– Прочел? – спросил Ромку Багдасаров. – Однако, знакомые у твоего папани! Хватка, как у Штирлица.
Ромка усмехнулся:
– А я знаю кто все это раскопал. Ни много, ни мало – шеф охраны нашего консульства в Женеве. Профи.
– Н-да, впечатляет. Теперь еще и итальянец какой-то входит в круг. – Багдасаров умолк на некоторое время. – Я так и не понял каким путем два перстня и замок попали в Швейцарию, а тут, оказывается, еще и Италия…
– Что же ты хочешь, четыреста лет прошло, – пожал плечами Ромка, – сколько раз эти перстни из рук в руки переходили…
– Подожди, – поморщился Багдасаров. – Если перстней было два, то чей же второй? Гурьева или Мурзаева? А? Как ты думаешь?
Ромка осторожно ответил:
– Полагаю, что не Гурьева.
– Точно, – подтвердил Багдасаров. – И я так думаю. Значит, перстень Мурзаева каким-то образом перекочевал из рук немца, из Южной Америки в Швейцарию. Или сначала в Италию? Черт, голова кругом идет!
– А может он вообще в Южной Америке не бывал?
Багдасаров двинул плечами.
– Может, и так…
Ромка обернулся к столу и несколько секунд глядел на замок.
– Слава, – робко спросил он, – а ты не задумывался, почему замок и два перстня оказались вместе? Они ведь сначала находились достаточно далеко друг от друга. А?
Багдасаров прищурился.
– А ты можешь это объяснить?
Ромка развел руками:
– Может быть, кто-то уже пытался собрать все перстни? Может, кто-то узнал о забытой дороге, о ключе и замке?
– Я тоже об этом подумал, – медленно кивнул Багдасаров. – Это самое вероятное. – Он усмехнулся. – Но этому человеку что-то помешало.
Довольно долго они молчали, рассматривая замок. Потом Багдасаров достал коробку с перстнями, открыл ее и положил на столешницу рядом с замком. Ромка, затаив дыхание, следил за руками Багдасарова. Тот взял один из перстней, внимательно осмотрел сначала его, потом замок.
– Они как-то должны соединяться… – сказал он задумчиво.
Ромка протянул руки:
– Можно?
Багдасаров уступил перстень, с интересом глядя в его сторону.
Ромка взял еще один перстень и аккуратно соединил их оправы – обруч к обручу, камень к камню. Перстни идеально подошли друг к другу: выступы на одной стороне обруча прочно вошли в зацепление с пазами другого. Получилась занятная штуковина – нечто вроде короткой трубочки с двумя состыкованными камнями на внешней грани.
– Вот, – сказал Ромка, – протягивая Багдасарову соединенные перстни. – Я понял, что они должны соединяться еще когда рассматривал перстень в кабинете отца. Эти пазы явно предназначены для этих шипов, – Ромка мягко указал пальцем на перстни.
– У тебя хорошее пространственное мышление, – одобрительно покачал головой Багдасаров, – кубик Рубика, небось, в секунды складываешь…
Ромка покраснел от удовольствия. У него действительно было завидное геометрическое воображение.
– А дальше-то что?
– А дальше – вот, – повинуясь внезапному озарению Ромка взял перстни и попытался, перевернув их камнями вниз, состыковать с выступами на торцах каменной полоски замка.
Но у него ничего не вышло. Камень перстня уперся в камень замка раньше, чем соединения на обруче и оправе замка оказались на одном уровне. Неровности камня мешали им состыковаться.
– Как же так? – растерялся Ромка.
– Э-э-э, не спеши, – улыбнулся Багдасаров. – Вот ведь подсказка, – он указал на знаки, выгравированные на подставке замка, – их нужно располагать в строгой последовательности. Это ж ясно, как божий день.
– Правильно! – обрадовался Ромка, взглянув на знаки и убедившись, что он пытался втиснуть седьмой и четвертый перстни на место первого и второго.
– Надо вот так…
Он осторожно взял первый и второй перстни, соединил их и аккуратно состыковал с замком. Камни и не подумали упираться – они подошли друг к другу, каждый выступ нашел свою выемку. Соединение на обруче крайнего перстня ловко сочленилось с торцовыми креплениями на оправе замка.
– Потом так, – подхватил Багдасаров, отсоединяя седьмой перстень от четвертого и закрепив его на противоположной стороне полоски замка. Камни снова подошли друг к другу и крепление перстня с замком сработало.
– И еще вот так, – радостно закончил Ромка, соединив четвертый и пятый перстни и опустив их камнями вниз на камень замка в промежуток между вторым и седьмым.
Теперь на каменной полоске замка на хватало всего двух перстней чтобы получилась длинная, сантиметров десять-двенадцать, трубка, прочно соединенная с замком.
Багдасаров, Ромка и молчун-Дима переглянулись.
– Двух не хватает, – вздохнул Ромка.
Багдасаров выпрямился.
– Ну-ка, где адрес того болгарина?
Осенью Багдасаров добрался до следующего перстня. Он списался с болгарином, договорился с ним и ждал только случая, чтобы переправить перстень из Пазарджика в Киев. Случай подвернулся в октябре: несколько матчей в Болгарии проводили киевские волейболисты. Связка сработала безотказно: перстень под номером три присоединился к своим близнецам. Оставался единственный перстень – шестой, увезенный Степаном Гурьевым куда-то в Сибирь. Багдасаров методично принялся за поиски изредка привлекая Ромку. Они дали совершенно неожиданный результат. Не в Сибири, не где-то далеко, а здесь же, в Киеве, на кладбище при одной из старых церквей, Багдасаров наткнулся на скромный дубовый крест с полустертой надписью: «Русский мореход Степан Гурьев». Перерыв кучу документов и литературы, в том числе церковную библиотеку, он выяснил, что перстня у Гурьева к моменту смерти почти наверняка уже не было. Кому и когда передал он свою реликвию оставалось только догадываться.
Это был тупик, безнадежный тупик и преодолеть его могло помочь лишь чудо. А Багдасаров в чудеса не верил. Отступить сейчас, когда до заветной цели остался лишь шаг, было вдвойне, втройне обидно. Ромка разделял отчаяние Багдасарова, но помочь ничем, увы, не мог.
Однако, история с перстнями на этом не закончилась. Развязка наступила летом следующего года. Ромке осенью предстоял уход в армию. Багдасаров с Димой Федоренко закончили практику и уехали восвояси, в маленький южный городишко. Ромка целыми днями жарился на пляже в Гидропарке, заявляясь домой только для того, чтобы переночевать. В один прекрасный день он обнаружил на зеркале в прихожей телеграмму. Она была короткой; прочитав неровно наклеенные строчки, Ромка сжался и почувствовал в груди прозрачный холодок.
«Восьмого августа открываем дорогу. Будь дома. Багдасаров».
– Восьмого августа, – пробормотал Ромка. – Август… восьмой месяц. Гм, восьмого восьмого восемьдесят восьмого – надо же, сплошные восьмерки, и день, и месяц, и год.
Ромка вздохнул, вспомнив, как уважал Багдасаров эту цифру. Все его футболки неизменно носили на спине восьмерку. Или две. И комната в общежитии была 88-я.
Ромка еще раз вздохнул и на всякий случай вспомнил, когда родился Багдасаров. Результат заставил его вздрогнуть. Восьмого августа, около полудня! Ромка, сообразив, что Славкин друг-неразлейвода Дима Федоренко всего на полтора часа старше, яростно зашипел и стал столь же яростно стаскивать рубашку. В проеме дверей появилась мать.
– Где тебя носит, несчастный? – не особо сердито осведомилась она. – Дома тебя не увидишь. Я начинаю забывать, как ты выглядишь…
Ромка чмокнул ее в щеку.
– Завтра целый день дома сидеть буду! – пообещал он и подумал, что дает обещание не только и не столько матери…
День провел он словно на иголках. Отоспавшись на пляже на месяц вперед, он проснулся рано, не пробило еще и семи часов. Уныло пожевав чего-то на кухне, Ромка забрался в самый темный и самый прохладный угол своей комнаты и попробовал почитать, но в голову ничего не лезло. Мысли вновь и вновь возвращались к Багдасарову.
Значит, он все-таки отыскал последний перстень. Гадать как он узнал о судьбе реликвии Степана Гурьева было, конечно же, бесполезно.
Отбросив книгу, Ромка стал бродить по квартире, мучительно ожидая вестей от Багдасарова. К десяти часам он едва не завыл от тоски. К двенадцати стал поминутно направляться к двери и всякий раз останавливался в прихожей. К часу он жутко проголодался, видимо от волнения, и на какое-то время отвлекся от своего тревожного ожидания.
Багдасаров позвонил только в четыре.
– Рома?
– Да!!! Наконец-то! Я чуть с ума не сошел! Ты нашел перстень Гурьева?
– Э-э-э… В общем, да.
– Где? У кого? – затараторил Ромка.
Не будем спешить, – философски хмыкнул Багдасаров. – Мы сейчас на вокзале, ты подходи к нашей общаге через полчасика. Ладушки?
– Понял! – выдохнул Ромка. – Бегу!
С треском опустив трубку на аппарат он бросился к выходу. С Подола до Севастопольской площади выходило поболее, чем полчаса. Так что бежал Ромка не зря.
Багдасаров на вокзале отнял коротко гудящую трубку от уха, глянул на нее и проворчал:
Значит, он все-таки отыскал последний перстень. Гадать как он узнал о судьбе реликвии Степана Гурьева было, конечно же, бесполезно.
Отбросив книгу, Ромка стал бродить по квартире, мучительно ожидая вестей от Багдасарова. К десяти часам он едва не завыл от тоски. К двенадцати стал поминутно направляться к двери и всякий раз останавливался в прихожей. К часу он жутко проголодался, видимо от волнения, и на какое-то время отвлекся от своего тревожного ожидания.
Багдасаров позвонил только в четыре.
– Рома?
– Да!!! Наконец-то! Я чуть с ума не сошел! Ты нашел перстень Гурьева?
– Э-э-э… В общем, да.
– Где? У кого? – затараторил Ромка.
Не будем спешить, – философски хмыкнул Багдасаров. – Мы сейчас на вокзале, ты подходи к нашей общаге через полчасика. Ладушки?
– Понял! – выдохнул Ромка. – Бегу!
С треском опустив трубку на аппарат он бросился к выходу. С Подола до Севастопольской площади выходило поболее, чем полчаса. Так что бежал Ромка не зря.
Багдасаров на вокзале отнял коротко гудящую трубку от уха, глянул на нее и проворчал:
– Беги-беги… – он повернулся к стоящему позади Диме Федоренко.
– Ну, и мы пошли…
Они отмахнулись от назойливых таксистов и зашагали в сторону «Украины», к остановке девятки.
Когда они приблизились к общежитию, в глаза сразу же бросилась приплясывающая от нетерпения фигура Ромки. Увидев их, Ромка со всех ног кинулся навстречу.
– Ну? Ну, что?
Багдасаров с Димой переглянулись и одновременно захохотали.
– Может быть, здравствуй, для начала?
Ромка смутился. После крепких рукопожатий все трое поднялись наверх, в 88-ю.
На столе за время их отсутствия скопился толстый слой буроватой пыли. Багдасаров вытер ее газетой и водрузил на стол новенький кожаный дипломат.
– Ну, что, расскажем? – спросил он у Димы. Тот утвердительно кивнул.
Багдасаров покосился в сторону окна и начал:
– Значит так, Ромочка. Последний перстень, номер шесть – это вовсе не перстень Степана Гурьева. Тот перстень был среди тех двух, что попали к женевскому лавочнику. Либо это тот, который принес ты, подарок (хотя, какой к чертям это подарок – за деньги) твоему отцу, либо тот, что успел побывать в Болгарии. Во всяком случае, эти два перстня когда-то принадлежали Гурьеву и Марату Мурзаеву, правда какой кому, уже вряд ли удастся узнать.
Ромка слушал, раскрыв рот. Багдасаров продолжал:
– Но мы этого даже не предполагали, считая, что перстень Гурьева в Сибири. И пошли по неверному пути. На самом же деле у нас не хватало перстня Клауса Морке, который, как мы считали, давно был у нас в руках. Найти его в который раз помог случай.
Багдасаров задумчиво провел ладонью по волосам.
– Я еще подумал, не слишком ли много случаев помогало мне в поисках? Словно вел кто-то сквозь туман и неизвестность.
– Разве это плохо? – тихо спросил Ромка.
– Кто знает? – неопределенно отозвался Багдасаров после недолгой паузы.
– В общем, когда я вернулся из Киева домой, – возобновил он рассказ, – меня ждало письмо. От кого, думаешь?
– От женевского торговца? – храбро предположил Ромка.
Багдасаров улыбнулся и покачал головой.
– Нет. От моего сослуживца – Леокса Тита. Помнишь?
Ромка кивнул.
– Так вот. Леокс теперь живет в Таллине. Работает в порту. Этой весной он заметил на шее одного иностранного моряка цепочку, а на цепочке…
– Перстень! – догадался Ромка.
– Два перстня, – поправил Багдасаров. – Целых два!
– Как два? – опешил Ромка. – Их же семь! А получается уже восемь!
И подумал: «Снова восемь! Магическое число!»
– Вот и я так же удивился. Леокс познакомился с моряком. Его зовут Эрвин Гийс. А девичья фамилия его бабки, – Багдасаров сделал паузу, – Морке.
– Морке, – выдохнул Ромка. И повторил: – Морке.
– Да, Морке. Он служит матросом на судне, которое ходит по маршруту Антверпен – Таллин. Поэтому он часто бывает в Таллине.
– И ты помчался в Таллин, в Эстонию?
– А что оставалось делать? Мы с Димой собрались и живо уехали. Четыре дня назад Гийс, вместе со своим судном, разумеется, пришвартовался в Таллине. Мы за него взялись. Леокс еще раньше пытался уговорить его обменять или продать перстни. Но тот неожиданно уперся, заявив, что если и продаст когда-нибудь, то только человеку, собирающему их. Я его все же уломал, хотя он упирался донельзя.
Тут-то и началось самое интересное. Перстни Гийса значились под номерами шесть и два. Я поинтересовался – откуда они? Тот ответил, что это семейная реликвия, передающаяся по наследству – стандартный расклад, значит правда. Истории перстней Гийс не знал, но догадывался, что их несколько штук. У него возникла смутная идея сделать себе целое ожерелье. Гийс в первые часы даже пытался склонить меня к продаже моих перстней. Боже, как я с ним намучался, пока уболтал!
В общем, теперь у меня было восемь перстней, среди них два вторых. Я обратился к одному старому искушенному ювелиру, и оказалось, что… – Багдасаров вдруг замолчал.
– Что? – не выдержал Ромка.
– Что перстень Яна Вылчека, присланный мне из Польши – поддельный.
Ромка ошарашенно фыркнул, всем своим видом показывая: «Вот это да!»
– Да, подделка. И подделка настолько искусная, что внешне их практически не отличить, все подогнано до микрона. А различаются они вот чем: настоящие перстни изготовлены из сложнейшего сплава, который и в наше-то время получить непросто, а тогда и вовсе невозможно…
– Когда – тогда? – перебил Ромка.
– В середине восемнадцатого века. Когда сработали поддельный перстень, – ответил Багдасаров. – Видишь ли, он изготовлен знаменитым ювелиром-фальшивомонетчиком Уильямом Кроу, настолько искусным, что вскоре подделанные им драгоценности стали цениться не дешевле, чем настоящие, чем оригиналы. Так что этот перстень тоже солидная редкость.
– А поляки тебе его так, за здорово живешь, отослали? – ухмыльнулся Ромка.
– Выходит так, – пожал плечами Багдасаров. – Но вернемся к нашим баранам… Так вот, в сплаве поддельного перстня начисто отсутствует иридий, в настоящих же перстнях и металле оправы замка иридия довольно много. И камень: в настоящих перстнях, ну и замке, конечно, какой-то необычный минерал со странной кристаллической структурой, редкими примесями и анизотропными свойствами. В подделке – самый заурядный александрит, правда до неправдоподобия похожий на этот самый минерал.
– Вот она, подделка, – Багдасаров протянул Ромке перстень, на первый взгляд ничем не отличающийся от остальных. – И вновь нам остается только гадать кому и зачем понадобилось подделывать такой перстень.
– Чем дальше заходит эта история, тем больше в ней темных мест, – заметил до сих пор упорно молчавший Дима. Ромка никогда не понимал говорит ли он серьезно или шутит. Не понял и в этот раз.
Багдасаров тем временем открыл дипломат и поставил на стол завернутый в хрустящий целлофан замок и коробку с перстнями. Теперь все семь ее ячеек были заняты.
Освободив замок от упаковки, Слава сказал:
– Пожалуй, самое время вставить ключ в замок…
Они неторопливо соединили перстни в нужном порядке. Толстая составная трубка, в которую превратились семь перстней, приятно утяжеляла руку. Все трое по очереди подержали ее в ладонях. Потом Багдасаров перевернул ее камнями вниз и решительно вставил в замок.
Трубка уверенно встала на место, тихо щелкнув.
Минута тянулась за минутой, в комнате повисло напряженное молчание. Они ждали, но ничего не происходило.
Наконец Ромка не выдержал:
– Где же дорога?
Его вопрос прозвучал на удивление жалобно.
– Я ничего не вижу…
Багдасаров внимательно взглянул на Ромку и отрешенно прошептал:
– Дорогу не обязательно видеть. По ней нужно просто идти. Где-то я это читал…
Шаг к столу они сделали одновременно, к столу, где покоился вставленный в замок ключ.
– Откуда я знаю? – сердито сказал Багдасаров, словно огрызнулся. – Не сработала, и все.
Ромка требовательно таращился на него и отставать не собирался. Перстни уже рассовали по ячейкам, замок, завернутый в замшу и целлофан, остался в центре пыльного стола.
– Может, мы не учли чего-нибудь. Не выполнили некое условие. Или, наоборот, сделали что-нибудь лишнее. Или выбрали неудачное время. Да мало ли? Что мы в сущности знаем? Почти ничего – собери ключ и вставь в замок. А вдруг это нужно делать лишь в полночь с четверга на пятницу, убив предварительно летучую мышь и сориентировав замок по компасу? Да чтобы в радиусе десяти метров не было ничего железного? А?
– Ерунда, – отрезал Дима.
Ромку распирала досада.
– Ерунда, конечно, – уныло согласился Багдасаров. – Но ведь не сработала эта штуковина?
Федоренко поморщился.
– Погоди, Слава, не пыли. Во-первых, с чего ты взял, что не сработала? Вдруг это мы, олухи, попросту ничего не рассмотрели? Думал над этим?