– Вы заметили в ней какие-то перемены?
– Сказать по правде, мне тогда впервые показалось, что характер у нее довольно жесткий. Впрочем, это настолько незначительный эпизод, что даже не имеет смысла его обсуждать. К делу это не имеет отношения.
– Все же расскажите.
– Я думаю, это обычные девичьи причуды. Когда мы с ней шли от алтаря, она уронила букет. Хетти проходила мимо первого ряда скамей, и он просто выпал у нее из рук. Возникла секундная заминка, но какой-то джентльмен, сидевший там, поднял цветы и отдал ей. Казалось бы, ничего такого, но, когда я заговорил с ней об этом, она ответила несколько грубо, а потом, когда мы ехали в карете домой, мне показалось, что этот пустяк не дает ей покоя.
– Любопытно. Вы говорите, какой-то джентльмен. Значит, на церемонии все же присутствовали посторонние?
– О да. Этого невозможно избежать, когда церковь открыта.
– Может быть, этот джентльмен был одним из знакомых вашей супруги?
– Нет-нет! Я назвал его джентльменом из вежливости. По виду это был человек не нашего круга. Я даже его лица не увидел. Но мне кажется, мы отходим от темы.
– Значит, леди Сент-Саймон вернулась из церкви не в таком приподнятом настроении, в каком была до нее? Что она делала, когда вошла в дом отца?
– Я видел, что она разговаривала со своей горничной.
– А кто у нее горничная?
– Зовут ее Элис. Жена привезла ее с собой из Калифорнии.
– Она, видимо, пользуется доверием хозяйки?
– Я бы сказал, даже слишком большим. Мне кажется, хозяйка ей слишком многое позволяет. Но у них, в Америке, другие взгляды на эти вещи.
– Как долго она разговаривала с Элис?
– Пару минут. Я тогда, видимо, отвлекся.
– Вы случайно не слышали, о чем они говорили?
– Леди Сент-Саймон произнесла что-то вроде «прыгать через голову». Она часто пользовалась такими жаргонными словечками. Понятия не имею, что она имела в виду.
– Американские жаргонные выражения иногда бывают очень выразительными. А после разговора с горничной ваша супруга чем занялась?
– Пошла в банкетный зал.
– Под руку с вами?
– Нет, одна. Она очень независима в таких мелочах. За столом она посидела минут десять, после чего торопливо поднялась, пробормотала какие-то извинения и вышла из зала. Обратно она так и не вернулась.
– Но эта горничная, Элис, показала, что ее хозяйка зашла в свою комнату, накинула прямо на свадебное платье длинный ольстер, надела шляпку и ушла.
– Да. Ее видели и после этого. Она шла по направлению к Гайд-парку с Флорой Миллар – женщиной, которая сейчас задержана, это она в то утро устроила скандал у дома мистера Дорана.
– Ах да, мне бы хотелось более подробно узнать о ней и о ваших отношениях.
Лорд Сент-Саймон пожал плечами и вскинул брови.
– Мы были в дружеских отношениях несколько лет… Я бы даже сказал, были очень близки. Она выступала в «Аллегро». Зла я ей не причинил, и обвинять меня ей не в чем, но вы же знаете женщин, мистер Холмс. Флора – очаровательная, но слишком импульсивная девушка, к тому же сильно привязалась ко мне. Узнав, что я собираюсь жениться, она стала писать мне письма с угрозами. Если уж говорить всю правду, я не захотел устраивать громкую свадьбу потому, что побоялся скандала в церкви. Она явилась к дому мистера Дорана вскоре после нас и попыталась пробиться внутрь, выкрикивая оскорбления и даже угрозы в адрес моей жены, но я нечто подобное предвидел и поставил на входе двух полицейских в штатском, которые выпроводили ее. Поняв, что обратить на себя внимание не удастся, она успокоилась.
– А ваша жена слышала это?
– Нет, к счастью, она ничего не слышала.
– Но после ее видели с этой женщиной?
– Да. И именно это мистер Лестрейд из Скотленд-Ярда считает очень важным обстоятельством. Он полагает, что Флора каким-то образом выманила мою жену из дому и устроила ей какую-нибудь ужасную ловушку.
– Что ж, нельзя исключать и такую вероятность.
– Значит, и вы так думаете?
– Я этого не сказал. Но сами вы не разделяете эту точку зрения?
– Нет. Флора и мухи не обидит.
– Однако ревность порой очень сильно меняет характер человека. Может быть, вы изложите нам свою версию того, что произошло?
– Знаете, я пришел сюда, чтобы выслушивать версии, а не предлагать. Я уже изложил вам все факты. Но, раз уж вы спрашиваете, мне кажется вполне вероятным, что волнение, вызванное столь важным событием, и осознание того, какой гигантский шаг вверх по социальной лестнице она совершила, оказали на мою жену такое сильное воздействие, что нервы ее просто не выдержали и дали небольшой сбой.
– Иными словами, вы предполагаете внезапное психическое расстройство?
– Понимаете, когда я думаю о том, что она отказалась – я не скажу от меня, но от всего того, к чему многие безуспешно стремятся всю жизнь, – другое объяснение мне не приходит в голову.
– Конечно, такая гипотеза тоже допустима, – едва заметно улыбнулся Холмс. – Итак, лорд Сент-Саймон, я узнал почти все, что меня интересовало. Позвольте спросить, во время праздничного обеда с ваших мест просматривалась улица за окном?
– Были видны противоположная сторона улицы и парк.
– Понятно. Что ж, думаю, мне больше не нужно отнимать у вас время. Я с вами свяжусь.
– Если вам удастся решить эту загадку, обращайтесь ко мне в любое время.
– Я ее уже решил.
– И где же моя жена?
– Это я узнаю очень скоро.
Лорд Сент-Саймон покачал головой.
– Боюсь, чтобы это выяснить, понадобятся головы более мудрые, чем ваша или моя, – заметил он и, чинно поклонившись, удалился.
– Лорд Сент-Саймон оказал мне большую честь тем, что поставил мою голову на один уровень со своей, – рассмеялся Холмс, когда мы остались одни. – Пожалуй, виски с содовой и сигара не будут лишними после такого допроса. Я пришел к выводу по этому делу еще до того, как наш клиент вошел к нам.
– Вы, конечно, шутите, Холмс?
– В моем архиве есть записи о нескольких сходных случаях, хотя, как я уже говорил, ни в одном из них исчезновение не было столь скорым. Выяснившиеся подробности обратили мои предположения в уверенность. Косвенные доказательства порой бывают так же убедительны, как форель в молоке, если вспомнить Торо[21].
– Но ведь я слышал все то же, что слышали вы.
– Но вы не знаете прежних аналогичных случаев, а это очень помогает. Несколько лет назад в Абердине произошло нечто подобное; можно провести параллели с мюнхенским делом, случившимся через годы после Франко-прусской войны{95}. Одно из этих происшествий… О, да это же Лестрейд! Здравствуйте, Лестрейд! Берите на буфете стакан, сигары в коробке.
Представитель официальных властей был одет в непромокаемую морскую куртку, а шея его была обмотана шарфом, что делало его чрезвычайно похожим на моряка, только что сошедшего на берег. В руках он держал черную парусиновую сумку. Коротко поприветствовав нас, он уселся в кресло и закурил предложенную сигару.
– Какие новости? – лукаво блеснул глазами Холмс. – Вы, кажется, чем-то расстроены?
– Расстроен. Все эта свадьба Сент-Саймона, будь она неладна! Никак не могу разобраться.
– Неужели? Вы меня удивляете.
– Такого запутанного дела еще свет не видывал! Улики просто растворяются в воздухе. Я весь день убил на это дело.
– И в результате порядком промокли, – заметил Холмс, дотронувшись до рукава его куртки.
– Да, я обшаривал дно Серпантайна[22].
– Господи! Это еще зачем?
– Искал тело леди Сент-Саймон.
Шерлок Холмс откинулся на спинку кресла и расхохотался.
– А дно фонтана на Трафальгарской площади вы не обшаривали? – спросил он.
– Зачем? Что вы этим хотите сказать?
– Да то, что искать ее в озере так же бессмысленно, как и в фонтане.
Лестрейд бросил на моего друга гневный взгляд.
– А вам, стало быть, уже известно, где она? – ядовито поинтересовался он.
– Я только что узнал подробности дела, но уже составил свое мнение о случившемся.
– Что вы говорите?! И вы, значит, считаете, что Серпантайн никакого отношения к делу не имеет?
– Думаю, ни малейшего.
– Тогда, может быть, вы объясните, как туда попало вот это?
Он раскрыл свою сумку и выбросил на пол муаровое свадебное платье, пару белых атласных туфель, фату и венок невесты, все мокрое и грязное.
– И еще кое-что, – инспектор положил сверху на кучу новенькое обручальное кольцо. – Попробуйте-ка раскусить такой орешек, господин всезнайка.
– М-да, – Холмс выпустил пару голубых колец дыма. – Вы подняли все это со дна Серпантайна?
– Нет. Они плавали у берега, их нашел смотритель сада. Мы выяснили, что это ее вещи, и я подумал, что, если ее одежда там, тело должно быть где-то поблизости.
– По вашей блестящей логике выходит, что тело каждого человека обязательно будет найдено где-нибудь рядом с его одеждой. Но скажите, чего вы хотите этим добиться?
– Найти какое-нибудь доказательство причастности Флоры Миллар к исчезновению.
– Боюсь, что с этим у вас возникнут трудности.
– В самом деле? Боитесь? – начал закипать Лестрейд. – Знаете, Холмс, а я боюсь, что вся ваша дедукция и умозаключения плохо применимы на практике. За эти несколько минут вы уже дважды попали впросак. Платье это все-таки указывает на мисс Флору Миллар.
– Каким же образом?
– На платье имеется кармашек. В кармашке этом лежит коробочка для визитных карточек. А в коробочке той – записочка. Вот она, пожалуйста. – Он хлопком припечатал к столу небольшой клочок бумаги. – Послушайте: «Увидимся, когда все будет готово. Не теряйте ни минуты. Ф. Х. М.» Моя теория такова: Флора Миллар выманила леди Сент-Саймон из дома, и именно она виновна в ее исчезновении, хотя наверняка не обошлось без сообщников. Эта та самая, подписанная ее инициалами записка, которую она незаметно сунула в руку леди Сент-Саймон у двери дома, чтобы завлечь ее в свою ловушку.
– Просто замечательно, Лестрейд, – рассмеялся Холмс. – Вы неповторимы! Позвольте взглянуть.
Но, как только он небрежно взял записку, взгляд его из насмешливого сделался сосредоточенным.
– Это действительно очень важный документ, – удовлетворенно проговорил он.
– Убедились?
– Чрезвычайно важный. Искренне вас поздравляю.
Лестрейд с гордым видом поднялся с кресла и скосил глаза на записку в руках моего друга.
– Позвольте! – растерянно воскликнул он. – Вы же смотрите не на ту сторону!
– Напротив, как раз сюда и надо смотреть.
– Сюда? С ума вы сошли, что ли? Буквы-то написаны карандашом с другой стороны.
– А с этой стороны находится обрывок счета за гостиничные услуги, и меня это крайне интересует.
– Да что там может заинтересовать? Я его тоже видел, – все удивлялся Лестрейд. – «4-е окт. Проживание – 8 шил. Завтрак – 2 шил. 6 пенс. Коктейль – 1 шил. Ленч – 2 шил. 6 пенс. Стакан хереса – 8 пенс.» Я в этом ничего важного не нахожу.
– Не сомневаюсь. Тем не менее это крайне важно. Кстати, записка тоже важна, по крайней мере, инициалы. Так что поздравляю вас еще раз.
– Хватит. Я уже и так потратил слишком много времени, – строго сказал Лестрейд. – Я считаю, что от упорной работы пользы куда больше, чем от пустой болтовни и придумывания разнообразных теорий дома у камина. Всего доброго, мистер Холмс. Посмотрим, кто распутает это дело быстрее.
Он поднял с пола вещи, сунул их обратно в сумку и направился к двери.
– В качестве подсказки, Лестрейд, – врастяжку произнес Холмс, прежде чем его противник успел выйти. – Я вам дам готовое решение этой задачи. Леди Сент-Саймон – миф. Такой особы нет и никогда не существовало.
Лестрейд с сожалением посмотрел на моего друга, потом перевел взгляд на меня, красноречиво трижды постучал себя пальцем по лбу, горько вздохнул и торопливо вышел.
Не успела за ним закрыться дверь, как Холмс поднялся с кресла.
– В его словах о работе есть доля правды, – заметил он, набрасывая на себя пальто. – Поэтому, Ватсон, я на какое-то время оставлю вас наедине с вашими газетами.
Холмс ушел в начале шестого, но долго скучать в одиночестве мне не пришлось, поскольку где-то через час явился посыльный из кулинарного магазина с большой плоской коробкой в руках. С ним был мальчик-помощник, вдвоем они распаковали коробку, и, к моему величайшему изумлению, на наш скромный стол из красного дерева, который можно найти в любой холостяцкой квартире, был явлен воистину эпикурейский холодный ужин{96}. Один за одним передо мной возникли две связки холодных вальдшнепов, фазан, пирог с паштетом из гусиной печенки и небольшая батарея соблазнительно древнего вида покрытых паутиной бутылок. Выложив из коробки всю эту роскошь, оба гостя растворились в воздухе, как джинны из сказок «Тысячи и одной ночи», вместо объяснений сказав лишь, что все оплачено и заказ оформлен на этот адрес.
Без нескольких минут девять в комнату бодрым шагом вошел Шерлок Холмс. Несмотря на хмуро сведенные брови и плотно сжатые губы, по блеску в глазах я понял, что он не был разочарован потраченным временем.
– А, ужин уже принесли! – сказал он, потирая руки.
– Вы ждете гостей? Стол накрыли на пятерых.
– Да, думаю, к нам кое-кто заглянет, – кивнул он. – Странно, что лорда Сент-Саймона еще нет. Ага! Похоже, это он поднимается по лестнице.
И действительно, это был наш дневной посетитель. Аристократическое лицо его было бледно от волнения, лорнет на шнурке крутился как никогда быстро.
– Значит, вы получили мою записку? – спросил его Холмс.
– Да и, признаюсь, ее содержание меня безмерно удивило. У вас есть доказательства?
– Самые веские.
Лорд Сент-Саймон и провел рукой по лбу.
– Что скажет герцог, – пробормотал он, – когда узнает, что кто-то из семьи подвергся такому унижению?
– Это случайное стечение обстоятельств. Ничего унизительного здесь нет.
– Ах, вы смотрите на эти вещи с другой точки зрения.
– По-моему, винить здесь некого. Я не представляю себе, как иначе могла поступить леди, хотя, конечно, можно сожалеть о том, что она повела себя так несдержанно. Но у нее нет матери, и ей не к кому было обратиться за советом в критический момент.
– Это просто неуважение, сэр, причем проявленное на людях, – сказал лорд Сент-Саймон, нервно барабаня пальцами по столу.
– Но примите во внимание ситуацию, в которой оказалась эта несчастная девушка.
– Я отказываюсь принимать что-либо во внимание. Я рассержен. Со мной обошлись чрезвычайно некрасиво.
– Кажется, в дверь позвонили, – сказал Холмс. – Да, я слышу шаги. Что ж, лорд Сент-Саймон, мне не удалось уговорить вас быть более снисходительным, но я специально пригласил адвоката, которому это, возможно, удастся сделать. – Он открыл дверь и пропустил в комнату леди и джентльмена.
– Лорд Сент-Саймон, – сказал он, – позвольте представить вам мистера и миссис Фрэнсис Хей Маултон. С леди, я полагаю, вы уже знакомы.
При виде вновь прибывших лорд вскочил, заложил руку за отворот фрака и замер, вытянув шею и опустив глаза, всем своим видом выражая уязвленную гордость. Леди сделала шаг к нему, протянула руку, но он не поднял глаз. Если бы он это сделал, решительности у него, возможно, поубавилось бы, поскольку противиться умоляющему взгляду девушки было просто невозможно.
– Ты злишься, Роберт, – сказала она. – Что ж, у тебя есть на то причины.
– Прошу тебя, не оправдывайся, – ледяным голосом произнес лорд Сент-Саймон.
– О, поверь, я знаю, что поступила некрасиво, я должна была поговорить с тобой, перед тем как уйти, но я была сама не своя, понимаешь? С того мгновения, как я увидела Фрэнка, я не понимала, что говорю и что делаю. Просто чудо, что я не упала в обморок прямо перед алтарем.
– Миссис Маултон, может быть, вы хотите, чтобы я и мой друг вышли из комнаты, пока вы объяснитесь?
– Если мне будет позволено высказать свое мнение, – заговорил странный джентльмен, – то я считаю, вокруг этого дела и так уже слишком много тайн. Лично я был бы только рад, чтобы правду узнали и вся Америка, и вся Европа.
Мужчина был невысокого роста, жилистый и смуглый от загара, с чисто выбритым треугольным лицом, держался он настороженно.
– Тогда я все про нас расскажу прямо сейчас. Мы с Фрэнком познакомились в 1884 году в лагере Мак-Квайра у Скалистых гор{97}, там у папы был рудник. Мы с ним обручились, но потом отцу повезло, он нашел золото и разбогател. А рудник бедного Фрэнка, наоборот, начал истощаться, и чем больше богател отец, тем беднее становился Фрэнк. Наконец в один прекрасный день отец заявил, что слышать не хочет о том, чтобы мы поженились, и увез меня в Сан-Франциско. Но Фрэнк не сдавался, он поехал за мной, и мы стали встречаться втайне от папы. Если бы отец узнал, он бы ужасно рассердился, поэтому мы все решили сами. Фрэнк сказал, что поедет на свой рудник и вернется за мной, когда станет таким же богатым, как отец. А я пообещала ждать его вечно и дала слово не выходить замуж за другого, пока он жив. «Давай поженимся прямо сейчас, – сказал он мне тогда. – Так я буду в тебе уверен. А объявим об этом потом, когда я вернусь». Мы все обсудили, и так и сделали. Фрэнк все так замечательно устроил, со священником… А потом он уехал искать счастья, а я вернулась к папе.
В следующий раз я услышала о Фрэнке, когда он перебрался в Монтану. Затем он уехал искать золото в Аризону, оттуда – в Нью-Мексико. А потом на глаза мне попалась большая статья в газете о том, как на лагерь старателей напали апачи, и в списке убитых значилось имя моего Фрэнка. Это сообщение сразило меня, несколько месяцев после этого я не вставала с кровати. Папа очень испугался, он вообще думал, что я не выживу, и у нас перебывала половина врачей Сан-Франциско. Около года о Фрэнке не было никаких вестей, я даже перестала надеяться на чудо и смирилась с тем, что он действительно погиб. Потом в Сан-Франциско приехал лорд Сент-Саймон, и мы отправились в Лондон, назначили свадьбу, папа был счастлив. Только я все время знала, что ни один мужчина не займет в моем сердце место несчастного Фрэнка.