С явным удовольствием, несмотря на молодую жену, вспоминал свои любовные похождения с одной прекрасной искусительницей-шотландкой. В Париже я познакомился с двадцатилетней женщиной. Звали её Цинтией. Муж по возрасту уже "вышел в тираж". В гостинице, где мы жили в первое время с Артуром, наши парижские друзья устроили поздний ужин, где я и познакомился с шотландским бароном и его женой. После ужина кто-то около часу ночи поскребся настойчиво в дверь моего номера. Тогда стояло лето, и, ложась в постель, я сбросил с себя буквально все, и из-за дневных впечатлений долго не мог заснуть и, конечно, сразу же услышал чье-то "поскребывание" в дверь номера. В одеянии Адама я вскочил с постели и включив свет открыл дверь.
То была Цинтия в полураспахнутом легком летнем плаще. Я быстро и молча её раздел. Все у неё было прекрасно - от гордой головки, обрамленной длинными пушистыми и густыми золотистыми волосами блондинки, великолепными так и манящей в постель груди, до изящных длинных ножек.
За ужином именно Цинтия, а мы сидели рядом, то и дело прижималась коленями к моим или топтала мои ноги своими очаровательными ножками. Я мотал все это себе на ус, и отпирая дверь своего номера, знал, кто за нею стоит. Потом, утолив первый порыв страсти, Цинтия горько посетовала на медлительность в таких делах со стороны своих шотландских соотечественников. Смеясь, она мне говорила: "Помедлив, скажем, перед столь желательным для любой женщины демаршем чуть ли не дюжину лет, приглядываясь к ней, не зовя её немедленно в постель, наши шотландцы ещё болтают с полдюжины лет с женщиной о всякой неинтересной всячине, вплоть до завтрашней погоды, и только затем, наконец, решаются удовлетворить страсть истосковавшейся по мужской плоти дамы".
До замужества она жила в Эдинбурге, а в последнее время не выпускала из своих жарких объятий ни одного мало-мальски сообразительного мужчину, проводя с новоявленным любовником ночи в одном из отелей города. С недавних пор у неё стало "очень, очень мало" таких возможностей, ибо старый, но ревнивый муж почти не отпускал её на любовную "охоту" в Эдинбург.
Ту встречу я неоднократно вспоминал. Что скрывать: мы провели вместе с Цинтией ещё две ночи в гостинице.
В Иване я нашел ещё больший любовный пыл и ещё больше алчных выдумок, чем даже у Цинтии. И Ивана, как мне казалось, тоже нашла во мне своего долгожданного мужчину. Очень скоро после первой нашей встречи мы поженились и зажили в моей трехкомнатной квартире на Монмартре.
Один только раз наши отношения с Иваной омрачились, когда она устроила мне бурную сцену ревности. Чего-чего, а этого я от неё не ожидал. Думал, что она понимает меня и мои устремления в жизни, но это оказалось не так. Она начала требовать чуть ли не отчета о моем времяпрепровождении. Этого я допустить не мог. Избил Ивану крепче крепкого. А делать я это умею и люблю. Запретил ей громко кричать, только стонать, всхлипывать и плакать. Как она рыдала! С её глаз скатывались потоки крупных слезинок, ну прямо с горошину! Она не притворялась, страдала от побоев искренно, что меня и радовало, потому что в этом случае она скорее поймет, что я ей втолковываю.
Я сказал:
- Жена должна со всем соглашаться, что делает муж, и молча соглашаться!
Не в состоянии разлепить рот, она рыдая кивнула головой, опасаясь новых побоев.
- И все терпеть от мужа, ты поняла?
Рыдания её усилились, но она ещё ниже опустила голову, вся сотрясаясь от слез, давясь стонами.
Я дотронулся до её плеча:
- Прекрати дергаться, прими ванну и ложись в постель, сегодня ты для меня будешь самой желанной женщиной!
С этих побоев наши отношения стали безоблачными, Ивана хорошо запомнила преподанный ей урок. Некоторые люди не умеют учиться на своих и чужих ошибках, но Ивана к ним не относилась.
Научила меня добиваться от людей своих целей побоями сама жизнь. Однажды в Москве мне с приятелями пришлось выколачивать долг с потерпевших крах предпринимателей.
Человек страшится битья больше, чем смерти. Битье - это чувство боли, страха, унижения, страдания и т. д., а чувства оказывают огромное влияние на сознание человека. Мы долго били одного предпринимателя. Звали его Вадим. Потом посмотрели на результат. То существо, которое мы увидели, назвать человеком было уже нельзя. Связанный по рукам и ногам, весь исколотый ножами и избитый, предприниматель просил только об одном.
- Я вас умоляю, убейте меня, - ползая на разбитых коленях, заклинал Вадим. - Если вы до меня ещё раз дотронетесь, я не выдержу. Убей-те-ме-ня! Ну-я-вас-у-мо-ляю, - его стоны становились все отчаяннее и порой переходили в животное подвывание.
В другой раз история приключилась не менее занятная. Я был знаком с одной из богатейших женщин Москвы. Она держала "под собой" какой-то крупный рынок. Но основное богатство к ней пришло, когда она стала заниматься оптовой торговлей наркотиками. Партии наркотиков шли из Средней Азии, часть оседала в России, а другая - направлялась в страны Западной Европы. У неё было все - деньги, роскошь, а вот в личной жизни наоборот - все плохо. Выражение "богатые тоже плачут" к ней не подходило. Она никогда не плакала, все переносила молча, но от этого личная жизнь её не становилась лучше. Глядя на нее, мне стало казаться, что, чем человек больше достигает успехов в своем деле, тем хуже идет его личная жизнь. Пример этой женщины подобное положение подтверждает. Ко времени, когда я с ней познакомился, ей было около пятидесяти лет. Всевозможные переживания, стрессы, огромное напряжение в работе с наркотиками, сделали свое дело. У неё начались боли половых органов. Решила с этим бороться народным средством. Прикупила на два года молодого здорового парня, чтобы он своим здоровым семенем орошал два раза в неделю её больные прелести. Не помогло. Пришлось сделать операцию. У неё вырезали все, что могли вырезать - матку и прочее. Врач заверил, что все будет в порядке, не нужно только ездить отдыхать в жаркие страны.
Я посетил её в больнице. Лежала она в отдельной палате, операцию ей сделал лучший хирург. Принес ей хороших фруктов, цветы. Знак внимания - она была за него благодарна.
Впервые я видел не избитого человека, а человека, у которого что-то отрезали. У неё были оголены ноги, и мне казалось, что между них что-то может вывалиться. Но она перехватила мой взгляд и, смеясь, воскликнула:
- Там уже ничего нет, все чисто!
Не совсем это понял, но она мне объяснила, почему там чисто.
Я смутился, представив себе, как это может быть.
Она поняла и это, и объяснила "как может это быть", но не стала вдаваться в подробности, а заговорила на другую тему:
- Ты мне нравишься...
- Да?
- Потому, что ты ничего не просишь, когда человек богатый - все у него чего-то просят.
- Я сам для себя все делаю.
- Знаю.
- Так что же?
- На этот раз я хочу тебя попросить.
Я пожал плечами: просить не запрещено.
Она засмеялась, правильно истолковав мой жест.
- Я хорошо заплачу, даже очень хорошо.
Чуть качнул головой и ещё раз слегка пожал плечами, что означало: давай говори, посмотрим.
Оказалось, что беда приключилась с её дочерью, она стала наркоманкой, да такой заядлой, что любое лечение от неё отскакивало, как горох от стенки.
Оставалось одно средство для лечения - боль. Это мне было понятно. Мы с приятелем уже вылечили так одного наркомана, нашего дружка, правда его потом застрелили в арбатском переходе, но это уже было не наше дело, не наша разборка.
Битьем, жестоким битьем можно отучить наркомана от дурной привычки и отучить кардинально. Правда, это делают только близкие для близких.
Я согласился. Ее дочь я знал. Это была высокая девица, с очаровательной попой, тонкой талией, немного смуглым лицом, полными губами и очень эмоциональная, чувственная. Поговаривали, что её отцом был татарин. В свои 22 года она знала немало мальчиков, а к наркотикам её привели большие деньги матери.
- Девочка у меня красивая, ты знаешь. Получите отдельную квартиру, саму технику битья ты знаешь. Единственное условие: вы не должны её сами трахать, к ней за этим будет приходить её парень...
- А он, что тоже?
- Нет! Не курит, не пьет, наркотики на дух не переносит, любит её. Моя собеседница надолго задумалась. - Если бы у них все получилось, я бы ничего не пожалела.
Я не очень понял, чего бы она не пожалела, то ли их устроить в дальнейшем, то ли нам хорошо заплатить, но за дело мы взялись по-настоящему. Били её дочь нещадно, если она кричала, завязывали рот, били по очереди. Было приятно истязать красивое молодое тело, да ещё когда стон шел по всему этому телу. Пыталась орать, драться, плеваться, но ничего ей это не помогало. Тело её покрывалось липким потом, она мочилась под себя. В перерывах обмывали её в ванной, расчесывали её длинные красивые волосы. Как-то мой приятель предложил их обрезать, чтобы долго не возиться с ними. Она в почти бессознательном состоянии уцепилась за них двумя руками и не дала нам этого сделать.
Устроили ей провокацию: подбросили наркотик. Мы долго отсутствовали. Она сумела развязаться и вколоть себе дозу. Мы ей популярно объяснили, что с ней произойдет. Безжалостно избили её. После побоев она молила нас к ней больше не притрагиваться, предлагала себя в любом виде, но мы были неумолимы. За три недели она исхудала, стала, как палка, но от наркотиков отошла. Конечно, потребовалось ещё и медикаментозное лечение, но с наркотой было покончено. Заплатили нам за это совсем неплохо.
Вот почему я с успехом "излечил" Ивану от ревности и от попыток вмешиваться в мои дела.
СВЕТЛЫЙ ПРОЕЗД, МОСКВА
- Что?
Только это слово успел сказать человек, склонившийся к заднему левому колесу своей иномарки, в которой подсела камера.
Убийца приблизился к владельцу машины без шума. Но тот, опустивший взгляд на неисправное колесо, увидел рядом с собой серую брючину и черный полуботинок, невесть откуда подошедшего к нему человека. Водитель машины не сказал более ни слова. Из пистолета с глушителем раздался легкий хлопок. Согнувшийся у колеса человек, обмяк, и как куль привалился телом к заднему бамперу машины. Выстрел был в голову - контрольного не понадобилось.
Убийство произошло под большим мостом. Исполнитель поджидал свою жертву за одной из массивных колонн, поддерживающих мост. Там, где Светлый проезд выходит на Волоколамское шоссе, находится проезжая часть для машин и трамвая № 23. В момент выстрела грохот колес проходившего трамвая заглушил звук выстрела.
Мост - часть Волоколамского шоссе. По нему непрерывно идет поток автомашин, троллейбусы 12 и 70, трамваи 6, 15 и 30. Шум стоит порядочный и выстрела можно и не услышать. Организаторы убийства на это рассчитывали: они хорошо представляли себе окрестности Светлого проезда. В Москве, даже среди бывалых таксистов, мало кто знает этот небольшой район, расположенный между Волоколамским шоссе и Ленинградским проспектом.
Светлый проезд - скопище старых домов и множества самодельных гаражей в этой части Северного округа Москвы. К нему ведет единственная дорога с Волоколамского шоссе, да и та пересекается железнодорожной веткой с движением сортировочных грузовых составов.
С двух других сторон Светлый проезд охватывают другие железные дороги с интенсивным движением. Одна идет параллельно Ленинградскому шоссе Рижская дорога, другая перпендикулярно пересекает в туннеле Ленинградское шоссе и входит в систему окружной Московской дороги. Вдоль неё понастроено несколько линий гаражей, захвативших часть зеленых насаждений Светлого проезда и всю "пожарную" дорогу. За гаражами видна высокая насыпь, по ней идет железнодорожное двухпутное полотно. Здесь каждый час и днем и ночью идут тяжело груженные товарные составы. От их лязга и грохота дрожат стекла в окнах домов первой линии Светлого проезда. Летом при открытых окнах стоит такой шум, что спать невозможно, особенно новому здесь человеку. Эта железная дорога пересекает по железнодорожному ажурному мосту дорогу с очень интенсивным движением Рижского направления. Линии этой дороги "утоплены" между высокими насыпями, на их крутых склонах растет кустарник и высокое разнотравье. Зайти в эти кусты невозможно, летом здесь зловоние. Прохожие используют их как отхожие места.
Линии Рижского направления отсекают Светлый проезд от Ленинградского проспекта и шоссе. Эта дорога дает возможность, да и то очень рискованную, пешеходам перебираться к Ленинградке, метро "Войковская" и парковому массиву Покровское-Стрешнево с его тремя неглубокими озерами, сильно загаженными ядовитыми техническими стоками с промышленных предприятий. Сюда жители Светлого проезда перебираются через железнодорожные колеи пешком с лыжами и детьми. Здесь нет и никогда не было переходов, а поезда мчатся с бешеной скоростью. За более чем 40-летнюю историю Светлого проезда погибло немало людей под колесами поездов Рижского направления.
В парковом массиве проложены пешеходные дорожки со скамейками для отдыха. В хорошую погоду летом, ближе к озерам, гуляет много людей с детьми, а дальше в лес - больше с собаками. Зимой - катание на лыжах.
Если идти по парку дальше, от озер в лес, то можно выйти к Серебряным источникам. Основных - четыре и они находятся под небольшим обрывом, спускающимся весьма полого к небольшой заболоченной и грязной речушке, на берегах которой разбиты огороды. Речушка отделяет весь этот участок от Иваньковского шоссе. Водой из источников москвичи пользуются очень давно с XIX века. Толпы людей с бидончиками и канистрами, большими бутылками приходят со всей округи за ней.
Слева от лесного массива за Иваньковским шоссе находятся несколько корпусов больниц и поликлиник местного и общероссийского значения.
А если пройти лес пешком в правую сторону, имея за спиной центр Москвы, то можно выйти на берег водохранилища канала имени Москвы и увидеть на противоположном берегу здания Речного вокзала.
Сорок лет назад, где-то в 50-е годы прошлого столетия жилые дома Светлого проезда строились для партийной и советской знати, для них создавались четырех и трехкомнатные квартиры, с высокими потолками, большими ванными комнатами, отдельными туалетами. Но та знать и в то время не захотела там селиться - слишком шумно и грязно было от трех железных дорог, хотя в те времена весь Светлый проезд утопал в зелени.
Жилье превратили в коммунальные квартиры. В четырех комнатную квартиру поселяли четыре семьи, также и трех и двухкомнатные квартиры набивали жильцов под "завязку". В каждой комнате такой квартиры жили семьи с детьми, и утром выстраивались очереди в туалет и ванную комнату. Ничего здесь не изменилось и после перестройки. Дома на Светлом проезде не ремонтировались. Планов ремонта было очень много, обещаний начать его - ещё больше: но они не выполнялись.
И Светлый проезд ветшал, гнил; люди жили бедно и умирали в нищете. И только бандитский капитализм, который пришел вместе с реформами, начал вышибать со Светлого проезда дух нищеты и безысходности.
Жители Светлого проезда начали торговать на местном рынке, на улицах. У метро "Войковская" образовался вещевой рынок. Там можно было встретить каждого второго жителя проезда. Даже старухи промышляли торговлей с рук.
Несколько домов на Светлом проезде отремонтировали и отдали под офисы. Кое-где починили водопроводную и канализационную сеть.
Семьи милиционеров, живших в коммуналках, прибарахлились, у них появились деньжата, машины и надежда на новые квартиры.
* * *
Я родился и свою молодость прожил на Светлом проезде. Здесь погибли два моих школьных товарища. Один попал под колеса товарного состава, и его перерезало пополам, другой, когда мы играли в прятки, залез в выброшенный на помойку старый холодильник "Север-3" и захлопнул за собой дверцу. Открыть её изнутри он не смог, а когда его нашли, он был мертв.
Однажды я стоял на небольшом земляном пригорке посреди двора, где находилась открытая площадка, а по её сторонам росли высокие деревья. Листва не закрывала обзор - было зимнее время и все, что делалось в доме напротив, куда я смотрел, было видно хорошо. Смотрел я в кухонное окно на втором этаже. Между мной и окном - расстояние - не более пятнадцати метров. Это было кухонное окно Марии Степановны, пожилой женщины, которая жила на Светлом проезде с самого его заселения. Вместо рук у неё были культяшки её руки были обрублены по запястья. Этими культяшками она взяла со стола батон белого хлеба. Я подумал: "Сейчас будет его жрать и сожрет не менее половины". Стал внимательно смотреть. Такой батон хлеба тогда стоил 18 копеек. Свежим он был очень вкусным и мягким. Кажется, когда голоден, ел бы такой хлеб бесконечно, но по своему опыту знаю, что больше полбатона за раз не съешь, потом следует его чем-нибудь запить. И точно. Женщина положила недоеденный батон на стол, она его съела даже более половины и потянулась за чайником.
Эта женщина всегда голодала, хотя и получала хорошую пенсию, деньги тратила не на себя, а на сына. Ее сын стал пить несколько лет назад, забирал у неё всю пенсию и пропивал, а если у неё не было денег, то избивал её жестоко. В сильном подпитии, когда у матери не оказалось совсем денег, он схватил топор и отрубил матери кисти рук на кухонном столе. Женщина выскочила во двор и стала звать на помощь. Она бегала по двору, с её отрубленных рук брызгала кровь, а на дворе трепыхался на ветру, оставшийся от очередного праздника лозунг: "Слава КПСС!".
Набежали соседи, оказали помощь женщине, скрутили пьяницу и вызвали милицию.
Сына осудили и отправили на отсидку в один из лагерей в Коми АССР. Мать тратила свою пенсию на передачи сыну и сама их отвозила в лагерь, чтобы повидаться с ним.
Такие нравы процветали на Светлом проезде.
Из первых лет реформ мне запомнился один капитан милиции, занимавший со своей семьей две кокомнаты в трехкомнатной коммуналке. У него было двое детей - две девочки. Когда началась перестройка, его жена с женой другого "начальника" начали приторговывать продуктами. "Сам" имел "хорошее" отношение к распределению участков для личных гаражей на Светлом проезде и за короткое время приобрел две грузовые машины и один "москвич" - "каблук". Потом ему дали в Северном Тушино трехкомнатную квартиру и повысили до майора. После его перехода на новую работу на улице Большая Набережная, в районе водоканала, в запретной ранее зоне, появились десятки личных гаражей.