Вопрос Селены вышиб принца из непонятного состояния, которое действительно походило на зачарованность.
— На тебя. Ты красивая, — вырвалось у него.
— Не говорите глупостей.
— Я что, обидел тебя?
От прилившей крови у него застучало в висках.
— Нет, — коротко ответила Селена и вновь повернулась к окну.
Дорин видел, как быстро краснеет ее лицо. Он не привык к долгим ухаживаниям. Его отношения быстро заканчивались постелью. Исключение, пожалуй, составляла Кальтена, которую он не мечтал увидеть в постели рядом с собой. А вот Селена манила его. Дорину хотелось целовать ее, гладить нежную кожу и следить, как ее тело откликается на его ласки.
Неделя, предшествующая Ильмасу, была временем отдыха, временем плотских наслаждений, помогающих людям согреться длинными зимними ночами. Женщины распускали волосы, а некоторые даже отказывались от корсетов. Это был пир, на котором не существовало запретных плодов, и каждый мог лакомиться столько, сколько позволяли силы. Естественно, принц каждый год с нетерпением ждал заветной поры. Но сейчас…
Сейчас сама мысль о празднике казалась ему кощунственной. Какое тут веселье, когда королевские солдаты — солдаты его отца — убили пятьсот эйлуэйских мятежников? Всех, даже детей. Пятьсот загубленных жизней. Как теперь он будет смотреть в глаза Нехемии? И как в дальнейшем он будет править страной, где солдат натаскивают, словно бойцовых собак, не знающих сострадания?
У Дорина пересохло во рту. А ведь Селена родом из Террасена — первого государства, завоеванного его отцом. Это чудо, что она уцелела и каким-то образом привыкла к жизни под адарланским владычеством. Или затаилась? Три шрама на ее спине — вечное напоминание о жестокости адарланского короля, хотя и не он хлестал ее плеткой в Эндовьере.
— Вас что-то заботит? — спросила Селена.
Вопрос был задан с осторожным любопытством, словно ее действительно интересовали его мысли. Не в силах смотреть на нее, принц отошел к окну. Стекло было совсем холодным, а за ним безостановочно падал снег.
— Ты должна меня ненавидеть, — почти шепотом произнес Дорин. — Меня и мой двор. Они резвятся, флиртуют и не желают знать о том, что происходит за стенами замка и за пределами Рафтхола… Когда меня известили, что королевская армия истребила пятьсот пленных эйлуэйских мятежников, я… Я не знал, куда спрятаться со стыда.
Он слышал, что Селена встала и перебралась в кресло. Что ей его признания? Но слова рвались из него, и ему было не остановиться.
— Теперь я понимаю, почему ты с такой легкостью убивала адарланцев. И я ничуть не виню тебя за это.
— Дорин, не сейчас.
Нет, именно сейчас, поскольку только в тишине спящего замка он мог высказать то, о чем не решался говорить днем.
— Бывают прирожденные убийцы, но таких немного. А с тобой… с тобой случилось что-то ужасное, когда ты была еще совсем маленькой. И скорее всего, в этом повинен мой отец. Ты имеешь полное право ненавидеть Адарлан и адарланцев. Наши ученые прихвостни уверяют, что сама Богиня повелела Адарлану распространить свою власть на все остальные государства. И на Террасен, и на Эйлуэ.
Дорин уткнулся лбом в стекло. Глаза щипало, хотя тяга в камине была исправной.
— Ты мне не поверишь, но я… не хочу быть частью всего этого, — продолжил принц. — Я не могу называть себя мужчиной, если позволяю отцу творить все новые и новые зверства. Но даже если бы я валялся у него в ногах, прося о снисхождении к завоеванным королевствам, он и слушать бы не стал. Он считает такой порядок вещей правильным и даже идеальным. Я и тебя выбрал своей претенденткой лишь потому, что знал: мой выбор рассердит отца.
Селена морщилась от его слов и возобновившихся болей в животе, но Дорин хотел высказаться до конца.
— Если бы я вообще отказался искать себе претендентов, отец посчитал бы это бунтом против него, а я еще не настолько силен, чтобы открыто ему противостоять. И потому я выбрал тебя — лучшего ассасина Адарлана. Другого выбора у меня и быть не могло.
Вот он и сказал это, и она слышала эти слова. Как она их воспримет — неизвестно. Главное, он выплеснул то, что давно носил в себе.
Дорин повернулся к Селене, их глаза встретились.
— Жизнь не должна быть такой, — сказал он. — И… мир тоже не должен быть таким, как сейчас.
Селена заговорила не сразу. Некоторое время она прислушивалась к биению собственного сердца.
— Я не испытываю ненависти к вам, — тихо, почти шепотом, произнесла она.
Дорин опустился на соседний стул и обхватил голову руками. Вид у него был совсем одинокий.
— Вы не такой, как они. И… простите, если я вас чем-то обидела. Я ведь над вами все время подшучивала.
— Ты меня… обидела? С чего ты взяла? Ты… ты сделала жизнь в замке чуточку веселее.
— Всего только чуточку? — вскинула голову Селена.
— Ну, на две чуточки, — улыбнулся принц, вытягивая ноги. — С одной стороны, жаль, что ты не сможешь пойти со мной на праздничный бал. Но с другой — это и к лучшему. Бал в ночь Ильмаса…
— А почему я не могу пойти? И чем этот бал отличается от прочих?
— На Ильмас устраивают не просто бал, а бал-маскарад. Вот, пожалуй, и все отличия. Думаю, тебе не надо объяснять, почему ты не можешь пойти.
— Вам с Шаолом нравится лишать меня развлечений. Когда я в клетке, это спокойнее, верно? А я люблю развлечения.
— Когда станешь королевской защитницей, можешь ходить на все балы подряд.
Селена поморщилась, на сей раз не от боли, а от досады. Дорин смотрел на нее, не зная, что делать. Убеждать ее, как он был бы рад появиться с нею на балу? Что он дорожит этими редкими встречами с нею? Что думает о ней постоянно? Скорее всего, Селена высмеяла бы его за эти признания.
Часы пробили полночь.
— Пожалуй, мне пора, — сказал принц и потянулся. — Завтра почти весь день придется торчать с советниками. Герцогу Перангону вряд ли понравится, если я буду клевать носом.
— Передайте герцогу мои наилучшие пожелания, — язвительно усмехаясь, попросила Селена.
Она не забыла, как герцог обошелся с нею в Эндовьере, в день их первой встречи. Дорин этого тоже не забыл, и сейчас воспоминания наполнили его холодной яростью.
Он вдруг наклонился и поцеловал Селену в щеку. Почувствовав прикосновение его губ, Селена сжалась, и хотя поцелуй был кратким, принц успел вдохнуть аромат ее кожи. Дорин едва удержался, чтобы не поцеловать ее снова.
— Спокойных тебе снов, Селена.
— И вам спокойной ночи, Дорин.
По пути к себе принц раздумывал, почему Селена так погрустнела и почему произнесла его имя не с нежностью, а с какой-то отрешенной покорностью.
Селена не могла уснуть. Она смотрела на широкую полосу лунного света, разлитого по полу. Бал-маскарад в ночь Ильмаса! И пусть адарланский двор считался самым лживым и помпезным во всей Эрилее, от самого слова «бал-маскарад» веяло чем-то романтичным. И снова, как и в ночь Самуинна, вход в бальный зал будет ей закрыт. Селена протяжно вздохнула и поправила подушку. А может, Шаол хотел тайком позвать ее на бал? Может, он об этом начал говорить, когда ее вывернуло?
Селена покачала головой. Размечталась! Дождешься от капитана такого приглашения! И потом, у них с Шаолом есть дела поважнее. Например, искать того, кто убивает претендентов. Селена пожалела, что ничего не сказала капитану о странном поведении Кэйна.
Она закрыла глаза и улыбнулась, представляя себе праздничный подарок на Ильмас. Самым лучшим подарком был бы труп Кэйна, найденный… да хоть завтра утром.
Час ночи. Два часа. Три. Время шло, а сон так и не появлялся. Селена лежала и думала. О неведомом зле, таящемся в укромном углу громадного замка. О пяти сотнях убитых эйлуэйских пленных, тела которых наверняка уже побросали в несколько больших общих ям и засыпали. Сколько еще таких ям появится по всей Эрилее стараниями его величества короля Адарланского?
ГЛАВА 35
На следующий день, ближе к вечеру, Шаол Эстфол стоял в коридоре второго этажа и глядел в пространство внутреннего двора. Там, между запорошенными снегом живыми изгородями, неспешно брели двое. Селену было легко узнать по ее белому плащу, а Дорина он и так бы заметил где угодно.
Долг обязывал Шаола идти следом за гуляющими, внимательно наблюдая и делая все, чтобы Селена вдруг не захватила принца в заложники и не превратила его в живой щит для своего побега. Простая логика и годы опыта, обретенного на гвардейской службе, требовали: «Немедленно спустись вниз! Шестерых караульных недостаточно». При хитрости и сметливости Селены что ей эти шестеро!
Но Шаол неподвижно стоял у окна. Он не мог заставить себя сделать ни шагу.
Каждый день он чувствовал, как рушатся барьеры. Он сам позволял им рушиться. Почему? Потому что ему нравился ее искренний смех, нравилось, что однажды, придя к ней, он застал ее уснувшей в обнимку с книгой. И главное, Шаол знал: она выиграет заключительный поединок.
Да, Селена Сардотин была преступницей. Гениальной убийцей, королевой «дна»… и одновременно — еще совсем девчонкой, которую семнадцатилетней бросили в Эндовьер.
От этой мысли Шаолу становилось плохо. В свои семнадцать он изнывал от муштры Брулло, но после изматывающих занятий его ждал чан с горячей водой, сытная еда и дружеская компания. Дорин тогда потерял голову от своей Рузанды и вообще забыл обо всем на свете.
А Селена в свои семнадцать оказалась в соляных копях Эндовьера. На каторге, откуда не возвращаются. И выжила.
Шаол сомневался, выжил бы он в Эндовьере, особенно зимой. Его никогда не пороли, у него на глазах никто не умирал. Он не знал, что такое холод и голод.
Селена засмеялась. Наверное, какой-нибудь шутке Дорина. Она пережила Эндовьер и не разучилась смеяться.
Шаола пугало, что Селена находится рядом с Дорином. При ее навыках ей ничего бы не стоило задушить принца или сломать ему шею. Но капитана еще сильнее пугало его собственное доверие к этой девчонке. Чем все это может кончиться для него — Шаол тоже не знал.
Они шли между убеленных снегом кустов живой изгороди. С лица Селены не сходила улыбка. Расчищенная дорожка была довольно узкой, и это заставляло ее идти почти рядом с Дорином, однако не настолько близко, чтобы его касаться. Она едва успела поесть, как он появился в ее столовой и позвал на прогулку. Судя по скорости появления (служанка только начала убирать со стола), принц пришел раньше и дожидался в коридоре.
Естественно, будь сегодня потеплее, Селена ни за что бы не позволила взять себя за руки и согревать ей ладони. Белый, отороченный мехом плащ лишь с виду казался теплым, а на самом деле ни капельки не спасал от холодных порывов ветра. Интересно, как переносит мороз Нехемия? Этого Селена не знала. После известия о казни эйлуэйских пленных принцесса почти все время проводила у себя и на все предложения погулять отвечала отказом.
Со времени последнего ночного визита Элианы минуло более трех недель. С тех пор Селена успела пройти целых три испытания, самым увлекательным из которых оказалось преодоление препятствий. Оно было далеко не легким, но Селена отделалась несколькими царапинами и ссадинами. Увы, Пелор в этом испытании оказался худшим и был отправлен «домой». Селена представляла, каково ему будет возвращаться в «родные края». Но главное — он остался жив. А вот еще трое претендентов нашли свою смерть в заброшенных коридорах замка. Их тела были растерзаны до неузнаваемости. Теперь, едва только начинало темнеть, Селена запиралась у себя. Беспокойство ее возросло настолько, что она вскакивала от любого странного скрипа и шороха.
У нее осталось пятеро соперников: Кэйн, Могила, Нокс, бывший солдат, чье имя она никак не могла запомнить, и Ренальт — подленький наемник, который стал правой рукой Кэйна, заменив убитого Верина. Ничего удивительного, что к нему перешла и «традиция» насмехаться над Селеной.
Но сейчас, идя мимо умолкнувшего фонтана, ей не хотелось вспоминать ни об убитых претендентах, ни о колкостях Ренальта. Краешком глаза Селена замечала, с каким восторгом Дорин смотрит на нее. Ну и пусть смотрит! Естественно, она совсем не думала о принце, наряжаясь в красивое платье лавандового цвета. И когда служанка укладывала ей волосы, не было ни одной мысли о нем. А эти белоснежные перчатки она выбрала только потому, что они показались ей теплее остальных.
— Куда бы нам еще сходить? — спросил Дорин. — Мы дважды обошли весь сад.
— А разве у принца нет важных государственных дел? — насмешливо спросила Селена.
Порыв ледяного ветра проник ей под капюшон. Чтобы не заморозить уши, Селена натянула капюшон поглубже и тут заметила, что Дорин внимательно глядит на ее шею.
— Что так заинтересовало ваше высочество?
— Ты всегда носишь это ожерелье. Что, еще один подарок? — спросил принц и покосился на кольцо, подаренное ей Шаолом.
Глаза у него больше не сверкали. Селена прикрыла рукой амулет.
— Нет, Дорин, все намного проще. Я нашла его в шкатулке для драгоценностей, — соврала Селена. — Поначалу надевать не решалась. А потом, когда моя шея перестала напоминать жердь, надела. Красивая штучка, правда?
— И очень старая. Уж не поживилась ли ты фамильными драгоценностями какой-нибудь придворной дамы?
Все это было сказано шутливым тоном, но уже без прежней теплоты.
— Нет, Дорин, — довольно резко ответила она. — Воровством драгоценностей у нас, если не забыли, промышляет госпожа Лилиана. У меня другое ремесло.
Селена не верила, что амулет Элианы способен защитить от убийцы. Она до сих пор сердилась на королеву за уклончивые ответы, но ожерелье не снимала. Неизвестно почему, этот амулет придавал ей спокойствия в долгие ночные часы, когда она без сна сидела на постели и глядела на дверь спальни.
А принц так и не отрывал глаз от ее шеи. Селена опустила затекшую руку.
«Пусть глазеет», — решила она.
— В детстве я любил читать легенды о возникновении Адарланского королевства. Моим героем был Гавин. Наверное, я перечитал все, что смог найти, о его битвах с Эраваном.
«Неужели он умнее, чем я думала? Неужели он сразу догадался? Нет, этого быть не может. Мало ли что он там читал в детстве!»
— И при чем тут это простенькое ожерелье? — спросила Селена, изо всех сил делая вид, что ей любопытно, но не более того.
— Да при том, что у Элианы — первой королевы Адарлана — был магический амулет. Гавин и Элиана вместе сражались против Повелителя тьмы, но никак не могли его одолеть. Впрочем, Элиана тогда еще была только принцессой. И вот, когда Эраван уже собирался убить Элиану, к ней явился какой-то дух или призрак и вручил амулет. После этого все чары Эравана потеряли над ней силу. Элиана увидела, кто он есть на самом деле, и назвала его истинным именем. Повелителя тьмы это настолько изумило, что на какое-то время он забыл о втором своем противнике. Вот тогда Гавин его и убил.
Теперь Дорин смотрел на снег под ногами.
— Тот амулет назвали «Глазом Элианы», — добавил принц. — Потом он исчез, и, скорее всего, безвозвратно.
Как странно было все это слышать от Дорина — сына короля-злодея, вознамерившегося извести магию под корень. Но Селена продолжала разыгрывать из себя любопытную дурочку.
— И вы думаете, эта безделушка — «Глаз Элианы»? — хихикая, спросила она. — Это ж сколько веков прошло! Если амулет и существовал, он давно рассыпался в прах.
— Думаю, что не рассыпался, — возразил Дорин, растирая замерзшие ладони. — Я видел картинки с его изображением. Наверное, твое ожерелье — просто копия.
— Конечно копия, — подхватила Селена и тут же переменила тему: — А ваш брат когда приедет? Вы говорили, он очень просился на праздники домой.
— Судьба мне улыбнулась, — ответил Дорин, поднимая глаза к серому небу. — Утром гонец привез письмо. Горные перевалы тонут в снегу. Он сам едва пробрался. А Холлин у нас не привык ездить верхом. Так что придется братцу сидеть в горах до весны. Представляю, как достанется и учителям, и слугам.
— А я представляю, как это огорчит вашу мать, — усмехнулась Селена.
— Погорюет, а потом отправит туда слуг, навьюченных подарками. Надо же ублажить «малыша»!
Селена слушала Дорина вполуха, поддерживая видимость разговора. Они делали третий круг по саду. Все мысли Селены были заняты легендой об амулете Элианы. Неужели древняя королева не понимала, что кто-нибудь да опознает ее амулет? Но если это действительно «Глаз Элианы», а не искусная копия… Если король узнает, он убьет нахалку на месте: и за то, что нашла потайной ход в запретный склеп, и за то, что дерзнула надеть амулет, обладающий магической силой.
И о чем только думала Элиана, вручая ей ожерелье?
Селена оторвалась от книги и в который уже раз остановила взгляд на шпалере. Вроде никаких изменений. Комод стоял на месте, загораживая вход в обнаруженный коридор. Просто из-за всех этих трупов ей мерещится невесть что. Селена встряхнула головой и вернулась к чтению. Глаза бегали по строчкам, но смысл прочитанного ускользал.
Чего добивается от нее Элиана? Умершие королевы не приходят в мир живых и не отдают приказы. Селена захлопнула книгу. Нет, она и не собиралась подчиняться приказам Элианы. Еще по пути в Рафтхол она знала, почему должна выиграть состязания. Это единственный способ вернуть себе свободу. Однако зло, о котором говорила Элиана, не просто таилось в темном углу. Оно убивало, и почему-то — только претендентов. Тут поневоле начнешь ломать себе голову над тем, где же гнездится это зло.
Скрип двери застал Селену врасплох. Книга выпала из рук. Селена схватила тяжелый медный подсвечник, готовая вскочить с постели и атаковать непрошеного гостя. Но послышался знакомый голос. Это была Фалипа. Напевая себе под нос, женщина прошла по коридору и скрылась в комнате для слуг. Селена досадливо поморщилась, ругая себя за трусость. Теперь нужно вылезать из теплой постели за упавшей книгой.