Шах проснулся задолго до рассвета. Рядом, отвернувшись к стене, мирно посапывала Настя. Некоторое время эмиссар лежал, находясь под впечатлением сна. Который раз подряд он видел одно и то же. Будто, прячась в лесу от огромного медведя, он забрался в пещеру, из которой не может найти выход. Связав это со сменой привычной обстановки, а настоящую тайгу Шах увидел только сейчас, по пути в Завитаевск, он посмотрел на фосфоресцирующий циферблат часов. Половина четвертого. Бесцеремонно, словно куклу, взял Настю за плечо и перевернул на спину. Она томно потянулась и неожиданно напряглась.
«Сначала ей показалось, что жених будит, – догадался Шах, забираясь на не успевшую прийти в себя девушку и раздвигая своими ногами ее бедра, – потом поняла, что я».
– Хажбек, – едва слышно и жалобно протянула она. – Давай поспим. Устала.
Но его мало волновали ее слова. С настырным упорством он продолжал делать свое дело. Провел рукой по бархатистой коже груди, потрепал пальцами сосок, пытаясь пробудить в девушке встречные чувства. Урча от возбуждения, ухватил губами мочку уха. Неожиданно его словно ударило током. Грохот, донесшийся из прихожей, заставил сердце сжаться в комок. Спина вмиг покрылась испариной, а дыхание перехватило. Забыв обо всем на свете, перебирая коленями по разомлевшему женскому телу, Шах бросился к креслу, стоящему в изголовье кровати.
От неожиданности и боли Настя закричала.
– Молчи, сука! – зло прошипел он, натягивая штаны.
Нащупав под подушкой рукоять пистолета, террорист весь превратился в слух.
«Где Ризван? – вглядываясь в темный прямоугольник дверей, удивился он. – Неужели так крепко спит?»
Вновь постучали. Уже более настойчиво. В коридоре мелькнул наконец силуэт охранника. Затаив дыхание, Шах наблюдал, как в сумерках телохранитель крадется к двери, чтобы выглянуть в «глазок». «Кто заложил?» – стучало в висках. Он посмотрел на кровать. Настя сидела, прислонившись к висевшему на стене ковру. Закутавшись в одеяло, она не сводила наполненного ужасом взгляда с руки чеченца, которой он сжимал пистолет. Либо быстро светало, либо страх обострил зрение, но можно было разглядеть даже выражение ее лица. Вид оружия шокировал девушку. «Она точно не могла, – подумал Шах. – Скорее кто-то из эмиссаров работает на ФСБ. Только кто?» Он был уверен, в такое время могли прийти только для того, чтобы арестовать.
В это время Ризван, уже почти добравшись до дверей, споткнулся о подставку для обуви. На лестничной площадке шум услышали и вновь забарабанили:
– Лизка, сука… У-у! Открой!
– Это менты, – едва слышно пробормотал Шах, не зная, как поступить. – Они всегда так делают, чтобы впустили. Представляются то слесарями, то почтальонами. Сейчас еще ночь. Один из этих шакалов решил разыграть из себя перепутавшего дверь мужика.
Шах не был паникером и обладал незаурядной хитростью, которая компенсировала физическую немощь. Именно эти качества стремительно подтолкнули его в свое время сначала на должность секретаря комсомольской организации школы, а затем дальше по служебной лестнице, от комсорга завода до заместителя секретаря райкома комсомола. Зачастую в чеченских школах и на предприятиях с пренебрежением относились к таким должностям. Большинство населения и знать не хотело, что такое «идеи партии и правительства». В памяти чеченцев были свежи воспоминания о сталинских репрессиях, не забылась и война на Кавказе. Поэтому на выборах основная масса кандидатов отказывалась от предлагаемых перспектив. Он избегал различного рода стычек, отчего в глазах учителей казался примерным и тихим учеником. Много читал, в отличие от своих сверстников. Кроме этого, умел красиво и убедительно говорить. В армии он также занимался комсомолом. Служить пришлось вдалеке от родных мест, под Хмельницком. Там он заматерел. Еще бы, его окружали в основном славяне, со спокойным и сдержанным нравом. Чеченцев было всего несколько человек, но никто из солдат других национальностей не решался перечить горячим парням с Кавказа, у которых даже от косого взгляда, небрежно брошенного в их сторону, глаза наливались кровью, и начинались выяснения отношений. Дальше по накатанной дорожке. Вернулся домой практически в один день с подписанием договора, поставившего точку на истории некогда могучей страны. Чеченцы сразу заговорили, что имеют такие же права, как отделившиеся от России республики. Наделенный талантом оратора, он живо включился в работу, помогая продвигать эту идею в массы. Его заметили…
После очередного удара терпение Ризвона лопнуло. Он открыл дверь и выскочил на площадку. Хажбек четко видел, как, метнув по сторонам взгляд, телохранитель сунул за пояс «ТТ», схватил упавшего от неожиданности пьянчужку за отвороты старенького пиджака, надетого прямо на майку, и, подняв, с силой приложил затылком о стену.
– Ти зачем людей будишь, шайтан! – Последовавший затем удар ладонью в ухо окончательно привел незадачливого мужичка в чувство. С ужасом посмотрев в сторону двери, тот залепетал что-то несуразное и устремился прочь, вверх по лестнице.
От пережитого напряжения руки Хажбека тряслись, а ладони вспотели. Он устало опустился на край кровати.
– Вы бандиты? – едва слышно прошептала Наташа.
– Что? – вздрогнув от неожиданности, спросил он. – А, ты имеешь в виду оружие? – Он деланно рассмеялся. – Нет, дорогая. Я же говорил тебе, бизнес. Просто у вас в России плохо относятся к кавказцам, вот и приходится немного нарушать закон.
Ложиться не имело смысла. До восхода солнца оставалось совсем немного. В течение дня у них запланирована серьезная встреча с эмиссаром из Турции. Выдворив девушку на кухню, оба боевика приступили к утреннему намазу.
Глава 5
На глазах редких зевак, которые, невзирая на страх, высунулись из окон соседних домов, Болта, воющего от боли, и его дружка всунули на заднее сиденье «Мерседеса» Полынцева. Дрон уселся рядом с ними, Антон впереди. Подняв клубы пыли, Полынь лихо развернул машину и рванул прочь из села.
– Это кто же тебя так разукрасил? – разглядывая сидевшего рядом со связанными руками парня, присвистнул Дрон. – А, – словно догадавшись о причине густой синевы на лице, неожиданно спохватился он, – я понял, это новое направление в искусстве. Такая татуировочка…
– Дрон, – одернул его сидящий впереди Антон. – Не до шуток.
Они доехали до того места, где оставили машину. Антон быстро выгнал ее на дорогу, и эскорт устремился дальше. Используя навигатор, выбрали для разговора с пленниками достаточно глухое место. Опасаясь шума в селе, долго петляли по лесным дорогам, пока не оказались в распадке, по дну которого, среди вековых сосен, бежал небольшой ручеек.
Вытащив упирающихся бандитов из салона, немного поднялись в гору. Не раздумывая, Антон толкнул едва держащегося на ногах Болта в огромный муравейник.
– Где человек, которого вы похитили у гостиницы?
Вместо ответа, извиваясь и морщась от укусов рыжих муравьев, вмиг добравшихся до самой макушки, Болт стал оправдываться:
– Братва, это все Лоцман! Он заставил…
– Пацаны, вы с него спросите! – взвыл не своим голосом вконец павший духом Матрос. – У него еще пара своих отморозков есть. Все конченые… Урки… Те нас как рабов…
Неожиданно он рухнул на колени и завыл. По щекам потекли слезы.
– Вашего Лоцмана здесь нет! – Дрон шлепнул закатившего истерику бандита по затылку ладонью. – Поэтому мы с вами пока говорим!
Тем временем, раздавив и размяв муравейник, чем еще больше разозлил миллионную армию больно кусающихся и поливающих кислотой бестий, Болт откатился в сторону. Но это мало его спасало. Он извивался как червяк, вскрикивал, сдувал с лица, смешно выпячивая губу, пришедших в ярость насекомых и часто моргал глазами, словно пытаясь давить их веками.
– Ваш человек на молокозаводе, – осипшим голосом выдавил из себя Матрос. – С ним Лоцман остался и еще пара бугаев…
– Черт, – заволновался Полынь. – А Волков туда один пошел.
Он многозначительно посмотрел на Антона.
– Не дурак же, – отмахнулся тот, уверенный в том, что старший лейтенант не полезет на рожон. Причем трое, пусть повидавших жизнь, рецидивистов однозначно уступают по всем параметрам офицеру элитного спецназа.
– А где он живет, этот самый Лоцман? – Антон вновь развернулся к Болту.
Лицо бандита до неузнаваемости распухло от укусов, глаза слезились, искусанные от боли губы кровоточили.
Не задумываясь, он с ходу назвал адрес и номер «Волги», на которой тот разъезжал по своим делам.
– А какое отношение имеет к вам Шах? – решил на всякий случай взять на пушку разговорившегося бандита Дрон.
– Какой Шах? – простонал Болт.
Он уже разговаривал, крепко зажмурив глаза, из которых ручьем текли слезы.
– Хажбек Бакуев, – уточнил Дрон расстроенным голосом.
Уже по интонации Болта он понял: Шаха эти отморозки не знают.
– А какое отношение имеет к вам Шах? – решил на всякий случай взять на пушку разговорившегося бандита Дрон.
– Какой Шах? – простонал Болт.
Он уже разговаривал, крепко зажмурив глаза, из которых ручьем текли слезы.
– Хажбек Бакуев, – уточнил Дрон расстроенным голосом.
Уже по интонации Болта он понял: Шаха эти отморозки не знают.
– Впервые слышу, – прохрипел бандит, обессиленно роняя голову на землю.
– И я ничего не знаю, – преданно глядя на Филиппова, затряс головой Матрос.
Уточнив детали захвата Котова и задав пару незначительных вопросов, Антон едва заметно кивнул Дрону.
Перехватив взгляд, Матрос стал белым как мел. Его затрясло. Он почти перешел на крик:
– Не убивайте! Я не при делах… Меня заставили. Это он, – бандит с нескрываемой ненавистью посмотрел в сторону валяющегося на земле Болта, – это он заставил убить начальника службы безопасности «Лии» и оставить там документы вашего человека.
– Так, – протянул Филиппов, подходя к нему ближе. – С этого места поподробнее.
Несмотря на то, что удостоверение было чистой воды липа, не исключены накладки.
Матрос сбивчиво пересказал, как разделались с бывшим милиционером в гараже.
– Ну, все, – устало вздохнул Антон. – Концерт окончен. Дрон!
Через секунду прогремели три выстрела из отобранных у бандитов пистолетов. Причем Матрос получил пулю прямо в лоб, и, завалившись на бок, затих. Две другие предназначались для Болта. Печень и правое легкое. Он должен немного пожить. Это на тот случай, если тела вдруг обнаружат и проведут судебно-медицинскую экспертизу. Расстреляв все до одного патрона, Дрон протер один из пистолетов и вложил его в руку Матросу. Такую же манипуляцию проделали и с оружием Болта. Находясь в состоянии болевого шока, тот абсолютно ничего не понимал.
Теперь, в случае чего, будет единственная версия: Матрос начал стрелять в Болта. Дважды попав в своего босса, получил от него пулю в лоб и скончался на месте. Пережив своего кореша на пару десятков минут, отошел в мир иной и Болт. А то, что следов посторонних вокруг много, так это и дураку понятно, что в разборке участвовала группа сподвижников.
Пока Дрон занимался инсценировкой ссоры, закончившейся перестрелкой, Полынцев поменял на машине номера, а с заднего стекла снял наклейку в виде скорпиона. Если поднятый в деревне шум успел докатиться до города, то будут искать «Мерседес» по номерам и отличительным признакам, больше всего бросающимся в глаза.
Возвращались другой дорогой, сделав крюк почти на пятьдесят километров.
* * *
Ибрахим Табанжи и Шах встретились на месте предстоящей стройки.
По огромному полю, начинающемуся сразу за бетонным забором горно-обогатительного комбината, сновали геодезисты, перетаскивая огромную линейку и теодолит. Какие-то люди прямо на капоте «УАЗа» изучали карту.
– Я слышал, что комбинат собирались просто модернизировать, – осторожно заговорил Хажбек, не столько из любопытства, сколько для того, чтобы начать разговор. – А здесь, вижу, будет целое строительство.
– Очистные сооружения расширят, – выдержав паузу, медленно проговорил турок на чистом русском и, прищурившись, посмотрел вдаль, в сторону покрытых лесом гор.
Табанжи был среднего роста и имел азиатский разрез глаз. Лицо слегка вытянуто. Темные, слегка вьющиеся волосы коротко стрижены и посеребрены сединой. Одетый в дорогой серый костюм, белую рубашку и пестрый галстук, он не обращал внимания на красного цвета пыль, которую несло с завода. У Шаха уже через пять минут из-за нее запершило в горле и заслезились глаза.
Ибрахим жил в коттедже директора предприятия на правах гостя. Остальные участники тендера, коими оказались еще несколько иностранных фирм, не были удостоены такой чести и поселились в гостинице. Исходя из этого, можно было смело делать вывод, кто выиграет конкурс на реконструкцию. Табанжи, не церемонясь, «подмазал» правление завода довольно внушительной суммой денег и еще до начала тендера начал работы. Чтобы не создавать нервозность среди европейских представителей, было объявлено, будто «ТАН» проводит уточнения своего проекта в соответствии с особенностями местности, о которых при подготовке документации не было известно. Это не воспрещалось.
Шаху позвонили спустя несколько минут после окончания намаза и назначили здесь встречу на полдень. Причем обладательница приятного женского голоса поинтересовалась, удобно ли ему приехать в такое время.
Шах был удивлен выбором места. Он боялся, что делегация – под наблюдением спецслужб, и на завод направлялся с тяжелым сердцем.
– До начала акции, – едва слышно заговорил Табанжи, – ты занимаешься поиском гастарбайтеров и созданием из них бригад. Так как у тебя на родине практически нет рабочих мест, это – хорошая легенда. Нашей фирме нужна дешевая рабочая сила. Люди в Чечне предупреждены об этом и уже подбирают надежных моджахедов.
– Какова цель акции? – осторожно поинтересовался Шах и невольно покосился в сторону дымящего десятками труб комбината.
Заметив это, турок едва заметно улыбнулся и похлопал его по спине:
– Ты не угадал. – Он остановился и, катнув острым носком коричневой туфли из дорогой кожи небольшой окатыш керамзита, достал носовой платок. – В этом городе есть аэродром.
– Неужели у нас найдутся люди, способные летать? – удивился Шах, невольно вспомнив одиннадцатое сентября.
Арабы, совершившие атаки на башни-близнецы в Нью-Йорке, долго готовились. Кроме того, что все они в разное время были связаны с авиацией, им удалось пройти подготовку на американских учебных базах.
– Не волнуйся, – по-видимому, догадавшись, о чем подумал его помощник, усмехнулся Табанжи. – Здесь нет сложной техники. Только, – он наморщил лоб, силясь вспомнить название самолетов, и наконец оживился, – «кукурузники» и вертолеты.
– «Ан-2», – блеснул своими знаниями Шах. – Для чего они в этой глуши?
– Как мне удалось узнать, сюда из областного центра ездит молодежь на коммерческие прыжки, – стал перечислять Табанжи, – есть несколько машин для тушения лесных пожаров.
– Но они очень легкие! – растерянно развел руками Шах. – Если такой упадет на дом, то это будет не больше, чем если в него врежется машина. Да и до Москвы он не долетит, далеко.
– А зачем нам Москва? – удивился турок. – Вокруг масса крупных промышленных центров. Почти во всех – предприятия с вредным производством. Даже если бы у нас была возможность добраться до Кремля, это наверняка бы не получилось. Вокруг столицы неверных – совершенный пояс ПВО. Мы изучали этот вопрос. Слышал, есть такая ракета «С-300»?
Несмотря на то, что кроме «Стрелы» и «Иглы», переносных зенитно-ракетных комплексов, Шах ничего не видел, на всякий случай сделал лицо озабоченным и кивнул.
– Каждый самолет будет загружен самодельными бомбами, – продолжил турок. – Можешь себе представить, если в воздух поднимется хотя бы семь-восемь таких «бомбардировщиков» и, например, атакуют несколько городов?
– А…
– Взрывчатка, детонаторы уже в Завитаевске, – ошарашил Табанжи, – они пришли под видом оборудования компании. Из Чечни раньше тебя прибыл и человек, который разбирается в этом деле. С ним – несколько умельцев.
– Почему, когда меня отправляли сюда, ничего не сказали?
Шах был удивлен известием. По сути, бросили под танк без его ведома.
– Значит, цель моего приезда – это изготовить бомбы? – упавшим голосом спросил он.
Табанжи игнорировал вопрос.
– Из Западной Украины прибудет группа «строителей» славянской внешности, – продолжал инструктировать турок. – Пока вы будете захватывать аэродром, они заблокируют местную милицию. После всего им легче смешаться с общей массой горожан. Да это и не понадобится, – немного подумав, махнул он рукой. – Придут на следующий день на работу как ни в чем не бывало, никто ничего не заподозрит. Сейчас твоя задача – узнать все, что касается аэродрома. Любой ценой. Денег не жалей. Лучше, если найдешь там человека, который будет нам помогать. Сообщи, что уже завтра я назову номера счетов, на которые поступят деньги.
– Много понадобится, – протянул Хажбек, озабоченно почесав затылок.
Поговорив еще с полчаса, Табанжи отпустил Шаха домой.
Чеченец втиснулся в тесный и прогретый солнцем салон «девятки» с тяжелым сердцем. Его даже слегка трясло. Отправляя его в Россию, руководитель «сопротивления» ничего подобного не говорил. До сегодняшнего дня Хажбек считал, что, получив указания и номера счетов в банках, на которые переведены деньги для организации диверсий, они с Ризваном покинут город.
* * *
– Мать честная! – Дрон опустился перед трупом Волкова, лежащим в луже крови лицом вниз. В спине, под правой лопаткой, зияла страшная рана. Отсутствовал внушительных размеров кусок рубашки. Затылок разворочен пулей.