– Так, теперь мне понадобится огонь.
Фе сунула руку в карман, вытащила пачку сигарет и нахмурилась:
– Вот дерьмо, зажигалка куда-то подевалась!
Илан посмотрел на Жигакса, тот перехватил его взгляд и отвернулся. Илан больше не сомневался, что вчерашний пожар – его рук дело, но не мог понять, почему он так странно ухмылялся в пустой комнате Лепренса. Сейчас не время выяснять отношения, но позже он предъявит ему счет. Илан подошел к плите, повернул кран и осторожно поджег факел.
– Будем надеяться, что не погаснет. Пошли.
Он возглавил кортеж. Шесть человек молча шли по коридору, вглядываясь в след из кровавых капель на черно-белом кафельном полу. Жигакс замыкал шествие. Кандидаты жались друг к другу, словно перепуганные подростки.
Их тени колыхались на стенах, под ногами хрустели осколки стекла и куски штукатурки. Илану казалось, что свет вот-вот выхватит из мрака страшное лицо призрака с раззявленным в крике ртом. Он ускорил шаг. В некоторых комнатах царил полный разгром, стулья были перевернуты, дверцы шкафов выломаны, на кроватях лежали почерневшие от грязи и пыли, сбитые в комок простыни, из которых в случае необходимости можно будет сделать новый факел.
Илан узнал стены, выложенные белым кафелем, остановился и сказал:
– Мы с Хлоэ здесь были. Это…
– …медицинское крыло, – закончила Наоми Фе. – Я тоже сюда заходила – вчера, во второй половине дня. Мерзкое местечко, особенно в темноте. Дьявольщина какая-то…
– Где Жигакс? – спросил Илан, нахмурив брови.
Все, как по команде, оглянулись и обнаружили, что очкарик исчез.
– Ты ничего не видел? – спросил Филозу Илан.
– Нет, тридцать секунд назад он был у меня за спиной.
– Может, вернулся к себе? – спросил кто-то дрожащим голосом.
– В темноте? – злобно откликнулась Фе.
– Жигакс! – крикнул Илан и, не дождавшись ответа, сказал: – Мерзавец украл у тебя зажигалку, так что темнота ему не страшна… Ладно, вперед.
Они прошли мимо кабинета дантиста и рентгеновского кабинета и в конце коридора наткнулись на запертую металлическую дверь. Фе начала стучать, звала Рея Лепренса – все напрасно.
– Там делали лоботомию, – тяжело вздохнув, сообщила Хлоэ. – Когда мы забрели сюда в первый раз, дверь была открыта.
Ябловски попробовал выломать ручку металлическим штырем, который подобрал с пола, но у него ничего не вышло.
– Попытаться стоило…
Илан снял с шеи цепочку с ключом.
– Вдруг сработает…
– Откуда он у тебя? – поинтересовался Филоза.
– «Подарочек» Гадеса.
Номер с ключом не прошел. Горящий кусочек ткани оторвался и упал на пол. Ябловски поспешно затоптал его и повернулся к Хлоэ, зябко потиравшей ладонями плечи.
– Что там, за этой дверью?
Она ответила после паузы, нехотя:
– Все, что необходимо для проведения лоботомии. Столы, смирительные рубашки, инструменты в рабочем состоянии. Комната без окон, другого выхода тоже нет.
– Даже если Лепренсу сделали лоботомию, ему это вряд ли повредит.
Ябловски попытался разрядить атмосферу, но только еще больше напугал остальных. Филоза присел на корточки, обмакнул указательный палец в красную каплю и понюхал.
– Я вот о чем подумал… Какая должна быть рана, чтоб вытекло столько крови? Ночью никто ничего не слышал, значит борьбы не было. Лепренса, скорее всего, оглушили, перетащили сюда, и он не выбрался, иначе была бы вторая дорожка следов.
– Лепренс, как и все мы, запер дверь своей комнаты, – вступила в разговор Фе. – Замок не тронули, как же вошел тот, кто на него напал?
Ябловски ходил по коридору, пытаясь успокоиться, потом вдруг посмотрел прямо в камеру и заговорил – зло, на повышенных тонах:
– Гадес, я не желаю участвовать в ремейке «Десяти негритят». Не знаю, кто вы и чего добиваетесь, но, если немедленно не покажетесь и не объяснитесь, мы свалим и предупредим полицию! И непогода нам не помешает…
Пока Ябловски орал, Илан думал о Моки: почему тот не подает признаков жизни?
– Согласна, – сказала Наоми Фе. – На сей раз это не игра.
Они сделали попытку уйти, но Хлоэ не позволила.
– Вот тут вы ошибаетесь. Все дело именно в игре.
– Шутишь, да?
– Что мы в действительности имеем? Кровавое пятно на матрасе, идеально круглые капли крови на полу, которые, как камешки Мальчика-с-пальчика, довели нас до этой жуткой комнаты, куда нельзя попасть. Ни шума, ни тела. Одни предположения.
– Ты называешь «предположениями» раненого человека, из которого вытекла половина крови? – ядовитым тоном поинтересовалась Фе.
– Я считала тебя более сообразительной! – парировала Хлоэ. – Наливаешь в пакет кровь какой-нибудь зверушки – и дело в шляпе. Спрашиваю еще раз: что мы имеем в реальности? Правило номер один гласит: «Не верь глазам своим…» Правило № 2 обещает: «Один из вас умрет». Вот кто-то и изображает покойника.
Возившийся с новым факелом Илан решил вклиниться в спор:
– Дело не только в Лепренсе. У Моки, судя по всему, тоже проблемы.
– Предположим. Но почему вы отвергаете версию инсценировки? Может, это тоже часть игры? Не забывайте, главная цель «Паранойи» – заставить нас испытать самый большой страх в жизни. До сегодняшнего дня испытания были скорее легкими, разве не так?
– Да уж, удар током в двести двадцать вольт – очень легкое испытание, – съязвил Илан.
Хлоэ бросила на него холодный взгляд и продолжила:
– Что, если мы сейчас переживаем последствия заданий Лепренса или Моки? Может, они и есть те самые «чужаки»? Лично я уверена, что игра идет не с 9:00 до 19:00, а круглосуточно, она вездесуща. Игра проникла в наше естество, пропитала нашу плоть и кровь. Мы находимся внутри «Паранойи». Так было с момента ее создания, не вижу причин, почему бы это вдруг изменилось сейчас.
Филоза потер подбородок:
– Возможно, ты права. А может, и нет. Дедиссет утверждает, что его пытали током, он…
– Меня пытали. И это было все что угодно, только не игра.
Илан переложил факел в другую руку.
– Есть еще одна вводная, – сказал он. – Мы с Хлоэ приехали сюда на «универсале». По дороге подобрали двух легавых и буйнопомешанного арестанта – его везли в Отделение для тяжелых больных, которое находится в тридцати километрах от клиники. Полицейская тачка попала в аварию.
– ОТБ? – повторил Филоза. – Там держат жестоких убийц?
– Именно так. В прошлом году Люка Шардон убил восемь человек – заколол отверткой в горном шале. Судя по всему, он когда-то был пациентом «Сван-сонг».
Илана слушали не перебивая.
– Откуда ты знаешь? – спросила Фе.
– Не имеет значения. Нас доставили позавчера вечером, и водитель повез полицейских и заключенного дальше. Вчера, незадолго до семи вечера, мы с Моки отправились на обход, он хотел мне кое-что показать.
– Значит, ты был последним, кто его видел… – На лице Фе отразилось недоверие. – И что же он хотел тебе показать?
– Не твое дело. Когда мы шли назад, остановились перевести дух у окна на лестничной площадке и заметили наш «универсал» с горящими фарами. Машину поставили на задах клиники. Можно предположить, что…
– …в этих стенах прячется буйный псих и он будет убивать всех подряд? – с кривой ухмылкой перебила Илана Хлоэ. – Как в ужастике?
– После того что случилось утром, жанры кинокартин мало меня волнуют. Ты же не станешь отрицать, что подобное кровотечение вполне могло стать следствием удара отверткой в грудь или спину?
Хлоэ подошла совсем близко к Илану, и в свете танцующего огня ее глаза за линзами поменяли цвет, став темно-синими, как воды океанских глубин.
– Ты видел фары своими глазами или тебе показал их Моки? – спросила она.
Илану не понравился ее тон.
– Моки, – односложно ответил он.
На лице Хлоэ появилась злая ухмылка – так улыбаются адвокаты во время перекрестного допроса. Илану показалось, что она намеренно выставляет его перед всеми дураком.
– Спасибо, что не соврал, – кивнула Хлоэ и повернулась к остальным.
– С первой секунды, как мы решили ввязаться в игру, все было подстроено. Авария и ОТД. Машина с зажженными фарами. Черные лебеди на стенах хирургического кабинета выглядят так, как будто их нарисовали давным-давно, но это искусная имитация. Моки и Лепренс играют с нами и в этот самый момент, пока мы тратим время на разговоры, зарабатывают очки. Оба – пациенты, команда, вам ясно? Разве не они отметились первыми, нашли комнату с заданиями и кладовку с едой? Помните вопрос-обещание «Паранойи»? «Вы осмелитесь бросить вызов вашим самым потаенным страхам за 300 000 евро?» Мы по уши в дерьме.
Факел в руке Илана потрескивал, освещая напряженные лица. Каждый взвешивал «за» и «против», пытался оценить ситуацию. Фе и Ябловски обменялись вопросительным взглядом.
– Кто хочет уйти, милости просим, – добавила Хлоэ. – Я остаюсь. – Она отвернулась от Илана и посмотрела в глаза Ябловски. – Что будешь делать?
– Не знаю… Моки исчез, это факт. Но если бы на него напали, захотели похитить, он бы такую бучу устроил, что мертвые встали бы из могил. Игра? Реальность? – Он кивнул Фе. – А ты что думаешь?
– Не знаю… Моки исчез, это факт. Но если бы на него напали, захотели похитить, он бы такую бучу устроил, что мертвые встали бы из могил. Игра? Реальность? – Он кивнул Фе. – А ты что думаешь?
– Хлоэ права. Я хочу остаться. Игра стоит свеч.
Илан резко повернулся и пошел прочь, не дослушав обсуждения, и пятеро товарищей по несчастью поспешили следом. Ябловски крепко сжимал обеими руками железяку.
Они очень удивились, обнаружив Жигакса на кухне: он спокойно обедал, сидя в одиночестве за большим столом, ел мюсли с молоком. Рядом с тарелкой лежали очки Лепренса, те самые, которые тот оставил на комоде в своей комнате.
– Что ты творишь, придурок? – со злобой в голосе спросил Ябловски.
Жигакс поднял голову, и выражение его лица мгновенно изменилось. Он подтолкнул очки к Ябловски, и тот ловко подхватил их.
– Взгляни на левую дужку. С внутренней стороны.
Ябловски прищурился и прочел надпись, судя по всему – фабричный номер:
– СА 2107. Ну и что?
– Те же буквы и цифры были написаны на нашей колоде карт, – объяснила в момент помрачневшая Фе. – Код, открывший замок комнаты, где лежали конверты с заданиями и продукты.
В воздухе повисла напряженная тишина, потом Ябловски опомнился и пролепетал:
– Это значит, что…
– Что имя Рей Лепренс наверняка ненастоящее и он никогда не был в Америке, а работает на «Паранойю», – отрезал Жигакс. – Ясно как день, что именно он написал код на картах, взяв за образец буквы и цифры со своей оправы. Карты он потом разнес по комнатам значит попал сюда задолго до нас.
Игроки переглянулись, пораженные такой проницательностью. Фе подошла к столу, наклонилась и уставилась на Жигакса:
– А как это ты догадался насчет очков? Надпись ведь сделана с внутренней стороны.
– Вчера он принимал душ, а очки оставил на полочке над раковиной, вместе с туалетными принадлежностями. Возможно, он поступил так намеренно, не знаю, но я успел взглянуть.
Ябловски шагнул к ним, угрожающе похлопывая металлическим штырем по ладони:
– То есть ты знал, что он один из них, но нам не сказал? Может, ты тоже… «незваный гость»?
– А вы? Все вы?
Жигакс опустил глаза и залпом допил молоко. Выходивший из кухни Филоза вернулся и спросил Жигакса:
– Где черные лебеди Лепренса?
Тот встал, вымыл пиалу, убрал в шкафчик коробку с хлопьями. Обвел взглядом соперников, и выражение лица у него было такое, что Илан поежился.
– Кое-где… в надежном месте, где они будут в целости и сохранности.
43
Деревянная дверь комнаты Моки была очень крепкой, но они пустили в ход железный прут Ябловски и в конце концов взломали ее.
Внутри оказалось чисто и пусто, кровать была убрана. Ябловски и Фе вошли первыми, за ними последовала Хлоэ. Они принялись обыскивать шкафы и ящики, заглянули под кровать, но не нашли ни карты, ни ключей, ни фигурок лебедей. Илан надеялся обнаружить протокол «Мемнод», но тоже не преуспел. Во временном жилище Моки осталась только одежда – голубая казенная и та, в которой он приехал в клинику. Кеды, выданные для игры, стояли у порога, а вот ботинки Моки исчезли. Могло показаться, что толстяк никогда даже не заходил в это временное пристанище.
Несмотря на высказанные Хлоэ соображения и открытие Жигакса касательно очков Лепренса, все приняли решение остаться и продолжить игру.
Каждый занялся своим делом. Илан долго стоял под горячим душем, глядя на надпись «Hudson Reed» на кране. Странно, но в душевой он чувствовал себя в безопасности, как будто вода успокаивала и защищала его. Через четверть часа он оделся и вышел, причесался перед зеркалом, почистил зубы и был уже в дверях, когда услышал, как кто-то чертыхнулся в первой кабинке.
– Это ты, Хлоэ? – Илан постучал в дверь.
Молодая женщина открыла. Она была в белых «докторских» брюках и футболке без рукавов, подчеркивавшей ее формы. Илан заметил, что один глаз у Хлоэ карий, а другой – голубой.
– Я потеряла линзу, – объяснила она, присев на корточки. – Не могу найти. Поможешь?
Илан наклонился поискать, искоса поглядывая на Хлоэ. Он заметил, что ее волосы начали отрастать и у корней проступил натуральный светлый цвет.
– Мы вряд ли отыщем эту штуку, слишком уж она маленькая и почти невидимая.
Илан кивнул на дверь и улыбнулся:
– Ты, я, мы с тобой в душевой кабине. Могут неправильно понять…
– Почему?
Они переглянулись. Хлоэ вдруг толкнула дверь ногой и без предупреждения поцеловала Илана в губы. Ему и в голову не пришло отстраниться. Он позволил подруге раздеть себя, потом резким движением стянул с нее брюки. Хлоэ повернула кран, чтобы сделать воду теплее.
Пар окутал их обнаженные тела.
– Думаю, я так и буду ходить с разными глазами, – сказала Хлоэ, покусывая ухо Илана. – Левый – голубой, правый – карий. Очень в духе этой клиники. Что скажешь?
– Ангел или демон? Сегодняшняя Хлоэ становится Хлоэ былых времен, хотя руки у нее все такие же холодные. А что, мне нравится.
Она коснулась ключа, висевшего на цепочке на груди Илана.
– Как думаешь, что он открывает?
– Ящик с фантазиями…
– Нет, правда… Ты не пробовал открыть дверь комнаты, где хранятся деньги?
– Там совсем другой замок.
Они ударились о стенку кабины.
– Нас могут услышать.
– Да плевать я хотела на остальных.
Илан забыл обо всем и отдался наслаждению. Хлоэ сводила его с ума, вода текла по лицу, кожа горела. Он погладил ее грудь и вдруг заметил несколько маленьких шрамов – их было пять или шесть, – но ни о чем не стал спрашивать. Хлоэ улыбнулась и прикрыла ему рот ладонью, чтобы приглушить хриплый вскрик наслаждения.
– Тише, милый, не то растревожишь осиное гнездо.
Илан поцеловал ее и шумно выдохнул. Впервые за долгое время ему было по-настоящему хорошо, но он понимал, сколь эфемерно это ощущение покоя.
Хлоэ отодвинулась в угол кабины и начала одеваться. Илан выключил воду и поцеловал ее в шею.
– Ты просто хотела снять напряжение или у нас с тобой есть будущее?
– Посмотрим… Не стоит торопить события.
– Называешь меня торопыгой?
Она улыбнулась:
– Главное, что нам обоим было хорошо, разве нет?
Илан провел ладонью по груди Хлоэ.
– Этих шести шрамиков раньше не было, – прошептал он. – Похоже, тебя кто-то ранил.
Девушка мгновенно натянула майку и водолазку.
– Ерунда. Люстра сорвалась с крюка.
– И?..
Хлоэ удивила его настойчивость.
– А ты как думаешь? Я лежала на диване, и кованые наконечники воткнулись в грудь, всего в нескольких сантиметрах от лица. Пришлось вызывать спасателей.
Илан отстранился, взял влажное полотенце.
– Если я правильно помню, твой диван никогда не стоял под люстрой.
– Верно. Но ты ни разу не был в моей новой квартире.
Хлоэ посмотрела на часы, чтобы прервать неприятный разговор.
– Игра стартует через полчаса. Приготовишь завтрак? Кофе с молоком, несколько тостов и клубничный джем. А я пока причешусь.
Илан кивнул, быстро оделся и ушел. Было очевидно, что Хлоэ соврала насчет шрамов, но зачем? Что она скрывает?
Он отнес свои вещи в комнату и отправился на кухню, где застал Максима Филозу, который успел принять душ и побриться, надел докторский халат и теперь пил фруктовый сок.
– Хорошая была водичка? – спросил он, подняв глаза на Илана, и тот не нашелся что сказать.
– Я выглянул в окно своей комнаты, – продолжил Филоза. – Снегопад поутих, но небо свинцовое, так что это ненадолго. Не знаю, сколько намело снега, но, если погода не улучшится, нас может окончательно отрезать от мира. Ни одна машина сюда не пробьется. Что будет, если кто-нибудь серьезно поранится?
– Думаю, Гадес все предусмотрел. В душевой есть аптечка с перевязочным материалом и антисептиками…
Илан поставил чашки в кофемашину и нажал на кнопку, достал из морозилки хлеб и положил его в микроволновку. Филоза нахмурился.
– Гадес… Ну что же, давай поговорим о Гадесе. Я все время думаю об игре и вижу все больше странностей. У «Паранойи» нет ни рекламы, ни спонсоров. Организаторы упорно пытаются внушить окружающим, что игры не существует. Кто дал триста тысяч евро? Почему он это сделал? Захотел посмотреть, как восемь придурков гоняются за черными лебедями? Полагаешь, в конце появится Гадес с чемоданом денег, отдаст их победителю и отпустит его, как в казино?
– Что ты пытаешься сказать? – тихим голосом спросил Илан.
– Окончательная картина у меня в голове еще не сложилась, но думаю, что Моки и Лепренс исчезли по-настоящему. С ними действительно что-то случилось. А твоя подружка Хлоэ делает все, чтобы задержать нас здесь.
Илан покачал головой:
– Лепренс носил очки, серийный номер которых стал ключом к первой загадке. Он точно один из «незваных гостей» и играет с нами. Лепренс – член организации. Как и Моки.
– Но ведь организаторы «Паранойи» могли использовать код с очков, не сказав ему. Мы были в игре задолго до того, как попали в эту гребаную клинику. За много дней, да что там, недель до начала гонки. Они за нами наблюдали – разными способами: в кафе, в спортивных клубах. Подглядеть циферки на дужке – плевое дело.