«Ева Борошш, урожденная Ева Халас, вдова Михая Борошша. Предполагаемое время рождения июнь 1962 год, село Даб. В августе того же года ее привезли в Будапешт и как круглую сироту поместили в воспитательный дом, за время пребывания в котором родственники не объявились. Училась кожевенному делу, в 1979 году уехала в Даб и поступила на перчаточную фабрику, где проработала с июня по август. Затем вернулась в Будапешт, снимала комнату (адрес, имя хозяев), устроилась продавщицей в антикварный магазин Михая Борошша. 3 марта 1981 года вышла замуж за Михая Борошша».
— Да, не густо, — сказал лейтенант Кепеш, возвращая бумаги Поочу.
— Не за что зацепиться, — проговорил Пооч.
— Надо проверить, не было ли в последнее время аналогичных ограблений. Возможно, действовал один и тот же преступник, — предположил лейтенант.
Капитан Пооч отрицательно покачал головой.
— По-моему, в этом случае преступник не чужой человек в доме. Осмотр места происшествия показал, что преступник и его жертва, до того, как между ними произошла ссора, сидели п мирно беседовали. Разве стала бы молодая женщина попивать коньяк с ворвавшимся к ней грабителем?! Судя по тому, как ловко преступник заметал следы, можно предположить, что он был свой человек в доме и заранее готовился к преступлению.
Снова зазвонил телефон.
— Молодой человек из квартиры Борошшей доставлен, — доложил дежурный.
— Проводите его ко мне, — сказал Пооч.
— Входите смелее, — сказал Пооч стоявшему в дверях молодому человеку, который, увидев озабоченные лица следователей, сразу насторожился. — Пожалуйста, ваши документы.
Ловаш протянул паспорт пожилому следователю, казавшемуся добрее и приветливее своего молодого коллеги.
— Спасибо, — сказал капитан, возвращая ему паспорт. — Садитесь, пожалуйста. Какое отношение вы имеете к Еве Боронин?
— Я ее жених, — тихо сказал Ловаш.
— Так. Зачем вы звонили своей невесте?
— Мы должны были встретиться с ней в кондитерской «Фиалка» в 5 часов вечера. Но Ева не пришла. В половине шестого я позвонил ей. Я подумал, что Еве что-то помешало и она не может прийти, но никто не подходил к телефону. Тогда я решил, что она уже вышла и придет немного позже. И стал ждать. В шесть часов я понял, что ждать уже не имеет смысла. И так как я начал беспокоиться, то решил пойти к Еве.
— А почему вы начали беспокоиться?
— Но ведь так всегда бывает… — Ловаш смущенно поглядывал на следователей. — Если любимая женщина вдруг не приходит на свидание, сразу начинаешь думать, что с ней что-то случилось. Разве не так?
— Так. А о чем вы подумали? Что Ева попала в аварию?
— Нет, я не об этом подумал.
— А о чем же?
— Мне трудно об этом говорить.
Пооч не торопил молодого человека, давая ему время собраться с мыслями. Насколько тот в действительности беспокоился о своей невесте, сейчас судить было трудно, потому что лицо его выражало только смущение.
— Попробуйте все-таки рассказать, — посоветовал бы Ловашу, прерывая затянувшееся молчание.
— Я подумал, что опять там что-то случилось.
— Что же?
— Что у Евы дома опять что-то пропало, и они из-за этого поссорились, и поэтому…
— Кто это «они»?
— Я не собираюсь говорить о том, что касается лично моей невесты. Спросите у нее сами… Ясно теперь, что она больше не хочет покрывать этого человека…
— Я вас не понимаю, — нетерпеливо перебил его Пооч.
— Перед тем как подняться к Еве, я позвонил ей по телефону. Мне ответил мужчина. Я подумал, что это Геза, хотя и не узнал его голоса, и пошел без всякой, конечно, охоты. А там меня встретил не Геза, а милиционер. Ну я сразу же понял, что у Евы наконец лопнуло терпение. Я ее предупреждал, чтобы она получше запирала свои драгоценности. Я — человек осторожный и всегда запираю свои ящики, хотя и не держу дома таких ценностей. Но она меня не слушала. Давно уже надо было заявить об этом в милицию. Так нет! Ева не хотела.
— О чем надо было заявить? — раздраженно переспросил Пооч.
— О том, — неохотно продолжал Ловаш, — что кое-кто ее обкрадывает. Я, конечно, понимаю, что есть вещи, которые не очень-то приятно разглашать. Поэтому Ева и терпела. Но это перешло всякие границы! Сначала она не была в этом уверена, думала, что сама куда-то их убрала, — я говорю о ее драгоценностях. Но когда нигде не могла их найти, она поняла, что они пропали из дома. Наконец-то она решила заявить на этого типа.
— Вы подумали об этом, когда увидели в квартире милиционера?
— Да.
— А кто этот человек, о котором вы упоминали?
Ловаш выпрямился.
— Это личное дело моей невесты. Пусть она сама вам скажет.
— Молодой человек, — сказал Пооч, — своим молчанием вы только тормозите следствие.
— Это касается только Евы, — упрямо повторил Ловаш.
Пооч глубоко вздохнул.
— Если бы дело касалось только этого, мы бы вообще вас сюда не вызвали. Но речь идет о другом.
— О другом? — растерялся Ловаш. — О чем же?
— Ваша невеста Ева Борошш умерла.
— Умерла?.. — содрогнувшись, повторил Ловаш, точно не понимая смысла сказанного Поочем. — Как умерла? И почему?.. Зачем вы мне говорите? Это неправда. Что вы от меня хотите? Ведь не я же украл!
— Сегодня в начале шестого она упала из окна своей квартиры.
— Упала… — тупо повторил он и замер с открытым ртом.
Кепеш поднялся и подошел к Ловашу.
— Вы понимаете? — сказал он, кладя руку ему на плечо. — Ваша невеста умерла. Это правда. Ева упала из окна.
Выражение лица Ловаша не изменилось. От внимания Пооча не ускользнуло, что молодой человек еще не решил, как себя вести. Верить или нет? А если верить, то как на это реагировать: испугаться, рассердиться или заплакать?
— Ее убили, выбросили из окна, — сказал Кепеш, стараясь помочь Ловашу выйти из оцепенения.
— Ox… — Напряжение спало, лицо его вмиг изменилось, сразу показалось обрюзгшим. — Ведь я же ей говорил, что это добром не кончится… Вы позволите мне закурить? У вас нет сигареты? Вообще-то я не курю. Очень редко. Поэтому у меня нет.
Кепеш вынул из ящика пачку «Романса» и протянул молодому человеку. У Ловаша дрожали руки, когда он прикуривал. Следователи молча наблюдали, как он неумело курил, давясь дымом, и то и дело стряхивая пепел.
— Не знаю даже, что и сказать… — произнес он наконец.
— Теперь вы понимаете, зачем вас сюда вызвали?
— Понимаю. — Ловаш погасил сигарету. — Можно мне воды?
Кепеш налил полный стакан воды, и Ловаш выпил его залпом.
— Посидите пока в коридоре, — сказал ему Пооч. — Я вас вызову.
— Молодому человеку нужно время, чтобы переварить это известие, — сказал Пооч. — Да и нам тоже, потому что я не рассчитывал, что придется иметь дело с двумя преступниками.
— А если это одно и то же лицо?
— Вор, как правило, не убивает, а убийца — не ворует.
— Ограбление с убийством — пока это самая приемлемая версия, — заметил Кепеш.
— Пока! Пока мы не знали о других кражах в квартире Евы. Допустим, что кражи были. Так вот, кое-какие ценные вещи, скажем, драгоценности или монеты и медали из нумизматической коллекции периодически пропадали из дома Евы Борошш. Судя по всему, их похищал кто-то из ее знакомых. А что он с ними делал? Конечно, он старался их сбыть. И как можно скорее. Но как?
— У Михая Борошша была очень ценная нумизматическая коллекция.
— Тогда как же преступник ее сбывал?
— Через скупщиков краденого.
— Коллекцию постараются нелегально вывезти из страны, — сказал Пооч и, помедлив, продолжал: — Скупщики — люди осторожные. Они никогда не вступают в контакты с новыми клиентами. Значит, предложить им коллекцию может человек или уже имеющий судимость за подобное преступление, или с давних пор поддерживающий с ними связь. А если это новый клиент, то они получают краденое через посредника.
Кепеш недовольно покачал головой.
— Ничего конкретного. А кто посредник?
— Доктор Хинч, — сказал Пооч, — хотя конкретизировать нам пока еще рано.
— А почему Хинч?
— Его домработница утверждает, что в последнее время он принимает у себя каких-то подозрительных людей. Он, конечно, это отрицает. И еще она говорит, что этот человек по имени Геза, знакомый Евы Борошш, тоже бывал у доктора. Вам не кажется, что это звенья одной цепи? Давайте проверим версию со скупщиками и посмотрим, не был ли доктор Хинч ранее замешан в подобных делах.
— Задача не из легких.
— Можете предложить что-нибудь полегче?
— Пока нет.
— А что, если Ловаш, — капитан подался вперед, — специально придумал эту версию с кражами, чтобы отвлечь наше внимание от настоящего преступника? То есть от самого себя?
— Возможно. Но как без невесты он собирается завладеть состоянием?
— Возможно. Но как без невесты он собирается завладеть состоянием?
— Меня не удивит, — сказал Пооч, — если в скором времени вдруг появится завещание.
Ловаш понуро вошел в кабинет и сел без приглашения.
— Давайте вернемся к вашему рассказу о том, что Еву Боронин кто-то регулярно обкрадывал. Теперь, может быть, вы нам скажете, чьих это рук дело? — спросил Пооч.
— Я ничего не могу доказать.
— Этого мы от вас и не требуем. Расскажите все, что вам известно.
— Тут замешана подруга Евы — Жофия. И ее жених Геза.
— Назовите их фамилии.
Ловаш пожал плечами.
— Я не знаю их фамилий.
— Не знаете? Это интересно.
— Скорее обидно. Вам так не кажется? Ева не желала, чтобы я ближе с ними знакомился. Мне вообще не везло с близкими ей людьми. Сначала ее муж, старый Борошш, выставил меня из дома. Затем появились Жофия и Геза, из-за них мне нельзя было приходить к Еве. Вернее, только когда их не было.
— Но все-таки вы их знаете?
— Знаю — это слишком сильно сказано. Видел всего два раза. И сразу заметил, что я им не по вкусу. Видно было, что они меня презирают, я для них пустое место. Да сами-то они кто такие? Жофия, конечно, женщина красивая, я этого не отрицаю. А в Гезе я ничего особенного не заметил. Разве что он разъезжает в собственной машине, и на ней столько всего навешано, что просто ужас! И противотуманные, и галогенные фары, и разные там антенны… А мне и на велосипед не хватает! Когда Ева сказала, что не хочет, чтобы я с ними встречался, я взял да и подстерег их на улице и тогда увидел машину.
— Какой марки у него машина?
— «Шкода-Л-120», кофейного цвета. Видно, что новая.
— Номерной знак помните?
Ловаш отрицательно покачал головой.
— Нет. Я не знал, что это пригодится. Марку я запомнил только потому, что такая машина мне больше всего нравится.
— Вы могли бы описать внешность Жофии и Гезы?
— Да.
— Вы бы их узнали?
— Разумеется.
— Почему ваша невеста не хотела, чтобы вы с ними встречались?
— Вот этого я как раз и не знаю! Я у нее как-то спросил: почему она меня прячет? А она говорит: «Я не тебя прячу». Я не понял, но она больше ничего не желала объяснять.
— Вы допускаете, что у Гезы с вашей невестой могли быть интимные отношения?
— Нет! Нет… это невозможно. — Молодой человек покраснел. — В этом я совершенно уверен.
— Почему вы так уверены?
— Мне трудно об этом говорить… Понимаете… — начал Ловаш тихим от смущения голосом, — я не какой-нибудь сердцеед. В общем, я не из тех мужчин, которые нравятся. До этого я только один раз был с женщиной, когда мне было восемнадцать лет… Понимаете? Я любил Еву, ухаживал за ней, но… только месяц тому назад… я как-то вечером был у нее дома… И… ну в общем… она была невинна… Вы понимаете, до меня у нее никого не было…
— Но ведь она была замужней женщиной! — перебил его Пооч.
— Ну да, только старый Борошш никогда к ней не прикасался. Он относился к ней как к дочери. Правда, к мужчинам он ее ревновал. Но так, чтобы… в общем, он ничего себе не позволял. Ева сама мне об этом говорила. Борошш просил, чтобы она подождала, пока он умрет. И я ему не понравился, мол, он хочет для Евы другого мужа. Но мы полюбили друг друга, и… это случилось. И через два дня мы составили завещание…
— Завещание? — насторожился Пооч.
— Ну да. Ведь тогда было ясно, что мы поженимся. И Ева сказала, что теперь она поставит в известность Гезу с Жофией, ну что мы обручены. Ведь мы как раз перед этим обручились. Тайно. Ева скрывала это от Гезы, потому что он был против наших отношений. И несмотря на то, что он постоянно ее обкрадывал, Ева его слушалась. Иногда мне казалось, что она его боится, а иногда — что очень любит. Я предупреждал ее… Тысячу раз говорил ей, чтобы она с ними порвала, потому что они люди непорядочные. Так нет, она меня не слушалась. Хотя ясно было, что им нужны только ее деньги! Всеми правдами и неправдами они вымогали у нее деньги, и все им было мало! И я ничего не мог сделать! Я говорил, что эта дружба плохо кончится. Но Ева мне не верила. И вот, видите… — Поймав на себе пристальный взгляд следователя, Ловаш смущенно замолчал.
— Вы упомянули о каком-то завещании?.. — напомнил Пооч.
— Ева составила. Через два дня после того… как… И мы заверили его у нотариуса. Оно законное.
— Что в нем? — хмуро спросил капитан. Ответ он знал заранее. Вот из-за чего должна была умереть Ева Борошш.
Та же мысль пришла в голову и Ловашу. Он уже жалел, что упомянул о завещании.
— Все состояние Евы в случае ее смерти переходит ко мне, — нехотя проговорил он.
— Где находится завещание?
— Этого я не знаю… — замялся Ловаш. — Думаю, у Евы в квартире, потому что завещание осталось у нее. У меня нет ни одного экземпляра.
— Мы сделали в квартире обыск, — сказал Пооч. — Никакого завещания мы там не нашли. Если, конечно, оно вообще существует!
— Ну да, — охотно согласился Ловаш. — Ева могла передумать и уничтожить завещание. Если не найдете, значит, его уже нет!
— Есть ли, нет ли, а наследство, во всяком случае, та его часть, которую можно было унести, украдена. Из квартиры пропали все ценности.
— И сберкнижки?! — резко спросил Ловаш.
— Какие сберкнижки?
— У Евы было восемь сберегательных книжек, на каждой по сто тысяч форинтов! Она хранила их в платяном шкафу. На предъявителя… Я же ей говорил… Они тоже пропали?
— Да.
— Это невозможно! — Ловаш побледнел.
— Тем не менее, молодой человек, это так! Преступник забрал все ценности, которые мог унести с собой. И сберегательные книжки тоже. — Капитан внимательно посмотрел на Ловаша. — И мне кажется, преступник знал, где что лежит.
— Вы… Вы думаете, что это я?.. Я преступник? Но зачем… зачем мне это делать? Зачем мне красть у нее… у себя самого? Неужели вы думаете, что я вытолкнул ее из окна?.. Я… я любил ее! Я этого не делал! Это не я!
— Успокойтесь, пожалуйста, — строго сказал Пооч. — Против вас нет улик.
— Но вы же меня подозреваете…
— Мы вас не подозреваем.
— Я чувствую… мне так кажется… Вы меня арестуете?
— Да что вы! Вы свободны. Можете идти. Хоть сейчас.
Ловаш быстро встал.
— Поверьте… я не имею никакого отношения ни к грабежу, ни к убийству. — Он поспешно вышел.
— Разумеется, нечего ждать, что он сам сознается, — сказал Кепеш, когда за Ловашем закрылась дверь. — Вы заметили, как он стушевался, когда речь зашла о завещании?
— Несомненно, если завещание существует, то этот факт свидетельствует против Ловаша. А если завещания нет, он хочет выставить себя законным наследником, в то время как уже припрятал часть предполагаемого наследства. Кто же будет подозревать в воровстве законного наследника?
— Возможно, он хочет направить нас по ложному следу, с тем чтобы потом и убийство приписать мнимому вору.
— Опять мы ни к чему не пришли, — устало покачал головой Пооч.
— Я бы так не сказал, — заметил лейтенант. — У нас есть одна жертва. — Ив раздумье добавил: — Возможно, скоро будет еще одна.
— Что за дурацкие шутки! — взорвался капитан. Затем, понизив голос, спросил: — Почему вы так думаете?
— Мне подсказывает мой опыт.
— То есть?..
— До пятисот тысяч форинтов — одна жертва, — сказал Кепеш, загибая пальцы. — До миллиона — две. Свыше миллиона — три или больше. Чем крупнее сумма, тем больше на нее охотников. А раз деньги попали к кому-то в руки, их постараются удержать. Следовательно, всякого, кто располагает хоть какой-то информацией об убийце, надо заставить молчать. В данном случае можно предположить, что будет три жертвы.
— Многовато! Вам не кажется?
— И я не уверен, что мы успеем этому помешать.
— К черту ваши пророчества! Лучше бегите в картотеку и узнайте о Ловаше все, что только можно узнать. Да, и еще одно: пошлите кого-нибудь в село Даб. Ева Халас там родилась. Когда ей исполнилось семнадцать лет, она туда поехала и три месяца там работала. А зачем? — Пооч в раздумье ходил из угла в угол. Затем остановился и строго взглянул на Кепеша. — Как?! Вы еще здесь?! Действуйте!
Глава четвертая
1Трети решила встать пораньше, чтобы пожелать счастливого пути Жофии и Гезе, с которыми так приятно удалось провести вчерашний вечер. Утром молодые люди собирались поехать на прогулку.
— Эти сентиментальные песенки, — сказала Жофия, обращаясь к Трети в конце музыкального вечера, — не для меня. Их время уже давно прошло.
— А я думала, что вас это развлекло!
— Да, я прекрасно развлеклась! Только теперь мне хочется развлечься по-настоящему. Завтра мы чуть свет сядем с Гезой в машину и постараемся найти местечко, где можно отвести душу. Рок, коньяк и движение — вот что нужно молодежи. Не так ли? Я хочу долго оставаться молодой, — и с вожделением добавила: — И еще хочу много денег, чтобы тратить без оглядки.