Впрочем, что взять с девятилетнего мальчика? Да и следователь из Лизы плохой. Одно дело — «расколоть» человека во время интервью, и совсем другое — раскрыть преступление. Хотя преступление — сильно сказано. Никто ведь не пострадал, наоборот — загадочная русалка преподнесла ей приятный и дорогой подарок. Радоваться надо, а не расследовать! Кстати, компьютер оказался самой последней модели, со всеми положенными наворотами и очень удобной, прямо под ее руку, клавиатурой.
И, хотя мама продолжала настаивать, что сию сомнительную, неизвестно откуда взявшуюся вещь надо выкинуть или как минимум ею не пользоваться, Лиза оставила предостережения без внимания. Тем более что на послезавтра наконец назначен эфир с ее миллионером, на радиостанции уже вовсю идут анонсы.
Елизавета считала делом чести — сделать передачу, чтоб все ахнули. Чтоб никаких общечеловеческих ценностей, а интересный, легкий, острый разговор. Потому в воскресенье вечером попросила сына к ней не приставать и уселась за новый компьютер. Еще раз пробежалась по своим весьма провокационным вопросам, задумалась, как на них станет отвечать легендарный Святослав Юрьевич, прикинула, как она будет, если понадобится, его осаживать…
А ближе к десяти вечера у нее вдруг зазвонил мобильник. Номер высветился незнакомый. И этот мужской голос Лиза тоже слышала впервые:
— Елизавета Сергеевна? Скажите, пожалуйста, куда вам подать машину.
— Какую еще машину? — опешила она.
— Если вас интересует марка, то «Мерседес», — усмехнулся собеседник. И наконец объяснил: — Я водитель. Мне Святослав Юрьевич велел вас на эфир привезти.
Что еще за непонятная забота? Она прекрасно и сама доберется, на электричке. Хотя… если миллионер решил вдруг проявить галантность — глупо отказываться.
И Лиза не без злорадства произнесла:
— Я вообще-то в ста километрах от Москвы. И если на машине, то отсюда выезжать надо часов в шесть утра, чтобы до пробок успеть.
— Ничего страшного, у меня работа такая, — спокойно откликнулся водитель. — Ехать, кажется, по Ярославке?
Что ж, с ветерком промчаться на «Мерседесе» будет совсем неплохо. Одна беда: как раз в шесть утра бедолага-соседка Мария Ильинична в свой огород выходит. Она, конечно, тетка не злая, но совсем расстроится, что ей, с ее болячками, приходится биться в огороде за жалкий урожай, а за москвичками шикарные иномарки приезжают…
Но утром Мария Ильинична, добрая душа, завидев Лизу и «Мерседес», совсем не расстроилась. Наоборот, воскликнула:
— Какая ты умница, Лизонька! Так и надо жить, так и надо! Вот если бы и мне так…
И мечтательно улыбнулась.
* * *Готовилась к передаче Лиза не зря. Она не дала миллионеру и пары слов о себе любимом, сказать, сразу перебила:
— Святослав Юрьевич! А давайте, мы с вами в одну игру поиграем… Вот представьте: вам, как сейчас, сорок два. И вы такой же обаятельный, умный, уверенный в себе мужчина. Но только никаких миллионов у вас нет. Обычная зарплата. Но зарплата — кого? Инженера? Учителя? Врача? Кем бы вы работали — не сложись ваша жизнь так, как сложилась?
Толкая свою вдохновенную речь, Лиза видела: большой человек нахмурился. Еще бы: не привык, чтобы не по его было. Однако хозяйка на эфире — она. И играть здесь Святославу Юрьевичу придется по ее правилам…
И миллионер ответил. Довольно трогательно. Что в детстве он, оказывается, знаменитым хоккеистом мечтал стать. Да у родителей денег не было, чтобы купить экипировку и его в хорошую секцию водить.
— Я расстался с мечтой о хоккее. Но утешал себя тем, что уж мои дети, если захотят, будут хоть в Канаде тренироваться. Только, увы, их хоккей совсем не интересует…
И тут аудиторию как прорвало.
— Звонки сплошным потоком! — сообщила в Лизин наушник продюсер.
Значит, пахнет неплохим рейтингом. Надо только изо всех сил держаться за проникновенный, искренний разговор. Чтобы ни капельки на стандартное, формальное интервью не походило — пусть будет так, словно двое одноклассников после долгой разлуки случайно встретились.
Святослав Юрьевич интересный ведь человек. А зачем-то вечно цепляет на себя маску железного да ледяного…
* * *— Ну, Лиза, вы даете… — проворчал миллионер, едва эфир закончился. — Какой-то базарный треп получился вместо серьезного разговора.
— Зато нас слушали, — пожала плечами она.
Ее тут же поддержала продюсер:
— Да вы что?! Все гениально! Просто супер! Народ рыдает!
Да и прихлебатели, которых притащил с собой миллионер, дружно разразились аплодисментами.
Миллионер же холодно взглянул на Елизавету и, не прощаясь, двинул вон из студии. Приспешники поскакали за ним.
— Обиделся, — вздохнула Лиза.
— Забудь! — усмехнулась продюсер. — Главное — рейтинг. Кофе хочешь?
— Домой хочу, — опять вздохнула Лиза. И пожаловалась: — Сегодня три часа от силы спала.
— Неужели перед эфиром волновалась? — подмигнула продюсер.
— Да при чем тут эфир! — хмыкнула Лиза. — У меня, понимаешь ли, с русалкой проблемы…
— С кем? — опешила собеседница.
И Лиза рассказала. Все, без утайки. И даже лэп-топ в роскошном кожаном чемоданчике продемонстрировала.
— Ох, ничего себе! — восхищенно охнула продюсерша. Рассмотрела компьютер, вынесла вердикт: — Самое новьё. Тысяч пять зеленых, как минимум… Слушай, а может, твой миллионер так шутит?
— Ты обалдела, что ли! — рассердилась Елизавета. — Мы с ним знакомы-то недели две!
— А русалка когда возникла?
— Вообще-то примерно тогда и возникла, — задумчиво кивнула Лиза. — В позапрошлые выходные…
— Ну вот! Это он тебя подкупал! — триумфально выкрикнула продюсерша. И ухмыльнулась: — Поэтому будь добра: сдай компьютер в бухгалтерию. Как гонорар за пиар.
— Да при чем здесь пиар? — возмутилась Елизавета. — Ты сама подумай! В пятницу я договорилась со Святославом Юрьевичем об интервью, а уже в субботу он каким-то образом выяснил, где у меня дача, и отправил туда русалку? Полный бред!
— А по-моему, очень логично, — не смутилась продюсерша. — Бизнюки всегда стараются журналистов подкупать.
— Но не такие, как Клюев, — отрезала Лиза. — Не его уровень. За ним журналисты сами бегают.
— А может, ты ему как женщина понравилась? — выдвинула новую версию продюсерша.
— Совсем с ума сошла! — ахнула Лиза.
— А чего? Он ведь, кажется, сейчас не женат. Вот и решил тебя красиво обольстить. Сказку тебе устроить…
— Он серьезный человек, — покачала головой Елизавета. — И если еще раз женится, уж точно на фотомодели. И безо всяких сказок — по брачному контракту. К тому же русалка даже не мне являлась, а Темке.
— Да права ты, конечно… — протянула продюсерша. — Я просто так, дурака валяю.
— Но откуда тогда компьютер? — продолжала удивляться Лиза.
— Откуда бы ни был, а теперь твой, — припечатала собеседница. Но все же посоветовала: — А если хочешь узнать, кто подарил, — ищи в своем окружении психа.
— Психа?
— А кого еще? Сама сказала: Святослав Юрьевич — умный. А умные шоу с русалкой устраивать не будут. Тут явно клиент дурдома постарался. Есть у тебя такие знакомые?
* * *А ведь действительно один подобный знакомый у Лизы был. Не сумасшедший, конечно, но парнишка с большими причудами. На пять лет ее младше. Звали его Эдик.
…В Москве они жили по соседству. Оба в неполных семьях. Лиза — с мамой, и Эдик — тоже. Впрочем, на том сходство и исчерпывалось. Лиза с малых лет была известной озорницей и хулиганкой. В учебе не блистала, кружки и секции, куда ее постоянно пристраивала мама, откровенно прогуливала. Зато жилось ей весело — большая компания друзей и подружек, всякие приключения — то отправиться к железной дороге, монетки на рельсы подкладывать, то в привидения нарядиться и народ пугать или просто собраться да поболтать, посмеяться. И всегда знаешь, что друзья, в случае чего, тебя и прикроют, и заступятся.
Эдик же, сосед-малолетка, — тот совсем другой. Типичная мамина радость — в очочках, всегда тихонький, забитый, в допотопных одежках чуть ли ни девятнадцатого века. Во дворе вообще не гулял — сразу после школы его мама на всякие кружки вела. Драться, разумеется, и не пытался. Да еще и, к вящей ярости дворовых хулиганов, вечно со скрипкой ходил. Или с шахматами.
В общем, идеальная мишень для насмешек, тычков и прочих издевательств. Многие долгом своим считали подкрасться к отрешенному, задумчивому Эдику и залепить ему кто подзатыльник, кто саечку.
И только Лиза несчастного маменькиного сынка никогда не обижала. И даже, если встречала случайно у метро, провожала до дома — против нее-то во дворе никто не восставал. Посмеивались, конечно, что она убогому покровительствует, но, по крайней мере при ней, Эдика не трогали. А чудному мальчику внимание симпатичной, да еще и старшей девчонки ужасно льстило. Пока совсем мал был, все ей свои игрушки дарить пытался. Не машинки, как у нормальных мальчишек, а всякие развивающие. Вот смех! А когда подрос — первая любовь его осенила. К ней. Начались и цветочки, и стихи… Над Лизой весь двор посмеивался, а самый старший из их компании, хулиган Серега, пугал, что ее привлекут за совращение малолетних.
Лиза с мнением товарищей, конечно, считалась — но не настолько, чтоб отступиться от несчастного Эдика. Тем более что тот, когда совсем подрос, лет до четырнадцати, окончательно в жалкого человечка превратился. Сутулый, в прыщах, стекла у очков толстенные… Как такого на произвол судьбы бросить? Совсем ведь пропадет!
Однако убогие — они тоже с характером. И однажды, когда Лиза уже вовсю к свадьбе со своим блестящим, восхитительным Дэном готовилась, Эдик подкараулил ее во дворе и заявил:
— Лиза, ты делаешь большую ошибку.
— О чем ты, Эд? — усмехнулась она.
— Твой Дэн — он пустой. И никчемный. Ты будешь несчастлива с ним. Поверь.
Эдик был — для своих, конечно, лет умненький. И образованный. Но не настолько, чтобы решать, за кого ей выходить замуж.
И Лиза беспечно улыбнулась:
— Спасибо, тебе, Эд, за заботу, но я уж как-нибудь сама решу, ладно?
А Эдик — будто не слышит. Смотрит на нее своими несчастными близорукими глазами и просит — вроде даже совершенно серьезно:
— Зачем тебе спешить, Лиза? Ты такая красивая, обаятельная девушка… Подождала бы… совсем чуть-чуть…
— Подождала — чего? И «чуть-чуть» — это сколько?
— Три года, шесть месяцев и четыре дня. Мне как раз исполнится восемнадцать, и тогда мы…
Да он бредит, что ли?
И девушка расхохоталась. А потом решила — обидится не обидится, а надо раз и навсегда все точки над «i» расставить:
— Эд, ты на себя в зеркало вообще-то смотрел?
И мальчик сразу сник. Опустил голову… А когда она уже уходила, крикнул вслед:
— Ты просто дура, Лиза! Ты видишь только то, что на поверхности! А я… я совсем не тот человек, каким кажусь! Ты никогда не догадаешься, кто я на самом деле! Ведь только я могу полностью изменить твою жизнь!
Тогда она не отказала себе в удовольствии: остановилась, с презрением взглянула на парня и припечатала:
— Не знаю, кто ты? Да знаю, и прекрасно! Ты — полное ничтожество! Понял?
И долго еще вспоминала с раскаянием его потерянный, опустошенный взгляд.
А потом они с Дэном сыграли свадьбу. Переехали в его квартиру. Родился через пару лет Тимка… В старом дворе, у мамы, Лиза бывала только наездами. Иногда встречала Эдика — все такого же несчастного, прибитого. Потом мама тоже переехала, и больше Лиза Эдика не видела. По крайней мере, лично. Только по телевизору однажды, в городских новостях: тот с каким-то феноменальным баллом поступил в столичный университет. Но звездой парень от этого не стал — как и раньше понурый, сутулый, а стекла в очках уже словно лупы. Настоящий клиент дурдома — хоть и со студенческим билетом престижного вуза…
«Сейчас ему должно быть около тридцатника, — быстро прикинула Елизавета. — Наверное, закончил университет, работает. И, скорее всего, не женился — кто за такого блеклого пойдет? Так, может… может, весь цирк с русалкой — его рук дело?.. Заработал хоть какие-то деньги и решил меня, наконец, завоевать?»
Лиза взглянула на часы: пять вечера. Дел на сегодня у нее больше нет. И завтра — отгул. Можно прямо сразу рвануть на дачу. Но только в электричках сейчас самый час пик. Придется стоять чуть ли не всю дорогу. Может, разумнее будет потратить пару часов и проверить, замешан ли Эдик в истории с русалкой?
* * *Лиза возвращалась на дачу на восьмичасовой электричке. Час пик еще не закончился — плюхнуться на жесткую скамью удалось только в Абрамцеве. Никакого сравнения с утренним мягким и комфортабельным «Мерседесом». И настроение, в отличие от утреннего, было совсем паршивым.
Эдик оказался ни при чем.
Лиза не придумала ничего лучше, как просто подняться в его квартиру — и задать вопрос напрямую.
Открыла дверь Эдикова мама — постаревшая, с тяжелым дыханием. И она, стоя на пороге, не здороваясь, злорадно выпалила:
— А-а, пронюхала!
— О чем вы? — растерялась Лиза. — Я просто хотела узнать… С Эдиком все в порядке?
— А то ты не знаешь? — хмыкнула старуха. И добавила: — Жалеешь небось, что пробросалась?
Затем с нескрываемым удовольствием бывшая соседка рассказала: Эдик, оказывается, теперь в Америке. Работает в солидной компьютерной компании, на большой должности, и доход его исчисляется сотнями тысяч в год. Ну и женился, конечно. На симпатичной студенточке. Сейчас дочку ждут, через пару недель должна родиться…
— Что ж. Передавайте ему от меня большой привет, — вздохнула Лиза.
Она, конечно, нисколько не жалела, что когда-то отвергла Эдика. Но все равно было грустно. И еще — немного боязно. Потому что Лиза твердо решила: ночью, когда Темка уснет, она отправится на Черное озеро. Одна. Елизавета почему-то не сомневалась: пресловутая русалка сегодня обязательно должна появиться.
* * *Лес у них вокруг деревни не очень удачный — сосен почти нет, одни осины да кривые березки. Но летней ночью даже в таком красиво. Хотя и полночь уже, а настоящей темноты нет, и птицы до сих пор подчирикивают, и воздух теплый, напоенный ароматами трав. Лиза даже подумала: а не устроить ли ей ночное купанье? В Черном озере вода, правда, прохладная, но если вытереться, а потом еще и пробежаться — заряд бодрости получишь на неделю вперед.
«Что-то совсем я… самостоятельная стала, и бесстрашная, — с легкой грустью подумала она. — Одна, глухой ночью, иду через лес… Собираюсь купаться в темноте… И считаю, будто так и надо. А ведь когда-то не сомневалась, что женщине только за крепким мужским плечом место…»
Впрочем, может, оно у нее и есть, это плечо. Ведь явно русалка действует не сама, а с подачи какого-то мужчины. Но только кто он, кто? Не Дэн, не Эдик, не Святослав Юрьевич…
Лиза про себя хмыкнула: «Может, Колян, муж Марии Ильиничны? А что — тот, как напьется, всегда норовит облапить. И говорит, что я — баба как раз про него, Ильинична еще всегда переживает…»
Но вот, наконец, и озеро. И никакой, конечно, русалки.
Лиза села на пляжике. Бездумно уставилась на озерную гладь. Мерцали звезды, шептали ветвями березы, тихонько плескала вода. Купаться расхотелось. Она подождет еще несколько минут — и пойдет домой.
И вдруг Лиза услышала за своей спиной тихий, какой-то бесплотный голос:
— Ничего не бойся.
Попыталась повернуться — но ей на плечо легла чья-то абсолютно ледяная рука. И тот же голос, уже с угрозой, произнес:
— И не оборачивайся. Иначе пропадешь.
Она попыталась закричать — но голос не слушался, сердце колотилось, словно сумасшедшее. А рука надавила ей на плечо еще сильнее, и невидимый собеседник произнес:
— У тебя есть одна минута. И единственное желание. Желание может быть любым. Время пошло. Пятьдесят девять. Пятьдесят восемь…
— Кто… кто вы? — прохрипела Лиза.
— Не трать время. Помни: желание. Одно. Только одно.
— Это вы… Это вы… являлись Темке?
— У тебя осталось пятьдесят секунд.
— Это вы мне подарили компьютер?
— Сорок. Любое желание. Тебе нужны деньги? Любовь? Власть?
— Пожалуйста. Отпустите меня…
— Тридцать секунд. Говори. И все, что ты пожелаешь, исполнится.
— Какой бред!
— Это не бред, Лиза, это шанс. Используй его.
Ерунда. Никто в мире никогда не дает посторонним людям шанса — особенно бескорыстно.
И Лиза выпалила первое, что пришло ей в голову.
Пусть русалка помучается.
* * *Сбить с шефа маску бесстрастия невозможно, это Громов давно усвоил. Чего только тому не приходилось переживать — закрытие его первой кинокомпании, бегство за границу, арест счетов, бесконечные интриги, смерть жены… Сам Громов в сложных ситуациях психовал конкретно. А у Святослава Юрьевича всегда лишь губы белели. Да брови сходились у переносицы.
Но сегодня ему, кажется, удалось выбить босса из колеи.
Святослав аж красными пятнами пошел, когда Громов доложил ему об итоговой съемке. Вскочил, глаза чуть не молнии мечут:
— Как ты сказал? Чего она попросила?
И Громов с удовольствием повторил:
— Она попросила, чтоб у ее соседки, Ильиничны, было все хорошо.
— В каком смысле — хорошо?
— В самом прямом. В житейском. Чтобы муж пить перестал и работу нашел. Чтобы дети в школе нормально учились. И еще — чтобы этой Ильиничне путевку дали от собеса. В санаторий съездить.
— Ты шутишь… — покачал головой босс.
— А чего мне шутить? Вот диск. Хотите, смотрите сами, — усмехнулся Громов. И от себя добавил: — На мой взгляд, вообще не кандидатка. Такую в первом туре сожрут.
— Ничего не понимаю… — пробормотал босс. Сурово взглянул на Громова: — Вы элементарно не доработали. Не смогли нормально инсценировать. Она просто не понимала, что может просить все, что угодно.
— Все она понимала! — возмутился Громов. — Можете сами убедиться: на диске все есть. Ей ясно сказали: желание может быть абсолютно любым. А она… Ничего типа не нужно. Только той Ильиничне помочь…