— Искусственный краситель и ароматизатор, — заявил Стаффорд, — может означать что угодно. И давать может что угодно сверх цвета и вкуса.
Например, синильная кислота, — домыслил он про себя, — окрашивающая все в ярко-зеленый. Что мешает, совершенно не кривя душой, обозначить ее как «искусственный краситель»? А вкус, в каком смысле «искусственный ароматизатор»? Эта мысль давно не давала ему покоя, но он решил пока ее приберечь. Пора спуститься и взглянуть на «Генукс-Б», разобраться, в чем загвоздка. «И как его еще предстоит доломать», — подумал он с горечью. Если эти ребята не врут, если удостоверения не поддельные и они не саботажники из АИЮА и не секретные агенты какой-нибудь другой крупной державы. «Точно, из повстанческих частей Северной Калифорнии», — съязвил он. А вдруг все-таки правда? Вдруг там и впрямь зародилось какое-то зло, и «Генукс-Б», выполняя свое предназначение, его уловил?
Пока непонятно.
Однако, возможно, ясность внесет осмотр компьютера. Прежде всего нужно своими глазами взглянуть на полный комплект перфолент, данные с которых сейчас усваиваются из внешнего мира внутренним сознанием компьютера. Как только станет понятно…
«Я включу его обратно, — пообещал себе Стаффорд с мрачной решимостью. — Я сделаю то, чему меня учили и ради чего нанимали на работу».
Особого труда это, в принципе, не составит. Он знал начинку компьютера назубок. Никому не приходилось столько раз менять вышедшие из строя провода и детали, сколько ему. Поэтому он и понадобился этим типам. Здесь они точно не ошиблись.
— Жвачку? — предложил агент, заходя на бегущую вниз дорожку, вдоль которой выстроилась, расставив ноги и заложив руки за спину, фаланга бойцов в форме. Коренастый фэбээровец с мясистым красным загривком протянул на ладони три ярко окрашенных шарика.
— Из сузовского автомата? — спросил инженер.
— Разумеется. — Агент, ухмыльнувшись, опустил их Стаффорду в карман халата. — Безобидные? Да-нет-не-знаю, как говорится в институтских контрольных.
Вытащив шарик из кармана, Стаффорд осмотрел его в свете потолочной лампы. Шарик. Икринка. Рыбья икра, она ведь тоже круглая. И съедобная, а закон не запрещает продавать ярко окрашенную икру. Или она сразу откладывается такого цвета?
— Может, оттуда кто-нибудь вылупится, — заметил, будто между прочим, один из агентов. Фэбээровцы подобрались и напряглись, въезжая в особо засекреченную часть здания.
— Как вы думаете, кто? — спросил Стаффорд.
— Птичка, — буркнул коротышка-агент. — Крошечная красная птичка, возвещающая нам великую радость.
— Не надо давить на меня Библией, — осадил его Стаффорд, оглянувшись одновременно с инженером. — Я на ней вырос. Я вас сам цитатами закидаю.
Однако совпадение странное, учитывая ход его собственных мыслей. Рыба мечет тысячи икринок, неотличимых друг от друга, из которых выживают лишь единицы. На редкость примитивный способ с неимоверными потерями.
Но если отложить икру по всему миру, в бесчисленных многолюдных местах, достаточно будет, даже если выживет лишь крошечная доля. Подтверждение тому — земные рыбы. Если способ годится для земной жизни, чем внеземная хуже?
Неприятная мысль.
— Предположим, вы хотите заполонить Землю, — словно читая по его глазам, проговорил инженер. — И ваш вид, с бог весть какой планеты какой-то захолустной галактики, размножается точно так же, как наши хладнокровные земные создания. — Он продолжал сверлить Стаффорда взглядом. — Другими словами, вы мечете тысячи, даже миллионы маленьких икринок в твердой оболочке, ярких, как и любая икра, и не хотите, чтобы они привлекали ненужное внимание…
Инженер задумался.
— Правда, остается вопрос инкубации. Сколько по времени? И в каких условиях? Чтобы из яйца кто-то проклюнулся, обычно нужно тепло.
— В организме ребенка, — отозвался Стаффорд, — тепла достаточно.
И, как ни абсурдно, эта икра без труда впишется в стандарты доброкачественности пищевых продуктов. В икре нет ничего токсичного. Все натуральное, все питательное.
Разве что внешняя оболочка этой твердой яркой «жвачки» должна быть неуязвима для желудочного сока. Икре нельзя растворяться. Но ведь ее можно разжевать во рту. Разжевывания она не выдержит, значит, ее нужно глотать как таблетку, целиком.
Он положил в рот красный шарик и с хрустом расколол его зубами, а потом вытащил две половинки.
— Обычная жвачка, — констатировал инженер. — «Гуммиоснова, сахар, кукурузная патока, размягчители». — Он улыбнулся насмешливо, однако на его лице отразилось облегчение, которое он тут же стер усилием воли. — Промашка вышла.
— И хорошо, что промашка, — подал голос коротышка, сходя со спуска. — Пришли. — Остановившись перед отрядом вооруженных бойцов в форме, он предъявил документы. — Мы вернулись.
— Бонусы, — высказал следующую догадку Стаффорд.
— Что? — переспросил инженер.
— Дело не в жвачке. Значит, в призах, во всех этих побрякушках. Больше ничего не остается.
— Вы, как я вижу, исходите из того, что «Генукс-Б» по заслугам собрался усмирять Северную Калифорнию точечными ударами. А не проще ли предположить, что компьютер просто глючит?
— «Генукс-Б», — ответил Стаффорд, шагая по знакомым коридорам огромного правительственного здания, — создавали для обработки неизмеримо бо́льшего количества данных и фактов, чем под силу одному человеку или группе людей. Он оперирует ими несопоставимо быстрее. Он дает ответ в микросекунды. Если «Генукс-Б», проанализировав имеющиеся данные, приходит к выводу, что назревает война, а мы не согласны, значит, компьютер просто делает свое дело. И чем больше мы с ним расходимся во мнении, тем это очевиднее. Если бы мы, как и он, умели решать на основании имеющихся вводных, что нужно срочно наносить удар, нам не нужен был бы никакой «Генукс-Б». Как раз в этом, когда компьютер ни с того ни с сего, как нам кажется, объявляет боевую тревогу, проявляется истинное предназначение машин такого класса.
— Стаффорд прав, — согласился, поразмыслив, один из агентов. — Совершенно прав. Но вопрос в том, доверяем ли мы «Генуксу» больше, чем себе? Хорошо, положим, мы создали его, чтобы анализировать быстрее, точнее и глубже, чем человек. Если он не подвел, то именно такой ситуации следовало ожидать в конечном итоге. Мы не видим причин для удара, он видит. — Агент дернул уголком рта. — И что дальше? Запустить «Генукс-Б», чтобы он начал военные действия? Или нейтрализовать его, то есть, иначе говоря, демонтировать?
Агент не сводил ледяного взгляда со Стаффорда.
— Кто-то должен решать. Сейчас. Немедленно. Кто-то должен принять взвешенное, компетентное решение, работает компьютер или глючит.
— Президент и его кабинет, — отозвался Стаффорд через силу. — Окончательное решение такого рода должно быть за ним. Это его моральная ответственность.
— Но ведь решение, — возразил инженер, — совершенно не морального плана. Вопрос, по сути, технический. Работает «Генукс-Б» или сломался?
«Вот зачем вы подняли меня среди ночи, — догадался Стаффорд, снова чувствуя мороз по коже. — Не для того, чтобы я заблокировал компьютер понадежнее. «Генукс-Б» можно уничтожить одним ударом гранатомета, подвезенного поближе к зданию. Да в этом и нет нужды, он и так нейтрализован — просто не вынимать отвертку, и все. Ты же сам участвовал в его создании, тебе ли не знать? Нет, дело в другом. Я здесь не для того, чтобы чинить или ломать, я здесь, чтобы принять решение. Они думают, что раз я общался с «Генуксом» накоротке пятнадцать лет, у меня должна была развиться интуитивная способность распознавать, работает он или барахлит. Я должен чувствовать разницу, как хороший механик, который по слуху определит, стучит двигатель или нет и насколько плохи дела».
Диагноз. Вот что им надо. Это консилиум компьютерных докторов и одного наладчика. И решать придется наладчику, потому что остальные умывают руки.
Сколько, интересно, у него времени? Похоже, мало. Потому что, если компьютер не ошибся…
Автоматы, торгующие жвачкой. Одноцентовой. Для детей. Из-за этого компьютер намерен отправить на покой всю Северную Калифорнию. Что он там увидел? Какую картину нарисовал себе «Генукс-Б»?
Зрелище было поразительное: примитивный инструмент, заблокировавший работу гигантского конгломерата автономных процессов. Но эту отвертку втыкали умеючи.
— Вот что мы сейчас попробуем, — проговорил Стаффорд, усаживаясь за подключенную напрямую к компьютеру пишущую машинку. — Введем вымышленные заведомо ложные данные.
Он начал печатать: «Владелец империи автоматов по продаже жвачки Герб Суза из Сакраменто, штат Калифорния, скоропостижно скончался во сне. Наследников магнат не оставил».
— Вы думаете, «Генукс-Б» поверит? — удивился агент.
— Вы думаете, «Генукс-Б» поверит? — удивился агент.
— Он всегда верит вводным. У него нет другого источника.
— Да, но при конфликте данных, — вмешался инженер, — он все проанализирует и будет придерживаться наиболее вероятной логической цепочки.
— В нашем случае, — заверил Стаффорд, — никакого конфликта данных не возникнет, потому что больше мы ему ничего не дадим.
Стаффорд скормил «Генуксу-Б» перфокарту и повернулся к инженеру.
— Считывайте исходящий сигнал. И смотрите, не отменит ли он боевую тревогу.
— У нас уже сделана отводная линия, так что без проблем, — откликнулся один из агентов, глядя на инженера. Тот кивнул.
Десять минут спустя инженер, сидящий теперь в наушниках, произнес:
— Без изменений. Боевая готовность транслируется по-прежнему, новости не подействовали.
— Значит, Герб Суза ни при чем, — размышлял вслух Стаффорд. — Или он уже сделал свое неизвестное нам черное дело. Как бы то ни было, «Генукс-Б» его смерть не заинтересовала. Придется искать дальше.
Вновь сев за клавиатуру, он отстучал еще одну фальсификацию. «Из надежных источников в банковских и финансовых кругах Северной Калифорнии стало известно, что автоматы покойного Герба Сузы будут распроданы, чтобы покрыть огромные долги. На вопрос о дальнейшей судьбе жвачки и безделушек из автоматов приставы высказали предположение, что они будут уничтожены сразу по наложению на имущество ареста, которого в данный момент добивается помощник окружного прокурора Сакраменто».
Стаффорд откинулся на стуле. Вот так. Никакого Герба Сузы, никакого товара. Что остается? Ничего. Был человек с продукцией и нету, по крайней мере, для «Генукса-Б».
Время шло, инженер продолжал слушать исходящий сигнал. Наконец он сокрушенно покачал головой.
— Без изменений.
— У меня есть в запасе еще одна обманка, — сказал Стаффорд.
Зарядив в машинку чистую карточку, он отбарабанил: «Выясняется, что человека по имени Герберт Суза никогда не существовало, и этот вымышленный персонаж, соответственно, никогда не занимался продажей жвачки через уличные автоматы».
— Тем самым, — пояснил Стаффорд, поднимаясь на ноги, — мы перечеркиваем все, что «Генукс-Б» знает или когда-либо знал о Сузе и его грошовом бизнесе. Нельзя объявить войну несуществующему владельцу мелкого и тоже несуществующего бизнеса.
Через несколько секунд подал голос инженер, напряженно слушающий исходящие сигналы:
— А вот теперь есть изменения. — Он посмотрел на осциллоскоп, затем принялся изучать поглощаемую компьютером бобину с перфолентой. Какое-то время он молчал, сосредоточенно читая ленту, потом вдруг обвел остальных насмешливым взглядом. — «Генукс-Б» говорит, что последняя вводная — ложь.
IV
— Ложь?! — изумился Стаффорд.
— Он отметает последнюю вводную на том основании, что она не может быть истинной, — пояснил инженер. — Она противоречит имеющимся у него данным. Другими словами, компьютер по-прежнему в курсе, что Герб Суза существует. Не спрашивайте меня, откуда он знает, возможно, из сопоставления огромного массива фактов за продолжительный период времени. — Инженер помолчал. — Очевидно, ему известно больше о Гербе Сузе, чем нам.
— По крайней мере, он знает, что такой человек есть, — согласился Стаффорд уязвленно. «Генуксу-Б» и прежде случалось замечать и устранять противоречия или неточности в данных. Но тогда существенно меньше было поставлено на карту.
Интересно, какие такие неопровержимые факты в ячейках памяти «Генукса-Б» позволяют ему опровергнуть утверждение о том, что Суза не существует?
— Скорее всего, — обратился Стаффорд к инженеру, — он рассуждает так: если предположить, что истинно Х (Сузы никогда не существовало), то истинно должно быть и Y (неизвестного нам содержания). Однако Y остается ложным. Хотел бы я знать, какой из миллиона усвоенных им фактов он принимает за Y…
Они вернулись к тому, с чего начали. Кто такой Герб Суза и что он такого натворил, если «Генукс-Б» вдруг развернул такую суровую карательную операцию?
— Спросите его, — подсказал инженер.
— Что спросить? — не понял Стаффорд.
— Прикажите ему выдать всю имеющуюся информацию по Гербу Сузе. Весь массив, — терпеливо разъяснил инженер. — Одному богу известно, что у него там накопилось. Мы получим, просмотрим и, может быть, заметим то же, что и он.
Стаффорд напечатал запрос и скормил карточку «Генуксу-Б».
— Вспоминается курс философии, который нам читали в Калифорнийском, — протянул задумчиво один из агентов. — Там было про онтологическое доказательство существования бога. Нужно представить, каким он был бы, если бы существовал — всемогущим, вездесущим, всезнающим, бессмертным и еще способным на безграничную справедливость и милосердие.
— И? — не выдержал инженер.
— И вот, вообразив его со всеми этими идеальными качествами, вы замечаете, что кое-чего не хватает. Самой малости, того, чем обладает любой микроб, любой камень, любой мусор на обочине. Существования. И вы делаете вывод: если ему присуще все перечисленные невероятные способности, то уж такая мелочь наверняка должна быть, значит, он существует. Если это под силу камню, то под силу и ему. Теория, конечно, ущербная, ее развенчали еще в Средневековье, но занятная.
— И к чему вы ее вспомнили? — спросил инженер.
— Может быть, — пояснил ФБРовец, — доказательством существования Сузы для «Генукса-Б» служит не один конкретный факт или даже совокупность фактов, а весь массив. Может, их просто слишком много. Компьютер пришел к выводу на основании своего предыдущего опыта, что, когда на одного человека имеется столько данных, этот человек должен существовать. В компьютерах такого калибра, как «Генукс-Б», заложена способность к самообучению, для этого мы его и создавали.
— Тогда у меня для него есть еще один факт, — сказал инженер. — Я сейчас напечатаю, а вы прочтете.
Усевшись за машинку, он набил короткое предложение и, выхватив карточку из каретки, продемонстрировал остальным.
«Компьютер «Генукс-Б» не существует», — значилось на ней.
Все озадаченно молчали.
— Если ему не составило труда сопоставить вводную насчет Герберта Сузы с уже имеющимися сведениями, здесь он тем более не запутается.
— В чем смысл? Я не понимаю, что это нам даст, — высказался один из агентов.
— Если «Генукс-Б» не существует, — понимающе кивнул Стаффорд, — значит, он не может объявить боевую тревогу — логическое противоречие.
— Но он уже ее объявил, — напомнил коротышка. — И знает об этом, поэтому в два счета установит факт своего существования.
— Давайте проверим, — настаивал инженер. — Мне просто любопытно. И насколько я могу прогнозировать, вреда не будет. Если что, вымысел всегда можно удалить.
— По идее, — рассуждал вслух Стаффорд, — получив эту карточку, он должен прийти к заключению, что не мог бы ничего получить, если бы не существовал? И сразу отметет утверждаемое? Так?
— Не знаю, — признался инженер. — Я никогда даже в теории не обсуждал вероятность отрицания себя компьютером калибра «Б».
Он вставил карту в картоприемник и отошел. Все напряженно ждали. После долгой паузы по исходящему кабелю пошел сигнал. Инженер, надев наушники, расшифровывал ответ компьютера для остальных.
«Анализ информационной составляющей, отрицающей существование многофакторного вычислительного прибора «Генукс-Б». Если составляющая 340s70 истинна, то я не существую. Если я не существую, то меня нельзя проинформировать о несуществовании моего обобщенного класса. Если меня нельзя об этом проинформировать, то вам не удалось это осуществить и составляющая 340s70 для меня не существует. Следовательно, я существую».
— Во дает! — восхищенно присвистнул коротышка. — Справился. Разложил по полочкам. Он, то есть она, эта машина, доказала, что данные неверны, поэтому их можно не рассматривать. И продолжать начатое.
— То же самое, — заявил Стаффорд мрачно, — он проделал с карточками, отрицающими существование Герба Сузы.
Все посмотрели на него.
— Логическая цепочка та же самая, — пояснил Стаффорд. — Должно быть что-то общее, какое-то объединяющее звено между данностью под названием «Генукс-Б» и данностью по имени Герб Суза. У вас есть при себе какие-нибудь безделушки, призы или что там из сузовских автоматов? — спросил он фэбээровцев. — Я бы хотел взглянуть…
Самый внушительный из агентов послушно расстегнул портфель и, вытащив пластиковый пакет лабораторного вида, высыпал на соседний стол кучку блестящих побрякушек.
— Зачем они вам? — удивился инженер. — Их уже проверяли в лаборатории. Мы ведь говорили.
Стаффорд, не ответив, уселся за стол, повертел в пальцах одну из блестящих пластмассок, потом другую.