Донный трал
УПРЯМОЕ СЛОВОКогда ученые сделали для рыбаков донный трал, они укрепили в верхней его части поплавки, на нижнюю повесили грузила. Грузила назвали «бобинцы».
— Ну, как трал? — спросили они рыба ков.
— Хорош! И сетка капроновая крепкая, и поплавки, ух, как вверх тянут, и бубенцы…
— Бобинцы! — поправили ученые.
— Ага, бубенцы, — согласились матросы.
С тех пор так и пошло. Все знают, что по-настоящему «бобинцы», но в разговоре нет-нет да проскочит «бубенцы».
Идет трал над самым дном, сбивает губки, ломает кораллы, подминает зеленые водоросли. По дну скачут, катятся, звенят, ударяясь о камни, металлические шары. Чем не бубенцы? Слово-то какое звонкое!
БУТЫЛОЧНАЯ ПОЧТАСледующее письмо, которое мы вытащили из бутылки, тоже сохранилось плохо. Оно было написано по-английски. Переписав его с соблюдением стиля и расположения слов, мы уселись за столом в кают-компании и принялись читать письмо, сверяя его текст со словарем и картой.
— Но ведь капитан обманул их! — воскликнул один из слушателей.
— Увы! — согласился с ним второй, — Бедняги, вероятно, погибли. Они не могли достичь портов Мозамбика. Ведь их высадили у берегов острова…
Действительно ли капитан совершил новую жестокость и высадил матросов не у берегов Африки? Какой остров имеют в виду люди, прочитавшие письмо?
ЗАГАДОЧНЫЙ РИСУНОК • ЗАГАДОЧНЫЙ РИСУНОК • ЗАГАДОЧНЫЙ РИСУНОК
Художник плавал на кораблях, которым приходилось перевозить животных. Он сделал три рисунка. Два из них придуманы, а третий почти правда.
Найдите его.
ВИКТОРИНА МОРСКИХ СЛЕДОПЫТОВ
1. Какие страны имеют самые большие рыболовные флоты?
2. В каком полушарии — Северном или Южном — лежит остров Цейлон?
3. Почему обратный путь Васко да Гамы из Индии к Африке продолжался так долго?
4. Почему у рыб, поднятых с больших глубин, раздуты животы и выпучены глаза?
5. Какая промысловая рыба особенно охотно идет на свет и ее ловят кошельковым неводом?
ОТВЕТЫ НА ВОПРОСЫ, ЗАДАННЫЕ В РАЗДЕЛЕ «ЖЕЛТОЕ МОРЕ»
Загадочные рисунки1. Настоящая рыба — под буквой «В». Это носатая акула. Она достигает в длину 4 метров. Поймана в водах Японии.
2. Верхняя рыба проглотила нижнюю.
Викторина1. Есть порты, которые из-за поднятия суши или наносов рек «отступают» в глубь материка. Точнее, море уходит от них.
2. Говорят, можно. Рыбы-иглобрюхи способны раздуваться как мяч. Японские мальчишки высушивают их и играют ими.
3. Дымовые трубы на некоторых судах могут поворачиваться в зависимости от направления ветра, предохраняя палубу от выпадения на нее сажи.
4. Мачты неподвижны.
5. У Желтого. Это канал, идущий вдоль всего побережья от реки Вэйхэ до реки Янцзы.
КАСПИЙСКОЕ МОРЕ
МОРЕ НЕФТЯНЫХ ПЯТЕНКаспийское море отрезано от Мирового океана. Но попасть в него можно. Есть искусственный водный путь в Каспийское море. Волго-Донской канал приведет в низовья Волги. Для этого надо только пройти из Индийского океана в Черное море.
А можно оставить на несколько дней судно, и самолет перенесет вас с побережья Персидского залива в Баку.
Своеобразно и непохоже на другие моря Каспийское море. Оно лежит во впадине между голубыми отрогами Кавказских гор и желтыми песками Каракумов. Удивительна история его первых исследователей. Поучительно приобщение к плаванию в его водах.
ЛОЦИЯ. Каспийское море расположено в центре Евразийского материка и не имеет естественной связи с другими морями и океанами. Находится в глубокой низменности. Уровень моря почти на 30 метров ниже уровня океана. Наибольшая глубина 980 метров.
Очень мало островов. Самый большой залив — Кара-Богаз-Гол.
Крупные порты: Баку, Махачкала, Красноводск (СССР).
ЧТО ГОВОРЯТ МОРЯКИ
Каспийское море в разных своих частях на удивление разное.
Западный берег. Апшеронский полуостров. Баку. Над затопленными, покрытыми оранжевыми кустиками водорослей, камнями — радужные нефтяные пятна. Всю бухту покрывает мазут. Задувает свирепый северный ветер норд, и пятна вытягиваются коричневыми дорожками. Дует ветер, дробит на части коричневые поля, гонит за горизонт радужную нефтяную пленку. Летит в море песок, летят мелкие камни, послушно пригибается на островках к земле острая сухая трава.
На противоположной стороне моря залив Кара-Богаз-Гол. Желтые и красные пески. Дымящаяся чаша залива. Здесь пустынно и безжизненно. Залив опоясан белой лентой выброшенной на берег соли. Ни одна рыба не живет в заливе. Даже Мертвому морю не уступает Кара-Богаз-Гол по солености своих вод. Жаркое солнце пылает над побережьем и красит безводную пустыню в розовый цвет.
Юг, берега Ирана. Зеленая стена гор поднимается прямо из воды. Вечная зелень покрывает склоны. Пестрые селения прилепились у подножия гор. Вода в этих местах летом зеленая, густая, прогретая до самого дна.
И наконец, север. Два дня плавания — и прозрачная морская вода мутнеет. Она на глазах становится бледной, затем густо-желтой и, наконец, коричневой.
Это Волга красит море в цвет своих вод. Могучая река опресняет и желтит море. Она заселяет его своими рыбами, вмешивается в погоду, устанавливает круговорот течений. Северный Каспий — это Волга, это мелкие, поросшие водорослями заливы, это рыбы и тюлени. Зимой — это лед, которого не знает иранский берег.
ЛОЦИЯ. Каспийское море представляет собой, по существу, большое соленое озеро. Приливов в нем не бывает. Из-за необычайно сильного испарения вод в Кара-Богаз-Голе уровень всего моря в последние десятилетия непрерывно понижается. Особенно это сказывается на мелководной северной части моря: там исчезают целые заливы, острова соединяются с сушей и даже береговая черта на картах наносится приближенно — пунктирной линией.
КТО ПЛАВАЛ В ЭТИХ ИХ ВОДАХ
АЛЕКСАНДР БЕКОВИЧ-ЧЕРКАССКИЙНеобычная история связана с изучением Каспия и первыми плаваниями по нему русских исследователей.
«…Перед дворцом хивинского хана вывели из палатки господина князя Черкасского и платье с него сняли, оставили в одной рубашке и стоячего рубили саблею и отсекли голову…»
Так описал гибель Александра Бековича-Черкасского его проводник Ходжа Нефес, по счастливой случайности оставшийся в живых.
Шли первые годы XVIII века. Ветер больших перемен гудел над болотистым Петербургом. Молодой царь торопился. Петр I вел войну со шведами, закладывал на Урале заводы, посылал купцов торговать в Голландию и Англию.
Майским днем 1714 года Петр подписал указ: князю Черкасскому отправиться в плавание на Каспийское море, обследовать и нанести на карту неизвестный его восточный берег, найти старое русло реки Амударьи, в том месте обосновать крепость…
Царь был нетерпелив и дальнозорок. За красно-желтыми каспийскими берегами он видел белые города Индии. В Индию был нужен водный путь. «Если повернуть Амударью в старое русло из Аральского моря в Каспийское, можно плыть до самых Хивы и Бухары. А там, за горами, рукой подать — Индия», — думал царь. Молодому государству нужна была торговля.
Россия выходила на моря…
Три раза отправлялся в путешествия Черкасский. Он обследовал Каспийское море, составил его первую карту, нашел старое устье реки. Он заложил не одну, а несколько крепостей.
В последнюю экспедицию, за Каспий в Хиву, он отплыл из Астрахани.
С ним плыли отряд солдат, купцы с товарами. Черкасского провожала семья — жена и дети. Простившись с путешественником в море, они перешли на небольшую парусную барку и отправились назад, в Астрахань.
Не успели суда экспедиции скрыться за горизонтом, как шквальным ветром барка была перевернута. Семья Черкасского погибла. Трагическая весть догнала князя в Гурьеве.
Так тяжело начался этот удивительный по смелости поход. По безводным, раскаленным пескам брел двухтысячный отряд Черкасского к Хиве.
Испуганные трудностями, боясь неизвестности, бежали почти все проводники. Враждебные хивинцы дважды нападали на лагерь. На третий раз они заключили мир. Хивинский хан уговорил Черкасского разделить отряд, а самого заманил к себе в лагерь.
Отряд Черкасского погиб.
Отряд Черкасского погиб.
Только четверо уцелевших, в том числе туркмен — проводник, добрались до России и сообщили о судьбе этой дерзкой экспедиции.
Но история капризна. Что отбирает она для себя, что оставляет в веках?
От третьего и самого знаменитого путешествия Александра Беко-вича-Черкасского до нас дошел только рассказ о трагической его гибели:
«…и перед шатром хивинского хана вывели из палатки господина князя…»
От первой, тихой и благополучной экспедиции осталась карта.
В 1717 году, будучи в Париже, Петр I показал ее французским географам.
Географы были поражены: в Европе не знали такой подробной карты Каспийского моря. Восхищенные, они избрали Петра членом Парижской Академии наук.
История капризна. На родине карту Черкасского быстро забыли. Завистники погибшего князя уверили Петра, что съемка берегов Каспия была сделана недобросовестно. На смену карте Черкасского пришли новые. Восточный берег Каспия на них совсем не был похож на тот, что начертил когда-то исследователь.
И все-таки история привержена к истине. Прошло двести пятьдесят лет, и в архивах была найдена копия парижской карты. Когда ее сличили с картами наших дней, то оказалось, что восточный берег Каспия, из-за которого когда-то шел спор, изображен Черкасским точно и добросовестно.
Эта карта осталась в веках.
КАК ОТКРЫВАЮТСЯ БЕРЕГА
Когда впервые подходишь к берегу, всегда волнуешься: каким откроется он?
В 1942 году мне пришлось три месяца плавать на Каспии. Его берега дважды поразили меня.
Западнее устья Волги мы шли на шлюпке к калмыцкому берегу, Шли ночью. Встречный ветер задержал нас, и мы подходили в темноте. На носу шлюпки стоял матрос и все время всматривался в даль. Выглянула из-за облака луна, сбоку засветилась ее дорожка, впереди и сзади поблескивали чешуйки волн.
— Должен быть берег! — сказал старшина.
Я посмотрел на часы. Должен быть берег.
Берега не было. Светлая линия горизонта кольцом окружала нас. Матросы едва двигали весла.
— М-да! — сказал я. — Попали!
— Не туда идем? — предположил кто-то.
И в этот момент шлюпка ткнулась носом в песок. Матрос на носу чуть не упал.
Веслом смерили глубину. Под кормой не было метра.
Вытащили шлюпку на мель и стали ждать рассвета. Когда взошло багровое плоское солнце, мы увидели перед собой берег: низкие песчаные косы, едва-едва выступая из воды, тянулись до самого горизонта.
На горизонте серебрилась ковылем степь, однообразная, по цвет) не отличимая от моря…
Через неделю наше учебное суд но перешло в южную часть моря Мы плыли курсом юг, к порту Пех леви. Утром я вышел на палубу.
Прямо перед кораблем в воздухе, не касаясь воды, белым пауком висела снежная вершина горы.
— Берег! — сказал я. — Через часок-другой станем на якорь.
Штурман покачал головой.
— Придем к вечеру, — сказал он, повернулся и ушел к себе в рубку.
Я присмотрелся. Горы не было видно, только снежная ее шапка, как перистое облако, парила в воздухе над морем.
Мы шли час за часом. После обеда небесная синева под шапкой уплотнилась и обрисовала тело горы. Потом из-за горизонта поднялись и другие вершины. Зазеленел, зачернел берег. Солнце пошло на закат.
Штурман показался из рубки.
— Гора Демовенд! — сказал он, ткнул карандашом в сторону снежной громады и припал к пеленгатору, выбирая приметный створ для постановки на якорь.
ЛОЦИЯ. В Каспийском море, не имеющем выхода в океан, течения образуют два больших круговорота: в северной части моря против часовой стрелки, в южной — по часовой.
Цвет каспийской воды в южной и средней частях моря зеленоватый, зеленовато-голубой.
Сильные ветры характерны для некоторых районов моря.
РОЗА ВЕТРОВ
Мне всегда нравилось выражение «роза ветров». Эту «розу» я хорошо себе представлял: это такое место на земле, откуда сразу во все стороны дуют ветры — северный, западный, восточный, южный…
И вот я курсант морского училища. Я сижу за партой и внимательно слушаю преподавателя.
— А сейчас я покажу вам розы ветров, — говорит он.
Он расстилает на столе карту, и мы, подойдя к ней, видим: это карта Каспийского моря. Около каждого порта на ней нарисованы паучки. Тонкие ножки вытянуты во все стороны. У каждой ножки своя длина.
— Это роза ветров города Баку, — говорит преподаватель и касается острием карандаша одного паучка. — Видите, какое преобладание северных ветров? А это — роза ветров острова Кергелен в Индийском океане.
Я смотрю на значок-многоножку и начинаю понимать. Самая длинная ножка у Кергелена — западная. Чем чаще дуют здесь западные ветры, тем длиннее палочка, летящая с запада. Так вот какая она — «роза ветров»!
Места на земле, откуда сразу бы во все стороны дул ветер, увы, нет.
Интересно выглядит на карте розы ветров для мест, расположенных в полосе «ревущих сороковых» широт. У всех — длинная стрела, прилетевшая с запада, и ноль в кружке, стоящем посередине. Кружок нарисован для того, чтобы в ем помещались цифры, показывающие число безветренных дней (в процентах). Безветренных дней «ревущие сороковые» знают.
ВЕТЕР И ТЕЧЕНИЕ
Курсантом я долго не мог запомнить: куда дует ветер и куда идет течение.
— Если написано — ветер северный, значит, он дует с севера, — втолковывали мне. — А если написано — течение южное, значит, оно идет на юг. Бельды?
«Бельды» по-азербайджански значит «понял».
Понять это я почему-то никак не мог.
— Ветер дует в компас, а течение идет из компаса, — начали объяснять мне по-другому.
— В компас… из компаса… в компас… из компаса… — без конца бормотал я, расхаживая из угла в угол.
Наконец мы пошли в учебное плавание.
Летним августовским днем я заступил на вахту. Мне доверили вести маленький учебный катерок.
Команда — три человека.
— Спутаешь ветер и течение — во! — сказал мне старшина и показал здоровенный веснушчатый кулак. — Катер на мель посадишь — выгонят! Запомни: сегодня ветер северный, течение постоянное, восточное.
Я робко подошел к брезентовому обвесу, которым был огорожен мостик, и глянул за борт.
Дул свежий ветер. Он шел с берега, сухой, северный, с легким запахом нефти. На берегу стояли вышки.
Из-под борта катера вырывалась и уходила на восток зеленоватая струя воды.
Рядом со мной стоял на высокой тумбе компас. Я взглянул на его картушку.
Все правильно: ветер северный, течение на восток.
— А чего тут путать! — сказал я старшине. — Ветер — в компас, течение — из компаса. Вельды!
Все было так просто, и непонятно, почему не запоминалось в стенах училища.
МОРСКАЯ ПРАКТИКА
Каспийское море для меня — это приобщение к плаванию.
Последний курс морского училища мы кончали в Баку. Шел второй год войны, мы учились по двенадцать часов в сутки, сидели на черном хлебе и пшенке, а вместо сахара грызли привезенные из Ирана финики. Эту страну только что переименовали, и мы по привычке называли ее Персией.
Больше всего из занятий нам досаждала морская практика. Занятия по ней вел Воробьев — старик, не имевший за душой, по нашему мнению, и четырех классов средней школы.
— Для того чтобы прикрепить буксирный конец к шлюпке, дОлжно положить на переднюю банку шлаг… — медленно диктовал он.
«ДОлжно» — умереть как смешно!
Мы кипели от злости. Нам, постигающим тайны высшей математики, знающим глубинные причины хитроумных ошибок гирокомпаса, казалось издевательством писать:
«Бочки с мазутом поднимают на борт с помощью тросов и гиней».
— Тросы бывают манильские, пеньковые и сизальские. Для того чтобы выровнять трос в гинях, берем мушкель…
Это идет очередной урок мор-практики.
— Мушкель — колотушкель… — с ненавистью шепчу я.
Мой сосед быстро черкает что-то на промокашке.
— Передай дальше… — бормочет он.
На промокашке стихи:
— Что это у вас такое? — раздается громкий голос у меня над головой, и морщинистая рука ложится на промокашку.
Она несет ее по воздуху мимо самого моего носа. Воробьев подходит к окну и, опустив со лба очки в дешевой железной оправе, читает стихи, шевеля губами.
Воробьев был строг. Мы слышали от него и «извольте выйти вон», и «ракушками обросли», и особенно часто «вам гусак-с», после чего в журнале появлялась жирная круглая двойка.