Нико сбросил с меня монстра и заколол его. А я упал и сжался в комок, пытаясь вынести страшную боль.
Звук схватки стих. Талия и Нико бросились ко мне.
— Держись, Перси! — воскликнула Талия. — Все будет в порядке!
Но по дрожи в ее голосе я понял, что рана серьезная. Нико осторожно прикоснулся к ней, и я заорал от боли.
— Нектар, — сказал он. — Я полью ее нектаром. Нико откупорил бутылочку и вылил ее содержимое мне на плечо. Это было опасно (большинство полубогов могут выдержать лишь каплю этого вещества), но боль сразу прекратилась. Нико и Талия совместными усилиями забинтовали рану, а я за это время лишь два-три раза терял сознание.
Не знаю, сколько времени прошло, но следующее, что я помню, — я сижу, опираясь спиной о камень, плечо у меня перевязано, а Талия сует мне в рот кубик приправленной шоколадом амброзии.
— А где керы? — пробормотал я.
— Пока исчезли, — сказала она. — Я какое-то время беспокоилась за тебя, но теперь вижу — ты с этим справишься.
Рядом с нами присел Нико. Он держал гвоздику в горшке. На цветке осталось всего пять лепестков.
— Керы вернутся. — Он озабоченно посмотрел на мое плечо. — Эта рана… керы — не только духи насилия, но еще всяких болезней и немощей. Мы можем замедлить действие инфекции, но тебе потребуется серьезное лечение. Я имею в виду божественное вмешательство. Иначе… — Нико не закончил свою мысль.
— Все будет в порядке. — Я постарался приподняться, но тут же почувствовал тошноту.
— Тихо-тихо, — предостерегла Талия. — Тебе сначала нужно отдохнуть.
— У нас нет времени. — Я посмотрел на гвоздику. — Одна из кер упоминала Япета. Я не ошибаюсь? Ведь это титан?
Талия взволнованно кивнула.
— Это брат Кроноса, отец Атласа. Он был известен как титан запада. Его имя означает «прокалыватель», потому что именно это он делает со своими врагами. Его вместе с братьями бросили в Тартар. Считается, что он до сих пор там.
— Но если меч Аида может отпирать смерть? — спросил я.
— Тогда, — подхватил Нико, — не исключено, что он может вызывать проклятых из Тартара. Мы не должны допустить, чтобы они попытались…
— Мы так еще и не знаем, кто они такие, — сказала Талия.
— Полукровки, работающие на Кроноса. Возможно, Эфан Накамура. И он начинает привлекать на свою сторону всяких местных шестерок вроде кер. Демоны думают, что если Кронос выиграет войну, то в мире воцарится больше хаоса и зла, а это для них самое милое дело.
— Они, вероятно, правы, — согласился со мной Нико. — Мой отец пытается сохранить равновесие сил. Он сдерживает наиболее свирепых духов. Если Кронос назначит одного из своих братьев владыкой Царства мертвых…
— Кого-нибудь вроде этого типа Япета.
— …то Царство мертвых станет гораздо хуже, — закончил Нико. — Керам это по вкусу. И Мелиное тоже.
— Ты так нам и не сказал, кто такая эта Мелиноя.
Нико пожевал губами.
— Это богиня духов — одна из служанок моего отца. Она присматривает за неупокоенными мертвецами, которые бродят по земле. Каждую ночь она выходит из Царства мертвых, чтобы пугать смертных.
— У нее есть свой собственный путь в наземный мир?
Нико кивнул.
— Вряд ли он будет закрыт. Обычно никто даже не помышляет о том, чтобы войти в ее пещеру. Но если этот воришка полубог достаточно храбр и готов иметь с ней дело…
— …то он сможет вернуться в наземный мир, — вставила Талия, — и принести этот меч Кроносу.
— Который воспользуется им, чтобы вызволить из Тартара своих братьев, — закончил я. — И тогда нас всех ждут большие неприятности.
Я с трудом поднялся на ноги. Приступ тошноты чуть не лишил меня сознания, но Талия меня поддержала.
— Перси, — сказала она, — ты сейчас не в состоянии…
— У меня нет иного выбора, — возразил я, глядя, как опадает еще один лепесток гвоздики. До наступления Судного дня оставалось еще четыре. — Дайте мне цветок. Мы должны найти пещеру Мелинои.
Мы шли, и я пытался думать о чем-нибудь позитивном: о моих любимых баскетболистах, моем последнем разговоре с Аннабет, о том, что приготовит на Рождество мама, — о чем угодно, только не о боли. Но она все равно саблезубым тигром грызла мое плечо. В схватке от меня будет мало пользы, и я проклинал себя за то, что потерял бдительность. Я не должен был допустить этого ранения. Теперь Талии и Нико оставшуюся часть пути придется тащить на себе мою бесполезную тушку.
Жалость к самому себе так меня увлекла, что я не услышал рокота воды, и обратил на него внимание, только когда Нико сказал:
— Ничего себе!
Футах в пятидесяти перед нами на порогах вулканических камней бурлила река. Я видел Стикс, но эта река вовсе на него не походила. Она была узкой и быстрой, с водой цвета чернил. Даже бурлила она черной пеной. До другого берега было не больше тридцати футов, но перепрыгнуть — не перепрыгнешь, а моста тут не имелось.
— Это река Лета! — Нико выругался по-древнегречески. — Нам через нее никогда не перебраться.
Цветок показывал на другую сторону — на мрачную гору и тропинку, ведущую к пещере. За горой, словно серое гранитное небо, вздымались вверх стены Царства мертвых. Я и не думал, что у владений Аида есть ограждение по периметру, но оказалось, что именно так и обстоит дело.
— Но ведь должен же быть какой-то способ перебраться на другую сторону, — сказал я.
Талия встала на колени рядом с водой.
— Осторожнее! — предупредил Нико. — Ведь это река забвения. Если хоть капля ее воды попадет на тебя, ты начнешь забывать, кто ты такая.
— Я знаю это место. — Талия отпрянула от воды. — Лука как-то рассказывал мне о нем. Если души хотят возродиться, они приходят сюда и здесь полностью забывают свои прежние жизни.
Нико кивнул.
— Поплавай в этой водичке, и в голове у тебя ничего не останется — чистый лист. Ты будешь, как новорожденный младенец.
Талия разглядывала противоположный берег.
— Я могла бы пустить туда стрелу… может быть, перебросить веревку и заякорить ее там в камнях?
— Ты хочешь доверить свою жизнь веревке, которая как следует не закреплена? — спросил Нико.
Талия нахмурилась.
— Ты прав. Такое бывает только в кино, но… нет. А ты не мог бы вызвать каких-нибудь мертвецов, чтобы они нам помогли?
— Я мог бы, но они обитают только по эту сторону. Текущая вода для них — непреодолимое препятствие. Они не могут ее пересечь.
— Что это за дурацкое правило? — поморщился я.
— Слушай, не я его выдумал. — Нико внимательно посмотрел на меня. — Вид у тебя ужасный, Перси. Тебе нужно отдохнуть.
— Не могу. Я нужен вам для этого.
— Для чего? — спросила Талия. — Ты едва стоишь на ногах.
— Ведь это вода? Значит, я могу ею управлять. Может быть, мне удастся перенаправить поток и удерживать его достаточно долго, чтобы мы успели перебраться на другой берег.
— Это в твоем-то нынешнем состоянии? — недоверчиво спросил Нико. — Ну уж нет. Я бы чувствовал себя в большей безопасности со стрелами Талии.
Я дохромал до края реки.
Я не знал, удастся ли мне сделать это. Я был сыном Посейдона, а потому управлять соленой водой не составляло для меня труда. Управлять реками — может быть. Если речные духи настроены благожелательно. Волшебные реки Царства мертвых? Тут я вовсе не был в себе уверен.
— Отойдите, — попросил я. И сосредоточился на потоке — бурлящая черная вода неслась мимо меня. Я представил, что она — часть моего тела. Я мог управлять потоком, подчинить его моей воле.
Не знаю, так ли это, но мне показалось, что вода бурлит и пенится сильнее, словно чувствуя мое присутствие. Я знал, что вообще остановить реку мне не по силам. Поток развернется и затопит всю долину, а потом, как только я его отпущу, обрушится на нас. Но было и другое решение.
— Ну, посмотрим, что у нас выйдет, — пробормотал я.
Я вытянул вверх руки, словно поднимал что-то над головой. Мое раненое плечо обжигало огнем, но я старался не обращать на это внимания.
Река поднялась. Она образовала огромную арку — бушующую черную водяную радугу высотой в двадцать футов. Ил в ложе реки на наших глазах начал засыхать, а под водой получился туннель вполне достаточный, чтобы в него могли бок о бок пройти два человека.
Талия и Нико удивленно смотрели на меня.
— Идите, — сказал я. — Долго мне его не удержать.
Перед глазами у меня плясали желтые крапинки. Мое раненое плечо просто вопило от боли. Талия и Нико спустились к речному ложу и по илистому месиву перебрались на другой берег.
Ни одной капли! Я не могу позволить, чтобы хоть капля воды пролилась на них.
Река Лета противилась мне. Она не хотела выходить из собственных берегов. Она желала обрушиться на моих друзей, выскоблить им мозги, утопить их. Но я держал арку.
Талия перебралась на другой берег и повернулась, чтобы помочь Нико.
Талия перебралась на другой берег и повернулась, чтобы помочь Нико.
— Давай, Перси! — крикнула она. — Иди!
Колени у меня дрожали. Руки тряслись. Я сделал шаг вперед и чуть не упал. Водная арка дрогнула.
— Я не могу…
— Можешь! — крикнула Талия. — Ты нам нужен!
Я кое-как доковылял до речного ложа. Один шаг, еще один. Вода струилась надо мной, мои ботинки погружались в ил.
Я прошел полпути и споткнулся. Услышал крик Талии: «Нет!» И тут моя воля ослабла.
Перед тем как река Лета обрушилась на меня, у меня было еще время на последнюю отчаянную мысль: «Сухой!»
Я услышал рев воды и ощутил на своих плечах тонны воды — река возвращалась в свое обычное русло. Но…
Я открыл глаза.
Вокруг меня была полная темнота, но я оставался абсолютно сухим. Меня, как второй кожей, обволакивал слой воздуха, защищая мое тело от действия воды. Я поднялся на ноги. Даже это маленькое усилие воли, которое требовалось, чтобы я оставался сухим (а я проделывал это прежде много раз без всякого труда), теперь было для меня чрезмерным. Я двигался сквозь черный поток, слепой и согнутый пополам от боли.
Я вышел из реки Леты, изумив Талию и Нико, которые в шоке отпрыгнули от меня на добрых пять футов. Потом сделал еще шаг и упал под ноги моим друзьям, потеряв сознание.
Вкус нектара вернул меня к жизни. Плечо мое болело уже поменьше, но в ушах стоял неприятный гул. Глаза горели, как при высокой температуре.
— Больше нектара нельзя — слишком велик риск, — услышал я голос Талии. — Он загорится.
— Перси, — позвал Нико, — ты меня слышишь?
— Я уже загорелся, — пробормотал я в ответ.
Я медленно сел. Плечо мое оказалось перебинтованным заново, и хотя оно все еще болело, я смог подняться на ноги.
— Мы уже близко. Ты можешь идти? — спросил Нико.
Над нами громоздилась гора. К устью пещеры в нескольких сотнях футов от нас вела петляющая пыльная тропинка. Вдоль тропинки валялись человеческие кости, что вовсе не добавляло нам энтузиазма.
— Я готов.
— Не нравится мне это, — пробормотала Талия.
Она держала в руках цветок, который указывал на пещеру. На гвоздике осталось только два лепестка, висевшие как уши очень грустного зайца.
— Поганая пещерка, — сказал я. — Богиня призраков. Кому это понравится?
Как будто в ответ на мои слова по склону горы разнеслось шипение. От входа в пещеру заклубился белый туман, словно кто-то включил машинку для изготовления сухого льда.
В тумане появилась фигура — высокая женщина с растрепанными светлыми волосами, в розовом халате. В руке она держала бокал с вином. Она сурово и неодобрительно смотрела на нас. Фигура была прозрачная, а потому я понял, что это какой-то дух, правда, дух, чей голос звучал весьма реально.
— Значит, ты вернулась, — проворчала она. — Ну, все равно уже поздно!
Я посмотрел на Нико и прошептал:
— Мелиноя?
Нико не ответил. Он стоял, замерев на месте и не сводя глаз с призрака. Талия опустила лук.
— Мама? — На глаза ее навернулись слезы. Такое впечатление, что ей вдруг опять стало семь лет.
Дух швырнул бокал — тот разбился в тумане.
— Все верно, девочка. Я обречена бродить по земле. И это твоя вина! Где ты была, когда я умирала? Почему ты убежала, когда была нужна мне?
— Я… я…
— Талия, — позвал я, — это всего лишь тень. Она тебе ничего не может сделать.
— Нет, я не просто тень, — ответил дух. — И Талия знает это.
— Но… ты бросила меня, — прошептала Талия.
— Ах ты, противная девчонка! Неблагодарная беглянка!
— Прекрати! — Вперед вышел Нико с обнаженным мечом, но дух изменил форму и обратился к нему.
Этого призрака было труднее увидеть. Женщина в старомодном бархатном платье и шапочке в тон к нему. На ней были жемчужные бусы и белые перчатки, черные волосы стянуты сзади в пучок.
Нико остановился как вкопанный.
— Нет…
— Мой сыночек, — произнес призрак. — Я умерла, когда ты был совсем маленький. Я в скорби скиталась по миру, думая о тебе и твоей сестренке.
— Мама?
— Нет, это моя мама, — пробормотала Талия, словно продолжала видеть перед собой первый образ.
Мои друзья были беспомощны. Туман начал сгущаться вокруг их ног, опутывая, как лоза. Их одежда и лица потеряли цвет, словно они превращались в тени.
— Хватит, — сказал я, но голос почти не слушался меня. Преодолевая боль, я поднял меч и направился к призраку. — Ничья ты не мама!
Призрак повернулся ко мне, замерцал, и я увидел богиню призраков в ее истинном обличье.
Вы, наверное, думаете, что мне уже все нипочем и внешность греческих чудовищ не может меня напугать, однако Мелиноя застала меня врасплох. Правая ее половина была бледна как мел, словно там не циркулировала кровь. А левая — черна как смола и затвердела, как кожа мумии. Она одевалась в золотистое платье и такую же шаль. Богиня призраков смотрела пустыми черными глазами, и когда я заглянул в них, то мне показалось, будто я вижу собственную смерть.
— Где твои призраки? — раздраженно проговорила она.
— Мои? Не знаю. Нет у меня призраков.
Мелиноя зарычала.
— У всех есть призраки — мертвецы, по которым скорбят. Чувство вины! Страх! Почему я у тебя ничего не вижу?
Талия и Нико по-прежнему пребывали в прострации — смотрели на богиню так, словно она была их давно умершей матерью. Я вспомнил своих друзей, смерть которых видел, — Бьянку ди Анджело, Зою Ночную Тень, Ли Флетчера… всех и не перечислить.
— Я примирился с ними, — сказал я. — Они ушли. Они не призраки. А теперь отпусти моих друзей!
Я замахнулся на Мелиною мечом. Она быстро подалась назад, рыча от разочарования. Туман вокруг моих друзей рассеялся. Они мигали, глядя на богиню, словно только теперь увидели, какая она отвратительная.
— Что это? — спросила Талия. — А где…
— Это был такой трюк, — печально произнес Нико. — Она нас одурачила.
— Вы опоздали, полубоги, — сказала Мелиноя. С моей гвоздики опал еще один лепесток, остался последний. — Дело уже сделано.
— Какое еще дело? — спросил я.
Мелиноя зашипела, и я понял, что это она так смеется.
— Столько призраков, мои юные полубоги! Они все жаждут свободы. Когда Кронос будет править миром, то я смогу денно и нощно бродить среди смертных, сея в их душах ужас, как они того и заслуживают.
— Где меч Аида? — спросил я. — Где Эфан?
— Уже скоро, — продолжала Мелиноя. — Я не буду вас задерживать. В этом нет нужды. Скоро, Перси Джексон, у тебя будет много призраков. И ты вспомнишь меня.
Талия натянула тетиву и прицелилась в богиню.
— Неужели ты думаешь, что Кронос вознаградит тебя, если ты откроешь дорогу в наземный мир? Он зашвырнет тебя в Тартар вместе с другими слугами Аида.
Мелиноя обнажила зубы.
— Твоя мать была права, Талия. Ты злая девчонка. Хорошо умеешь только убегать. А больше ничего.
Стрела сорвалась с тетивы, но едва она коснулась Мелинои, как та растворилась в тумане и от нее остался только смех-шипение. Стрела Талии, никому не причинив вреда, ударилась о камень.
— Идиотский призрак, — пробормотала Талия.
Я видел, что случившееся ее сильно потрясло. Вокруг глаз Талии появилась краснота, руки дрожали.
У Нико был не менее ошарашенный вид, словно ему хорошенько заехали промеж глаз.
— Этот вор… — выдавил он из себя, — он, возможно, в пещере. Мы должны остановить его, прежде…
И в этот момент с гвоздики опал последний лепесток. Цветок почернел и увял.
— Слишком поздно, — сказал я.
Гулкое эхо смеха огласило склон горы.
— Тут ты прав, — раздался громовой голос. У входа в пещеру стояли два человека — мальчишка с повязкой на глазу и мужчина высотой футов десять в потрепанном тюремном комбинезоне. Мальчишку я узнал: это был Эфан Накамура, сын Немезиды. В руках у него был незаконченный меч — обоюдоострый клинок из черной стигийской стали с изображениями скелетов, протравленными серебром. Эфеса у меча не имелось, но в его основание был вделан золотой ключ — точно такой, как нам показывала Персефона.
Гигант, стоящий рядом с Эфаном, блистал глазами из чистого серебра. Лицо его обросло бородой, торчащей во все стороны клочьями. Выглядел он таким худым и изможденным, словно провел несколько последних тысяч лет на дне ямы, но даже в таком ослабленном состоянии смотрелся великан весьма внушительно. Он вытянул руку, и в ней появилось гигантское копье. Я вспомнил, что говорила Талия о Япете: «Его имя означает „прокалыватель“, потому что именно это он делает со своими врагами».
Титан улыбнулся жестокой улыбкой.
— А теперь я вас уничтожу.
— Повелитель! — вмешался Эфан.
На нем был комбинезон военного образца, на плечо накинут рюкзак. Повязка на глазу сбилась, лицо покрывали пот и сажа. — У нас меч. Мы должны…