Тридцать футов подъема, и Дейл оказался достаточно высоко, чтобы заглянуть в черное пространство над первым ярусом. Крыша комбайна – того самого комбайна, который сорок лет назад убил его друга Дуэйна, изжевал его и выплюнул, словно стерню? – теперь была под ним, казалась шершавой в гаснущем свете. Дейл снова затряс фонариком, но на этот раз луч только еще больше потускнел.
На этом ярусе было пусто, если не считать соломенного лежака, какого-то ржавого крюка и черепа.
Дейл заполз на настил, чувствуя, как тонкие, гниющие доски скрипят под его весом, и протянул руку к черепу. Череп как раз поместился ему на ладонь, длинные желтые зубы легли на синюю вену у него на запястье. Кому, черт возьми, он принадлежал? Крысе? Для крысы вроде бы слишком велик. Енот или лисица? Как тогда он сюда попал?
Он положил череп на место, без толку поводил фонариком по остальным сторонам яруса, и снова позвал Мишель. В ответ ему захлопали чьи-то крылья: сипуха или ночующие в амбаре воробьи.
Фонарик окончательно угас, не успел он опустить ногу на ступеньку лестницы. Дейл сунул фонарик в куртку и поглядел на светящийся циферблат часов, отметив, что рука у него трясется, либо от жуткого холода, либо от сложного подъема, либо от всего вместе. На часах было всего четыре сорок пять.
Дейл не стал закрывать створку ворот, когда пошел обратно к дому, он почти хотел, чтобы собаки набросились на него по дороге из темноты, хотел убедиться, что они на самом деле существуют. Он сжимал бесполезный теперь фонарик с такой силой, что пальцы сводило от напряжения.
Мотор полицейской машины работал, а помощник шерифа спал на переднем сиденье, его рация шуршала и потрескивала так, что было слышно даже через поднятое стекло. Дейл оставил его спать дальше и вошел в дом. Внутри по-прежнему было холодно. Он включил термостат, услышал, как щелкнуло в системе отопления, и отправился в кабинет. Он совсем забыл про компьютер.
›Hrot-garmr. Si-ik-wa UR.BAR.RA ki-sa-at. Wargus sit.
Дейл потер щеку, ощущая под пальцами отросшую щетину. Он очень устал, голова, вместо того чтобы пройти, разболелась еще сильнее. Он с трудом сосредоточился на экране. «Завывающий пес» – это об огне. «Ему суждено превратиться в варга». Но что, черт побери, такое эта средняя часть? После нескольких секунд размышления, во время которого он едва не заснул, Дейл набрал:
›Что, черт побери, такое эта средняя часть?
Миг спустя он очнулся, поняв, что уснул на стуле, дожидаясь ответа. «Ответа никогда не появляется, пока я здесь». Ощущая боль во всем теле и в голове, которая болела и изнутри и снаружи, Дейл заставил себя подняться со стула и выйти в кухню. Он посмотрел в окно – помощник шерифа так и сидел на своем месте, – затем запер дверь и вернулся в кабинет.
›Это хеттский язык.
Дейл вздохнул и снова потер щеку. Надо как следует подумать и задать следующий вопрос так, чтобы не возникало никаких двусмысленностей.
›Что она означает?
На сей раз он отправился в ванную, ему пришлось держаться одной рукой за стенку, пока он мочился в унитаз. Спустив воду, он вымыл руки, поглядел в зеркало на свое бледное отражение с красными глазами, и ему показалось, будто он видит и ощущает все вокруг сквозь водопады алой боли. Он отправился обратно в кабинет.
›zi-ik-wa UR.BAR.Ra ki-sa-at значит «ты есть тот, кому суждено стать волком».
Дейла, несмотря на боль и истощение, охватил приступ ярости. Ему так осточертели все эти игры, его от них уже мутит.
Жакого лешего ты шлешь мне зашифрованные послания, если тут же сам и переводишь?
Еще не дойдя до кухни, он понял, что это ненужный вопрос. Не имеющий смысла. Экран компьютера, видимо, был того же мнения, потому что ответа не появилось. Дейл поспешно набрал:
Жому суждено стать волком? Мне самому?
На этот раз Дейл дошел до лестницы в подвал и остановился. Снизу, из консольного радио, доносились звуки биг-бэнда. Разве приемник не был выключен, когда он заходил в подвал с полицейскими? Жалея, что у него больше нет под рукой заряженного ружья, но слишком изможденный, чтобы бояться того, что ждет его внизу, Дейл спустился по лестнице.
От ламп рядом со старой медной кроватью Дуэйна на подушку падал мягкий желтый свет. Книги в бумажных обложках стояли в своих ящиках и на деревянных полках в привычном беспорядке. Обогреватель потрескивал и вздыхал, как обычно. Настроечная таблица приемника светилась, негромко лилась старая музыка. Возможно, он машинально включил радио, когда спускался сюда. Или же в тот момент, когда он приходил сюда с полицейскими, по радио ничего не передавали. Какая разница?
Ноги были будто налиты свинцом, когда он шел вверх по лестнице и возвращался обратно в кабинет.
›LU.MES hurkilas – демонические сущности, призванные пожирать волков и уничтожать змей.
– Ладно, – сказал Дейл пустой комнате, – и на том спасибо.
Он выключил компьютер и упал на кушетку, как был, в одежде, свесив через край ноги в грязных ботинках. Он заснул раньше, прежде чем успел подумать, не накрыться ли ему одеялом.
Глава 22
В последние месяцы, когда они еще встречались, до и после того, как их запер в горах на ранчо запоздалый весенний снегопад, Дейл и Клэр говорили – сначала в шутку, а потом и всерьез – о том, чтобы быть вместе. Клэр приняли в Принстон на курс по средневековой литературе с ограниченным набором слушателей-выпускников, и в июле она собиралась уезжать, чтобы познакомиться с остальными избранными умами и подготовиться к семестру. В июне Дейл сам вдруг предложил приехать к ней, чтобы уже не расставаться.
– Я доведу осенний семестр, возьму академический отпуск, который уже столько времени откладывал, и поеду вслед за тобой.
– И что ты будешь там делать? – спросила Клэр. – В Принстоне?
– Может быть, им нужен преподаватель литературы. Какой-нибудь внештатный сотрудник, чтобы учить первокурсников.
Клэр ничего не сказала, но ее молчание было достаточно скептическим.
– Нет, правда, – сказал Дейл, – что мне делать в Мизуле без тебя? Буду, как призрак Марли, таскаться по месту, ставшему для меня мертвым.
– А разве это не призраку полагается быть мертвым? – поинтересовалась Клэр. – А не месту?
– Одному из них, – сказал Дейл. – На самом деле лично мне всегда казалось, что живым был как раз призрак, а место – мертвым. Вот поэтому привидения можно видеть – они более реальны, чем выцветшее, лишенное жизни место. Ну, знаешь, как призрак Линкольна в Белом доме.
– Любопытно, – сказала Клэр. Они чистили на ранчо конюшню, и она отдыхала, опираясь на вилы. – Ты это серьезно? Насчет того, чтобы поехать на восток?
– Совершенно серьезно, – подтвердил Дейл.
Он понял, когда произнес эти слова, что не был серьезен, не был серьезен до сего момента, но теперь этот план стал для него важнее всего на свете. И в тот же миг он ощутил, как их взаимоотношения развернулись в другую сторону, словно качнувшись на петлях его намерений: до этой минуты главным был он, его родной город, его университет, его занятия, на которые она ходила, его семья здесь, в Мизуле, с которой надо все уладить, – теперь он становился гостем, а она делалась средоточием его устремлений и внимания. И, словно предчувствуя свое будущее, Дейл произнес:
– Что я действительно буду делать – писать свой серьезный роман и учиться быть хорошим мужем-домохозяйкой, пока ты будешь штудировать в библиотеке какую-нибудь «Песнь о Роланде» или что там еще. И когда ты за полночь явишься домой, у меня будет наготове горячий ужин, а перед сном я сделаю тебе массаж.
Клэр взглянула на него, почти шокированная, на какой-то миг в ее глазах даже отразился испуг, прежде чем она перевела взгляд на лошадей. «Наверное, – подумал Дейл, – это из-за слова “муж"». Как бы то ни было, ее взгляд стал первым ощутимым предвестником необратимого разрыва, до которого оставалось каких-то три месяца.
И, словно отвергая подобную возможность, Дейл шагнул тогда к ней, отнял у нее вилы и обнял так крепко, что ощутил под грубой джинсовой рубашкой ее мягкие груди. Если с ее стороны и чувствовалась какая-то неловкость, она исчезла через пару секунд, как только Клэр ответила на его объятие и подняла к нему лицо для поцелуя. Одна из лошадей – скорее всего, чалая кобылка Маб – выказала ревность, брыкнув перегородку стойла.
Кто-то стучал в дверь.
Дейл с трудом очнулся от сна, отметив, что лежит на кушетке в кабинете мистера Макбрайда полностью одетый, а голова по-прежнему болит как проклятая, и тут стук возобновился. Он взглянул на часы. Девять пятнадцать утра, а они обещали прислать людей на поиски с восходом солнца.
– Черт бы вас всех побрал, – проворчал Дейл. Постанывая и потирая заросшие щеки, он пошел к
двери и впустил помощника шерифа Тейлора.
– Где они? – спросил Дейл, когда коренастый полицейский вошел в кухню, растирая замерзшие руки и поглядывая на пустую кофеварку.
Тейлор явно сам только что проснулся.
– Мне велено доставить вас, – сказал помощник шерифа, кивая на работающую во дворе машину.
– О чем вы говорите? Помощник шерифа Прес-сер обещал прислать на поиски людей с первым светом и…
– Я получил сообщение по рации. Мне велено привезти вас прямо сейчас.
– В контору шерифа? – спросил Дейл. – Мишель нашли?
Дейл похолодел, потому что его охватила абсолютная уверенность, что они нашли ее тело.
Помощник шерифа Тейлор отрицательно покачал головой, но Дейл так и не понял, на какой из его вопросов он ответил. Хорошо, если на оба.
– Вам придется сейчас пойти со мной, – сказал Тейлор, снимая с крючка куртку Дейла.
– А не могу ли я быстренько принять душ и переодеться?
– Вряд ли, – ответил крепыш-полицейский, держа наготове куртку.
– Я что, арестован? Мне придется ехать в заднем отсеке вашей машины?
Этот вопрос, кажется, удивил помощника шерифа. Несколько секунд он только молча моргал. Затем выдавил:
– Да нет, – но как-то неуверенно.
– В таком случае, – заявил Дейл, – я почищу зубы. И это не подлежит обсуждению.
Дейл ехал на переднем сиденье, молча. В это рождественское утро на небе висели низкие тяжелые тучи, и вскоре пошел снег, медленно и размеренно, что часто предвещает затяжной снегопад. Дейл удивился, когда Тейлор повернул на Элм-Хейвен вместо того, чтобы поехать по дороге в Оук-Хилл, но он понял, куда они направляются, как только машина свернула на север на Брод-авеню.
Старый дом семьи Стеффни и их огромный амбар скверно выглядели в сумеречном свете: краска облезла, амбар накренился, во всех окнах темно. Единственной машиной возле дома оказалась еще одна полицейская машина окружного шерифа. Помощник шерифа Прес-сер пошел им навстречу от задней двери, когда Тейлор вел Дейла к дому.
– Мишель? – произнес Дейл.
И снова ледяные руки сжали его сердце. Если она вдруг приехала сюда, раненая, очень может быть, что она умерла прямо в доме, который они вместе с той ее подругой Дианой пытались ремонтировать. «Но полицейский сказал вчера, что в доме никого нет. Да и машины ее нигде не видно».
Помощник шерифа Прессер отрицательно покачал головой и повел Дейла к заднему крыльцу. Он достал ключ и отпер заднюю дверь.
– А разве для этого не требуется ордер? – спросил Дейл, входя вслед за полицейским в холодную кухню. В доме пахло плесенью и крысиным пометом.
– Этот дом уже не принадлежит Стеффни, – сказал Прессер, засовывая руки в карманы форменной куртки. На кухне было холоднее, чем на улице. – Все документы на дом принадлежат банку в Принсвилле с тех пор, как жена доктора Стеффни умерла в этом доме несколько лет назад.
– Но Мишель говорила… – начал Дейл и осекся. Он вдруг понял, что кухня не просто пустая, она нежилая. Штукатурка облетела с потолка, обнажив ребра балок, дверцы шкафов оторваны. На всех столах пыль, крысиный помет и куски штукатурки. В некоторых местах плитки пола были выбиты, а в некоторых испорчены стекающей с потолка водой. Древняя плита вывернута со своего места, некоторых ее частей уже не было. Холодильника нет. Газовые трубы, вентили, канализационная труба отрезаны. В раковине полно битого стекла и плесени, словно кто-то много лет назад бил здесь бутылки и так все и оставил.
– Ничего не понимаю, – сказал Дейл. – Мишель говорила, что они с подругой занимаются ремонтом, приводят дом в порядок, чтобы продать его.
– Да, – отозвался помощник шерифа Прессер. – Вы нам уже сообщали это вчера ночью.
Он жестом попросил Тейлора передать ему фонарик, зажег и кивком предложил Дейлу следовать за ним в коридор и в другие комнаты.
Дейл, пораженный, остановился в конце засыпанного штукатуркой, воняющего затхлостью коридора. Там, где когда-то была ванная комната первого этажа, унитаз был с корнем выдран из пола, керамическая раковина разбита, а на месте старинной ванны на когтистых лапах было пустое место. С гостиной и столовой дело обстояло еще хуже.
Широкие деревянные половицы были сняты в обеих комнатах, торчали только края явно прогнивших балок, под которыми чернела дыра подвала. Но даже если бы троим мужчинам удалось перебраться по гнилым бревнам через комнату, им некуда было бы идти дальше: некогда грандиозная лестница на второй этаж исчезла бесследно. С нее давным-давно сняли все ступени, перила, столбы и арматуру. И потолок над огромной дырой в подвал, где когда-то был лестничный пролет, рухнул. Дейл видел через образовавшееся отверстие разбитые перекрытия второго этажа, и через прогнившую крышу – даже нависшие тучи. Дейлу все это напомнило фотографии Лондона после бомбежки, какой-нибудь разрушенный дом в Сохо. Снежинки пролетали между сломанными балками и исчезали в подвале, белые хлопья совершенно поглощала непроницаемая тьма.
– Мишель говорила, что они с этой ее Дианой ремонтируют дом… – начал Дейл снова и замолк. «Я же высаживал здесь Мишель в ту ночь, когда спас ее от черных собак на школьном дворе. Она зашла внутрь. Я же говорил об этом полицейским».
Дейл молчал и смотрел на полицейских, которые разглядывали его.
– И вы знали об этом вчера ночью в больнице, когда снова и снова задавали мне одни и те же вопросы, – произнес он.
Помощник шерифа Прессер кивнул.
– Мы знали, что никто не живет и никто не приезжает сюда вот уже десять лет. Теперь мы знаем кое-что еще. Поедете вместе с помощником шерифа Тейлором в его машине.
Прессер развернулся на каблуках и вышел из мертвого дома.
Дейл считал, что офис шерифа располагается в высоком здании суда на центральной площади Оук-Хил-ла, но оказалось, что он находится в низком кирпичном доме шестидесятых годов, в квартале от здания суда. Здесь было несколько кабинетов с закрытыми жалюзи окнами, искусственная елка с одинокой гирляндой, которая помаргивала цветными лампочками на стойке дежурного, и несколько стеклянных отсеков, которых хватило бы четырем-пяти помощникам шерифа. Прессер повел Дейла в самый дальний отсек, где было две стеклянных перегородки. Окно выходило на улицу, на боулинг-центр «Голд Делюкс». Здание было наглухо закрыто.
«Что ж, – подумал Дейл, когда помощник шерифа указал ему на свободное кресло, – они хотя бы еще не взяли у меня отпечатки пальцев».
– Офицер, – начал он, – клянусь, я ничего не понимаю. Мишель сказала мне, что они с подругой живут в этом доме, когда я встретился с ней… когда я впервые случайно наткнулся на нее здесь, в Оук-Хилле, несколько недель назад. Именно сюда она попросила отвезти ее в ту ночь, когда позвонила мне и сказала, что возле школы на нее напали собаки. Шериф может это подтвердить…
Прессер вскинул руку тем же жестом, каким приказывал помолчать помощнику шерифа Райссу. Дейл умолк.
– Мистер Стюарт, – начал помощник шерифа, – я должен сообщить вам о ваших правах. Шериф звонил мне, он вернется завтра поздно вечером или утром послезавтра, он хочет лично поговорить с вами, но он уполномочил меня провести эту беседу. У вас есть право хранить молчание…
– О боже! – выдохнул Дейл. – Меня в чем-то подозревают?
– Скажем так, я сейчас обязан зачитать вам ваши права, – сказал полицейский. – Наверное, вы сотни раз видели подобную сцену по телевизору, но я обязан это сделать. У вас есть право на адвоката. Если вы не имеете возможности нанять адвоката, он будет назначен вам…
– Господи, – повторил Дейл. Он чувствовал себя так, будто его снова сбили с ног. В голове пульсировало. – Значит, меня подозревают в причастности к исчезновению Мишель.
– Нет, не подозревают, – сказал Прессер. – Все, что вы скажете, может быть использовано против вас в суде. Итак, не хотите ли вы позвонить своему адвокату, мистер Стюарт?
– Нет, – глухо ответил Дейл, понимая, что делает глупость, но ему было все равно.
– Я сейчас включу магнитофон, мистер Стюарт. Вы осознаете это, согласны ли вы, чтобы наша беседа была записана?
– Да.
Магнитофон был старый, бобинный. Дейл глядел, как вертятся бобины, как ползет коричневая лента, пока Прессер говорил в микрофон, называя дату и время допроса, полное имя Дейла и свое имя, а потом ставил микрофон на стол. Голос полицейского и собственный голос звучали для Дейла откуда-то издалека. – Но если меня не подозревают в причастности к исчезновению Мишель, зачем же мне тогда зачитали мои права? Какое еще преступление было совершено?
– Во время нашей беседы вопросы буду задавать я, – ровным тоном произнес помощник шерифа Прессер. – Но я должен сказать вам, что ложное заявление о преступлении, похищении или разбойном нападении, когда таковые не имели места, преследуется по закону.
Дейл едва не засмеялся.
– Разбойное нападение еще как произошло, офицер. И Мишель Стеффни лежит где-то, может быть, умирает, из-за того, что вы тут тратите время на беседы со мной. Вот это и есть настоящее преступление!
– Мистер Стюарт, – произнес Прессер, явно пропуская мимо ушей все то, что наговорил сейчас Дейл – не прочтете ли вы это? – Он раскрыл тонкую папку с бумагами, вынул оттуда газетный листок и положил на стол перед Дейлом.