Володя Езовитов[15] возвращался с задания. По тихим, будто вымершим улицам и переулкам Оболи шагал он неторопливо, по сторонам не озирался, чтобы не вызвать подозрений у гитлеровцев или полицаев, которые могли встретиться на пути.
Никто, однако, Володе не повстречался. Он спокойно прошел еще один переулок, но только свернул на главную улицу, как тут же сделал шаг назад и замер, прижавшись к углу забора. То, что увидел Владимир в эти минуты, запечатлелось в его памяти, точно на кинопленке.
К двухэтажному дому лихо подкатила легковая машина. Ее сопровождали четыре мотоциклиста, вооруженные пулеметами. Из машины неторопливо вылез важный чин без знаков воинского различия. Его тут же почтительно окружила выскочившая из дома свита офицеров и застыла, выбросив руки в фашистском приветствии. Он тоже взмахнул ладонью. Потом, перебросившись несколькими словами с плотным приземистым полковником, высоко вздернув голову, вошел в дом.
Тем временем шофер-ефрейтор, проворно развернув машину, задним ходом завел ее в сарай.
А сарай тот Володя знал еще с довоенных времен — мальчишкой забирался туда не раз. Судя по всему, гитлеровцы устроили там гараж. Когда обитая листовым железом дверь сарая распахнулась, пропуская подкатившую машину, Езовитов успел разглядеть стеллажи, на которых громоздились колеса, запасные части.
В тот момент у него еще не сложился какой-либо определенный план. Однако появилась одна мысль. Несколько минут постоял он у забора, цепким глазом окинув и сарай, и водителя-ефрейтора, крутившегося у машины, и часового.
Потом, никем не замеченный, отошел назад, в проулок, и уже оттуда еще раз, для верности, внимательно осмотрел «позицию». Надо немедленно поставить в известность Фрузу Зенькову о прибытии в Оболь важной птицы, скорее всего, генерала.
Дорога до деревни Ушалы, где жила Фруза, была неблизкой, километров пять с гаком. Конечно, в мирное время отшагать по ней никакого труда не составило бы. Но сейчас, где бы и куда бы ни шел, надо быть все время настороже. А зазеваешься, ослабишь внимание — нарвешься на немецкий или полицейский патруль. И никогда не знаешь, чем это может кончиться.
Запоминая все, что попадалось на пути, Володя продолжал обдумывать ситуацию. Он представил себе, как доложит Фрузе о своей «находке», как отнесется она к его сообщению. А может, Фрузе и без него уже известно о том, что в Оболи обосновалась такая важная фашистская птица, как этот «генерал»? Но если и известно — не беда. Так или иначе, но они не могут оставить без внимания такое «событие». Генерала упускать из виду никак нельзя.
Езовитову повезло. Весь путь от Оболи до Ушал одолел он без помех: никто ему не встретился — ни гитлеровцы, ни полицаи. И тем не менее, подойдя к дому Зеньковых, он, как того и требовали правила конспирации, незаметно осмотрелся, еще раз проверив, не наблюдает ли кто за ним.
Все вокруг было тихо и пустынно, ничего подозрительного он не заметил. Осторожно вошел в дом.
Фруза была не одна. К ней еще до прихода Езовитова зашла Зина Портнова. Но Володя специально рассказал обо всем в присутствии Зины. Дескать, секретов от тебя у нас нет.
Сначала доложил о выполненном задании. Оружие: два автомата и три винтовки спрятаны в надежном месте. И тут же, не переводя дух, сообщил о своей нежданной «находке». Да, он так и сказал: «Нашел генерала!» А потом долго и обстоятельно объяснял, где, в каком доме расположился генерал, как он охраняется, что собой представляет сарай, оборудованный для генеральской машины.
Девушки слушали Володю, не перебивая. Новость взволновала их не меньше, чем его самого. Они тоже оценили важность события. И у них тоже возникла мысль о том, что уж такого «гостя» подпольщики не могут оставить без своего внимания. Но что именно предпринять?
Став подпольщиками, они как-то незаметно научились быстро понимать друг друга с полуслова, а иногда — как им самим тогда казалось — читать мысли друг друга. Поэтому, когда Езовитов закончил свой рассказ, Фруза только и сказала ему:
— А если это не генерал? Что тогда?
— Погон не видел, он был в черном плаще. Но, судя по тому, как его встречали, какая охрана и особняк, могу смело повторить — птица не простая.
— Ну и что ты предлагаешь?
— Предлагаю заняться этим генералом. Что и как надо сделать — о том еще подумаем вместе. Но одно ясно: живым из Оболи этого борова выпускать нам никак нельзя.
— А что же сделать? — спросила Зина. — К генералу днем не приблизишься: ведь охрана рядом. Да и ночью в дом к нему не проберешься.
— В дом, верно, нам не пробраться, — продолжал он свои размышления, а вот к сараю, куда машину генеральскую ставят, — туда, думаю, проникнуть можно.
И Володя принялся излагать свой план. Ему был хорошо знаком не только этот сарай, обращенный фашистами в гараж, но и все подходы к нему. Помнилось Володе и то, что между срубом и крышей был прежде лаз, не слишком-то широкий, но проникнуть через него внутрь сарая можно вполне...
— Ну, допустим, немцы лаз не заделали и попал ты в этот сарай. А дальше что? — спросила Фруза Володю, когда тот замолчал.
— А дальше... — растерянно произнес Езовитов. — Дальше — сам не знаю как быть. Была бы магнитная мина — подложили бы в генеральскую машину. И все дела.
Фруза задумалась. На первый взгляд у Володи все выходило просто. Залез в сарай... А если гитлеровцы и впрямь тот лаз заколотили? Подложил в генеральский автомобиль мину... А где она, эта мина, да еще магнитная, да еще с часовым механизмом? И потом — сумеет ли Володя вот так же легко, беспрепятственно выбраться из сарая? Ведь наверняка если не у самого сарая, то где-нибудь поблизости будет топтаться часовой. И притом, очень возможно, не один.
Наконец, самое главное: сколько времени пробудет в Оболи этот генерал? День, два или всю неделю? Кто об этом сумеет узнать? Может статься, что он уже завтра уберется отсюда... Значит, надо спешить, попусту времени не терять.
Позже, подробно, в деталях обсуждая план предстоящей операции, юные подпольщики поставили перед собой две основные задачи. Прежде всего надо было в самом срочном порядке раздобыть магнитную мину. И второе: предстояло тщательно разведать, как охраняется гараж. Есть ли возле него специальный пост? Насколько усиливают фашисты охрану генеральского дома в ночные часы? Ну и, понятно, очень важно было еще раз проверить, возможно ли проникнуть в гараж через тот самый лаз, о котором столь уверенно говорил Володя.
Первую задачу Фруза Зенькова взяла на себя. Она срочно встретилась со связной Марией Дементьевой и, тщательно проинструктировав ее, отправила к комиссару партизанского отряда Маркиянову за миной. Не стали терять времени и Володя с Зиной. Дождавшись сумерек, они отправились в разведку.
* * *А погода, к счастью, испортилась. Подул холодный ветер, нагоняя тучи. Вскоре хлынул настоящий ливень. Он еще сильнее сгустил темноту наступившей ночи.
Промокшие до нитки Володя и Зина удачно подобрались к гаражу. Спрятавшись за штакетным забором, они залегли и зорко наблюдали за всем, что происходило поблизости.
Дождь, зарядивший с наступлением сумерек, к полуночи поутих. Но оттого теплее не стало. Вконец продрогшие, разведчики не могли даже пошевелиться. Всякое их движение могло насторожить часового, чей черный силуэт часто маячил у двери сарая. Путь гитлеровца от генеральского дома к гаражу был недлинным. Днем он хорошо просматривался. А теперь, ночью, силуэт часового не виден, только через каждые три минуты до слуха разведчиков доносится хлюпанье и чавканье его сапог.
Вдруг скрипнула дверь генеральского дома. От крыльца к гаражу двигались две фигуры. «Смена!» — догадался Володя и взглянул на часы со светящимся циферблатом, предусмотрительно врученные ему Фрузой. Стрелки показывали ровно два.
Езовитов не ошибся. Действительно, сменялись часовые. Разводящий вместе с новым часовым подошли к двери, подергали ее, осветили карманным фонариком замок, потом еще раз обошли сарай со всех сторон, подсвечивая себе дорогу. Убедившись, что все в порядке, разводящий со сменившимся часовым прошлепали по лужам к дому, вполголоса проклиная ненастную погоду. А новый часовой, потоптавшись у двери гаража, принялся, как и прежний, вышагивать взад-вперед.
Володя и Зина узнали все, что им требовалось. Сарай с генеральской машиной охранялся. Но только с фасада. Зато с боков доступ был свободен. И лаз, знакомый Езовитову, не был заколочен. Словом, проникнуть в сарай можно было. Зная и учитывая особенности конструкции магнитной мины, Володя понимал, что самым подходящим временем ее установки в машину будут предутренние часы.
Насквозь продрогшие, разведчики наконец покинули свой НП у штакетного забора. Бесшумно выбрались они на окраину поселка и там разошлись по домам, договорившись о новой встрече в Ушалах, в доме Фрузы.
Недолго отдыхали Езовитов и Портнова. Когда рассвело, они уже были у Фрузы. Там обстоятельно доложили о своих наблюдениях, подтвердили свой вывод о том, что в сарай пробраться можно, если не мешкать, если действовать с максимальной осторожностью.
Недолго отдыхали Езовитов и Портнова. Когда рассвело, они уже были у Фрузы. Там обстоятельно доложили о своих наблюдениях, подтвердили свой вывод о том, что в сарай пробраться можно, если не мешкать, если действовать с максимальной осторожностью.
— Была бы только мина, а мы уж приладим ее куда следует, — убежденно сказал Володя.
— Должна быть! — отозвалась Фруза. — Ждем Дементьеву с минуты на минуту. Если ничего с ней в пути не приключилось, она должна скоро подойти.
* * *Зенькова не обманулась в своих надеждах. Не прошло и получаса, как в ее дом заявилась Дементьева. На вопрос: «А мина?» — она коротко ответила: «Тут!», указав на торбочку, которую осторожно положила на стол. Фруза раскрыла сумку и, выложив пару десятков картофелин, извлекла наконец оттуда небольшой металлический предмет.
Мина. Магнитная. С часовым механизмом...
Свое задание Дементьева выполнила. Сказано просто, обыденно. А вот в действительности все обошлось далеко не так просто.
К партизанам Маша Дементьева отправилась еще засветло. Обходя немецкие посты, вышла из Ушал и вполне благополучно добралась до опушки леса. А дальше, стараясь держаться подальше от проселка, зашагала по едва приметной тропке, не всякому даже местному жителю известной. И все бы ничего, да быстро сгустившиеся вечерние сумерки лишили ее ориентировки. Очень скоро она почувствовала, что сбилась с тропинки. Но вот при вспышке молнии девушка все же успела разглядеть слева от себя неширокую поляну, ту самую, которую, как запомнилось ей с прошлых походов в партизанский отряд, пересекала исчезнувшая тропинка. Вернувшись на нее, Дементьева повеселела, пошла быстрее.
...Сама не помнит как, но еще до рассвета добралась-таки она до ручья с заболоченной поймой. Здесь, в глубине густого соснового бора, находилась база партизанского отряда. Девушку встретили дозорные, дали ей в провожатые совсем юного паренька, который быстро привел ее к штабу.
Как и прежде, Машу приняли в штабе радушно. Расспросили о дороге и сразу же отвели в землянку командира.
— Ну, выкладывай, Маша, с каким поручением прислала тебя Фруза? — спросил командир отряда Нестеров. — Видно, дело серьезное, если ночью к нам добиралась.
Маша подробно изложила просьбу подпольного комитета комсомола.
Внимательно выслушав ее, партизаны недолго посовещались, потом Нестеров сказал:
— Мину мы вам дадим. Ваше предложение одобряем. Так называемый генерал, которого приметил в Оболи Володя Езовитов, как нам стало известно час назад, является особоуполномоченным чиновником Розенберга. Прибыл в Оболь по его специальному заданию, скорее всего, ненадолго. Разведка наша устанавливает цель его визита. Но одно другому не помеха. Даже если он окажется и не генералом, что вполне допустимо, бесспорно, что он отъявленный фашист и душегуб, это нам известно досконально, и он заслуживает самой суровой кары.
— Только будьте предельно осторожны, — добавил комиссар отряда Маркиянов, — еще сто раз все обмозгуйте.
По распоряжению командира отряда Нестерова в землянку принесли магнитную мину. Маркиянов сам упаковал ее, а сверху наложил картошку.
Пришел начальник штаба Пузиков. Узнав от командира суть дела, он похвально отозвался о комсомольцах, теплые слова высказал и в адрес Дементьевой. Заглянул в торбочку и тут же распорядился принести десятка два яиц и кусок сала.
— Будем надеяться, что это тебе вместо пропуска сойдет, — улыбаясь пояснил комиссар. — Сунут фашисты свой нос в твою торбочку, увидят яйко, шпек и враз про все забудут. А ты и не жалей. Сама отдай, но не все. Поторгуйся. Скажи, мать с голоду помирает. Поняла?
— Поняла, поняла, — согласно закивала головой Маша.
— Да! Вот еще что! Передай Фрузе, наши разведчики установили, что 318-я абвергруппа Шульце по-прежнему предпринимает меры по обнаружению вашей организации и внедрению в ее ряды провокаторов. Помните и ни на минуту не ослабляйте бдительности.
Когда сборы в дорогу были закончены и высказаны напутствия, Маркиянов самолично провел Марию через ручей и болото. Обнял, сказал:
— Будь поосторожнее, дочка! Смотри в оба!
Маша и без того знала, что ей положено глядеть в оба. И, стараясь ступать так, чтоб не слышно было ни шороха, ни треска, двинулась в обратный путь. Заблудиться Дементьева не боялась. Уже рассвело, и она легко находила заветную тропку.
Усталость от бессонной ночи все же давала о себе знать. Да и торбочка, довольно-таки увесистая, оттягивала руку.
А когда солнце, проглянувшее сквозь разрывы облаков, скользнуло по верхушкам деревьев. Маша выбралась на опушку. Тут ей надо было пересечь дорогу, где — она знала это — то и дело шныряли гитлеровцы. Осторожно раздвинув ветки кустов, она огляделась по сторонам. На дороге не было ни души. Однако только она сделала первый шаг, как за спиной раздался окрик: «Хальт!»
* * *От неожиданности Дементьева едва не выронила из рук торбочку. Оказывается, не заметила Маша, что тут же, в придорожном кустарнике, расположились двое гитлеровцев с мотоциклом. Один из них, уже немолодой, смотрел на Марию зло, подозрительно. Другой, щупленький, улыбался: видно, доволен был, что девушка испугалась.
Тот, что был постарше, сразу уставился на торбочку, знаком приказал раскрыть ее. Увидев «шпек» и «яйки», радостно ухмыльнулся и тотчас принялся выгребать добычу и складывать ее на сиденье коляски мотоцикла.
Мария, стараясь не выдать своего волнения, следила за каждым движением его толстых, покрытых густыми волосами рук. Копни он чуть поглубже, и его пальцы наткнулись бы на твердый холодный металл. Одно лишь движение могло сейчас погубить ее.
А молодого солдата еда не интересовала. Изобразив из себя ухажера, он попытался обнять девушку. Легонько оттолкнув его, Мария словами и знаками принялась объяснять, что ходила, дескать, в соседнее село к фельдшеру, да на месте его не застала. А фельдшер ей очень нужен. Болеет она, кашель ее мучает. На чахотку похоже.
— Кранк я, — продолжала Мария, — больная я, кранк.
Лица на ней и в самом деле не было. Вся бледная, постаревшая. Услышав несколько знакомых ему слов, солдат отскочил в сторону точно ошпаренный. Видно, сильно пекся о своем здоровье, боялся заразиться. Он быстро сказал что-то старшему, и они — теперь уже оба — замахали руками: шнель, шнель, давай, мол, уходи отсюда скорее.
Ее расчет оказался верным...
Лишь отойдя на приличное расстояние, она почувствовала нахлынувший прилив страха, от которого у нее подкосились ноги. Страшно было даже представить себе, что бы случилось, если бы фашисты вдруг обнаружили под картошкой смертоносный груз. Пытки в гестаповских застенках, потом смертная казнь. А самое горькое — провал всей операции.
Лишь на подходе к деревне, где ждали ее Фруза с товарищами, она пришла в себя и могла говорить о своем походе как о приключении.
* * *Итак, подступы к гаражу и его охрана разведаны. Мина хранится в надежном месте и ждет своего часа. Операция, которой они, не сговариваясь, дали название «Генерал», казалось бы, вступала в свою решающую стадию.
Вот тогда вдруг и встал перед ними вопрос, который подпольщики попросту упустили из виду. А между тем без его решения операция могла сорваться.
Вопрос этот пришел в голову сначала Фрузе Зеньковой: когда, в котором часу должен сработать взрывной механизм? И в самом деле, когда? Ведь мину надо было заложить в генеральский автомобиль с таким расчетом, чтобы машина взлетела на воздух не порожней...
— А то может статься и такое, — заметила Фруза Езовитову. Проберешься ты к машине, заминируешь ее, а генерал вдруг вообще в этот раз никуда не поедет. Что ж тогда получится? Машина взорвется в гараже. Шуму будет много, а толку — чуть.
— Нет, такого быть не может! — возразил Володя. — Генерал весь день в Оболи торчать не сможет. Что ему тут делать?
— В том-то вся и сложность, что мы ничего не знаем о его планах, — возразила Фруза. — Постарайся вспомнить, — просила она Володю, — если можешь, поточнее: когда ты увидел генерала? В котором часу он подъехал к своему дому?
— С точностью до минуты сказать не могу. Часов при мне, сама знаешь, не было. Помню только, что произошло это уже после полудня.
— После полудня? — переспросила Зенькова. — Надо бы узнать поточнее. В общем, придется отложить операцию еще на сутки и узнать, какой распорядок дня у этого генерала... Придется тебе, Володя, снова провести разведку. Только уже не вечером, а утром... Постарайся устроиться где-нибудь поблизости на чердаке и весь день глаз не спускай с генеральского дома.
Знавший в Оболи все ходы-выходы, Володя еще затемно пробрался к дому, покинутому его обитателями перед приходом гитлеровцев, и, пристроившись на чердаке, принялся наблюдать за всем, что творилось возле «резиденции» генерала. И вот что ему удалось узнать. Генерал, судя по всему, любил пунктуальность. Ровно в 7.30 утра шофер-ефрейтор подал машину к крыльцу. Через пять минут в нее уселся генерал с двумя вчерашними полковниками и незнакомым майором, и она, сопровождаемая мотоциклистами, покатила в сторону железнодорожной станции.