Эхо Лоуренс: В полнолуние начинать лучше всего. «Флаг» заметить очень легко. Пишешь на дверцах машины, кузове и капоте «Молодожены» кремом для бритья. Привязываешь белые ленты к радиоантеннам и надеваешь лучшую воскресную одежду. Начинающей команде на вход в игру надо максимум десять баксов.
Молодоженам-ветеранам, чтобы вспомнить все свои машины, приходится загибать пальцы: «Тойота», «Бьюик», «Мазда», «Додж», «Понтиак». Красный, синий, серебристый, черный... В данный конкретный момент у ветерана может быть пятая машина, и ее вот-вот разобьют.
Шот Даньян: Каждой Ночью Медового Месяца разукрашенные тачки стоят в каждом квартале. Невесты мнутся на углу, ищут бесхозных женихов. Женихи в цилиндрах ждут на обочинах, хотят снять невесту с собственной тачкой.
Из полевых заметок Грина Тейлора Симмса: Наряжаясь на Ночь Медового Месяца, обязательно прикрепляйте бутоньерку кусочком двустороннего скотча. В случае аварии мало кому понравится, если длинная прямая булавка вонзится ему около сердца.
Эхо Лоуренс: Еще один совет: пропитайте сиденья «скотчгардом». До Тины Самсинг у нас была наблюдатель-новичок. В нас врезается «акула», ударяет в правый задний угол так сильно, что нас закручивает вбок, со всех сторон на нас едут машины, светят фарами и сигналят. И эта девчонка возьми и обмочись! Все следы от удара мы зашпаклевали на раз. А мочу вымывали из заднего сиденья неделями.
Шот Даньян: «Акула», которая опять таранит нас в зад, — какой-то козел в бордовом «Мазерати-Кваттро-порте-Экзекьютив-Джи-Ти». Я поворачиваю голову и выглядываю из заднего окна: это не одинокая «акула». Рядом с ним — розовое облачко. Подружка невесты. Тина Самсинг, которую мы выбросили. Рот разинула так, что челюсти похожи на овал. Хохочет, пока бампер «акулы» бьет нас по заднице.
Рэнт, который еще держит букет Тины, крутится в ремне безопасности, пытается рассмотреть, в чем дело:
— Почему он за нами гоняется?..
Эхо Лоуренс: Когда тебя протаранили, невесты и женихи, шаферы и подружки невесты — все делают вид, будто злятся. Притворно орут, вытаращив глаза. Делают вид, будто дерутся. Это все для тех, кто притормозил, чтобы посмотреть. Эффект зеваки. Автомобили не едут мимо, а ползут. Как же, бесплатное шоу. Если столкновение легкое, полиция никогда не приезжает.
А свадебные поезда просто хотят до конца использовать момент, когда жизнь замедляется. «Импульс», миг удара двух машин.
Они — обычные люди, которые видят, как их жизнь сжимается в доллары. Как их дни и часы сжимаются, будто автомобильные зоны смятия. Время, пока они обслуживают посетителей в кафе, сортируют письма или продают туфли, идет на то, чтобы накопить денег и вскладчину купить машину. И свадебное платье.
В следующее полнолуние они водители, или пассажиры. Они машут всем, кто не попал в игру. Смотрят по сторонам, чтобы не пропустить «акулу», вслушиваются в гром вражеских консервных банок. Наконец их замечает другая команда «молодоженов» и пускается вдогонку. Крутой поворот, черные следы шин на асфальте — одна машина бросается за другой так быстро, что банки отрываются от дороги. Красный свет и — вот тогда-то и взрывается время. Происходит, как говорят автоиспытатели, «импульс».
Из полевых заметок Грина Тейлора Симмса: Начиная с когнитивного упражнения в виде веры в Санта Клауса, ребенка побуждают понимать реальность так же, как его сверстники. Даже если эта реальность явно выдуманна и смехотворна, веру в нее поддерживают подарками, которые укрепляют и поощряют общекультурную ложь.
Система дорожного движения — самый большой консенсус в современном обществе. Целому потоку незнакомых друг с другом людей удается вступать во взаимодействие друг с другом и перемещаться по одной дороге практически без инцидентов. Чтобы возникла анархия, достаточно всего лишь одного водителя, который не соблюдает правила.
Эхо Лоуренс: Когда задняя машина таранит переднюю, пристегнутых невест бросает вперед. Фаты отлетают так быстро, что на лице остаются красные следы. Игроки называют это «кружевным ожогом». В этот момент время останавливается. Все долгие годы и скучные дни — все это взрывается и заполняет одну долю секунды. Один «толчок».
Время сжимается и взрывается в замедленном движении, в миге, который будет длиться вечно.
Машина, на которую ты столько копил, мнется, уменьшается, зато твоя жизнь раздувается. Растет. Становится большой или даже огромной. Когда невесты на обочине бросаются рисом, они просто хотят растянуть этот миг. Выжать из «толчка» все до капли.
Шот Даньян: Тина и «акула» растут в нашем заднем окне. Хохочут, наклонясь вперед, так сильно хохочут, что их дыхание затуманивает стекло. Их бампер врезается в нас слева, наши рессоры и амортизаторы визжат. Их передние колеса так близко, что запикала парковочная сигнализация. Пиканье учащается. Колеса «акулы» уже совсем близко, откусывают одну из наших консервных банок, давят банки, рвут веревку. Вот они так близко, что парковочная сигнализация заходится долгим гудком.
Рэнт наклоняется вперед, хлопает Грина по плечу смокинга с подплечником и говорит:
— Кстати, мои поздравления.
Все еще глядя на золотой четвертак, Грин спрашивает:
— За что?
Из полевых заметок Грина Тейлора Симмса: Закрепление веры в Санта Клауса и Пасхального Кролика создает предпосылки для дальнейшей социализации, включая подчинение правилам дорожного движения, которые позволяют максимальному числу водителей совместно пользоваться дорогами. Кроме того, нас учат, что путешествие — лишь средство для какой-то более великой цели, а волнительность и опасность путешествия должны быть сведены к минимуму. Это укрепляет ошибочное мнение, будто само путешествие малоценно.
Шот Даньян: Тина и «акула» откусывают еще одну банку, снова в нас врезаются, отстают. Смеются. Рэнт говорит:
— Вы... — и тыкает пальцем то в Грина, то в Эхо. — Вы поженились...
Грин говорит:
— Впереди справа новая команда.
А Эхо:
— Ищи просвет!
Эхо Лоуренс: Я жму на газ двумя ногами, уже воображая, как ослеплю эту Тину Самсинг горстью сырого риса. Представляю, как моя тачка валяется на какой-нибудь свалке вся в зубной пасте.
Из полевых заметок Грина Тейлора Симмса: Занятие, которое неформально именуется «автосалками», отвергает идею, что поездку нужно вытерпеть, чтобы перейти к более полезной и удовлетворительной деятельности.
Тина Самсинг: На следующем аукционе конфискованных автомобилей я, блин, буду перебивать цену Эхо. Меньше чем через один щелчок одометра нам обеим понадобятся новые машины.
Эхо Лоуренс: Тину бросает на подголовник. Ее груди и жемчуг взлетают к шее. Фата царапает лицо. За их машиной что-то дымится — их ударили сзади. Выбили из игры.
Из полевых заметок Грина Тейлора Симмса: На нашу «акулу» нашелся другой охотник. «Мазерати» убили прямо в куче наших коровьих колокольчиков, стекла и консервных банок.
Шот Даньян: Эхо выезжает на темную улицу и останавливается. Выключает передние и задние фары, но не мотор. Разводит свою фату, всматриваясь в Рэнта, и говорит:
— Ты, Дневняк, вали из моей машины!
Грин протягивает ей золотую монету и говорит:
— Знаешь, сколько это стоит?
А Рэнт Кейси, тот трогает заднее сиденье, нюхает свои пальцы и говорит:
— Девушка, которая обмочилась три или четыре не дели назад... — Он смотрит на нас: — Ела в тот день болгарский перец.
Рэнт улыбается нам, показывая черные от гудрона зубы:
— Вы не знакомы с Честером Кейси?
17 — Наемные убийцы
Линн Коффи (журналист): Поэт Джон Ките сказал: «Ведь каждый, кто на свете жил, любимых убивал...» Каждый, да не все. Те, кто не хочет садиться в тюрьму, кто похитрее, нанимали Карла Вэксмена.
Тина Самсинг (автосалочница): Откуда мне было знать, что у Вэкса на уме? Ниоткуда. В первую ночь, когда он взял меня в команду, в ту Ночь Медового Месяца, когда Эхо меня высадила, Вэкс подъехал к бордюру в «Мазерати-Кваттропорте-Экзекьютив-Джи-Ти». Темно-красном, точнее, бордовом. Щитки на приборной панели из палисандра. Потолок обшит алькантарой, а сиденья с подогревом, честное слово, делают постоянный шведский массаж ягодиц.
Вэкс с жужжанием опустил электрическое стекло с моей стороны. Я стою на обочине в розовом платье подружки невесты, а Вэкс машет мне чем-то белым и мягким. Это так он представился.
— Прежде чем до чего-то дотронешься, детка, — говорит, — на-ка надень.
Резиновые перчатки.
Линн Коффи: Трагично. Молодежь редко покупает экзотические спортивные автомобили. Особенно профессиональные баскетболисты или футболисты — им ни за что не поместиться в ковшеобразных сиденьях. Нет, почти все скупают мужики постарше или старики и почти их не водят. Все эти «Мазерати», «Феррари» и «Ламборджини» годами простаивают в гаражах, как покинутые любовницы, которых прячут от солнечного света.
Резиновые перчатки.
Линн Коффи: Трагично. Молодежь редко покупает экзотические спортивные автомобили. Особенно профессиональные баскетболисты или футболисты — им ни за что не поместиться в ковшеобразных сиденьях. Нет, почти все скупают мужики постарше или старики и почти их не водят. Все эти «Мазерати», «Феррари» и «Ламборджини» годами простаивают в гаражах, как покинутые любовницы, которых прячут от солнечного света.
Мур Джеррел (частный детектив): Как показало мое расследование, ни у кого нет стопроцентной уверенности в том, кто управляет автосалками. Во всяком случае, это вряд ли один-единственный человек. Ему пришлось бы следить за фолами каждого игрока. Если в течение двух месяцев тебя три раза уличили в нарушении правил, тебе больше не сообщат о следующей игре. К фолам относятся слишком сильные удары — сила рассчитывается по скорости каждого автомобиля. Выше двадцати миль в час — уже фол. Если я еду со скоростью десять миль в час, а вы — одиннадцать, и вы выруливаете на лобовой удар, скорость составит больше двадцати миль. Я могу назначить вам фол. Сильный удар — всего один фол.
Тина Самсинг: Вэкс мог рассказать такие подробности, каких не знали сами владельцы. Все модели с откидным верхом — «Фиат-Спайдер», «Мазерати-Спайдер» и «Феррари-Спайдер» — названы в честь какой-то повозки семнадцатого века. Эти черные старинные кареты без верха и с высокими колесами были похожи на паука.
Вэкс знал, за какой рычажок на руле надо дернуть, чтобы переключить передачу даже на болиде. Он мог рассказать, почему темно-зеленый цвет «Ягуара» кажется на пол-оттенка светлее, чем британский гоночный зеленый. Когда открываешь дверь «Мазерати», причем только «Мазерати», слышен слабый тоненький визг... Так вот Вэкс мог объяснить, что это герметизируется гидравлическая передача.
— Чудненько, — говорил Вэкс, давая полный газ на восьмицилиндровом «Ягуаре-XJR» цвета «золотистый металлик». Шевелил пальцами и добавлял: — Значит, решили сделать обогрев руля...
Потом включал вторую передачу и врезался в задницу какому-нибудь ржавому «Субару».
Линн Коффи: Автосалочники называли Карла Вэксмена «наемным убийцей». Ассасином.
Шот Даньян (автосалочник): Что до меня, я должен был обеспечить идеальную музыку для автосалок. Но, ядрен батон, я был бы не прочь побыть «наемным убийцей». Как-то ночью я видел, как какой-то «убийца» соскреб всю краску с «Салина S7» в полмиллиона долларов. У машинки клиренс три с половиной дюйма, а водитель сгоняет ее с дороги на полном ходу. Дикий садизм.
Линн Коффи: Если люди нанимали «убийцу», это показывало, как они любят эту машину. Например, владелец хочет разбить «Роллс-Ройс-Сильвер-Клауд» или «Сильвер-Шэдоу», но не смог бы осквернить такую красоту собственноручно.
Тина Самсинг: Как-то, сидя в «Ягуаре-Экс-Тайп», Вэкс говорит: «Нет, ну ты представляешь?» Шлепает ладонью — шлеп! — по кожаному рулю. «Ты, блин, представляешь, какой жмот! Зажилился и купил колеса «Тобаго»! Не «Протеус» и даже не «Кеймен»!» Вэкс нажал на газ и заехал передним правым колесом на тротуар — как раз настолько, чтобы разбить металлический почтовый ящик. Искры, крошки краски, белые конверты во все стороны. Колесо глухо шлепается в канаву, а стрелка спидометра не сдвинулась ниже сорока.
Линн Коффи: Помимо всего прочего, Вэксмен брал деньги за уничтожение шикарных автомобилей. Обычно тех, которые человек так или иначе терял при разводе. Или больше не мог выплачивать за них кредит. Или просто мухлевал со страховкой. Или разбивал кому-то назло.
Какой-нибудь посредник передавал Вэксмену ключи и конверт с деньгами, обычно двести—триста долларов, а потом говорил, где найти машину. Владелец уезжал из города на два-три дня, чтобы сделать себе алиби, а Вэксмен в это время катался на его тачке. К тому времени, когда владелец возвращался и заявлял об угоне, Вэксмен уже отправлял машину туда, где ее никогда не найдут.
Шот Даньян: Отвечаю: я видел, как люди останавливаются посреди похорон, труп улыбается в гробу, старушки хлюпают носом, а они меняют музыку. Моцарта вместо Шумана. Музыка очень важна.
Не просто важна — вообще необходима.
Скажем, вы едете по междуштатной магистрали на юг, катитесь себе по средней полосе и слушаете радио на коротких волнах. Тут вас обгоняет какой-нибудь грузовик с бревнами или бетонными трубами, крепление рвется, и вся эта радость валится на вашу хрупкую машинку. Вы раздавлены горой бетона, вы как мясной салат в бутерброде между слоями стали и стекла. И когда ваши веки дрогнут последний раз и вы увидите длинный туннель, где ярко светит Божественный Свет и покойная бабушка раскрыла вам объятия, — вы что, хотите слушать очередную радиорекламу мега-супер-пупер-распродажи автомагнитол?
Тина Самсинг: Вот еще, кажется, на нашем третьем свидании в «Додже-Вайпере» Вэкс начал говорить, как его клиенты всегда вымоют и натрут машину воском и только потом передают ему деньги и ключи.
— Это как будто смотреть на актрис, — говорит он мне, — баб, которых причесывают, красят и завивают, делают маникюр и педикюр, бреют ноги и ведут в солярий — и вся эта кутерьма для того, чтобы сняться в какой-нибудь групповухе.
Вэкс спустил «Вайпера» по бетонной лестнице в парке, оставляя позади куски выхлопных труб и подвески.
— Детка, я бы заливался слезами над их идеальными наманикюренными ноготками, но это ж дебилизм.
Шот Даньян: Отвечаю! Если тебя выносит на «встречку» и ты погибаешь под слащавую попсу вроде «Шугар-шугар» группы «Арчиз», сам виноват, не фиг было лениться.
Линн Коффи: По некоторым автосалочникам было видно, что они «убийцы». Если машинка в идеальном состоянии — даже «Шеветт» или «Пинто», — чистенькая, как на продажу, и отполированная. Если украшений по минимуму, только элементарный «флаг». А еще они всегда готовы заехать на бордюр или задеть бетонное ограждение. Отсюда можно сделать вывод, что эта тачка — чья-то неудавшаяся мечта. Прелестная любовница или приз, который владелец не хочет отдавать никому.
Мур Джеррел: Можно назначить фол за «осаливание» в запрещенные части цели. Например, запрещен «бифштекс на ребрышке» — лобовой удар сбоку. Нельзя таранить в боковые стенки между передним и задним мостами.
Тина Самсинг: И Рэнта, и Вэкса раздражало, что древние горы режут на дешевые гранитные покрытия кухонных столов, что из перуанского палисандра делают панели в шикарных машинах, которые никто не будет водить.
Как-то Вэкс начал о том, как мерзко, что эти блестящие умы, которые могли бы изобретать чудодейственные лекарства, ядерное деление и обалденные компьютерные спецэффекты, совершенно по-тупому тратят свои деньги. На гранитные покрытия и шикарные машины. Он сидел за рулем, и чем больше он злился, тем дальше заходила стрелка спидометра: за восемьдесят, девяносто, сто.
Линн Коффи: В случае «наемных убийц», а может, и всех автосалочников мы имеем дело с направленной на самих себя дорожной агрессией.
Некоторые мужчины утверждают, что без ума от женщин. Женятся раз десять и каждый раз плохим обращением доводят жену до самоубийства. Карл Вэксмен относился к краденым шикарным автомобилям так же. Он обожал рассекать по дорогам со скоростью семьдесят в час, чтобы его провожали завистливыми взглядами, но злился, что для подобного внимания ему нужен «Ягуар» или «BMW». А то, что автомобиль ему даже не принадлежал, было самым страшным оскорблением. Абсолютной манифестацией недостатков, которые он в себе видел.
Шот Даньян: Отвечаю! Я никогда не выхожу из дома без сборки на все случаи жизни. Влюбленность. Встреча с чужой смертью. Разочарование. Нетерпение. Пробка. У меня с собой сборка на каждое настроение. Что бы хорошее или плохое со мной ни произошло, мой способ не слишком бурно отреагировать, ну, типа, отстраниться от своих эмоций — подобрать к этому идеальный саундтрек. Даже в ту ночь, когда погиб Рэнт, первое, что мне пришло в голову, было: Филип Гласс, второй скрипичный концерт, или Равель, фортепианный концерт соль мажор?
Мур Джеррел: Как я понимаю, в обязанности главы автосалок входит подсчитывать фолы. А также следить за командами по автомобильным номерам. А еще определять «флаг» и «окно» для каждой игры. Да, и сообщать всем игрокам о предстоящих играх. Если это всего один человек, можно смело предположить: дел у него по горло. И это явно не тупой громила. Соображалка у него должна работать что надо.
Тина Самсинг: Не важно, были мы в«Лексусе» или «Роллс-Ройсе», в конце каждого автосалочного свидания мы с Вэксом приезжали на лодочную пристань в конце Мэдисон-стрит, в то место, где идет резкий уклон в воду. За нами сыплются шплинты, подшипники, куски кузова; капает моторное масло, течет тормозная жидкость. А дыму-то, блин, черного или синего, целые клубы! Машина еле едет.