Под эти наши с Костиком грустно-печальные размышления Батя кратенько так сообщил нам, ну, мы-то с Костиком сбоку припека, как и Петраков, впрочем, а прежде всего старинным боевым друзьям своим, Фролову и замполиту, что связи с дивизией как не было, так и нет, сухопутчики ему по тому известному месту, поскольку несут всякую чушь, да и уровень пока не выше ближайших дивизий, в разноцветных пакетах[35] на все случаи жизни тоже галиматья несусветная, к реальной обстановке абсолютно неприменимая, поэтому он берет инициативу на себя и принимает решение продолжить так приглянувшуюся ему штурмовку аэродромов уже не вероятного противника, а самого что ни на есть настоящего фашистского вражины. Наша же четверка И-15-х присоединяется к поредевшей составом третьей эскадрилье, без четырех «чаек», в патрулировании надаэродромных небес обетованных. Таким образом, чтобы освободившиеся благодаря этому «чайки» могли приятно поучаствовать в ответных визитах на временно оккупированную нацистами польску сторонку. Поскольку «чайка» все же получше «биса», особенно в отрыве от базы, а возле своего поля и «бис» не вовсе плох еще. Короче, одна четверка (на данный момент мы) всегда в состоянии готовности номер один, еще одна парит с оглядкой, и третья отдыхает. В общем, нам – вперед и к машинам, а он пошел снова поднимать полк. Который, кстати, уже построился в ожидании его нецензурного напутствия. Потому что выше только, так сказать, квинтэссенция мысли приведена. За вычетом огромного количества половых и не только органов, замысловато парящих повсюду и непринужденно пикирующих с посвистом в самые неожиданные и на первый взгляд совершенно неподходящие для этого самого дела места. Да и на второй тоже. В смысле, взгляд. Такая уж у него интересная манера изъясняться, у Бати. У нас, помнится, в 98-й[36] начальник разведки примерно в таком же стиле… сокровенным делился.
Вообще же здесь по-другому говорят. Заметно. Диалектов масса. Слова вроде те же – ну, почти, а выговор едва ли не у каждого свой. В мое время не было уже такого. Даже у замшелых бабок с дедками. Массовая культура. Телевизор. Всеобщая стандартизация и все такое.
– Сигналы ракетницей[37]. Одна – немногочисленный противник, справлюсь сам, две – дежурное звено на взлет. Три – всем взлет. Понятно? – Потом подмигнул Фролову: – Помнишь тот симпатичный аэродромчик к северу и чуть на запад от Малашевичей, который мы с тобой еще в мае облюбовали?
– Бяла-Подляска, что ли?
– Он самый, красивый-хороший.
– Передавай там привет от меня. И от Петькина.
– Всенепременнейше. – Повернулся и двинулся к строю. Перед этим как-то чуть странно мазнув взглядом по мне. Никогда раньше он так на меня не смотрел. Жалостливо так, да? Будто холодок скользнул по спине, да и прошел. Ни до чего сейчас. Скоро снова в небо. Недоброе небо войны. Но мне после того, что в том будущем со мною было, все в кайф.
Фролов, направляясь к машинам, лишь бросает в мою сторону:
– Ты – с комиссаром.
Значит, так вот они распределили ведомых. Замполит со мною, а Фролов с Петраковым. Это, наверное, ближе к признанию заслуг. Потому что замполита берегут. Мужик он и правда классный. Костик, во всяком случае, именно такого мнения. Фролов:
– С ракетами все запомнили? Так вот. Забудьте. Сигналы подаю только я. А то знаю таких… фокусников, что сами себя поджечь могут. – Взгляд при этом почему-то на мне. Фиксируется. Ну, Костик!!! Прадеда, блин… А я чо – я ничо… Чо-чо…
У ероплана моего уже вовсю хлопочет Петрович. Который Сулима. Владимир Петрович, значит. С некоторых пор рядовой. До бабского полу наивеличайший специалист и охотник. И это при всем при том, что Костик рядом с ним без малого Гулливером смотрится. Поскольку Петрович тот и вовсе колобок, метр с кепкой. Впрочем, и выпить тоже не дурак, под юбочные-то дела. Будь средневековым рыцарем, имел бы все основания носить на щите девиз типа: «Все, что горит! И все, что шевелится!» Но то, что в мрачное Средневековье сходило за доблесть, да и в моем будущем не считалось бы чем-то порочащим, в текущую суровость великого облико морале русико туристо имело для Петровича препечальные последствия. В результате к 42 местами пегим годам всего-то лишь рядовой, наимладчайший техник самого шалопутного и славного аварийностью младшего пилота нештатного штрафного звена постоянно требующих пригляда И-15-х, владелец богатого послужного списка, навечно занесенного в скрижали карточки учета поощрений и взысканий в графе, сугубо противоположной поощрениям, плюс плательщик алиментов двум семьям в пару, кажется, детских головок каждая. А теперь к тому же и под дамокловым мечом трибунала. Многословно и путано оправдывается, что интересно, глядя куда-то в сторону. Костику, наверное, было бы по фене, а я давно уже четко усвоил – все, что отклоняется от обычного, заслуживает пристального внимания. А обычно, по Костику, в подобного рода случаях Петрович по-собачьи преданно смотрит в глаза…
Сейчас не смотрит. Объясняя, что трибунал в данном случае не для него, поскольку к Клавдии Сергеевне – всегда он вот так о своих пассиях, очень уважительно – убыл до того, как началось все вот это безобразие.
Впрочем, технарь он классный, аж из самого КБ, поликарповского, потом и микояновского то есть, погнали. За увлечения. Так что насчет машины могу быть спокоен в любом случае. Тем временем выруливают на взлет звенья пятой эскадрильи, за ними наша очередь. Запустив движок, прогреваю его, варьируя обороты, потом следую за своим ведущим на взлет, несколько секунд – и мы в небе. А в нынешнем скае только верти головой, если не хочешь гореть где-нибудь в кустах не то в бурьяне. Хорошо хоть успел платочек подложить между шеей и воротником. Шелковый. Варя вышивала. Теплом прошлось по всей душе мягкими тапочками.
Кстати, как там Варя? Поменялась, наверное, сегодня ее судьба. Поскольку Костик жив. Пока во всяком случае. В той-то жизни добрела она, по рассказам напевным помнится, сначала до разбомбленного аэродрома, забитого так и не взлетевшей техникой, нашла там убитого при бомбежке мужа. С которым успела к тому времени прожить душа в душу аж целых чуть больше месяца. Теперь этого точно не будет. Не тот человек Батя, чтоб его полк можно было вот так, запросто, угробить. При уже расправленных-то крыльях.
Полк наш, 128-й иап[38], вспоминает Костик – а я тем временем внимательнейшим образом контролирую пока пустое окружающее пространство, – сформирован был в 39-м, сразу же после Халхин-Гола, и Батя стал его первым командиром. Сразу из комэсков. Не слабо, видимо, отметился у японцев. Да и у франкистов тоже. Два Красных Знамени[39] – это по нынешним временам очень даже нехило. С самого начала то ли забыли ввести в состав какой-нибудь авиадивизии, то ли специально так сделали, но полк, не называясь отдельным, фактически являлся таковым. Дислоцировался под Белогорском – поближе к Маньчжурии. Один из первых, полностью вооруженных «чайками» И-153. Перед Финской[40] летный и технический состав перебросили под Выборг, где уже ждала новая матчасть. Те же «чайки». Против финнов показали себя исключительно хорошо. Быть бы Бате сейчас комдивом, но на наше, а может, и не только наше счастье, не то чтобы поссорился, а скорее не выразил достаточной восторженности суждений в присутствии Мехлиса[41]. По слухам. В общем, на дивизию его не утвердили, и он вместе с полком вернулся под Белогорск осваивать новую матчасть в виде И-16[42] 29-й серии. Где летом 40-го к нему и присоединился свежеиспеченный отличник боевой и политической подготовки Костя Малышев. Самым что ни на есть младшим лейтенантом и правым (пока) ведомым третьего звена первой эскадрильи. Впрочем, Белогорск оказался ненадолго, поскольку три месяца назад полк получил приказ о перебазировании под Жабинку с целью прикомандирования к (но не ввода в состав) 10-й смешанной авиадивизии (сад). Сначала летающую братию распустили большей частью по отпускам, а тем временем наскребли по сусекам И-153-х, и вперед, благо «птички» привычные для большинства. Надо думать, именно такой вот несколько неопределенный статус с подчинением и развязал Бате руки. Нынче с утречка.
А вот и наши возвращаются. Передали, надо думать, привет. От Фролова с Петькиным, царствие ему небесное. Поскольку именно с того аэродрома взлетел тот разведчик. «Хейнкель» He-111[43]. Которого Фролов со звеном перехватил, обстрелял и заставил сесть в Кобрине. Поддался – именно так и было озвучено – на провокацию. Хорошенькая провокация! В самолете том наличествовал чуть не штаб офицеров вермахта, с аппаратурой и прочими нехорошими цацками. Готовились. Кого-то из них он еще и ранил, кажется. За что был жесточайшим образом вздрючен, с головы до ног обложен матюгами и забрызган слюнями в лицо аж самим ЧВСом[44]. Брезгливый Фролов не мог пустить такое дело на самотек и тем же вечером отправился на дезинфекцию по жабинковским шинкам. С верным правым своим ведомым Петькиным. После немца Батя оставил было его в комэсках. Тем более что перед начальством Фролов взял все на себя, разыграв идиота, правильно проинструктированного комполка и замполитом на предмет неподдавательства, однако не сумевшего удержаться от нажатия гашеток, имея перед собою столь лакомую цель. С черными крестами повсюду. Как его на самом деле Батя инструктировал, сам не слышал. Не мое звено уже было. К тому времени. Но полагаю, что Батя сказал, то Фролов и сделал. Отморозок, но с пониманием. Текущего момента и вообще. А вот пьянку ему Батя не простил. Всегда был чрезвычайно суров к пьяницам. Насколько могу судить по опыту Костика, достаточно нечастое явление в РККА. Не исключая и ВВС[45].
Похоже, на сей раз вернулось едва ли не столько же, сколько вылетело. Видимо, наш иап стал неслабой песчинкой в зубчатых передачах отлаженного механизма Люфтваффы ихней. Да, пожалуй, и вермахта в целом. Планы пошли наперекосяк, а в таких случаях немцев, как правило, накоротко замыкает. Ненадолго, впрочем. Приходилось и мне с немцами воевать. В мое уже время. Правда, лишь вместе, как с союзниками. Самыми надежными из всех.
Вот уже и следующая дежурная смена взлетает. Наберут высоту, и нам на посадку. Еще раз осмотрелся вокруг, замполит пошел вниз, а я за ним. Кругами. Какой это все-таки кайф – летать в реале! Никакие самые что ни на есть наишунтовейшие симуляторы не сравнятся. Петрович меня встречает на стоянке. Сразу гонит цыриков[46] маскировку наводить. Взгляд зачем-то по-прежнему прячет – к чему бы это? Упрекнуть вроде не в чем, и задачи ему ни к чему ставить – сам все знает лучше меня. Объясняю ему идейку насчет зеркальца. Заднего вида. Надо пришпандырить. Позже штатно ставили. На истребителях. Не панацея, конечно, но в бою любой шанс…
Иду к палатке насчет подремать. Не выспался все-таки, и впечатлений столько, что аж в голове шум. Такое чувство – не успел лечь, как уже будят. Фролов. Пора, значит. В дежурную смену. Надо же, в сон, как в колодец, провалился. На бегу сую голову под умывальник и – к своему «курносому». Кстати, надо фузею свою посмотреть. А то утром спросонья цапнул, не думая, а что там да как…
В совершенно кретинской неуклюжей кобуре с дурацкими эдакими ремешками для подвешивания к ремню – ну прям гусар, мать твою, с ташкой, кажется, так эта штука называлась… ну, типа планшета, едва помещается здоровенный неуклюжий короткоствол. Относительно малого калибра. ТТ. Тульский Токарев то есть. Знакомая система. Хотя совсем слабо и, можно сказать, случайно. Когда через пару недель после «тихой революции» бандюгов глушили. «Конкретная ночь» это называлось. В народе. Вообще-то их три было. С 17-го по 20-е. Августа. Когда всех этих воров в законе и иже с ними… Тогда сразу несколько чрезвычайных декретов было. О национализации офшорной собственности, в частности. Ну, и о возможности задержания по оперативным данным. Ареста то есть. Однако сначала ничего не происходило, заинтересованная публика подрасслабилась было… Не дураки ж там, наверху, объяснять заранее, что за сопротивление при аресте сразу мочить станут, а арестов без сопротивления не будет по определению… Основную работу эфэсбэшный спецназ и собры делали, нам же публика помельче досталась. Авторитеты, типа. Местного розлива. Не церемонились тогда. Совсем. Вот у одного такого блюстителя традиций, наверное, охрана и была тэтэшками вооружена. Большей частью. Пожилой и подозрительно бывалый сверхсрочник Вова Севостьянов, по прозвищу Зверь, показал, как разбирать да обихаживать. Дурацкий прибор. Бандюганы, слышал, любили его за то, что бронежилет-де прошивает. Ну, во-первых, не всякий, а во-вторых, непременно убить – это только киллеру надо. Для отчетности, так сказать. Мне же достаточно, чтоб супостат не стрелял больше. В меня и вообще. Если из того же ПМ, всячески охаянного бестолочами, по бронику засадить, так это не то что встал и сразу побежал дальше пулять. Жив останешься – да. Может быть. Но не более того. У ТТ ж этого убогого самовзвода даже нет. И как тогда с ним работать, как жить? То ли дело ПМ – взвел, дослал, на предохранитель поставил – и с предохранителя. Снял. Нужда образовалась – просто достал и выстрелил. Самовзводом. Попал, не попал – не суть. Важнее выстрелить. Первым. И тут же с ходу – второй, третий… Не глядя, попал – не попал. Стремно это, когда в тебя пуляют. Целкость у любого теряется. Я много чего перепробовал. И иностранных, и наших. Остановился, однако, на ПМ. Простом и обычном. У него, конечно, центровка далеко не самая удачная – но я же не целевой стрелок. А так – достаточно компактный, неприхотливый, безотказный, опять же. Ну, тяжеловат еще. Так и я тоже не идеален… К тому же есть у него еще одно несомненное достоинство. Если уж из ПМ шмалять по цели насобачился, то потом из любого можно. Ну, почти. Шпалеры нам потом выдали. Желающим. Так-то автоматами обходились. Из запасов складских. Мне досталась волына шестьдесят третьего аж мохнатого года. Выпуска. БУ. Но – никаких проблем. Помнится, по ростовым тренировались. Они на тележке. В 25 м. Стоишь спиной с ПМ в руке. Стволом вверх. На 501 – 502 – 503[47] быстро поворачиваешься и всаживаешь серию из трех по трем. Ростовым. Попадали – поднялись. Следующий. И так далее. Потом мишени отъезжают. На 5 м или на 10 – как договорились. Снова серии. Пока кто-нибудь не промажет. Он и ставит пиво. На всех. Так где-то через неделю всего лишь аж за 50 м доходили. Прежде чем за пивом… Не люблю пиво.
ПМ же почти полюбил. В конце концов таки изменил ему, впрочем. С «чезеттой»[48]. При всех тех же достоинствах – еще компактнее, легче и мощнее. Ну и целкость, разумеется. Повыше. С косовара снял. Когда в Австрии…
Взял у технаря ветошь с маслицем, разобрал недоразумение и почистил. Костик, конечно, поросюка еще та… Нах-Нах. Или Пох-Пох. Без комментариев, блин! Деда, мать твою… Мою прапрабабушку…
Не раз сталкивался с теоретиками, пренебрежительно морщившимися на мою пээмку. В конце концов обычно оказывалось, что они элементарно не умеют стрелять. В смысле, из короткостволов. Нет, для конкретного спеца в этом деле, конечно, лучше что-нибудь понавороченнее, не спорю. Но многие думают, если напялить супер-пупер-бутсы, как у самого аж Бэкхема, то в них играть будут лучше. Отнюдь-с. Навороченность эта имеет смысл для мастера, в смысле полного раскрытия его нехилых возможностей. Для слабого же футболиста – лишняя трата денег. В бою же, где речь о жизни и смерти идет, уместнее будет сравнение с обычным каром и болидом «Формулы-1». Посади в него простого водилу – элементарно убьется. Так и не став Шумахером.
Сижу, наблюдаю аэродромную жизнь. Из кабины. Зеркальце Петрович уже раздобыл и присобачил. На шарнирчике со стопорным винтом. Разумно. Настраиваю, фиксирую. Наши тем временем снова собираются куда-то на вылет. Штурмовка, похоже. РСы и бомбы под крыльями. От нечего делать считаю взлетающие машины. Всего 48 «чаек» ушло. Пытаюсь прикинуть к носу. Получается, не ошибся я. В прошлом вылете всего шесть машин наши потеряли. Впрочем, нет. Три. А еще три на стоянках остались. Повреждены, наверное. Не успели последние из взлетевших бипланчиков растаять в голубизне, как прибежал вестовой и передал команду на взлет. Нам.
Набираем высоту. Кругами. Небо чистое, в смысле самолетов тоже, только предыдущая дежурная четверка идет на снижение. Облака появились, однако. Белые и пушистые. Не так чтобы очень много, но и не мало. Есть за что спрятаться. И долбануть. В данном случае меня. Облакам – особое внимание! Солнце уже хорошо за зенит перевалило, половина первого дня войны, будем считать, прошла. Ну очень наполненного событиями. А уж для меня, так и вовсе. Новая жизнь…
Видимость отличная, десять баллов, сказали, ходим парами, друг за другом. То там, то тут пролетает что-то, но не разобрать. Очень уж далеко. Пару раз обнаруживались «худые», но тоже на грани распознавания. Довольно высоко, опять же. Тыщах на трех. Охотнички…
Возвращаются наши. Уже 44 машины. Нет, 46. Двое поотстали слегка – один, похоже, поврежден, второй прикрывает. На них тут же «мессеры» пикировать нацеливаются. Парой. Из облака. Разумно… Фролов с Петраковым, натурально, навстречу, мы прикрываем. Охотники снова ушли вверх, несолоно хлебавши. Не хотят в лобовую. Слышал мнение – трусили, мол, фрицы. Отнюдь. Лобовая больше как лотерея, причем с худшими шансами для них, а даже размен один в один их категорически не устраивает. Поскольку самолетов у них намного меньше. Особенно истребителей. Тем более если убогого И-15 бис против полноценного «худого». Ну, конечно, и жить хочется. Каждому. Еще полчасика болтаемся, а там и сменщики подоспели.
Вылезаем из кабин и не спеша направляемся к столовой. Полтора где-то часа отдыха. Самое время пообедать. А там суета. Из штаба дивизии, что в Кобрине, прибыл весь из себя гвардии Шульмейстер. Василий, что интересно, Иваныч – именно так он сам обычно представляется. Воистину еврей. Улетел пассажиром на У-2, а прибыл целой автоколонной, забитой всяческим полезным барахлом, плюс две автоцистерны. Причем даже с бензином. Суперциммес! С ихним народцем немало пришлось пообщаться. Когда Израиль эвакуировали, оттуда едва ли не половина в РФ ломанулась. Обидемшись. На америкосов – кровно. Я еще школу тогда заканчивал. В 2015-м, значит, году, где-то так. Или 16-м. Американские жиды сдали Израиль арабам. Просто бизнес. Ничего личного. И ничего святого.
Некоторые, впрочем, и раньше. Когда там житья от своих религиозных фанатиков не стало. В смысле, в Израиле. Перетягивание каната всегда с двух сторон. Двумя командами дебилов. И не дай бог оказаться в роли этого самого каната. К чести тогдашнего руководства, нациков наших тогда загодя так прижали, что те только что взвизгнуть и успели. Да и то единственно по Инету.