Екатерина Вильмонт Секрет похищенной дискеты (Даша и Ko — 4)
Глава 1 ССОРА
Даша сидела, нервно поглядывая на телефон. Она ждала звонка Юры. А он почему-то не звонил. Странно. Обычно он не заставляет себя ждать, а сегодня… Неужели с ним что-то случилось? Но вот зазвонил телефон. Она схватила трубку:
— Алло!
— Лаврецкая, ты?
— Я, — разочарованно сказала Даша, — а кто это?
— Даш, своих не узнаешь?
— Хованский, ты?
— Я! Вернулся в Москву и никого не могу застать. Где все?
— Петька с Крузом в Одессе, Ольга с родителями на Кипре, Денис в Англии.
— А ты чего в Москве?
— Дела!
— А как Стас, поступил?
— Да! Поступил! А теперь на даче отсыпается.
— Ну, как вы тут, ничего нового не расследовали?
— Ой, Кирюшка, Петька с Крузом такое дело раскрыли, закачаешься! Милиция была просто в отпаде, а они сами только чудом живы остались!
— Ничего себе! Расскажи!
— Кирюш, я сейчас не могу, жду звонка. Ты дома?
— Ага!
— Я тебе перезвоню, ладно?
— Даш, вообще-то у меня к тебе тоже дело есть…
— Какое?
— Посоветоваться надо по одному вопросу… Но если ты сейчас занята…
— Дело срочное?
— Не очень.
— Тогда жди, я позвоню!
И она положила трубку. Телефон зазвонил почти тотчас.
— Алло!
На сей раз был Юра.
— Дашенька, прости, я задержался…
— Но с тобой ничего не случилось?
— А что со мной могло случиться? Просто на работе кое-какие сложности возникли. Так мы увидимся?
— Конечно!
— Только я не смогу освободиться раньше пяти.
— Да? Жалко как… В восемь мы с мамой на дачу поедем.
— Но три-то часа у нас будет! А это не так мало! Может, ты к пяти зайдешь за мной? Тогда мы ни минутки не потеряем!
— Хорошо! — согласилась Даша.
— Ну, тогда все, пока!
И он повесил трубку. Даша взглянула на часы. Половина первого. Сколько еще ждать… Но тут она вспомнила о Хованском. У него к ней какое-то дело! Она быстро набрала номер.
— Кирилл? Это я. У меня есть время до полпятого. Что там у тебя, выкладывай!
— Понимаешь, тут такое дело… У меня есть двоюродная сестра, Ляля…
— И что с ней случилось?
— Она всегда считала, что ее отец умер, когда она была совсем маленькая… Так ей говорила мама, моя тетя…
— А он оказался жив?
— Ей так кажется.
— А почему?
— Она слышала разговор между мамой и ее подругой… И теперь буквально сходил с ума.
— И ты хочешь, чтобы мы нашли этого папашку?
— Ну да, мне ее жалко. Она хорошая девчонка, а тут как спятила. Хочу посмотреть ему в глаза, говорит. Даш, как ты думаешь, это ведь несложно, наверное? И уж, во всяком случае, безопасно?
— Но она хоть имя-фамилия знает?
— Знает, конечно!
— Уже легче.
— Так-то оно так, но она теперь не уверена, что это не выдуманное имя.
— Как это?
— Да так…
— Ну, тогда пусть поищет какие-то документы.
— Она пока не может.
— Кирилл, ты сам подумай, что ты говоришь! Как можно искать человека, не зная его фамилии и имени-отчества?
— Ты меня не дослушала! Дело в том, что тетя Наташа, ее мама, послезавтра уезжает на две недели в командировку и Лялька остается одна. Вот тогда она сможет перерыть все в доме… Может, что и найдет.
— Это другое дело. И если она что-нибудь отыщет, думаю, мы сможем ей помочь. Хотя, когда все на дачах, это будет непросто.
— Но ведь первое сентября уже не за горами. Нам главное — разобраться с документами. Думаю, мы с тобой вдвоем могли бы с этим справиться, я бы и один мог, но у тебя все-таки опыта побольше…
— Ладно, Кирюшка, я послезавтра, наверное, опять в Москву приеду…
— Отлично! — обрадовался Хованский. — Тетя Наташа как раз послезавтра рано утром уезжает…
— Хорошо, тогда послезавтра я как приеду, сразу тебе позвоню. А она далеко живет, это Ляля?
— Да нет, совсем рядом с тобой, на Комсомольском проспекте.
— Да? Это удобно. Только, может, Кирилл, и не стоит искать этого папашу, а?
— Почему?
— Ну, мало ли… Может, он алкаш какой-нибудь или просто сволочный тип… Может, лучше по-прежнему считать его мертвым?
— Может, и так, только теперь уже поздно… Она просто зациклилась на этом.
— Кирюш, ее мама сестра твоей, да?
— Да.
— Слушай, ты не пробовал что-нибудь вытянуть из своей мамы, а?
— Нет, даже и пробовать не буду, она сразу насторожится и ни фига не скажет.
— А если папу попытать? Так сказать, поговорить по-мужски?
— Это было бы можно, только папы нет, он в Саратов уехал, волжские пейзажи писать…
— Ну что ж, тогда послезавтра утром я приеду, и мы пойдем к твоей Ляле, шмон устроим! Авось что и найдем!
— Здорово! Слушай, Лавря, а что же там Петька с Крузом нарыли?
— Ну, это такая история… Там, у Круза интуиция потрясно сработала. Если бы не он, Петька и не чухнулся бы…
И Даша вкратце рассказала Хованскому историю тайника на Поганом поле. Он долго ахал и охал, расспрашивая о подробностях.
— Знаешь, ты лучше спроси у Петьки или у Круза, они тебе с удовольствием все расскажут во всех деталях.
— Так это еще сколько ждать!
— Ничего, зато все узнаешь из первых рук, — засмеялась Даша.
— А я и не знал, что ты такая вредная, Лавря!
— Какая есть! Придется тебе потерпеть, если хочешь со мной работать.
— Потерплю, но исключительно в интересах дела!
И они расхохотались.
Ровно в пять Даша вошла в офис, где работал Юра.
— Юрочка, к тебе! — крикнула пожилая секретарша Евгения Львовна, с умилением глядя на «эту восхитительную парочку», как она их называла.
— Сядь, Дашенька, подожди, он сейчас освободится! — предложила она.
— Спасибо!
Даша села в кресло. Она любила этот офис, потому что все здесь любили Юру. Да и как его не любить — высокого, золотоволосого, с большими зелеными глазами, веселого и обаятельного. А вот и он. У Даши, как всегда, при виде его екнуло сердце. Он ослепительно улыбнулся ей. Они попрощались с Евгенией Львовной, и вышли на улицу.
— Ну, куда пойдем? — ласково спросил Юра.
— Не знаю, погода такая хорошая…
— Я есть хочу, пошли в «Стрекозу»?
— Пошли!
Они частенько бывали в этом маленьком кафе во дворе соседнего с Юриной работой дома, где в хорошую погоду столики выставлялись на свежий воздух, огороженные густым кустарником настоящим, а не искусственным, как в большинстве уличных кафе. Их тут уже знали и всегда приветливо встречали. Они сели за столик. Им сразу, не спрашивая, подали две баночки холодной пепси-колы и два меню.
— Ты выбрала? — спросил через некоторое время Юра.
— Да. Я хочу бефстроганов!
— А еще?
— Все.
— А мороженое?
— Там видно будет.
— А я хочу бульон с пирожком! И бефстроганов, как ты.
Он сделал заказ и неожиданно глянул на Дашу с какой-то затаенной тоской. У нее упало сердце.
— Даша, нам надо поговорить…
— Уезжаешь, да? — едва слышно проговорила Даша.
— Нет, но…
— Что, мама требует, да?
Юрина мама была замужем за иностранцем и жила в маленьком бельгийском городишке под названием Маасмехелен. Но недавно она приехала в Москву…
— Понимаешь, вчера они созвали семейный совет…
— Зачем?
— Чтобы все решить…
— Юрик, что, что они хотели решить? — воскликнула Даша.
— Мама сказала, что я здесь только теряю время, что я должен учиться, а не просто зарабатывать неизвестно где и неизвестно чем. Что я должен получить образование и профессию…
— Но она права, только…
— Подожди, Дашенька… Она сказала, что я должен поступить в университет в Брюсселе…
— Но в Москве тоже есть университет! Стасик поступил, и ты поступишь!
— Но уже только в следующем году.
— А в Брюсселе ты в этом году поступишь?
— Нет, конечно, я так и так должен подготовиться… а мама говорит, что здесь я не смогу…
— Из-за меня, что ли?
— Не только… Просто здесь я должен буду работать, а там смогу спокойно подготовиться. Не работая…
— И ты согласился?
— Пока нет… Но ты сама подумай…
— Я не хочу думать! Я просто понимаю… Ты уедешь, и уже навсегда, — с тоской сказала Даша.
— Да почему навсегда, чудачка? Я уже все решил! Я буду готовиться к поступлению, но не в Брюссельский, а в Московский университет! Ну, представь себе, если я останусь здесь, буду работать и готовиться, мы почти не сможем видеться! А так… Я подготовлюсь и приеду поступать сюда!
— Но это же нечестно!
— Что? — опешил Юра.
— А ты сам так не считаешь? Жить еще целый год на средства твоей мамы, а вернее, отчима, которого ты терпеть не можешь, а потом их обмануть? По-твоему это честно?
— Дашка, какая ты еще маленькая…
— Я не маленькая, я просто не люблю такое…
— А если я честно скажу, что буду готовиться в МГУ?
— Вряд ли это что-то изменит… — грустно сказала Даша.
— Но что же делать?
— Уехать.
— Но я не могу без тебя!
— Тогда оставайся!
— Но мама… Она сказала, что…
— Что покончит с собой?
— Откуда ты знаешь?
— В прошлом году она говорила то же самое, — еле слышно напомнила Даша.
— Ты считаешь, она просто меня шантажирует?
— Ничего я не считаю! Просто, если она так говорит, ты должен ехать, и все.
— Но как же ты?
— Я? Проживу. И обещаю, что не покончу с собой! — вдруг сухо проговорила Даша. — И знаешь что, Юрик, давай сейчас простимся!
— То есть как? — поперхнулся Юра.
— Ну, помнишь, как хозяину было жалко отрезать сразу хвост собаки и он резал по кусочкам? Я не желаю быть этой собакой!
— Даша, ну что ты говоришь? Я не ожидал, что ты так…
— А чего ты ожидал? Что я буду тихо лить слезы?
— Но я приеду через год и…
— Вот через год и поговорим! Все, Юрик, я пошла!
Она вскочила из-за столика и выбежала во двор. Он хотел броситься за ней, но в этот момент официантка принесла ему бульон с пирожком, он замешкался, а когда выбежал на улицу, Даши уже и след простыл. Он посмотрел на часы. Через сорок минут она будет дома, и тогда он позвонит ей. Юра вернулся в кафе и принялся за бульон.
Даша бежала к метро. Как ни странно, слез не было. Только злость. «Он не побежал за мной, значит, испытал облегчение. Я ушла, и, слава Богу. Баба с возу, кобыле легче. Так мне, дуре, и надо!» Ей ужасно хотелось заплакать, но никак не получалось. Сейчас внезапно рухнуло то, что больше года дарило ей радость и горе, ощущение своей избранности, красоты, а взамен… Ничего! Вот если бы сейчас поделиться с кем-то, может, стало бы легче. Но мама на работе, бабушка на даче, Ольга на Кипре… Боль вдруг стала непереносимой, она застряла комком в горле и мешала дышать… Даша остановилась возле троллейбусной остановки и рухнула на скамейку. Она посидела минут десять, уставясь в одну точку.
— Эй, подруга, ты чего? — раздался вдруг тихий женский голос.
Даша подняла глаза. Перед ней стояла девушка лет двадцати и смотрела на нее с явным сочувствием.
— Тебе плохо?
— Нет, — хрипло отозвалась Даша.
— Да ладно, а то я не вижу! Чем тебе помочь? Ты, может, деньги потеряла?
— Деньги? Нет.
— А, ясненько, с парнем поссорилась! Ну, ничего, это не смертельно, можешь мне поверить!
— Да нет, с чего вы взяли? Просто я… просто мне…
В этот момент подошел троллейбус, и народ, скопившийся на остановке, бросился его штурмовать, все, кроме девушки. Она присела рядом с Дашей и взяла ее за руку.
— Плохо тебе, да?
И столько искреннего сочувствия было в голосе этой незнакомой девушки, что Даша не выдержала, слезы градом хлынули по щекам, и она кивнула.
— Да, мне… плохо… Хуже не бывает!
— Бывает, ох бывает, — засмеялась девушка. — Ты даже не представить себе не можешь, как плохо иногда бывает человеку! — она глянула на часы. — Давай выкладывай, что у тебя стряслось?
И Даша, захлебываясь слезами, рассказала совершенно чужой девушке все.
— Так, — произнесла девушка, когда Даша умолкла. — Это конечно неприятно, но… не более того. Понимаешь, это не горе, это неприятность. Чуешь разницу?
— Но как же не горе? — растерянно спросила Даша.
— Милая, горе — это когда теряешь человека навсегда, когда он умирает, а пока он жив — это не горе. Ведь ты еще сможешь все поправить… Или он… А может, через месяц выяснится, что даже все к лучшему! Ты вон какая максималистка, а он… парнишка твой, он подкаблучник, маменькин сынок… короче, трус, а трусы — последние люди, они первыми предают…
Девушка говорила с такой убежденностью, что было понятно: все это она узнала на собственной шкуре и теперь хотела поделиться горьким опытом с младшей подругой…
— Вы думаете, он трус?
— Ну, я же его знаю только с твоих слов… Ты сама-то так не думаешь?
— Я не знаю… Мне казалось, что нет.
— Тебе, конечно, виднее, но ты сама подумай и реши для себя этот вопрос. Ну, я гляжу, тебе полегчало. Верно?
— Верно, — улыбнулась сквозь слезы Даша. — Спасибо вам.
— Не за что, — в свою очередь улыбнулась девушка и снова глянула на часы. — А вон и троллейбус идет. Мне пора уже. Не горюй, подруга, помни, как говорится, это горюшко, не горе!
И она вскочила в подошедший троллейбус, а Даша осталась сидеть. Ей и впрям стало легче. Как здорово, что подвернулась это девушка! Теперь она уже сможет пережить свое горе сама, не приобщая к нему маму, Стаса или бабушку. Даша поднялась со скамейки и медленно побрела к метро. Да, правильно, не надо никому ничего говорить, ни в коем случае, потому что близкие, жалея ее, будут ругать Юру и тогда уже все будет непоправимо. А так… Надежда все-таки остается…
Она вернулась домой и, как всегда, с восторгом глянула в окно, за которым текла река и зеленел Нескучный сад. Она открыла окно и подумала: как хорошо, что они переехали, а то каждый день пришлось бы смотреть на ту надпись краской на тротуаре: «Ты лучше всех на свете!»
Ей вдруг ужасно захотелось есть. Она быстро сделала себе яичницу и включила радио. Пел Максим Леонидов, которого она полюбила после песенки, где были такие слова: «Потому что зовут ее Дашей, то ли девочку, а то ли виденье». И вдруг она вздрогнула оттого, что он пел сейчас:
А где-то далеко летят поезда Самолеты сбиваются с пути, Если он уйдет, это навсегда, Так что просто не дай ему уйти.
Не дать ему уйти? Встать между ним и его мамой? Нет, пусть все будет так, как будет… Она и шагу не сделает. И очень кстати это новое дело, которое предложил Хованский. Помочь девочке найти отца. Да, именно этим она и займется!
Глава 2 УДАЧНЫЕ ПОИСКИ
Даша гордилась собой. Она сумела прожить полтора дня, не подав даже виду, что почти убита горем. Она, конечно, рассчитывала, что Юра появится у них на даче, попробует помириться, но…
Вечером следующего дня она сказала:
— Мама, ты утром возьмешь меня в Москву?
— Возьму, конечно, что за вопрос, только зачем? Такая погода стоит, что тебе в Москве делать?
— Мама…
— Ну, хорошо, как хочешь, — пожала плечами мама. И не стала задавать никаких вопросов.
Зато Стас, когда они остались вдвоем, спросил тихонько:
— Сестренка, что с тобой случилось?
— Со мной? Ничего!
— Не ври, я же вижу!
— А что ты видишь, интересно знать?
— Ты мне не нравишься!
— Я тебе нравиться не нанималась!
— А хамить зачем?
— Извини. Знаешь, Стасик, я, конечно, тебе все расскажу, только не сейчас, ладно? Мне надо самой разобраться…
— А, так это не уголовщина?
— Уголовщина? Нет, это совсем другое… — грустно улыбнулась Даша.
— И я ничем не могу помочь? — сочувственно осведомился Стас.
— Можешь.
— Чем?
— Тем, что не станешь приставать с расспросами.
— Понял!
— Ну и чудно! Стасик, я пошла спать, завтра надо встать пораньше.
Едва она ушла, как в комнату заглянула Софья Осиповна.
— Стасик, что такое с Дашкой? Ты только не говори, что не знаешь.
— Но я и вправду только догадываюсь. Очевидно, поссорилась с Юриком.
— А! Ну, ничего, помирятся! — облегченно вздохнула Софья Осиповна.
Едва войдя в квартиру, Даша позвонила Хованскому. Он тут же схватил трубку:
— Лавра? Молодец, что приехала!
— Я же обещала! Ну, что дальше?
— Я сейчас к тебе подвалю, и мы двинем к Ляльке. Годится?
— Вполне!
— Тогда жди!
— Жду!
Кирилл явился довольно быстро.
— Заходи! — пригласила Даша.
— Да нет, чего время зря терять!
— Тогда пошли!
Дверь им открыла девочка на год моложе них, с каким-то тревожным выражением на милом веснушчатом личике.
— Привет! — сказала Даша.
— Привет.
Ляля смотрела на Дашу немного исподлобья, не зная еще, можно ли ей доверять. Даша поняла ее состояние и обезоруживающе улыбнулась.
— Ну, чем мы может тебе помочь?
— А ты разве не знаешь? — удивилась Ляля.
— Знаю, но в общих чертах. Ты всю жизнь считала, что твой папа умер, а недавно узнала, что на самом деле он жив, да?
— Да. Послушай, а вот то, что Кирка про тебя рассказывал, это правда?
— Но я же не знаю, что он тебе рассказывал! — засмеялась Даша.
— Ну, всякие эти истории с разными преступниками…
— Правда! Ты какой язык в школе учишь?
— Язык? Испанский, а что?
— Да нет, ничего, просто если бы ты учила немецкий…
— Что бы тогда было?
— Я бы тебе показала немецкие газеты, где про меня написано…
— Это когда ты воровку брюликов поймала?
— А, Кирюха тебя уже просветил!
— Будь уверена, Лавря, я тебе такую рекламу сделал!
— Ну и хорошо. Тогда начнем! Скажи мне, Ляля, ты уверена, что правильно поняла разговор мамы с подругой? Вдруг ты все-таки ошиблась?
— Понимаешь, не могла я ошибиться…