Опять наступило молчание. Даббс кивнул головой в знак согласия, но ничего не сказал. Брюлей сопел, посасывая погасшую трубку.
— Дайте мне вашу папку, — мрачно попросил Дронго.
Комиссар подвинул ему папку с документами и фотографиями.
— Как только появилось сообщение об Италии, мы решили увезти оттуда твою семью, — пояснил он. — А заодно убрали из Парижа и мою супругу. Этот тип может блефовать, а нам нельзя так рисковать. Ты не поверишь, если я скажу, что в Англии находится под наблюдением полиции семья брата мистера Доула.
— Я теперь во все поверю, — пробормотал Дронго, открывая папку. Было заметно, как он волнуется, рассматривая фотографии. Бесстрастный аналитик в этот момент куда-то исчез. — Перед тем как сюда приехать, — сказал он, — вы наверняка проанализировали все имеющиеся у вас факты и нашли какие-то общие черты, характерные для этого «мясника».
— Я занимаюсь этим делом уже второй год, — сообщил Доул, — и у меня, конечно, есть некоторые наблюдения.
— Какие? — Дронго продолжал разглядывать чудовищные снимки. Невозможно было представить, что перед ним люди, когда-то радовавшиеся жизни, строившие свои планы, имеющие друзей, родителей, детей… Но еще страшнее был разительный и невероятно эффективный по своему эмоциональному воздействию контраст между этими фотографиями и фотопортретами жертв, сделанными при жизни.
— Все убийства совершались вблизи железнодорожных станций, — сообщил между тем Доул. — Стаффорд находится к северу от Бирмингема, о чем уже говорил комиссар Брюлей. А шотландский город Фолкерк, это вообще небольшая железнодорожная станция между двумя основными городами Шотландии. Я провел там несколько дней. Убийца приехал из Глазго и уехал в Эдинбург, а убийство совершил в ста метрах от станции. Ровно в ста метрах. Очевидно даже, что он высмотрел молодую женщину на вокзале. А возможно, она приехала с ним в одном поезде из Глазго. И он вышел следом за ней…
Дронго смотрел на убитую в Фолкерке женщину. На первой фотографии, где она была снята с сестрой, она еще улыбалась. У нее была мягкая, доверчивая улыбка. Дронго почувствовал, как дергается левая щека.
— До Ангулема все действия убийцы проходят по одной схеме, — продолжил Доул, — но затем он несколько изменил свой стиль. Убийства в Ангулеме, и особенно в Каоре, не вписываются в его обычный «почерк». Похоже, он стал заранее готовиться к своим преступлениям, чего не делал до Ангулема. А последние несколько лет разыскивает молодых женщин, смерть которых принесет ему еще большую известность. И конечно, два подряд убийства мужчин — это вообще нехарактерно для такого рода маньяков. Им обычно не нужна слава. Им нужно совсем другое. Но убийства были. В Оденсе и в Гавре.
— В Оденсе есть музей Ганса Христиана Андерсена, — задумчиво произнес Дронго, отрываясь от фотографий.
— Что? — не понял Доул.
— Оденсе — это городок в Дании, где родился Андерсен, — невесело пояснил Дронго, — я там бывал. Вы знаете, какие замечательные сказки он писал?
Доул и Брюлей переглянулись. Они не понимали, о чем говорит их молодой коллега. Даббс улыбнулся. И только Антон Евстафьев поддержал разговор:
— Мне бабушка читала его книги: «Оловянный солдатик», «Снежная королева», «Русалочка»…
— Интересно, а этому мерзавцу кто-нибудь читал сказки Андерсена? — в сердцах спросил Дронго и захлопнул папку. — Все, — произнес он твердо, — мне вполне достаточно того, что я увидел. И так теперь эти фотографии будут у меня перед глазами всю жизнь. Если вы приехали сюда, чтобы рассказать мне об этом «мяснике», то этого мало. Мы должны его найти. Найти и передать в руки родственников погибших. Чтобы эту мразь… — Он замолчал, сжимая кулаки.
— Ты не так молод, чтобы поддаваться эмоциям, — неодобрительно заметил комиссар Брюлей. — Если мы его найдем, то передадим в руки английского правосудия. Или французского. Но ничего больше сделать с ним не сможем. И ты это прекрасно знаешь.
— Ваш европейский гуманизм вас погубит, — сердито пробормотал Дронго. — Вы уже получили психопатов, которые разгуливают по Европе без границ. Кстати, «мясник» появился в Дании сразу после того, как там открыли границы. Скандинавия и Дания вошли в Шенгенскую зону с две тысячи второго года? По-моему, вы сказали об этом.
— Верно, — кивнул Брюлей. — Нам абсолютно ясно, что этот тип передвигается только в пределах объединенной Европы и не собирается рисковать. Он достаточно умный, если можно так сказать, а его последние преступления — точное свидетельство его пристрастий. О следователе из Гавра написали сразу несколько европейских изданий, и эти сообщения появились в Интернете. О судье из Льежа тоже были сообщения в Интернете. И о полицейском из Оденсе также прошла информация в Интернете.
— Остается уточнить, кто читал эти сообщения, — предложил Дронго.
— Больше пяти миллионов человек, — заявил Даббс, — мы это знаем. Но проверить каждого из пяти миллионов невозможно.
— А сообщение из Кельна? Разве нельзя было снять отпечатки пальцев? Может, все-таки кто-нибудь его там запомнил?
— Никто, — отрезал Даббс. — В этот день в интернет-клубе было много посетителей, а он, судя по квитанции, находился в нем не более трех минут. Только для того чтобы отправить свое сообщение в Интерпол. И предупредить нас насчет Италии.
— Италия, — повторил Дронго, словно пробуя это слово на вкус. Затем взглянул на Доула и спросил: — Мистер Доул, если я выскажу одну теорию, вы на меня не обидитесь?
— Постараюсь, — ответил тот. — В любом случае я привык с уважением относиться к чужому мнению, а тем более к мнению такого специалиста.
— Нет, нет. Это сугубо субъективное мнение. Мне кажется понятным, почему разного рода маньяков и извращенцев сравнительно мало в южных странах — в Италии или Испании. Хотя населяющие эти страны люди гораздо более темпераментно выражают свои чувства. По-моему, дело в том, что там существует культ семьи, культ матери. С детских лет ребенок чувствует любовь окружающих его родственников. К сожалению, подобного нет в скандинавских или в англосаксонских странах, где ребенок бывает несколько отчужден от семьи. Там вся система воспитания направлена на всестороннее развитие ребенка, но она не дает ему того эмоционального тепла, которое получают южане. Может, поэтому самые благополучные страны — Норвегия и Швеция занимают первые места по суицидам? Там больше всего людей одиноких и предпочитающих добровольно уйти из этой жизни. Да, система воспитания детей в Англии признана во всем мире. Она делает из мальчиков джентльменов, образцовых мужчин, отличных политиков и бизнесменов. Но отнимает у человека частицу детства, которым мы все так дорожим. Может, поэтому именно у вас, в Англии, родился Гарри Поттер, как мечта о мальчике, сумевшем преодолеть одиночество и отчуждение родственников?
— Интересное наблюдение. — Доул принялся во второй раз заполнять трубку табаком. — Возможно, вы правы. Во всяком случае, у итальянцев действительно мало суицидов.
— И там силен культ матери, — еще раз повторил Дронго. — Ведь все эти маньяки и извращенцы родом тоже из самого детства. Что-то не срабатывает, и обычный человек неожиданно превращается в психопата. Я думаю, что нам нужно будет понять, почему он убивает. И каким образом намечает свои жертвы.
Брюлей согласно кивнул. Доул промолчал. Он снова задымил. Сидевший за столом Даббс быстро сказал:
— Три самых лучших аналитика Европы против маньяка. Думаю, у «стаффордского мясника» нет ни одного шанса.
— Сначала его нужно найти, и желательно до того, как он убьет еще одну женщину, — напомнил Брюлей. — Я так понял, что ты полетишь вместе с нами в Италию? — обратился он к Дронго.
— Да, — ответил тот, — обязательно. Я не люблю патетики, но это наш долг, комиссар. И вы знали с самого начала, что я поеду с вами. Даже если бы маньяк решил проявить себя в любой другой точке Европы.
— А вы не подумали, что он специально послал такое сообщение? — вдруг спросил Даббс, обращаясь ко всем троим экспертам.
— В каком смысле? — не понял Доул.
— Что, если это западня? Западня для одного из вас? — предположил Даббс.
Эксперты переглянулись и молчаливо предоставили право ответить комиссару Брюлею.
— Нет, — сказал комиссар. — Ему важно не просто убить, но еще и получить при этом удовольствие. Боюсь, наши старые тела ему его не доставят.
— Я не был бы так категоричен, — наконец пошутил Дронго, — мое тело ему может понравиться больше, чем ваше, месье комиссар. Вы не учитываете огромную разницу в возрасте.
— Хорошо, — согласился комиссар, — отдадим ему вас — нашего молодого друга. Только в любом случае убийца будет охотиться на женщину. Из этого и следует исходить.
— Когда он отправил свое сообщение из Кельна, он как-то его подписал? — поинтересовался Дронго.
— Хорошо, — согласился комиссар, — отдадим ему вас — нашего молодого друга. Только в любом случае убийца будет охотиться на женщину. Из этого и следует исходить.
— Когда он отправил свое сообщение из Кельна, он как-то его подписал? — поинтересовался Дронго.
— Да, — ответил Даббс. — И довольно необычно — Ангел Боли. Вот так поэтично.
— Неужели он читал Гумилева? — нахмурился Дронго. — Может, он из эмигрантов.
— Я вас не понял, — признался Вирджил Даббс.
— У русского поэта Гумилева есть такое стихотворение. Правда, написал он его очень давно. Девяносто лет назад. И посвятил его женщине.
— Возможно, совпадение, — предположил Даббс.
— А если нет? — вставил Доул. — Нужно будет еще раз проверить.
— Когда мы вылетаем в Италию? — задал последний вопрос Дронго.
— Завтра утром, — ответил Брюлей. — Мы уже заказали билеты и для тебя тоже.
Глава 4
В эту ночь Дронго спал плохо. Способность видеть цветные сны была одной из его особенностей, но самое поразительное заключалось в том, что он почти всегда помнил свои сны. Вот и теперь ему всю ночь снились жертвы маньяка, а их лица неуловимо напоминали Джил. Утром в аэропорту Дронго был мрачнее обычного. Комиссар Брюлей обратил внимание на его состояние.
— Ты плохо спал? — спросил он.
— Я вообще плохо сплю перед полетами, — признался Дронго, — не люблю летать.
— Вот этого я о тебе не знал, — пробормотал комиссар. — В следующий раз попрошу, чтобы тебе заказали билет на поезд.
— Надеюсь, следующего раза не будет, — улыбнулся Дронго.
В салоне самолета его место оказалось рядом с Мишелем Доулом. Англичанин сел в кресло, испытывая явный дискомфорт от того, что не может насладиться своей трубкой. В самолетах почти всех европейских компаний на борту курить запрещено. Дронго попросил у стюардессы стакан водки и томатный сок с лимоном. Доул удивленно приподнял бровь.
— А мне только газированную воду, — попросил он.
Стюардесса выполнила заказ обоих пассажиров. Дронго смешал водку с томатным соком и залпом выпил.
— Вы нервничаете? — поинтересовался Доул.
— Из-за полета, — пояснил Дронго, — не люблю летать.
— В Европе это всегда не так далеко, — напомнил Доул, — легко пережить. Я тоже не особенно люблю самолеты, но зато это самый быстрый способ передвижения из всех, которые доступны нам в начале двадцать первого века.
— Прогресс, — горько заметил Дронго. — Зато в двадцать первом веке появляются такие маньяки, как «стаффордский мясник». Раньше его остановили бы на первой же границе и мы имели бы точную картину всех его перемещений. А сейчас он свободно путешествует по Европе, пользуясь своим статусом. Я все время пытаюсь себе представить, что он чувствует, как выглядит.
— И что-нибудь придумали? — полюбопытствовал Доул.
— Мне почему-то кажется, что он брюнет. В крайнем случае шатен, но никак не блондин.
— Италия, — мгновенно понял Доул.
— Да. И он не должен особо выделяться в толпе. Если бы он имел достаточно яркую внешность, отличающую его от южных итальянцев, то не выбрал бы Италию. И не появлялся бы в южной Франции или в Испании.
— Мы об этом думали. Но среди англичан тоже много людей с темными волосами. Среди европейцев встречаются разные типы. А как вы думаете, почему он прихрамывает? Может, инвалид?
— Я обратил внимание на слова комиссара. Возможно, у него были какие-нибудь травмы, которые сказались на его сексуальной активности? Или он прихрамывал именно в тот день, когда его видели? Не знаю. С одной стороны, такой маньяк может иметь некую физическую ущербность. Но с другой, он должен быть достаточно сильным и уверенным в себе человеком, если решается совершать свои преступления в разных местах Европы. Обычно маньяки так не действуют, они пытаются заманить женщин к себе.
— Поэтому я и сказал, что он достаточно мобильный человек, — нахмурился Доул. — После преступлений, совершенных в Англии, у него появилась некая уверенность, на которую мы обратили внимание вместе с комиссаром. Все три преступления в Англии и Шотландии зафиксированы рядом с железнодорожными вокзалами. Тогда наш «мясник» еще боялся отойти далеко от станций, как будто они связывали его с возможностью бегства. А уже в Ангулеме вышел в город и начал охоту, оторвавшись от станции.
— Может, он железнодорожник? — предположил Дронго. — Может, надо проверить всех железнодорожников, работавших на местных линиях в период, когда совершались убийства?
— Мы проверили все возможные варианты, — ответил Доул, — всех служащих, всех проводников, машинистов, стюардов в вагонах первого класса. Проверяли три месяца, но не нашли никакой зацепки.
— Если ему лет сорок или сорок пять, значит, первое преступление в Стаффорде он совершил примерно в двадцать пять или двадцать шесть лет. А что он делал до этого? Может, на его счету другие убитые женщины?
— Мы просмотрели все преступления, совершенные до девяносто первого года, — пояснил Доул, — но раньше таких жертв в полиции не было зарегистрировано. Вы же видели фотографии. Там очень специфические разрезы, как будто работал художник. Словно чертил и любовался своей работой. Кстати, всех художников мы тоже проверили. И всех зарегистрированных больных, страдающих различными маниями и отклонениями. Но ничего не нашли. Поэтому мы так и встревожены. А «мясник» между тем начал меняться. Почувствовал уверенность. И его как будто подменили. Я провел несколько дней с экспертами, все пытался понять, может, под именем «стаффордского мясника» действует уже другой человек. Но все эксперты считают, что это один и тот же тип. Нет, не считают — они в этом уверены. А это самое опасное. «Мясник» начал искать жертвы в Интернете, ему хочется славы, известности. Он уже посылает нам фотографии своих жертв, бросает вызов. Это абсолютно нетипичный случай.
— Фотоаппарат, — задумчиво произнес Дронго. — Вы проверяли, каким фотоаппаратом он делал снимки?
— Проверяли. Обычный цифровой аппарат. Никаких особенностей. Он сделал снимки и переслал нам дискетку, не распечатывая фотографии, иначе мы могли бы определить место распечатки по бумаге, которую он использовал.
— Нет, я не об этом. Если во всех последних случаях он использует фотоаппарат, то значит, и на новом месте преступления должен будет появиться с ним.
— Правильно, — кивнул Доул, — и мы дадим ориентировку итальянской полиции искать его и по этому признаку. Хотя в Италии каждый второй турист с фотоаппаратом. Если не все подряд.
— Он не приедет с туристами, — возразил Дронго. — Он должен быть один. Мы знаем его примерный возраст, знаем его группу крови, знаем, что он чуть выше среднего роста. Брюнет или шатен. И еще он должен уметь обращаться с компьютером, быть на «ты» с Интернетом, иметь с собой фотоаппарат, скальпель, нож, пистолет. Тот самый «парабеллум» или другое оружие. Мы многое о нем уже знаем и не знаем ничего.
— У Даббса есть идея, как использовать Интернет в виде западни для этого убийцы, — поделился Доул. — Но он обещал рассказать вам об этом в Италии.
Дронго понимающе кивнул. Даббс и Брюлей сидели перед ними и о чем-то тихо переговаривались. Антон Евстафьев оказался в третьем ряду рядом с женщиной необъятных размеров, похожей на американку.
Доул достал плед и, укрывшись, задремал. Дронго не мог спать в самолете. Он продолжал размышлять. Доул считает, что убийца несколько изменился. Там ведь был перерыв в два года после убийства в Шотландии. Нужно понять, что именно произошло в Шотландии. Два убийства подряд во Франции резко отличались от других. Значит, нужно еще раз внимательнее рассмотреть последнее преступление в Шотландии. Доул говорил, что убитая женщина приехала из Глазго. И был свидетель, который видел, как убийца шел за своей жертвой, а затем подошел к ней. Вполне возможно, что они ехали вместе. И убил он ее недалеко от станции. Что же там произошло такого, что он испугался? Потом два года никаких убийств. Или убийства были, но он прятал тела своих жертв? Нет, непохоже. Этот тип не стал бы прятать тела. Если он их фотографирует и еще пересылает в Интернет, значит, ищет такой печальной славы. Прятать жертвы — не его стиль.
Дронго покосился на дремавшего рядом Доула. В Англии провели колоссальную работу, но не смогли найти убийцу. Может, почувствовав, что его ищут, маньяк уехал на континент? После трех убийств в Великобритании спокойно перебрался во Францию, затем Голландию, Данию, Бельгию. Теперь вот отправляется в Италию. Похоже, решил использовать всю западноевропейскую географию.
Дронго закрыл глаза. Нужно постараться представить себе тип мышления этого маньяка. Много лет назад Дронго пригласили в один закрытый институт, где произошло загадочное убийство молодой женщины. Все считали, что действовал маньяк, так как в институте одновременно обнаружились и какие-то порнографические журналы. Затем произошло и второе убийство. Теперь казалось, не может быть никаких сомнений в том, что в институте действительно появился какой-то помешанный, причем мужчина, ибо среди подобных психопатов почти никогда не бывает женщин. Но убийцей оказалась именно женщина. Несчастная женщина, потерявшая разум после смерти первого супруга и так сильно ревновавшая своего второго мужа, что совершила два убийства подряд, пытаясь выдать их за действия маньяка. Правда, психиатры и тогда утверждали, что «бред ревности» все же более характерен для мужчин, хотя в итоге согласились, что он мог проявиться и у женщины, попавшей в тяжелую аварию.