Хотя операция «Нордлихт» по праву считается выдающимся проявлением искусства и стойкости как частей, так и руководства 20–й горнострелковой армии, во многом ее успех объясняется везением. Хотя потери (22 236) сравнимы с потерями, понесенными в ходе операции «Зильберфукс» 1941 г., они намного ниже тех цифр, которые считались обычными для других немецких армий. Из ожидавшихся опасностей и угроз не сбылась ни одна. Погода была максимально благоприятной для условий Заполярья; в 1944 г. зима началась намного позже обычного. В заключение анализа нужно отметить следующее: самым счастливым стечением обстоятельств следует считать то, что данная операция была проведена именно тогда, когда все ресурсы и России, и западных стран были сосредоточены на главных фронтах, в результате чего усилия русских были довольно скромными, а британцы и американцы вообще не приняли в ней участия.
Норвегия и капитуляция
1944 г. прошел для армии «Норвегия» так же, как и два предыдущих: в ожидании вторжения, которого не произошло. В середине года численность армии составляла 372 000 штыков, но еще до конца лета она уменьшилась на 80 000 за счет перевода трех дивизий и смешанных меньших контингентов на шатавшиеся фронты в России и Франции. Осенью враждебная позиция Швеции, разместившей войска на границе напротив Осло и Тронхейма, заставила армию испытать нехватку солдат.
Активные военные действия происходили на море и в воздухе, поскольку британские корабли совершали рейды на порты и судоходные линии, а немецкие подводные лодки упрямо гонялись за конвоями. После гибели «Шарнхорста» Дёниц разместил в Арктике 24 субмарины, но количество потопленных ими судов резко уменьшилось, а потери увеличились, когда британцы начали использовать построенные американцами эскортные авианосцы для защиты конвоев. После потери французских портов Берген и Тронхейм стали главными базами подводной войны в Атлантике, но флот субмарин принципиально нового типа, на который немцы очень рассчитывали, так и не появился.
В течение года «Тирпиц» продолжал выполнять свою задачу, связывая тяжелые корабли британского ВМФ и заставляя последний обеспечивать чересчур сильную защиту шедших в Россию конвоев, но дни гигантского линкора уже были сочтены. Как только весной 1944 г. был закончен его ремонт, во время воздушной атаки 2 марта шестнадцать прямых попаданий вывели «Тирпиц» из строя еще на четыре месяца. Когда два налета, проведенные в июле и августе, успеха не принесли, 15 сентября британские ВВС подняли в воздух с аэродрома под Архангельском две эскадрильи бомбардировщиков «Ланкастер», вооруженных 6–тонными бронебойными бомбами. «Тирпиц», обнаруженный ими в Альта – фьорде, уже скрыла дымовая завеса, генераторы которой были расставлены вдоль берега, но хватило и одного попадания, чтобы сильно повредить нос корабля. Поскольку для нового ремонта требовалось уже девять месяцев, корабль перевели в Тромсё, где он должен был служить стационарной плавучей батареей, прикрывавшей левый фланг позиции «Люнген». 28 октября «Ланкастеры» прилетели опять, на этот раз с базы в Шотландии, но из – за неожиданно наставшей густой облачности были вынуждены бомбить цель сквозь тучи и в линкор не попали. Через две недели, 12 ноября, британцы повторили попытку. На этот раз они снова прибыли с востока и застали линкор врасплох. Через три минуты, получив два прямых попадания и четыре косвенных, «Тирпиц» перевернулся в мелкой бухте, уткнувшись гигантской надстройкой в дно и выставив днище над поверхностью воды. Штаб германского ВМФ считал, что «Ланкастеры» сумели остаться незамеченными потому, что летели над территорией нейтральной Швеции.
Неизбежным результатом операции «Нордлихт» стали перестановки в командовании и смена диспозиции частей в Норвегии. В октябре ОКВ передало LXXI корпус и командование в Северной Норвегии (включая район Нарвика) 20–й горнострелковой армии. 18 декабря в соответствии с приказом, который Гитлер подписал раньше, Рендулич стал командующим вооруженными силами в Норвегии, а Фалькенхорст вернулся в Германию. 20–я горнострелковая армия впитала в себя армию «Норвегия», и в районе Нарвик – Люнген – фьорд была создана армейская группа «Нарвик» в составе XIX горнострелкового корпуса и ГХХ1 корпуса под командованием штаб – квартиры XIX горнострелкового корпуса. Штаб – квартира XXXVI горнострелкового корпуса приняла на себя командование частями, расположенными на шведской границе.
Во время зимы главной задачей 20–й горнострелковой армии стало возвращение в Германию как можно большего количества частей. 6–я горнострелковая дивизия СС начала грузиться на корабли в середине ноября, а в следующие пять месяцев за ней отправились 2–я горнострелковая, 163–я, 169–я и 199–я дивизии. Перевозки, и без того затрудненные необходимостью доставлять дивизии от Люнген – фьорда до My по дороге, в марте практически сошли на нет, когда запасы угля иссякли и норвежские паровозы топили дровами; 7–я горнострелковая дивизия, которая была в расписании последней, застряла южнее Тронхейма до конца апреля.
С января по май 1945 г., когда немецкие армии на материке разваливались на части, 20–я горнострелковая армия вела практически мирную жизнь. Утихли даже слухи, предсказания и ожидание вторжения. Генерал от горных стрелков Франц Бёме, заменивший Рендулича на посту командующего вооруженными силами в Норвегии (которого в январе отправили командовать группой армий «Север»), жаловался, что в некоторых частях все еще считают воскресенье выходным днем. Хотя он сам называл такую практику «прискорбным неумением оценить нашу общую ситуацию», однако сам не мог предложить ничего, кроме выделения дня для партийной учебы или соревнований по легкой атлетике. Наблюдатель ОКБ описывал Норвегию в конце 1944 г. как одно из самых мирных мест в Европе, и такой она осталась до самого конца войны, несмотря на постепенное возрастание саботажа и акций норвежского Сопротивления.
В унылые дни поздней зимы рейхскомиссар Тербовен, как уже было один – два раза, произвел некоторое количество комических трюков. Фалькенхорст еще в июне 1943 г. убедил рейхскомиссара перестать требовать простора для инициативы, пообещав, что в случае вторжения Тербовен сможет остаться в своем офисе и продолжать осуществлять власть за пределами зоны непосредственных боевых действий. За прошедшие месяцы Тербовен как следует подумал и в марте 1945 г. пришел к выводу, что после вторжения вся Норвегия станет зоной боевых действий и ему ничего не останется. Когда он поделился этой мыслью с Бёме, тот согласился и предложил Тербовену после начала вторжения занять пост главы военной администрации под эгидой командующего вооруженными силами в Норвегии. Тербовен сделал встречное предложение: Бёме станет его заместителем во всем, кроме тактических операций. Рейхскомиссар горел желанием немедленно посвятить свою «энергию» делу воспитания у солдат воинского духа и оказывать им личную моральную поддержку даже тогда, когда начнутся военные действия. Для ОКВ, которое тогда не горело желанием поддерживать тесные связи между вермахтом и партией, предложение Тербовена стало громом среди ясного неба. В мозгах военных возникла страшная картина: каждый немецкий гаулейтер пытается навязать себя армии в качестве какого – то политкомиссара. Как обычно, Тербовен получил у Гитлера «принципиальное» одобрение, и понадобились объединенные усилия Кейтеля и Йодля, чтобы сохранить от скороспелой перестройки всю немецкую военную систему.
Весной, когда на материке бушевала война, 20–я горнострелковая армия оставалась беспомощной, однако все еще доставляла беспокойство Верховному командованию союзников, которое считало Норвегию возможным местом последнего отчаянного сопротивления. У самой армии таких планов не было, а когда главой государства стал Дёниц, 4 мая ей было приказано избегать всех инцидентов, которые могли бы спровоцировать западные державы.
После капитуляции немецких войск в Дании 5 мая обергруппенфюрер Вальтер Шелленберг (который ранее установил контакты в Швеции, пытаясь выдвинуть своего босса Гиммлера на роль миротворца) появился в Стокгольме и убедил шведское правительство принять решение об интернировании 20–й горнострелковой армии и всего германского персонала в Норвегии за исключением Тербовена и Квислинга. Хотя Шелленберг был полномочным представителем Дёница, Бёме (сказавший Дёницу во время беседы 5 мая, что 20–я горнострелковая армия и другие части вермахта в Норвегии готовы выполнить любую задачу «в меру своих сил», и вынесший впечатление, что Дёниц считает вооруженные силы в Норвегии важным фактором в торге с союзниками) отказался встречаться с посредниками под предлогом того, что его задача – оборона Норвегии – не изменилась. 8 мая, в день подписания безоговорочной капитуляции, ОКВ сообщило Бёме, что независимые переговоры со Швецией считались бы нарушением условий капитуляции и «имели бы самые тяжелые последствия для всего немецкого народа». В тот же день представители генерала сэра Эндрю Торна, командира шотландской гвардии, прибыли в Осло и доставили приказ о капитуляции.
В день капитуляции Тербовен покончил жизнь самоубийством в своем бункере. Квислинг в последнюю минуту отказался от возможности бежать в Испанию, предпочтя вместо этого «защищать свои убеждения» в норвежском суде. 23 октября 1945 г. он был казнен в Осло, в крепости Акерсхус.
В объявлении о капитуляции Бёме написал, что его армию «не дерзнул атаковать ни один враг» и что она согласилась на требования противника только в интересах своей страны. Полное значение понятия «безоговорочная капитуляция» немцы поняли только тогда, когда прибыли приказы союзников. В протесте, направленном ОКВ 10 мая, Бёме назвал условия капитуляции «невыносимо суровыми». Немецкие солдаты превратились в «неподвижную и беспомощную человеческую массу», тогда как с русскими военнопленными обращаются «с непостижимым уважением». Требование, чтобы армия сама арестовала эсэсовцев и партийных функционеров, «бесчестно». Свое обращение он закончил словами: «Горе побежденным».
Глава 15 Заключение
В ходе войны иногда бывают тупики, и во Второй мировой Северный театр стал для Германии одним из них. Из двух главных стратегических целей этого театра – расширения базы для морских операций и прерывания маршрута поставки оружия через порт Мурманск – не была достигнута ни та ни другая. Остальные преимущества, полученные от этого Германией, были недостаточно велики, чтобы отвлечь внимание противника от более многообещающих целей в других местах; поэтому данный театр большую часть времени, в течение которого он существовал, оставался пассивным и в конце концов рухнул в результате поражений Германии на материке.
Норвегия, завоеванная с помощью одного усиленного корпуса, отняла у Германии целую армию – не считая огромного количества средств, ушедших на ее оборону. После 1941 г. еще одна армия застряла в Финляндии. Обе эти армии остались в стороне от главных событий и не оказали никакого влияния на исход войны. О том, оправданно или нет такое отвлечение сил, спорили еще во время разработки плана операции «Везерюбунг». Во время войны мнения германских экспертов в этой области разделились, но аргументы обеих сторон неизбежно сводились к тактике. Специалисты сходились только в одном: Северный театр был для Германии серьезным стратегическим фактором и в то же время камнем на ее шее. Попытка определить сравнительную важность того и другого неизбежно приводит к замкнутому кругу пустых теоретизирований. Конечно, ответ на вопрос о причинах поражения Германии во Второй мировой войне нельзя найти с помощью анализа особенностей немецкой стратегии и тактики (в том числе военных талантов Гитлера). На самом деле он очень прост: тщетно пытаться удовлетворить неограниченные амбиции при ограниченных ресурсах.
Оккупировав Норвегию и Северную Финляндию, Германия получила источники сырья, имевшие первостепенное значение для ее военной промышленности: шведское железо и финский никель. Кроме того, ей достались базы, важные для ведения подводной войны вообще и для операций против конвоев союзников в Россию в частности. Дополнительным преимуществом было то, что (по крайней мере, Гитлер ставил его выше всех остальных) эта оккупация была защитой немецкого северного фланга. Все это было важно, однако не оказало значительного влияния на итоги войны.
Чаще всего критике подвергался Гитлер за неправильное руководство операциями на Северном театре и, в частности, в Норвегии; он якобы направлял туда войска и ресурсы в количестве, не вызывавшемся реальной потребностью, что отвлекало силы от более активных театров. Преувеличенный страх фюрера перед вторжением в этом регионе был одной из его главных ошибок как стратега и являлся классическим примером отсутствия интуиции. С другой стороны, если Норвегию действительно нужно было оборонять, то силы для этого требовались большие (хотя, может быть, и не такие большие, как вышло на практике). По своей природе позиции Германии в Норвегии были слабыми: длинную береговую линию приходилось защищать от противника, имевшего превосходство на море, а неразвитость внутренних путей сообщений исключала подвижную оборону. Наиболее надежным решением казалась статичная оборона, а она требовала людей и ресурсов.
Роковой ошибкой германской стратегии на Северном театре стала невозможность перерезать северный морской маршрут в Советский Союз. В 1941 г. значение данного фактора не было понято до конца, а исправить эту ошибку позже оказалось уже невозможно. Как впоследствии указывал генерал Бушенхаген, неудача наступления на Мурманскую железную дорогу была достаточно серьезной сама по себе, но не шла ни в какое сравнение с ошибкой стратегов из ОКБ, совершенно забывших про Архангельск, принимавший суда практически круглый год. Если бы удалось перерезать железную дорогу у Беломорска, а затем повести наступление на Архангельск, это позволило бы полностью закрыть северный маршрут и нанести Советскому Союзу серьезный удар. Возможно, это также позволило бы стабилизировать ситуацию в Северной Европе; поскольку Германия в основном держала там оборону, она могла бы воспользоваться изменением обстановки.
Второй ошибкой, оказавшей самое губительное влияние на операции в данном регионе, стало то, что немцы не смогли взять Ленинград. Похоже, что в сентябре 1941 г. город можно было захватить, если бы не маниакальное и бессмысленное стремление Гитлера стереть его с лица земли. Взятие Ленинграда могло стать гарантией успеха немецко – финского наступления на Беломорск и Архангельск. Во всяком случае, это заметно усилило бы финскую армию и проторило бы путь к другим совместным операциям. Кроме того, потеря Ленинграда могла заставить русских отвести войска на другие участки фронта, что позволило бы группе армий «Север» и финской армии занять относительно прочные позиции в своих секторах.
Плохо определенное и не слишком надежное партнерство с Финляндией внесло большой вклад в атмосферу постоянного недовольства друг другом, ощущавшуюся все годы существования Северного театра. Финны могли решить две задачи, имевшие важное стратегическое значение: помочь взять Ленинград и принять участие в операциях против Мурманской железной дороги; однако и от того и от другого они отказались. Сотрудничество стало обузой для обеих стран задолго до того, как их партнерство распалось.
Для Финляндии, понесшей большие людские потери (55 000 убитых и 145 000 раненых), лишившейся части своей территории и экономических ресурсов, война была тяжелым испытанием. Финляндия, как заявляли ее руководители, была маленькой страной, вовлеченной в войну между двумя великими державами, однако в какой – то степени она стала жертвой собственных амбиций. То, что на части ее территории будут проходить военные действия, было неизбежно, а то, что Финляндия сумеет остаться нейтральной, внушало большие сомнения. Однако она вышла из войны, оставшись суверенным государством; другим маленьким странам, являвшимся соседями Советского Союза, но далеко не всегда его врагами, пришлось куда хуже. Этот относительно благополучный исход частично объяснялся поддержкой Соединенных Штатов и
Великобритании и их продолжавшимися попытками восстановить справедливость по отношению к Финляндии.
На германском Северном театре военных действий состоялся важный исторический прецедент: впервые большие воинские контингенты осуществляли широкие боевые действия в арктических условиях. Хотя в конце войны русские перемещали крупные части с танками быстрее и на более значительные расстояния, чем считалось возможным ранее, однако выводы, сделанные на основании того, как воевали в Заполярье немцы, сохранили свое значение.
1. В условиях Арктики все решает человеческий фактор. Эффективность мотопехоты и артиллерии здесь значительно снижается; рассчитывать следует на людей, а не на технику. Большое значение приобретают специальная подготовка и опыт. Здешний климат не дает права на ошибку ни отдельным личностям, ни коллективам.
2. Скорость передвижения всех отрядов, как больших, так и малых, низка. Маневры должны быть четко спланированы и выполнены; следует понимать, что борьба с пространством не легче борьбы с реальным противником. Инерция движения трудно набирается и быстро теряется.
3. Владение территорией значения не имеет. Дорожное строительство затруднено, поэтому все военные действия ведутся вдоль немногих дорог, которые уже существуют или могут быть построены. Один хороший путь сообщения – такой как Мурманская железная дорога – может иметь решающее значение.
4. Предпочтительного времени года для ведения операций не существует. Климат и рельеф местности всегда являются врагами, особенно во время наступления. Зима относительно более предпочтительна в одном отношении: снег и лед позволяют специально обученным и оснащенным отрядам быстро передвигаться. Однако практически всю зиму операции приходится проводить в почти полной темноте. Наиболее удовлетворительным является конец зимы, когда световой день удлиняется; но этот период очень ограничен, и операции нужно завершать до наступления весенней распутицы, иначе их приходится просто бросать.