Горестно вздыхая и шаркая ножкой, Ирина поделилась с сантехником горем:
– Вы, пожалуйста, постарайтесь быстро всё исправить, хозяйка говорит, сосед из квартиры ниже этажом – жутчайший тип!
– Да уж, слышал! Он вроде прокурор, фамилия Законник! – с улыбкой сообщил работник ЖКХ.
Ириша в ужасе прижала руки к кролику: ну вот и всё, прощай квартира, и прощай... свобода. Не зря ей Лизка нагадала: «Казенный дом и близкая дорога!» В глазах темнело, и колени так предательски дрожали,... но верный мастер, наконец, закончив дело, дал слово разрешить проблемы с врединой соседом и, подмигнув крольчонку на прощанье, удалился!
Ирина, завершив обзорную экскурсию по квартире и оценив масштаб трагических последствий, простилась с отпускными, премией, и маленькой заначкой с кодовым названием «мой самый черный час».
А день спустя, выглядывая из-за двери, Ирина встретила ЕГО. Он был так возмутительно, так потрясающе хорош! Стальной костюм точь-в-точь, как и глаза, широк в плечах, и легкая, смущенная улыбка. И важный и потерянный, и статный, и взволнованный, так вот он был каков, сосед, «сантехник» и... Законник.
Скрывая за спиной букет из красных роз и белых лилий, он тихо говорил:
– Злодей повержен, Мисс, и он у Ваших ног. Впустите, и клянусь, за право видеть Вас и милого Крольчонка, я разрешу "топить" меня всю жизнь!
Сердечко Иры выбивало радостную дробь, а кролик на груди счастливо улыбался. Не зря, ох, как не зря подмигивал он «мастеру» в субботу.
И жизнь Ирины заиграла новой радугой, а прокурор, шагнув навстречу, робко целовал, пытаясь задержать, продлить мгновенья.
Через три месяца Ирина по фамилии Законник переселилась ниже на этаж.
***
«Ну а как же сантехник?» – спросите Вы. «Бог его знает», – ответит Ириша, – «он так и не пришёл!»
Возможно, это любовь...
Автор: moran
Герцогу Норкристу сочувствовал весь лондонский свет. Мало того, что ему было уже почти сорок и он не имел наследника, так и женат он был на самом настоящем «синем чулке», желтофиоли и вообще неподобающей для герцога девушке.
Никто не мог понять, что заставило герцога выбрать в жёны именно её. В ней не было ничего, чем должна обладать настоящая герцогиня. Во-первых, девушка эта была никому не известной дочерью владельца книжного магазина! То есть, практически, никем. Во-вторых, у неё была абсолютно неподобающая внешность: тёмные волосы, серо-голубые глаза, самые обычные губы и просто крошечный рост. В-третьих, она имела привычку спорить с джентльменами о политике, цитируя греческих философов. Естественно, всё приличное общество Лондона было от неё в ужасе. Каждый считал своим долгом выразить герцогу соболезнования по поводу такой неудачной и в высшей степени удивительной женитьбы.
Особенно странным казалось то, что никто не мог найти причину столь необдуманного поступка. Да, сплетни, конечно, ходили, но ни одна из них не имела под собой хоть сколько-нибудь обоснованных фактов.
Никто не мог сказать, что застал герцога и новоявленную герцогиню в компрометирующей ситуации. После свадьбы прошло уже полгода, а герцогиня была всё так же стройна, как и раньше. Более того, досужим сплетникам пришлось так же откинуть версию о «браке по расчёту», ведь его светлость был до неприличия богат.
Так или иначе, ещё много лет спустя, этот странный союз был одной из самых обсуждаемых тем в высшем обществе Лондона. Если случалось так, что не о чем было поговорить, то сплетники тут же поднимали тему герцога и герцогини Норкристов, строя самые невероятные и фантастические теории, вплоть до того, что герцогиня приворожила своего мужа с помощью чёрной магии.
*****
Этан Райан, герцог Норкрист вернулся домой после почти двухнедельного отсутствия. Ему пришлось провести в одном из своих поместий четырнадцать изматывающих дней, в течение которых он чуть не убил всех своих арендаторов, помощников и управляющего. Так или иначе, это было просто ужасное время.
И вот, наконец, он дома! Можно не сдерживать своё желание послать всё к чертям, можно стать просто мужчиной, которому до боли хочется прикоснуться к собственной жене.
Этан остановился у лестницы и прислушался. Дом как будто уснул. Кроме дворецкого, принявшего его вещи, никого не было видно. Тишина стояла абсолютная. Но самым странным было то, что Марианна не спустилась его встретить.
Этан быстро поднялся наверх, расстроенный и даже обиженный поступком жены. Она прислала ему такое страстное письмо, в котором описывала свою новую ночную рубашку и все способы, которыми он должен был её снять, а теперь куда-то исчезла. Может, на одном из ужинов? Но обычно, она не ходит туда без него.
Этан без стука ворвался в спальню жены. Там не было никого. Кровать заправлена, огонь в камине не горит. Какого чёрта? Он уже и не знал, что думать. Беспокойство, злость, досада... Что могло случиться? Он растерянно оглянулся и заметил, что смежная дверь, ведущая в его спальню, приоткрыта, а в щель пробивается полоска света.
Быстрым шагом он подошёл к двери и сильнее распахнул её, замерев на пороге. Но его огромной кровати лежала Марианна. Волосы распущены и волнами струятся по плечам, на пальце сверкает огромное кольцо, которое он ей подарил. Медленно она поворачивает голову и смотрит на него, на губах появляется зовущая улыбка.
-Я думала, ты меня никогда не найдёшь... – Голос томный и чуть хриплый.
Этан вздрогнул и медленно пошёл к жене. Как же он скучал! Он и забыл за эти проклятые две недели, каково это – просто смотреть на неё. Смотреть и понимать, что она принадлежит ему. Но вместе с тем осознавать, что она точно в такой же зависимости от него, как и он от неё.
Марианна изящно приподнялась и соскользнула с кровати одним плавным движением.
-Я очень скучала, а ты?
Этан не мог промолвить ни слова. Марианна встала напротив камина, и он, наконец, смог рассмотреть её. Ночная рубашка была сплошным кружевом. Свет от огня делал это одеяние совсем прозрачным. Он мог разглядеть её талию, смутные очертания груди, стройные ноги. Но ажурные переплетения цветов всё же скрывали больше, чем он хотел увидеть.
Этан улыбнулся и приблизился к жене. Он покажет ей, как скучал, жаль только, что её покупку придётся порвать...
Вечная возлюбленная
Автор: SleepWalker
Темная ночь, полная луна, стелящийся по земле зыбкий туман, тусклый свет фонарей вдалеке, пронзительная тишина и покосившиеся кресты с надгробиями. Не всякий решится оказаться здесь после полуночи. Кроме двух темных фигур в длинных плащах. Одна из них решительно копала, другая все время суетливо оглядывалась. Промерзлая земля не желала поддаваться, но вынуждена была отступить. Внезапно глухо каркнул ворон, заставив этих двоих вздрогнуть.
– И что вы здесь забыли? – вкрадчиво прозвучало со стороны соседней могилы.
Они стремительно обернулись на звук, один достал крест из-за пазухи, другой рефлекторно прижал лопату к груди.
– К-кто здесь?
Тишина стала их ответом. Наполовину раскопанная могила была забыта, расхитители судорожно оглядывались, не понимая, кто их потревожил. Сторож надежно напоен и спит у себя в сторожке, время для посетителей неурочное. Так кто же?
Внезапно один из них упал как подкошенный, даже не вскрикнув. Второй, не успев пошевелиться, замер на месте. На шее сжималась твердая рука, перед ним стоял бледный мужчина. Худощавый, страшный. Его красные глаза грозно горели, широкий рот с маленькими клыками кривился в усмешке:
– Что вы здесь ищете? Отвечай!
– С-с-сокровища графини, – непослушными губами ответил расхититель помимо воли. – Мы нашли п-письмо, в котором говорилось, что в ее могилу положено что-то о-ч-чень ценное. Там б-был отрывок, но мы р-раз...
– Дураки! – воскликнул страшный незнакомец. – Как вы не можете уяснить, что трогать Софи не стоит! Сколько я таких убил! Надоело. Брысь отсюда, пока я добрый и не голодный! И товарища своего забери! Чтобы я вас здесь больше не видел!
В страхе подняв очнувшегося подельника, расхититель поспешил прочь, поминутно спотыкаясь. Им владел такой животный ужас, что он забыл не только свои вещи, но и дорогу назад. Пришлось перебираться через ограду.
Когда нарушающие тишину звуки замерли вдали, внеурочный посетитель древнего кладбища подошел к разворошенной могиле и печально вздохнул.
– Ах, Софи, Софи...
Повинуясь мановению руки, старый гроб появился из-под земли. Крышка откинулась, взгляду предстало истлевшее женское тело, облаченное в длинную ночную рубашку с маленьким вензелем на рукаве. Любовно погладив кружево на горловине, он пробормотал:
Когда нарушающие тишину звуки замерли вдали, внеурочный посетитель древнего кладбища подошел к разворошенной могиле и печально вздохнул.
– Ах, Софи, Софи...
Повинуясь мановению руки, старый гроб появился из-под земли. Крышка откинулась, взгляду предстало истлевшее женское тело, облаченное в длинную ночную рубашку с маленьким вензелем на рукаве. Любовно погладив кружево на горловине, он пробормотал:
– Глупышка. Завещать обрядить себя в эту рубашку, в то, что ты считала великой ценностью для себя. Почему ты не уточнила в том же письме что это всего-навсего рубашка? Знаю, это был мой единственный подарок, оставшийся с наших дней. Но теперь я вынужден отгонять от тебя этих искателей наживы! Зачем ты так со мною? Мстишь за то, что ушел? Кто же знал, что смерть надо мной станет не властна? Не ты ли подговорила кого-то свыше, когда я тебе поклялся не покидать и беречь даже после смерти? Плутовка. Твоя мечта сбылась, даже смерть не позволила мне тебя забыть.
Гроб плавно погрузился в землю. Через секунду ничто, кроме валяющейся рядом лопаты, не напоминало о недавнем происшествии.
Худощавый мужчина, взмахнув полой своего пальто, побрел в ночь. Чтобы придти снова, стоит только кому-то нарушить спокойствие его вечной возлюбленной.
Фотосессия
Автор: Ми-ми
– Живенько, одеваться!
– Живенько, раздеваться, – пробормотал Джок, осторожно пробираясь мимо софитов в раздевалку, устроенную в углу с помощью пары раздвижных ширм.
– Что на сегодня? Опять белье? – капризно спросил Сэмми, модель со стажем, выступавший на первых ролях.
– Ты так сказал, будто увидел горы бюстье, корсетов и кружевных трусиков-танга, – поддразнил его Фил, стягивая на ходу свитер.
– Ага! Таких, знаешь, корсетов, которые приподнимают груди и делают их похожими на крупные персики, – сказал томным голосом Джок и причмокнул.
Фил хихикнул.
– Что это? – трагическим тоном вопросил Сэмми, держа двумя пальцами полосатое нечто, мало похожее на плавки или боксеры, которые приходилось обычно демонстрировать, – И я должен это надеть?
-Быстрее, быстрее, мальчики! – поторопила их девушка, – У меня на вас полчаса. Мне сказали, что вы не новички, ведь так?
– А куда торопиться, если Джерри еще не пришел? – заметил Сэмми, доставая банку пива из своего кейса и вскрывая одним ловким движением.
– А Джерри больше здесь не работает, его сманили-таки в Голливуд, как он и мечтал. Но вам-то какая разница? – небрежно спросила девушка, устанавливая свет и налаживая аппараты, – Давайте, живенько, не век же возиться с пижамами.
– Так кто же будет снимать? – спросил раздраженно Сэмми, подходя к девушке, – И почему вы трогаете дорогую аппаратуру, пока нет мастера?
– Я здесь, – спокойно сказала девушка, – А вот вы еще не готовы. Живее, я начну пока с Томми.
– А кто такой Томми, черт побери! – вскричал разозленный Сэмми.
– Томми – фотомодель! – сообщила девушка, выводя из подсобки бульдога, наряженного в пижаму, – Экстра-класс! Английский аристократ в седьмом поколении. Небрежная элегантность денди. Учитесь, господа!
Сэмми заволновался: – А почему он в шелковой пижаме, а у нас это полосатое безобразие узников Синг-синга? Я ЭТО не надену! Я в нем буду смотреться смешно!
– Да ты во всем смотришься смешно, дружище! – съязвил Фил, – А кстати, где пижама моего размера? Эта мне велика!
– Вы и должны быть в пижаме большего размера. Это создает ощущение комфорта и уюта.
– Ты ведь не хочешь, чтобы тебе поджимало в стратегическом месте, Филли-бой? – засмеялся Джок, застегивая куртку пижамы.
– Эй, а где мои пижамные штаны? – заволновался Фил, глядя на свои ноги, чуть прикрытые ниже колена полосатым балахоном.
-Это ночная рубашка. Все, хватит, мальчики. Я хочу, чтобы вы встали вот здесь, а Томми будет на кресле напротив вас. – Пес гавкнул в подтверждение и посмотрел внимательно на своих визави
– Они что, будут стоять вдвоем в ночном белье? – ехидно спросил Сэмми, – Это заказ гей-журнала? Я не буду так сниматься. Это испортит мне имидж.
– Вы будете сниматься так, как я вам скажу, или вы не профессионал, – холодно проговорила фотограф и глянула на часы, – Начинаем!
Сэмми вышел из студии, хлопнув дверью. Фил и Джок приняли позы и дружно посмотрели на Томми. Дальше слышалось щелканье затвора и команды фотографа сменить позу или переодеться. Рабочая атмосфера воцарилась в студии, пока Томми не заскулил у двери в подсобку.
– Все свободны. Отлично поработали, ребята! Завтра снимаем пляжные костюмы.
Ловушка
Автор: НАЙТОН
Господи, как же здесь пусто и холодно! На самом деле, я не ощущаю холода, но состояние именно такое. Я вообще ничего не чувствую – ни голода, ни жажды, ни боли. Ни-че-го. Так хочется уснуть. Или умереть...
Мила очнулась от дикого, душераздирающего крика и вдруг поняла, что кричала она сама. На часах – без четверти пять. Уснуть все равно не удастся. Лучше приготовить кофе покрепче и приниматься за работу. Осталось совсем немножко...
Иногда в этой звенящей, гнетущей тишине звучат голоса. Они произносят бессвязные фразы и затихают вдали. Это похоже на обрывки чужих мыслей. Мне кажется, или я схожу с ума?
Мила сделала последний стежок золотистым шелком на белоснежном батисте, закрепила нить и разложила результат своей работы на столе. Причудливый узор оплетал низкий вырез горловины и рассыпался диковинными цветами по подолу ночной сорочки. Кружевные рукава были вершиной ее мастерства. Нежно и одновременно соблазнительно. Идеальный вариант для новобрачной. Какая ирония – ее увлечение рукоделием теперь стало сродни проклятию.
Время от времени здесь появляются люди, похожие на призраков. Они никогда не разговаривают со мной и исчезают так же внезапно, как появились. Сегодня я встретила юношу. Совсем еще мальчика. И...о Боже! – он заговорил со мной! Юноша сказал, что умирать больно...
Ее двадцать второй день рождения... Время неумолимо и беспощадно! Мила взяла со стола рамку и нежно погладила вставленное в нее фото. Юная рыжеволосая девушка с россыпью веснушек на носу казалась счастливой и беззаботной. Женщина смахнула непрошенную слезу и бережно вернула фотографию на место.
Почти десять. Пора...
Мамочка, я часто думаю о вас с папой. И о Сашке тоже. Не знаю, как так получилось, что я разом потеряла все, о чем мечтала, чем дорожила, что ценила больше жизни, к чему стремилась всей душей. Происходящее кажется глупым и нереальным. Я готова на все, лишь бы вырваться из своей гротескной тюрьмы и вернуться к старой жизни хоть на миг...
Мамуля, помнишь, ту ночнушку, которую ты начала шить для нашей с Сашей первой брачной ночи? Вот бы ее примерить!
– Добрый день, Людмила Исаковна! – молоденькая испуганная сестричка учтиво поздоровалась и приоткрыла дверь в палату. – Прошу вас, проходите.
– Как она сегодня? – спросила Мила на ходу. Глупый вопрос. Еще немного и все подумают, что она окончательно рехнулась. Девушка беспомощно развела руками и поправила одеяло, наполовину скрывавшее худое, изможденное тело.
– Найдите, пожалуйста, Ипатова и попросите его зайти минут через десять. А пока, если можно, оставьте нас наедине.
Когда за медсестрой закрылась дверь, Мила достала из сумочки батистовой сорочку, расшитую витиеватым узором, склонилась над маленькой неподвижной фигуркой, вытянувшейся на жесткой больничной койке, и нежно поцеловала холодную щеку.
– С Днем рождения, родная...
Мама, я так хочу уснуть! Не знаю, сколько времени я обхожусь без сна, но, видимо, уже очень долго. Мне бы лишь на мгновение смежить веки и погрузиться в спасительное забытье. Может, тогда весь этот кошмар рассеется и, наконец, выпустит меня из своих цепких, удушающих объятий. Хоть ненадолго...
– Ипатов, не молчи! Скажи хоть что-нибудь, черт тебя подери! – Мила отчаянно вцепилась в рукав белоснежного халата своего лучшего друга и с надеждой посмотрела в его увлажнившиеся глаза.
– Мила, я не Господь Бог. Мы сделали все возможное и невозможное. Полная арефлексия, атония мышц, гипотермия, глубокое нарушение функций продолговатого мозга... Ты же врач, и должна понимать: четвертая степень – это уже не жизнь.
– Знаю...Я не имела права так с ней поступать...но, ведь случаются чудеса?! Видимо не судьба. С моим – то диагнозом. Старая дура, о чем я только думала?! Сама мучилась, ее мучила... Теперь, после смерти мужа, я не могу допустить, чтобы мою кровиночку хоронили чужие люди, – Мила обхватила голову руками и тихо заплакала, впервые за последние годы позволив себе подобную слабость.