«А я вот возьму и спрошу у Стаса напрямик, — решила Кира. — Мы ведь с детства вместе, он должен мне все рассказать!»
Оказалось, что предвидеть реакцию Стаса она не смогла… Молодой человек метался по кухне и кричал так, что закладывало уши.
— Да как тебе такое в голову пришло?! Как ты только могла… да кто ты мне?! И вообще… не нравится что-то — так вали отсюда, я тебя не держу!
— Стас, Стасик, успокойся, я же только спросила… — лепетала Кира, удивленная и испуганная его поведением.
— Спросила! А кто тебе дал право спрашивать?! Не лезь в мою жизнь, поняла?! — с этими словами Стас схватил свою куртку, задержался буквально на пару мгновений в коридоре и выбежал из квартиры.
Ночевать он не пришел, и Кира всю ночь чувствовала себя виноватой. Утром, собравшись на тренировку, она полезла в сумку и не обнаружила кошелька. «Странно, я же хорошо помню, как вчера его убирала. Николай Иванович отдал мне деньги за пять уроков, я сложила их в отделение на замке, застегнула и убрала в сумку. Потом в магазине я рассчиталась за продукты и снова положила кошелек вот в этот кармашек…»
Расстроенная пропажей денег Кира достала несколько купюр из конверта, где хранила основные сбережения и который держала под бельем в комоде, сунула их в карман и поехала в клуб.
Стас был уже там, разминался, пробуя шаги. Вид его Кире не понравился — черные круги вокруг глаз, напряженные пальцы взлетающих над головой в пируэте рук ощутимо дрожат, лоб покрыт испариной, а темно-синяя футболка с длинными рукавами взмокла на спине от пота, да и вообще она не первой свежести, чего прежде аккуратный Стас себе не позволял.
Наскоро переодевшись, Кира вышла на паркет, встала в пару, стараясь сделать вид, что ничего не произошло. Работали молча, только дыхание Стаса становилось все тяжелее, а сердце колотилось так сильно, что Кира чувствовала это, прижимаясь к груди партнера руками.
— Стас, тебе плохо?
— Заткнись, — процедил он сквозь сжатые зубы, и лицо его искривилось в страдальческой гримасе. — У тебя деньги есть?
— Что?
— «Что, что»! Деньги, говорю, есть у тебя? Мне срочно надо… я отдам вечером…
Кира потрясенно молчала. Значит, Вадим оказался все-таки прав. Она прекрасно понимала, для чего партнеру нужны деньги, но верить в реальность происходящего не хотела. Денег было не жаль — но ведь это только начало, стоит уступить ему хоть раз — и все, он будет постоянно прибегать к ее услугам… А ведь и кошелек тоже он мог взять… Понимая, что сейчас не самый удачный момент для выяснения отношений, Кира все же спросила:
— А разве то, что было в моем кошельке, ты уже потратил?
Стас дернулся, глаза на мгновенье стали затравленными, но он быстро взял себя в руки и обиженно проговорил:
— Не стыдно, а? Столько лет вместе — и ты меня обвиняешь в том, что я у тебя кошелек стянул?
— Ну, не стянул — так не стянул, — вздохнула Кира, без труда догадавшись, что это тоже вранье.
— Ну, Кир… — сменил тон Стас. — Кирюш… ты займешь мне денег до вечера, а? Я заработаю и верну. — Он сел рядом с ней на паркет, погладил по руке. — Кир… мы ж всегда хорошо ладили, а?
— Стасик, мне не жаль денег — я могу все тебе отдать… дело в другом… ведь ты же умрешь от этого…
Он неожиданно обнял ее за талию, спрятал лицо в складках черной тренировочной блузки:
— Кир… я брошу, правда! Вот увидишь… брошу — завтра… а сегодня мне надо, понимаешь? Ломает меня…
Кирино сердце защемило от жалости, она гладила длинные светлые волосы Стаса и бормотала что-то, капая слезами себе на руки и ему на макушку.
— Ведь можно же лечиться… сейчас все лечат…
— Да… я буду, Кирюш… вот завтра и пойду. А сейчас… — Он поднял голову и просительно посмотрел ей в глаза.
Кира понимала, что не должна этого делать, не должна давать ему денег, но и отказать тоже не могла…
Разумеется, завтра Стас никуда не пошел, и послезавтра, и через месяц… Все продолжалось вплоть до того яркого июльского дня, когда Стас шагнул с перил вниз… Кира знала причину — буквально за неделю до случившегося он признался ей, что должен крупную сумму денег одному торговцу героином, а отдавать ему нечем. В последнее время Стас приторговывал в ночном клубе, и за это ему иногда перепадало кое-что, однако в этот раз его кинули, и не кто-нибудь, а Веник, дружок Веник, посадивший его на героин. Тот сказал, что нашел оптовика, которому можно сдать всю партию сразу, однако оптовик обманул их и заплатил фальшивыми долларами. Веник куда-то пропал, и ему, Стасу, тоже не поздоровится. А теперь вот, значит, и Кире тоже…
Она проснулась от резкого стука и решила, что это хозяйка, которой явно уже кто-то позвонил и сообщил о гибели жильца. Надев халат, девушка подошла к входной двери и, накинув цепочку, приоткрыла. В тот же момент ее словно волной отнесло в расположенную прямо напротив входа кухоньку. Кира упала на пол, больно ударившись локтем о ножку стола, а в квартиру ввалились двое незнакомых мужчин. Один из них аккуратно закрыл дверь, на которой болтались обрывки цепочки, а второй шагнул к Кире, поднял ее на ноги и толкнул на табуретку.
— Здрасьте, дама, — проговорил он, усаживаясь напротив. — А где Стасик?
— Вы кто? — шепотом спросила она, машинально закрывая воротником халата горло.
Сидящий напротив мужик усмехнулся, продемонстрировав металлические зубы, а второй, загородивший собой вход в кухню, фыркнул и выматерился.
— Погодь, Бахча, не шуми, — скривился железнозубый. — Видишь — обалдела телка. Я еще раз спрашиваю — Стасик-то где?
— Он… его… его нет… больше… — пролепетала испуганная насмерть Кира, и лицо железнозубого выразило удивление:
— Не понял… что значит — нет больше?
— Он… он вчера… с балкона… — И она расплакалась, забыв, что находится одна в квартире с двумя явно не дружелюбными незнакомцами.
— Погодь, не реви, — пробасил тот, которого назвали Бахча. — Толком говори, что случилось.
Сбиваясь и захлебываясь слезами, Кира рассказала о том, что произошло вчера. В кухне стало тихо, только часы над холодильником тикали, мерно отсчитывая секунды.
— Да-а, ситуация… — протянул железнозубый. — И что теперь делать? Как я хозяину скажу, что должник его того… ласты склеил? А ты кто ему будешь-то? Жена?
— Н-нет… я… мы… я его партнерша… по танцам… бальным… — пробормотала Кира, всхлипывая, и мужик хмыкнул:
— Танцоры, значит? Ну-ну… Только это… слышь, чего, дама… мне ваши страсти-то по барабану. А бабки хозяин требует вернуть.
— Но я же не брала…
— А это уже твои подробности. Стасик твой взял. Да еще и кинуть нас хотел — героин где-то притырил, денег не отдал и кента своего подставил. А это вообще уже западло, дама. И у тебя теперь два выхода — либо вернуть нам героин, либо отдать за него деньги.
— Какой… какой героин? — в испуге отшатнулась Кира, больно стукнувшись головой о стоявший за спиной холодильник.
— Ты че — совсем тупая или прикидываешься? — зло спросил Бахча. — Героин, который твой Стасик взял на реализацию!
— Не лезь, я сказал! — повторил железнозубый, нетерпеливо махнув в его сторону рукой, но Бахча не отреагировал, продолжая напирать на Киру:
— Ишь, строит тут из себя овцу! Хорош с ней базарить, Дантист! Не видишь, она время тянет, прикидывает, как соскочить!
— Я же тебе сказал — захлопни поддувало! — рявкнул потерявший терпение Дантист и ударил по столу кулаком.
Кира вздрогнула, а со стола упала сахарница, раскололась на две части, засыпав белыми кристаллами зеленоватый линолеум. Бахча замолк, но по-прежнему зло поглядывал в сторону сжавшейся на табуретке девушки. Дантист о чем-то думал, рассматривая осколки посудины и рассыпавшийся вокруг сахар. Тишина в кухне становилась давящей, разрывающей виски, Кира чувствовала, как от сковавшего страха ее сердце начинает биться все реже. Такого противного ощущения она никогда прежде не испытывала. Наконец Дантист принял какое-то решение, разгладил ладонью собравшуюся клеенчатую скатерть и проговорил, глядя на девушку:
— М-да, ситуация… Значит, так порешим пока. Даю тебе три дня, подумай хорошенько, может, чего и вспомнишь. Я не верю, что твой Стасик скрыл от тебя такие бабки. Ты глаза-то на меня не выкатывай, не люблю я этого. Так вот — сроку три дня, вот моя визитка, позвонишь. Ну, насчет ментов не предупреждаю, думаю, что это лишнее, ты, похоже, девочка неглупая.
Он порылся в кармане светлых брюк и бросил на стол маленькую карточку. Кира не отреагировала, оглушенная неожиданно свалившейся информацией, а посетители покинули квартиру, аккуратно прикрыв за собой входную дверь.
Сколько времени она провела в кухне в оцепенении, Кира не знала, очнулась от звонка мобильного телефона. Это оказался Вадим. Сегодня у них назначена была тренировка, девушка совершенно забыла о ней, а надо было позвонить и отменить занятия.
Он порылся в кармане светлых брюк и бросил на стол маленькую карточку. Кира не отреагировала, оглушенная неожиданно свалившейся информацией, а посетители покинули квартиру, аккуратно прикрыв за собой входную дверь.
Сколько времени она провела в кухне в оцепенении, Кира не знала, очнулась от звонка мобильного телефона. Это оказался Вадим. Сегодня у них назначена была тренировка, девушка совершенно забыла о ней, а надо было позвонить и отменить занятия.
— Киринка, привет! — голос Вадима звучал радостно, и это показалось Кире неуместным, но она себя одернула — ведь он же не знает о том, что случилось со Стасом.
— Здравствуй, Вадим.
— За тобой заехать? Мы выезжаем через час, можем тебя подхватить.
— Вадим, я хотела извиниться… я… у меня… — забормотала Кира и расплакалась.
— Что случилось? — сразу насторожился он. — Кирюша, не плачь, говори толком!
Толком сказать она не могла, рыдания душили, и Кира отключила телефон, упала прямо на пол, засыпанный сахаром. Только сейчас до нее, наконец, дошло, что она осталась совершенно одна, да еще и с такими проблемами. Как бы то ни было, они со Стасом стали почти родными людьми за долгий срок работы в паре, делились всем, вместе радовались, вместе огорчались, и вот теперь Стаса нет, а она есть. «А лучше бы, чтобы и меня не было, — отрешенно думала Кира, перестав рыдать. — Так проще — раз, и все, и нет никаких Дантистов, никакого героина… ничего вообще нет… ничего… Это ведь я виновата, наверное. Я слишком мало разговаривала со Стасом, слишком мало интересовалась, чем и как он живет. Мы превратились просто в соседей по квартире… Господи, как же я могла?..»
— А чего это у тебя дверь открыта? — вдруг раздался голос Вадима, и Кира вздрогнула всем телом, очнулась и села на полу, глядя на то, как два охранника вносят в квартиру коляску с ее партнером.
В маленькой прихожей сразу стало тесно, Вадим нетерпеливо махнул рукой, и охранники прошли в комнату Киры, а он сам подъехал к кухне и удивленно уставился на сидящую на полу девушку.
— Ты чего это в сахаре валяешься? Новую маску для тела изобрела? А Стас где? Спит, поди?
Кира молчала. Рассказывать о гибели Стаса во второй раз за утро было невмоготу. Но Вадим был единственным, с кем она могла поговорить о своей проблеме. Конечно, этот красивый, душевный, но, к сожалению, совершенно беспомощный парень ничем не мог ей помочь — разве что выслушать и посочувствовать… А это сейчас было как раз то, что нужно.
Однако Кира ошиблась… Когда, сев рядом с коляской Вадима на пол и положив подбородок на его колено, она принялась рассказывать о том, что случилось, парень неожиданно напрягся, вцепился пальцами в ободья колес и помрачнел. Когда же Кира замолчала, нервно облизнув пересохшие губы, Вадим вдруг решительно встряхнул ее за плечо и приказал:
— Забери свои вещи — все, что есть — и идем отсюда, — и, видя, что Кира продолжает сидеть на полу, крикнул: — Слава, Серега, помогите девушке собраться! Она с нами едет.
Кира не могла поверить своим ушам, что значит — едет с ними? Куда? Зачем?
Охранники Вадима меж тем молча и быстро сбрасывали в чемодан и большую клеенчатую сумку-«китайку» вещи из старого шифоньера.
— Вадим…
— Все, молчи! — велел он, крепко держа ее за руку. — Нельзя тебе тут оставаться, это опасно, как ты не понимаешь? Те, кому Стас был должен деньги, не остановятся — им все равно, что ты ни при чем. А я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. Переодевайся, не в халате же ехать.
Она подчинилась, как во сне взяла со стула джинсы и яркую лимонную майку с эмблемой танцевальной фирмы, прошла в ванную и переоделась. Когда она вышла, все было собрано и упаковано, даже ее косметика.
Кира оглядела вмиг опустевшую комнату, прихватила со столика у зеркала хрустальную балеринку, подаренную когда-то Вадимом. Сам он курил у окна, рассеянно глядя на улицу. Охранники уже унесли вещи вниз, вернулись и привычно подняли инвалидную коляску. Кира последовала за ними, замкнула дверь и подумала, что нужно как-то сообщить хозяйке о своем отъезде. Вадим словно ее услышал:
— Отдай ключи соседке. Ты ведь ничего не должна за квартиру?
— Мы платили за полгода вперед…
— Ну, вот и отлично. Отдай ключ и идем.
Не понимая, почему это делает, Кира подчинилась и позвонила в ближайшую дверь. Соседка только хмыкнула, сунула ключ в карман застиранного халата и пристально оглядела Вадима в инвалидном кресле и стоявших рядом охранников. На лице ее отразилось любопытство, но ничего сказать она так и не осмелилась.
Нестерпимый зной окутал Киру сразу же, как только она вышла из подъезда вслед за охранниками, аккуратно опустившими кресло с Вадимом на асфальт. Чуть правее от места, где сейчас стояла инвалидная коляска, вчера лежал Стас… Ночью шел дождь, и темного пятна на асфальте уже не было — все следы смыла вода. Если бы так же просто, как след крови, можно было смыть то, что творилось в душе Киры…
Вадим осторожно взял ее за руку, и девушка вздрогнула.
— Киринка… я понимаю, но… уже ведь ничего не исправишь. А Стас рано или поздно все равно бы закончил чем-то вроде этого… Может, ему еще повезло — что быстро и сразу, а не в мучениях.
Кира смахнула с ресниц слезы, заморгала часто-часто, чтобы не расплакаться. Вадим ободряюще погладил ее руку, сжал ее, потом оттолкнулся свободной рукой и покатился к машине, увлекая за собой и Киру.
— Вадик… а куда ты везешь меня? — спросила она уже в машине, и Вадим усмехнулся:
— К себе — куда же еще.
— Ты… да ты что?! Я не могу!
— Можешь. Куда ты пойдешь, а? Новую квартиру искать? Зачем? Мы с отцом живем вдвоем, дом огромный, места хватит. И прекрати сомневаться.
Вопрос о том, где же мать Вадима, уже давно волновал Киру, но спросить она так и не решалась, не было подходящего случая. Сейчас же она почувствовала, что может поинтересоваться.
— Вадик… а… почему вы живете вдвоем?
Молодой человек помолчал, глядя в окно на пробегавшие мимо машины, вздохнул, потер переносицу и сказал:
— Потому что мама погибла шесть лет назад. И погибла из-за… — он запнулся на мгновенье, но потом вдруг словно решил для себя что-то и продолжил: — А-а, все равно узнаешь. Она погибла из-за отца. И я из-за него — такой.
— Как… как — из-за него? — выдохнула Кира, схватившись непроизвольно за ногу Вадима и ощутив под рукой пустую брючину.
— А вот так, Киринка… Батя-то мой в прошлом был очень непростой товарищ… Ну, а на каждого непростого находится кто-то более сложный. Слышала — «против лома нет приема — если нет другого лома»? Ну, вот — и против папашки моего другой нашелся.
— Я не понимаю…
— Да что тут понимать — перешел отец дорожку одному очень крутому дяде. Делиться не захотел. У дяди было другое мнение. Ну, вот и решил он одним махом все разрулить. Нанял человечка, тот сел в засаду на дороге из поселка. Да только в тот день на папиной машине мы с мамой в город на тренировку поехали… маму сразу насмерть… а мне обе ноги оторвало и колени раздробило так, что пришлось выше ампутировать. Вот и все. Деньги папаша отдал — да что толку? Маму не вернешь… и я… — Вадим скривился, тяжело вздохнул и добавил: — Я как раз к турниру готовился в Европе…
— Вадик… прости…
— Да брось — шесть лет прошло, я уже привык. А тогда… ты бы знала, что со мной было, когда я от наркоза очнулся и ног не увидел… веришь — два раза с подоконника снимали, я на руках доползал… Потом отец догадался охрану приставить…
Он замолчал, отвернулся, как будто хотел спрятать от Киры неожиданно вырвавшиеся наружу чувства. Она не привыкла видеть Вадима не только таким подавленным — даже просто грустным, без обычной открытой улыбки. В очередной раз Кира поразилась его силе воли и твердому характеру — суметь не погрузиться в свое несчастье, не плыть по течению, жалуясь на судьбу, а карабкаться, идти вперед, пусть даже не на ногах, а вот так — в кресле. Он ухитрялся еще и ее поддерживать в трудные моменты — например, как сейчас, взял и все решил за нее.
— Вадик…
— Помолчи пару минут, Киринка… пожалуйста…
Она замолчала, даже отодвинулась к дверце, чтобы не мешать ему, не вторгаться больше в душу — и так вон что натворила, сама не ожидала…
Кира задумчиво смотрела в окно на убегающие деревья и думала. Она не понимала, зачем и куда едет. Чужой дом, чужие люди… что ждет ее там? Она побаивалась отца Вадима, за все время, что они занимались танцами, Кира общалась с ним всего несколько раз, и теперь возникнуть вот так, на пороге дома с сумками и кучей проблем… «А может, плюнуть на эту Москву и уехать домой? Работу можно найти и там, в родном клубе меня возьмут, а что? Я добилась высокого уровня, опять же — участие во многих международных конкурсах, занятия у хороших педагогов… В самом деле — разве только и свету, что в столице?»