Михаил Малиновский: Рассказы - Михаил Малиновский 4 стр.


Мать вскоре уснула. Надя выключила телевизор, ушла в свою комнату, раскрыла на ночь окно, забралась под прохладную простыню и долго лежала с открытыми глазами…


Утром Надя все-таки надела шерстяной сарафанчик вишневого цвета с белой блузкой, сунула ноги в лакированные босоножки. У гаража стояла машина Сергея ЗИЛ-130, нагруженная изделиями — «мелочевкой». Рядом пофыркивал наготове дежурный автобус «пазик». Дядя Коля Банкин, молчаливый пожилой шофер, окликнул Надю, раскрыв дверцу:

— Поехали!

— Новое дело! — Надя прошла мимо, направляясь в диспетчерскую. — Мне на станцию ехать.

Из окна выглянул Путов.

— Надежда, сказано — выполняй! Покажешь, где Сергей Прибылов живет. И мигом туда-обратно!

— Иван Данилович, да он сам лучше меня знает! На Набережной у ресторана…

Путов прервал ее отчаянным шепотом:

— Директор на заводе! Уже звонил. Ясно?

Что ж, ясно: Путову не до рассуждений. А в общем-то, так даже лучше. От сверхурочной работы Сергей еще не отказывался. За поездку они обо всем и договорятся. Надя влезла в автобус, села за спиной шофера. В пути сказала:

— Набережная улица, рядом с «Волной» кооперативный дом. Знаешь ведь, дядя Коля?

— Хм, — подтвердил шофер и проговорил неохотно: — Начальству виднее.

— Квартира три, на первом этаже.

Шофер опять хмыкнул утвердительно. Когда выехали на Набережную, Надя попросила:

— Дядя Коля, зашел бы ты, а? Я не была у них ни разу…

Шофер подвернул машину к нужному подъезду, сказал, оставаясь за рулем:

— У меня своя работа.

В квартире Прибыловых Надя не побывала. После второго звонка дверь широко распахнулась. В глубине коридора, загораживая проход, стоял солидный, налитый здоровьем мужчина. Одной рукой он придерживал дверь, а другой — застегивал тенниску, заправленную в пижамные брюки на резинке. Надя догадалась, что это Прибылов-старший. Своей осанкой он сошел бы за главного бухгалтера крупного предприятия, хотя, Сергей говорил, работает водителем автобуса.

— Здравствуйте… Мне бы Сергея, пожалуйста… — проговорила просительно.

— Здесь я! — отозвался Сергей, выходя в коридор и отстраняя отца от двери. — Это ко мне.

Надя не расслышала, ответил ли на ее приветствие отец, но Сергей определенно не поздоровался — перешагнул порог, не выпуская двери из рук, спросил:

— Что случилось?

Такой же требовательный взгляд, как у отца, та же плотность и сила в фигуре, облаченной в тренировочные брюки и майку.

— Путов послал.

— Путов? Делать мужику нечего… Если начальник не управляется вовремя, то это плохой начальник. Поняла? Сам покоя не знает и людям не дает. Пусть сам выход ищет!

Надя слушала его растерянная, будто провинилась в чем-то. Сергей отчитывал ее, не поинтересовавшись даже, зачем понадобился Путову. Спохватившись, он шагнул к Наде, уверенно пригреб ее к себе за плечи.

— И ты не поддавайся ему, — посоветовал мягко. — Зачем тебе? Лучше других не станешь. И в такой день…

Она, успев скрестить руки перед собой, уперлась локтями в его грудь.

— А холодильник у вас есть? — спросила вдруг проникновенно.

— Холодильник?.. «Юрюзань»! — Сергей выпустил Надю, оживился: — Сегодня разгрузим.

— Пора мне, — заспешила она. — Машина ждет.

— Дядя Коля?

Надя кивнула на ходу.

— Привет ему! Скажешь, что меня дома нету, — наставлял Сергей вдогонку. — И сама не задерживайся, жду в три часа на старом месте. Представлю по всей форме!

Дядя Коля, не видя Сергея, спросил взглядом: ну что, мол, там?

— Поехали, — сказала Надя. — Сказал, что дома его нет, а тебе привет передавал.

Понимающе хмыкнув, шофер вывел автобус на дорогу и помчал его в обратном направлении.

— Дядя Коля, ты куда?

Он посмотрел на Надю укоризненно — о чем, дескать, спрашивать, но все же ответил:

— На завод.

— Ты о чем думаешь?

— Без двадцати девять уже.

— Ну и что? Шофер-то все равно нужен. Погоди, не гони так… Ты не знаешь, кто по пути живет?

— Кто? — шофер задумался. — Вайя Зуев.

— Давай к нему.

Миновали мост. Экспериментальный дом оставался в стороне. Надя заволновалась.

— Дядя Коля, вон дом-то! Ваня Зуев говорил, что там живет.

— Ты болтаешь, как в такси… А я работаю.

На Надю напало бесшабашное настроение. Занятно получается: будто она не на работе, а катается по городу в свое удовольствие. Сергей хитрит, дядя Коля сердится, с Ваней Зуевым дело темное… С усилием удалось Наде сохранить серьезный вид, а то, гляди, дядя Коля действительно укатит на завод со спокойной совестью, что распоряжение начальника цеха выполнил, а что шофера не привез — его не касается. По кривым переулкам они пробрались на широкую улицу, где с обеих сторон были разбросаны ветхие домишки послевоенной постройки. Их теснили к реке четкие порядки стандартных пятиэтажных домов. Эта новостройка стала называться в городе Бахтинкой, как многие думали, по фамилии председателя горисполкома.

Шофер остановил машину.

— Приехали.

Напротив машины справа под насыпью стоял побеленный домик с веселыми окошками и с небольшим чистым двором. С другой стороны дороги на ровной взрыхленной площадке замерли бульдозеры, оставленные здесь, видимо, до понедельника. Надя снова посмотрела направо и увидела во дворике Ваню Зуева.

— А я ждал вас, ждал и ждать устал, — громко заговорил он, подходя к штакетной калитке и распахивая ее. — А вы — вот они! Прошу!

Надо было бы сказать ему, что некогда, что его срочно вызывают в цех. Но Надя неожиданно для себя соскочила на землю.

— Водичка есть? — спросила, представив, что в таком доме обязательно должна быть в сенях кадка с холодной водой и железный ковшик.

— О чем речь! Водичка есть, и кроме водички есть… Дядя Коля, а ты не выпьешь?

— Я на работе.

— Ну, коль так, поработай пока. Один человек так же вот работал, работал, — говорил он уже Наде, проводя ее в дом, — а теперь он, знаешь, где?

— Где?

— На пенсии.

Маленький тамбур нельзя было назвать сенями — в нем не поместилась бы кадка с водой. В кухне у двери был водопроводный кран с раковиной, рядом на полке стояла литровая эмалированная кружка с гусенком на белом боку. Печка была аккуратно подбелена, кухонный стол накрыт клеенкой, за столом в углу поблескивал эмалью холодильник. Ваня выставил из холодильника на стол трехлитровую стеклянную банку с хлебным квасом, налил Наде полную кружку, подал, приговаривая:

— А дядя Коля так работает, что и квасу выпить некогда.

Надя чуть не поперхнулась квасом. Сегодня ей нравились шутки Вани Зуева, не то что вчерашние россказни о квартире. Она пила небольшими глотками кисленький домашний квас, откровенно, чтобы Ваня заметил и, может быть, смутился, оглядывая потолок и стены кухни.

Ваня заметил, догадался, о чем она подумала, но сказал без смущения:

— Ну, как тебе моя дача? Мне она очень нравится, я даже зимой тут живу.

Надя закашлялась и сама смутилась, замахала на него рукой.

— Спасибо, — сказала, отдышавшись и ставя кружку на стол. — Хороший квас.

— Плохого не держим, — ответил Ваня. — Заезжай еще, всегда напою.

— Так я же не квас пить приехала, а за тобой.

— За мной? — Ваня Зуев осмотрел Надин наряд. — Тогда мне тоже переодеться надо. А куда мы пойдем так рано? В кино я, признаться, давно не был.

— Туда же, где вчера были. Изделия уже на машине, надо срочно везти на станцию… Путов говорит, план реализации не дотянули. Директор, говорит, на заводе, уже звонил в цех.

— Директор? С этого и начинала бы!.. Пройди пока в комнату! Да не стесняйся, мама там. — Ваня подтолкнул ее к двери, занавешенной светлыми ситцевыми шторами. — Слышишь, мам? Директор вызывает!

Надя не разобралась, продолжает ли он шутить или говорит всерьез, но его уже не было в кухне. Откинув занавеску, она остановилась в проеме двери. С кровати у стены напротив на нее смотрела, улыбаясь бескровными губами, изможденная старая женщина, прикрытая по грудь простынью, в старинной рубашке с завязками на шее, с рукавами по локоть, на голове — белая косынка, смотрена неотрывно ясными голубыми глазами.

— Здравствуйте, — сказала Надя, чувствуя, как неудержимо краснеет.

— Присядьте хоть на диван, — пригласила женщина. — Ваня сейчас вернется, он к соседке побежал, к бабе Тане Бахтиной. Никогда меня одну не оставляет. А вы с ним вместе работаете?

Надя, кивнув, прошла к дивану, стоявшему углом к кровати, присела на краешек и быстро встала. Ей неловко было перед этой женщиной за легкомысленный разговор с Ваней, стыдно самой себя, что сидит здесь, захотелось сразу же уехать. Женщина смотрела на нее спокойно, видимо, уже привыкла к тому, что производит такое тяжелое впечатление на незнакомых людей. Осознав это, Надя остановилась в растерянности.

— Почему Бахтина? — спросила неожиданно и не к месту.

— А в нашей Нахаловке на треть Бахтины жили. По ним и новую застройку теперь зовут, там в каждом доме Бахтины есть…

Вернулся Ваня.

— Слышишь, мам? — заговорил от порога. — Сестра милосердия придет через полчаса. А я, сама понимаешь, человек государственный, на мне план держится. Так ведь? — спросил Надю, войдя в комнату, и сам же ответил: — Только так! Я готов, поехали.

Мать ласково улыбалась ему, ничего не говорила.

— До свидания, — поспешно сказала Надя и уже за занавеской услышала в ответ:

— Будьте здоровы!

И еще слышала, проходя кухню, как Ваня наказывал матери:

— Помидоры и лук, значит, в столе, квас — в холодильнике. Там еще бутылочка портвейна студится, так вы тут с бабой Таней не приговорите ее…

— Иди уж, балаболка, ждут тебя.

Ваня догнал Надю у автобуса, помог подняться на ступеньку.

— Погоняй, дядя Коля! — скомандовал, едва сев.

Воображение отказывалось служить Наде. Она заставляла себя думать о больной женщине, недвижимой и одинокой в пустом доме, но видела ясные голубые глаза, слышала ровный, полный нежности голос: «Иди уж, балаболка…»

— У него мать больная, — сказала шепотом, наклонившись к шоферу.

— Год не поднимается, — отозвался шофер.

— Год?! И вы — ничего?.. — возмутилась Надя, но умолкла, оглянувшись на Ваню Зуева: сама работает уже три года с ним в одном цехе, видит его чуть не каждый день и — пожалуйста, не знает… А узнай у такого: веселый парень Ваня Зуев!

Шофер неопределенно хмыкнул.

Диспетчер, сменивший Блонского, серьезный молодой специалист, встретил Надю выговором:

— Наконец-то! За смертью тебя посылать… Вот твои накладные, а вот путевка. Впиши сама фамилию шофера. Кого привезла?

— Зуева.

— Пусть будет Зуев.

— Пусть! — обозлилась вдруг Надя, заполнила путевку, расписалась в накладных. — Хоть бы спасибо сказали человеку.

Диспетчер посмотрел на нее недоуменно, сказал категорически:

— Он не за спасибо работает, тем более в субботу… Ну, я поехал. Да, квитанции обязательно привези!

Ваня Зуев тронул машину, как только Надя вскочила на подножку.

— Эх, прокачу! Не подведи, родная… Туда же, говоришь, где вчера были? Ясненько! На том же месте в тот же час…

Он балагурил всю дорогу, в конце концов, добился, что Надя засмеялась облегченно.

— Ты всегда, Ваня, такой? — спросила сквозь смех.

— Мама говорит, что когда сплю, то еще лучше бываю. Только тогда, говорит, и отдыхает по-настоящему.

На товарном дворе уже были машины.

— Смотри-ка, не одни мы такие хитрые! — заметил Ваня Зуев, пристраивая машину в очередь у крана. — Где-то тоже хотят премии получать.

На них никто не обращал внимания, пока Ваня не вышел из кабины.

— Ваня Зуев с «Матмашин»! — громко оповестил шофер ближайшей машины, увидев его. — Привет, Ваня!

— ЗИЛом прибарахлился!

— Здорово, Ваня! Какие вести из Рима?

Подходили шоферы, экспедиторы, грузчики, здоровались весело с Ваней, который уселся на подножку, заложив ногу на ногу, и становились в полукруг, приготовив улыбки.

— Ваня, ты здесь? А вчера говорил, что в Швейцарию улетаешь!

— Так я уже собрался — брюки погладил, лезвий для бритвы купил… Да Игорь Владимирович уговорил повременить, — ответил Ваня и сделал паузу, ожидая вопросов.

— Игорь Владимирович? Кто это?

— Да наш директор. Не годится, говорит, Ваня, по заграницам раскатываться, когда завод не выполняет плана реализации. Ну, вы сами знаете, что такое — реализация. Знаете ведь?

— Знаем, Ваня! Трави дальше.

— С тем же приехали.

— Ну вот. План есть план, как Путов говорит. Закон. А где план — там премия. Путов знает, что сказать. Кому ж не хочется?

— А Путов кто?

— Здорово живете! Начальник цеха… Ладно, говорю, Игорь Владимирович, сделаем реализацию. Не могу я отказать, когда человек по-хорошему просит. А в Швейцарии, между прочим, я бывал. С нашими футболистами ездил. Они к сезону там готовились, ну и у меня отпуск совпал. Не в Швейцарии готовились? В Болгарии? Ну, наверно, перепутал… А что брюки погладил, так пригодятся в кино сходить. Вон с экспедитором уже договорились. Правда, Надя?

— Правда, Ваня! — поддержала Надя его, оставаясь в кабине.

— Слышали? — продолжал Ваня Зуе®.— Тогда, говорит Игорь Владимирович, жми, Ваня, на станцию, а я тебя на заводе буду ждать… Ребята, может, без очереди пропустите? Ждет ведь человек! А что ему — больше делать нечего, что ли? А?

— Хитер, Ваня!

— Не пройдет!

— Да какая тут хитрость? — возмущался Ваня. — Спросите экспедитора. Надя, скажи им, где директор!

Надя хохотала до слез, видя, на какой основе Ваня Зуев импровизирует свои шутки, и начиная понимать, почему он никогда не повторяется. Затем она быстренько сбегала в товарную контору, завизировала накладные. Сдать изделия без очереди, конечно, не удалось, но время до обеда пролетело незаметно. Перекусили в буфете, Ваня купил полкилограмма свежих огурцов и маленькую шоколадку. Надя догадалась, что шоколадка предназначается для бабы Тани, а огурцы пойдут на окрошку, так как лук и квас у него уже есть. Однако Ваня пояснил ей.

— Дело субботнее, сама понимаешь… А я не спросил Игоря Владимировича, что там у него — водка или коньяк… Обмыть реализацию.

Сдали груз. Потом ждали квитанции. Выехали с товарного двора в три часа. Надя, узнав время, вспомнила, что Сергей ждет ее на Набережной, вспомнила мимолетно, без вчерашней досады из-за того, что запаздывает. Пускай ждет… И мысли не возникло, что можно прямо на ЗИЛе подъехать на Набережную, — квитанции шофер отвез бы. Ей самой хотелось доставить квитанции. И в цеховой душ сходить неплохо бы. Да с мамой надо поговорить откровенно, успокоить ее и отца, чтобы не чувствовали себя отвергнутыми…

Ветерок продувал кабину, машина плавно катилась по асфальту. Ваня Зуев балагурил безумолчно, балагурил от души, а не для того, чтобы укрыться от излишних расспросов. Надя все знала и ни о чем не спрашивала. Она смеялась его шуткам, успокоенная и свободная…

Назад