется лишь залечь в теньке и потягивать холодную воду. Лед... Санса вспоминает, что воду здесь остужают с помощью льда, и кривит губы: жители сами впускают Зиму в себя, пусть и не ведая того.
В кожаном мешочек на поясе Сансы - десять осколков льда. Нельзя потерять ни один: Зима наблюдает, она чтит только верное исполнение договора.
Первой жертвой становится мужчина лет тридцати пяти. Он идет навстречу, читая местную газету, и Сансе не составляет труда сделать вид, что она запнулась. Нетающий осколок легко входит под кожу ладони, мужчина непонимающе дергается и смотрит на руку, но там нет и следа. След появится чуть позже в виде белого пятна, которое не смоется водой и не отогреется над печкой.
Двум женщинам следом Санса вонзает осколки в спины и быстро обгоняет их, стараясь не слышать, как женщины ахают, пытаясь выяснить друг у друга, что же такое они почувствовали.
Следующему старику, оказавшемуся глухим, Санса кладет осколок в ухо, знаками показывая, что это исцелит его. Она не врет: колдовской лед действительно лечит тела, взамен коверкая души. Старик порывается отблагодарить Сансу, но она быстро уходит прочь. На сердце у нее тяжело.
Пятый, шестой, седьмой - Санса не запоминает их лица и голоса. Восьмой паренек продает сладкие булочки, а девятая девушка составляет букеты из свежих цветов.
Остается лишь один осколок. Санса взвешивает его на ладони, оттягивая самый мучительный момент.
Зима просила детские души.
Санса видит идущего ей навстречу маленького мальчика. Он очень осторожно несет большую коробку и старается смотреть под ноги, чтобы не упасть вместе с ней. Санса следит за ним, не сжимая ладони, и улыбается, когда он подходит совсем близко.
Мальчик удивленно распахивает доверчивые глаза.
Осколок прижимается к щеке, ползет вверх и замирает в уголке правого глаза. Затем, становясь на доли мгновения водой, затекает внутрь, и радужная оболочка светлеет, чтобы никогда уже не вернуть прежний цвет.
Мальчик осторожно берет булочку, купленную Сансой у восьмого паренька, и вонзает в нее зубы.
"Вкусно?" - едва дыша, спрашивает Санса.
Малыш кивает и уходит прочь, не поблагодарив.