– Об этом я и говорил!
Я все еще тяжело дышу. Воздух сильно пахнет хлоркой.
– Что изменилось? – спрашивает тренер.
– Я слушала. Прислушивалась к себе.
– Да-а-а-а! Я знал, что у тебя получится.
Он поднимает правую руку. Я поднимаю свою и слегка ударяю по его ладони. Обычный жест приветствия. Я улыбаюсь, но улыбка гаснет при виде вытянутых лиц девчонок. Не хочу, чтобы они портили мой маленький праздник. Я погружаюсь под воду и смотрю вперед, пытаясь увидеть противоположную стенку.
«Мы это сделали».
Тон мужского голоса настораживает меня, но ненадолго. Всматриваюсь в лазурь воды – не блеснет ли оранжевая кукла. Лицо, лишенное человеческих черт. Полутело. Это она… он разговаривает со мной? Дурацкая мысль, но такой возможности я не исключаю.
Однако в воде нет никакой куклы. Только наши девчонки барахтаются возле глубокого конца. Только вода. Конечно же, пластиковая кукла не могла разговаривать. Голос звучал не извне, а в моей голове. Голос подсознания, или как это еще называется? Часть меня, стремящаяся к победе.
Выныриваю. Клайв дает новое задание: плавание на спине.
Я держусь за стенку и поджимаю ноги. Жду, когда Клайв подаст команду. Забрасываю руки за голову, отталкиваюсь от стенки и молочу по воде ногами, представляя, что они рыбий хвост.
«Не выныривай. Оставайся под водой».
Опять этот голос.
Не скажу, что плавание на спине – мой любимый стиль. Не сильна я в нем. Но сейчас у меня появляется уверенность, что и здесь я добьюсь успеха. Я способна на большее.
Я смогу победить.
Глава 6
– Кто-нибудь расскажет мне, что там случилось?
Мы сидим в гостиной. Маме пришлось забирать отца из отделения полиции, куда его отвезли из-за «инцидента с водяными пистолетами». Он позвонил ей на работу, и мама примчалась домой, взяла машину и поехала за ним.
– Смелее! Рассказывайте, как у вас съехала крыша и вы устроили разборку с сопляком. Может, вы еще где-то отличились, о чем из скромности молчите? Скажем, банк ограбили. Или магазин. А?
Гнев, который маме удавалось сдерживать, достиг точки кипения и выплеснулся наружу. Перепуганная Мисти выползает из комнаты, поджав роскошный хвост. Мы с отцом смотрим в пол, на руки, в окно. Только не друг на друга и не на маму. Я чувствую себя виноватой, но тоже начинаю сердиться. Почему мама все подает так, будто мы с отцом вдвоем трясли несчастного мальчишку?
– Я… немного не сдержался, – бормочет отец.
– Немного? Да ты вцепился в мальчишку! На улице, где полным-полно свидетелей! О чем ты думал? Что с тобой происходит, Кларк? Тебе тридцать два года. Когда ты повзрослеешь?
– Они залили нам весь салон. Облили Ник. Меня. Все лицо. Вода попала мне на лицо…
Почему-то отец подчеркивает, что ему забрызгали лицо.
– Но они дети.
– Они выстрелили мне в глаза. Водой…
– Кларк, тебя зациклило на воде! Ты ведешь себя глупо!
– А что у папы связано с водой? – спрашиваю я.
– Ничего, – хором отвечают родители.
– Как это ничего? – (Теперь они молчат.) – Вы не хотели, чтобы я училась плавать. Вам не нравятся водяные пистолеты. А папа… – Прикусываю язык, чтобы не выболтать про файлы на его компьютере. – Он без конца слушает по радио новости об утонувшей девочке. Так что происходит? Только не говорите: «Ничего». Я уже вышла из возраста, когда мне можно задурить голову. Я вас серьезно спрашиваю: что у папы связано с водой?
Родители долго смотрят друг на друга.
Потом мама говорит, очень медленно:
– У папы… странное отношение к воде. Оно… совершенно нелогично. Что-то вроде обсцессивно-компульсивного синдрома.
Она кивает отцу, и тот продолжает:
– Это моя проблема. Мне нужно с ней разобраться, и я разберусь. Если понадобится, с помощью психолога. Простите, что втянул вас обеих. Особенно тебя, Ник.
Мама обнимает отца за плечи.
– Все будет хорошо, – обещает она. – Ник, иди к нам.
Она протягивает мне левую руку, раскрывая объятия. Я расслабляюсь, позволяю себя обнять. Потом и сама обнимаю родителей. Я хочу, чтобы все у нас было хорошо. Как раньше. Чтобы ничего не менялось.
Мы так стоим минуту или две, прежде чем мама со вздохом расцепляет руки:
– Устала я сегодня. И жара доконала. Приму холодный душ, если это поможет.
– Что будет дальше? – спрашиваю я. – В смысле, что сказали в полиции?
– Пока ничего. По их словам, они взяли отца на заметку и собирались побеседовать с ним еще раз. Но мы должны держаться вместе. Мы поможем папе. Не исключено, что полицейские решат поговорить и с тобой.
– Пусть говорят, – машинально отвечаю я и тут же настораживаюсь. – Я не хочу… то есть я не знаю, что им отвечать.
Мама гладит меня по волосам, как в детстве:
– Не бойся. Я буду рядом. Закон запрещает расспрашивать несовершеннолетних без присутствия родителей. Скажешь им правду, она всегда лучше разных придумок. – Мама подходит к лестнице, затем оборачивается. – Надеюсь, я знаю все подробности вашей «войны»?
Папа переминается с ноги на ногу.
– Все, – не слишком уверенно произносит он. – Я ничего не утаил. – Кривится и поднимает руку с тремя растопыренными пальцами. – Честное скаутское.
Мама улыбается и идет наверх. Но меня папино «честное скаутское» не слишком убеждает. Его лицо сказало больше.
Вернувшись к себе, включаю ноутбук. В сказку об обсцессивно-компульсивном синдроме я не верю. Почему же эта гадость не проявлялась раньше? Что-то здесь не так. Нахожу электронное письмо, отправленное себе, открываю вложение: файл «Утонувшие».
Просмотрим список еще раз. Свежим взглядом.
Я начинаю сверху, пытаясь составить общую картину. Или найти общую закономерность. Знакомые столбцы с именем, возрастом, местом и обстоятельствами смерти. Внимательно просматриваю каждый, замечаю нечто любопытное. Я думала, все погибшие разного возраста. Теперь вижу: вразнобой тонут только мужчины. Данные по утонувшим девчонкам я выделяю бирюзовым фоном. Картина сразу становится очень четкой: всем им было по шестнадцать лет.
Это уже что-то. Создаю новый документ, копирую туда таблицу и убираю из нее мужчин и парней. Передо мной данные по сверстницам, которые в течение года утонули в разных районах Англии. Должно быть, я сейчас повторяю отцовские поиски. Ввожу их имена в «Гугл», читаю материалы. И вдруг… еще одна особенность. Имена и лица! Все они азиатки или полукровки. Я ведь тоже полукровка.
Тринадцать девчонок.
И все мертвы.
Открываю отцовскую карту, всматриваюсь в нее. Рядом с булавками проставлены даты. Такое ощущение, что трагедии, начавшиеся в разных местах, постепенно приближаются к нашему городу.
Мне становится не по себе. Тошно просто. Мне не нравится в этой ситуации абсолютно все: и отцовская коллекция историй об утонувших девчонках, и то, что я тоже их читала.
Отворачиваюсь от экрана. Чушь какая-то. Если вдуматься, все тринадцать смертей – результат несчастного случая. Конечно, это не делает их менее ужасными и печальными.
Но мой отец почему-то не считает эти смерти случайностями.
Я чего-то не понимаю. Или не хочу понимать.
С досады захлопываю крышку ноутбука.
Глава 7
В раздевалке тихо. Все думают лишь об одном: о сегодняшних отборочных соревнованиях. Я стараюсь держать себя в руках, но все равно волнуюсь. Я не сомневаюсь, что приму участие в командном заплыве на четыреста метров вольным стилем, однако этого мало. Хочу пробиться в индивидуальные соревнования на этой дистанции. В прошлый раз я сравнялась с Кристи. Теперь должна показать лучший результат.
Кристи – сама невозмутимость. Она спокойно убирает волосы под шапочку. Никаких признаков нервозности. Встаю рядом с ней перед зеркалом. Места хватает для обеих, но она, уходя, задевает меня локтем.
– Извини, – бормочу я, словно это я заняла слишком много места.
Жду, что она тоже извинится и мы улыбнемся. Подумаешь, с кем не бывает? Но она не извиняется и не улыбается.
– В прошлый раз я дала слабину, – отчеканивает Кристи. – Будто проклял кто. Но сегодня я в отличной форме, ты меня не обгонишь.
Она не ждет ответа, демонстративно выходит из раздевалки, оставляя меня стоять с разинутым ртом. Девчонки слышали ее слова, однако промолчали. Никто не смотрит в мою сторону. Что ужасного я сделала? Разве у всех нас не одна и та же цель – плавать быстрее и стараться стать лучшими?
Когда я пришла в команду, меня встретили очень тепло. Я сразу почувствовала себя членом команды. Наверное, поначалу они не видели во мне соперницу. Я младше их. На тренировках была в отстающих. Извините, девочки, но ради вас я не собираюсь и дальше плестись в хвосте. Я не намерена ухудшать свои результаты ради Кристи, Нирмалы или кого-то еще. Не моя вина, если от этого пострадает их самолюбие, я не нанималась ублажать их эго.
Напоследок еще раз смотрюсь в зеркало. Медальон чуть выпирает под тканью костюма. Инстинктивно касаюсь его.
Найдено при Николе.
Меня пробирает дрожь. Что на самом деле означают три этих слова? Какая история скрывается за ними? Расспрашивать родителей я больше не рискую, но мне очень недостает человека, у которого можно было бы спросить.
– Ник, ты идешь?
Оборачиваюсь, раздевалка пуста. Нирмала вернулась за мной, стоит в дверях.
– Конечно. Спасибо, Нирмала.
Торопливо иду по серым плиткам пола мимо душевых, миную коридорчик, дверь которого ведет в плавательный зал. Сегодня дежурит Гарри. Он замечает меня и подмигивает. Честное слово, мне не показалось. Он подмигнул!
– Займитесь разогревом, девочки, – распоряжается Клайв. – Соревнования начнутся через двадцать минут.
Ныряю в бассейн. Мне выделили дорожку, соседнюю с Кристи. Она уже сделала один проход и теперь плывет назад. «Это еще не состязания, – успокаиваю себя, – лишь обычный разогрев». Нужно плыть в своем ритме, разминать руки и ноги, готовить мышцы.
Я начинаю медленно. Как у нас говорят, «чувствую воду». Где-то посередине обгоняю Кристи. Она плывет по своей дорожке, я – по своей. Она будто не узнает меня, на лице – ноль эмоций. Да уж, умеет она отключаться от внешнего мира и сосредоточиваться на главном. Мое внимание, увы, рассеяно по всему бассейну. И мысли тоже. Я думаю о Кристи и о других девчонках. О полиции. Об отце. Об утонувшей Самми…
«Забудь о них. Не распыляйся».
Голос вернулся.
«Ты здесь и сейчас. Вот что важно».
Голос прав. Нужно обуздать хаос мыслей. Какое мне дело до Кристи и до всего прочего?
Напряжение постепенно сходит на нет, плечи расслабляются. Главное сейчас – войти в ритм движения. И постепенно я вхожу.
«Так лучше».
До противоположной стенки – пять или шесть метров. И вдруг под собой, на дне, я замечаю фигуру. У меня живот завязывается в тугой узел.
Кто это? Наша девчонка, решившая нырнуть на дно?
Фигура неподвижна.
Лежит на дне.
Бледная.
Безжизненная.
Я высовываю голову из воды, набираю воздуха, затем пригибаюсь и плыву ко дну. Неужели я проплыла мимо него? Поворачиваюсь – никого. Над головой – водная рябь, поднятая девчонками. На дне тихо. Здесь я одна.
Парень – я уверена, что видела парня, – исчез.
Выныриваю и плыву вдоль бассейна. Верчу головой, разыскивая парня, который, возможно, сидит на кромке или бредет к раздевалке. Отец, как всегда, на галерее. Клайв – у мелкого конца, с неизменным пюпитром в руках. Он поглядывает на меня. Гарри – на спасательском насесте, тоже наблюдает за мной. Но это же его работа – следить, чтобы в бассейне не было несчастных случаев. Гарри наверняка видел парня.
Выбираюсь из воды. Встаю на ноги. Чувствую, что отец, Клайв и Гарри с удивлением следят за мной. И есть отчего недоумевать: вместо разогрева я иду вдоль бассейна.
– Гарри, ты сейчас видел парня?
Он наклоняется, светлые волосы лезут ему в глаза. Гарри трясет головой и одной рукой придерживает челку.
– Что?
– Я видела в бассейне парня. На дне. И подумала, что он… Я подумала…
Спасатель качает головой и улыбается:
– Малышка, сейчас время девчоночьих состязаний. Никаких парней тут нет и быть не может. Ты и сама знаешь.
– Но я его видела. Я…
Гарри сбегает по ступенькам и останавливается передо мной. К нам приближается Клайв.
– Разве меня тебе мало? – шепотом спрашивает Гарри. – Тебе не нужны другие парни.
Я краснею.
– Все в порядке? – на ходу спрашивает Клайв.
– Да… Нет. Мне показалось, я кого-то видела на дне бассейна, возле глубокого конца. Мальчишку.
– Маленького? Ребенка?
– Нет, подростка. Примерно моего возраста. Мне так показалось. Я не приглядывалась.
Клайв всматривается в воду:
– Я никого не вижу. А ты, Гарри?
– Не-а. Нет на дне никаких мальчишек и быть не должно.
– Но я же его действительно…
Теперь я и сама начинаю сомневаться. Видела ли я его? Правда ли это было человеческое тело? Может, померещилось? Я стою, что-то бормочу в свое оправдание и опять выставляю себя дурой.
– Ник, это от перенапряжения. Девочки вовсю разогреваются, а ты понапрасну тратишь время. Потом окажешься в невыигрышном положении. Потренируйся лучше.
Да-да, конечно.
На моих щеках можно жарить яичницу. Все думают, что я свихнулась. Подняла шум на пустом месте. Клайв возвращается к мелкому концу. Гарри кладет мне руку на плечо.
– Все нормально? – спрашивает он, сочувственно улыбаясь, отчего мне становится еще хуже.
– Да, – выдавливаю я и иду к своей дорожке.
Я стою на кромке, смотрю вниз. Вода прозрачна, никаких теней, притаившихся на дне, никаких тел. Ныряю в воду, ее прохлада сейчас как нельзя кстати.
Мне отчаянно хочется, чтобы окружающий мир отодвинулся подальше. Хочу слиться с водой – она и я, и больше никого. Хочу полностью выключить разум и передать управление телу.
«Отпусти. Отпусти все».
Да. Нужно все отпустить.
«Доверяй воде. Доверяй мне».
Я так и делаю. Верю голосу внутри меня. Плыву, регулярно выныривая за очередной порцией воздуха, проходы даются мне без усилий.
Когда звучит свисток Клайва, я ощущаю себя готовой к соревнованиям.
Занимаем места на мостиках. Кристи возится с резинкой очков. Наверное, она все-таки нервничает.
Свисток! Начало состязаний. Я спокойно ныряю и проплываю на пару метров больше обычного. Выныриваю, глотаю воздух. Я уже нашла свой совершенный ритм. Сегодня даже краем глаза не слежу за девчонками. Я состязаюсь сама с собой. Проход за проходом.
«У тебя получится».
Осталось два прохода. Вынырнув за воздухом, оцениваю обстановку слева, ныряю, делаю пять гребков, снова выныриваю и поворачиваю голову вправо. Моя единственная соперница – Кристи. Остальные отстали. Мы идем вровень. Если сделать стоп-кадр, покажется, будто мы просто лежим на воде, почти лицом к лицу, вытянув тела.
Мне становится неуютно от столь близкого соседства. Я и она. Личное соперничество. Нечто вроде бесконтактного кулачного боя.
Короткая мысль сбивает меня с ритма, скорость чуть падает. Кристи вырывается вперед.
«Нет! Не дай ей победить!»
Кристи раньше меня делает поворот. Я только сейчас перекувыркиваюсь, изгибаю спину и отталкиваюсь ногами. Моя голова – на уровне ее бедер. Кристи опережает меня на метр.
«Ты можешь ее обойти! Это тебе по силам!»
Легкий, расслабленный ритм, в котором я сделала столько проходов, исчез. Волна адреналина отзывается напряжением в руках и ногах, но я не возражаю. Все четырнадцать проходов мною управляло дзэновское чувство единения с водой, немного агрессивности в конце может оказаться очень кстати.
«Вперед! Вырывайся вперед!»
Пытаюсь не думать о Кристи, но она рядом.
«Забудь о ней! Достигни стенки! Стена совсем близко!»
Отчаянно работаю ногами, толкаю тело вперед. На каждом гребке я стремлюсь максимально вытянуть руку и пальцы.
Касаюсь стены и смотрю на Клайва. Кажется, мы с Кристи доплыли одновременно, но так не бывает, всегда есть разница. Я тяжело дышу. Даже в воде чувствую, как горят мои руки и ноги.
Мучительный момент затягивается. В ушах громко стучит кровь, словно тиканье взбесившихся часов. Этим звуком заполнена вся голова. Наступает момент, как в реалити-шоу, когда специально приглушают свет. Ведущий нарочно выдерживает паузу, прежде чем объявить, кто останется, а кто отправится домой. Сейчас меня разорвет от затянувшегося ожидания. И именно тогда Клайв отрывает взгляд от секундомера и поднимает голову:
– Поздравляю, Кристи!
До меня почти мгновенно доходит смысл его слов. А потом… потом возникает ощущение, что мой мир лишился дна.
Заставляю себя держаться так, как подобает спортсменке.
– Ты молодчина, – говорю я.
– Спасибо, – сияет Кристи.
Она слишком взволнована, чтобы ответить насмешкой или колкостью. Она по-настоящему счастлива. Такой счастливой была бы сейчас я, сумей опередить ее на доли секунды. К Кристи подплывают другие девчонки, и она становится центром внимания. Я остаюсь на своей дорожке, стараясь не показывать досады. Сегодня – никаких выплесков гнева. Никаких слез. Пытаюсь отстраниться от эмоций и просто наблюдать за телом, которое восстанавливает силы после напряжения.
Но все равно эмоции прорываются на поверхность.
«Это нечестно».
Почему же? Она победила. Я проиграла. Тут не о чем спорить.
«Она тебя обманула».
Чем? Тем, что плыла быстрее? Хватит мусолить одно и то же.
«Ты лучше этой суки».
Согласна. Она действительно сука. С головы до пят. Просто не верится, что я позволила ей себя опередить. Никак не верится…