Не понимаю, зачем они оба хотели заручиться моей поддержкой? Сами уже все решили и, как говорится, сидели на чемоданах!
Обжились мы на новом месте быстро, да и обживаться было просто. Выдали нам квартиру, а в ней все есть, только полотенца и зубные щётки с собой принести. Жить можно было, да что там! Наша жизнь изменилась как по мановению волшебной палочки. В магазинах всего в достатке, цены низкие, зарплата у моих мужчин ого – го! Три года были самые счастливые в моей жизни! А затем все рухнуло в одночасье…..
Я не интересовалась работой мужа и сына, так изредка слышала обрывки разговора. Записи так же было запрещено делать и тем более хранить дома. Знала только, что не все идет гладко, и опыты заканчиваются часто неудачей.
Однажды утром моего Коленьку увезли в больницу с острой головной болью. Беда обрушилась оттуда, откуда её не ждали. У него обнаружили опухоль мозга, совершенно неоперабельную.
Болезнь прогрессировала, и нам оставалось только ждать неизбежного конца. В тот день мне показалось, что сыну стало значительно легче. Он позвал отца, и они довольно долго беседовали на свои научные темы. Я никогда не видела своего мужа таким возбужденно – окрыленным: «Ты знаешь, мы в своей работе шли неверным путем, мы старались привить свойства растения человеку, а наш сын предложил сделать наоборот. Сначала передать растению код человека, а затем трансмутировать свойства этого измененного растения человеку. Наш сын – гений!». Вот только через час нашего гения не стало, умер он тихо, как заснул. Я даже не знала, что перед смертью попросил он отца взять у него кровь для опытов. После похорон сына мой муж стал пропадать на работе, почти год не было у него положительных результатов. Только однажды, открывая банку маринованных болгарских огурчиков, продавали такие в магазинах, он обмолвился: «Вот эти счастливчики благосклонно восприняли наш код, теперь осталось перенести его назад, в человека»….
Дело вот видно у него застопорилось. Поздно вечером, когда я уже лежала в кровати, он подсел ко мне, погладил по волосам и сказал: «Ты была хорошей матерью нашему сыну и хорошей женой мне, знай, что выполнял я бесчеловечные приказы, проводил опыты на людях. Нет, это были не добровольцы, это были приговоренные к смертной казни. Мы прививали им биокоды от растений, почти все они погибли. Сегодня я нарушил все правила секретности и принес домой биоматериал. Этот материал приготовлен из клеток нашего сына. Точно такой же я привил себе. Если мне станет плохо, прошу тебя, да что там прошу – умоляю, сохрани нашу работу, привей это на любое растение, ты медсестра, тебе обращаться со шприцами да с системами привычно. Надо будет всего-то раз в месяц вводить в растение немного свежей крови. А там наши последователи исправят все ошибки, и человечество получит неограниченные возможности» Переживать за судьбу человечества за пять минут до смерти это, Ирочка, скажу я вам, удел настоящего ученого….
Евгения Николаевна ненадолго замолчала, уставившись в одну точку, пригладила свои желто-соломенные волосы и продолжила:
– Я перепуганная свалившейся бедой, вызвала неотложку, металась от окна к мужу, который в конвульсиях умирал на диване и, когда вместо машины с красным крестом подъехала черная «Волга», все поняла. У меня ещё хватило сил и мужества открыть контейнер с биоматериалом, схватить шприц, наполненный зеленоватой жидкостью, и ввести его содержимое в стволик алоэ. Подъехавшие люди быстро нашли контейнер со шприцом, только и спросили у меня, видела ли я, как он себе делал укол, или это сделала ему я, и увезли бездыханное тело моего мужа. После пышных похорон, на которые не поскупилось начальство института, мне предложили съехать с квартиры. Десяток молодых солдат из охраны под бдительным руководством людей в штатском погрузили мои немногие вещи в кузов грузовичка.
– Представляете, Ирочка, не дали взять ни одной книги, ни одной бумажки, даже туалетную бумагу и ту отложили в сторону. Вот только этот альбом и разрешили взять, да и то просмотрели все до одной фотографии и там, где были видны хотя бы какие-то институтские строения, отложили в сторону!
Меня привезли в районный центр неподалеку от нашего города, сразу дали и работу, и квартиру, хорошо денег у меня на сберкнижке было много. Когда вышла на пенсию, купила я в городе кооперативную квартиру и вот живу в ней.
– Кооперативная квартира, сберегательная книжка, – откликнулась я, – это когда же было? Сколько сейчас вам лет?
– Ой, да было это в конце семидесятых, страной еще Брежнев правил, в год его смерти я и вышла на пенсию…. Так что лет мне много – восемьдесят девятый год как минул.
– Из людей института, кто работал на проект «Солнечное эхо», я не встречала никого, да и сам проект существует ли? А вот растение, то, что находилось у нас на квартире, этот алоэ, в который я ввела код с клетками нашего сыночки Коленьки, я вывезла и сберегла. Поначалу чуть не погубила бедняжку: это уже было не совсем растение и ему необходимо было получать небольшую дозу крови. Когда стал мой цветочек болеть да засыхать, вот тут я и вспомнила наказ моего мужа. Приносить небольшую порцию крови из больницы мне не составляло труда, а приладить капельницу уж тем более!
– Вот, посмотрите, – Евгения Николаевна встала из за стола, подошла ко мне, разогнула правую руку. От локтевого изгиба тянулся зеленоватый пластиковый жгут капельницы, толстая игла, торчащая в вене, была прижата серым пластырем.
– Когда заразилась я от Коленьки и сама стала растением, не знаю, вот только как кожа у меня стала зеленой, так и кушать я стала меньше и самочувствие мое улучшилось …. Ночью вроде как ещё хочется поесть, а днем, когда на свету нисколечко. Люди на меня стали оглядываться да сторониться. Я почти перестала выходить из дома, продуктов мне почти не надо, в аптеку сходить – так болеть перестала…. Передам соседке денег для уплаты за квартиру и всё. Сижу себе с Коленькой на балконе, ему солнышко надо и мне рядышком хорошо.
– Только беда пришла к нам, у меня кровь поменялась, а ему надо свеженькой да молоденькой …
С этими словами Евгения Николаевна отлепила пластырь, как мне показалось, с хрустом выдернула буро-ржавую иглу из своей вены и, наклонившись ко мне, вкрадчивым голосом тихонько произнесла:
– Ты, Ирочка, и покормишь моего сыночка, моего Коленьку, ему немного надо, всего стаканчик свеженькой, тепленькой кровушки.
Я в ужасе рванулась в сторону, но эта зеленая ведьма проворно схватила меня за руку и вывернула кисть. От резкой боли и неожиданности, я вскрикнула и опрокинулась спиной на стол. Откуда столько силы у этой косматой старухи?
Свободой рукой я толкала её в нависшее надо мной лицо. Но она не обращла внимания на мои слабые удары. Перехватив мою руку, другой рукой вцепилась в волосы и поволокла меня на балкон.
Я цеплялась за все, что попадало под руку, но что толку? С таким же успехом можно было противостоять волокущему меня трактору. Балконная занавеска с треском слетела на голову этой сумасшедшей медсестры Евгении Николаевны и на секунды ослабила её хватку. В пылу борьбы мы опрокинули на бок стул, на котором она сидела на балконе, принимая солнечные ванны, и мне удалось освободить свою голову из её тисков.
Одной рукой она все еще держала меня, а другой подтягивала трубку медицинской системы с ржавой иглой на конце. Ужас от происходящего немного притупился, и я вспомнила наставления своего тренера по гимнастике: «Девочки, гибкость и только гибкость приведет к победе!». Не чувствуя боли от ножек стула, к которому я была прижата спиной, зацепилась ногой за подбородок хозяйки квартиры и, выгибая это зеленое чудовище, бросила её тело к перилам балкона. Моё сердечко почти выпрыгивало из груди от усилий, каким-то шестым чувством я все же догадалась привлечь на помощь вторую ногу. Меня даже подбросило от толчка, когда эта бестия с коротким воплем, перегнувшись через перила, полетела вниз. В последний момент она успела схватиться за цветок, наверное, хотела удержаться от падения, а может, спасала его от нашей борьбы, но только оба они оказались внизу, на земле.
Когда я вскочила на ноги и посмотрела вниз, то чуть не закричала от ужаса. Евгения Николаевна лежала, нелепо раскинув руки, густо-зеленая жидкость заливала край бетонного бордюра, о который она разбила голову при падении. Цветок от удара о землю вылетел из пластмассового вазона и валялся рядом. Вне себя от ужаса я рванулась из квартиры. Выбежав на лестничную площадку, резко остановилась: меня будут искать и обвинят в убийстве. Почти бегом вернулась назад, выдвинула ящик комода, схватила какую-то тряпку, кажется, это было махровое полотенце, быстро протерла ручку комода, перебирая в памяти все места, где могли остаться отпечатки моих пальцев, и протерла все. Так, теперь на кухню. Накинув на руку полотенце, открыла шкаф. То, что мне надо! Бутылочка уксусной эссенции и пакетик с перцем. Осторожно, чтобы не забрызгаться, залила эссенцией те места, где я сидела за столом, где барахталась, пытаясь вырваться из цепких лап этой бестии. Все. Рассыпав перец по полу, торопливо засунула в сумочку и полотенце, и бутылочку и пустой пакетик от перца. Прислушалась, вроде все тихо. Выглянула за дверь и, сдерживая дыхание, спустилась по лестнице.
В быстро наступающих сумерках дошла до остановки трамвая и уже внутри вагона почувствовала ватную слабость в ногах. Меня удивило, что мой мозг работал как часы. Я вспомнила все моменты своего бегства из злополучной квартиры, все свои действия….
Слава Эркулю Пуаро, одному из великих сыщиков, а может это мне слава, как добросовестно прочитавшей все его криминальные истории и так научившейся заметать следы? Но вот пыль, проклятая пыль! Она словно легкая пудра, была повсюду в квартире и явно выдавала следы моего присутствия. Так или иначе, моя уверенность в том, что меня будет ох как трудно найти, значительно окрепла, когда я переступила порог своей квартиры. Только бы не было свидетелей нашей потасовки! Так, что теперь? Предположим, что мне удалось избежать случайных свидетелей, тогда нужно знать, что предпринимает полиция. Кое-что можно узнать из сводки теленовостей города. А если и были свидетели, то просто необходимо узнать, что они видели и главное кого! И это тоже будет показано по телевизору. Включу и буду ждать.
Ага, вот и «Криминальная хроника»…. Картинки нет, текст только диктора:
«Сегодня по улице имени космонавта Комарова, под балконом дома № 54 был обнаружен труп пожилой женщины. Смерть наступила в результате падения с высоты. Нашим корреспондентам удалось прибыть на место происшествия до прибытия следственной группы. Однако вместо следственной бригады прибыли сотрудники ФСБ. По их настоятельной просьбе весь отснятый материал был передан сотруднику службы безопасности, корреспондентов вежливо попросили удалиться с места происшествия. Опрос свидетелей события выяснил странную картину. Пострадавшая была зеленого цвета и не только её тело, но даже кровь, запекшаяся на ране, была ярко – зеленой. Мы следим за этим более странным самоубийством, а может убийством?» Далее было не интересно, так как пошли спортивные события.
Сняла с руки кольцо – навязанный подарок этой сумасшедшей, теперь – в ванну и хоть как-то забыться во сне.
Несмотря на нервную дрожь уснуть мне удалось быстро, а может, помогла теплая ванна?
Утро следующего дня не отличалось разнообразием от многих других. Вот только на работу я проследовала, да что там, просто прокралась, другим маршрутом. Читала в каком-то детективе, что преступника, как магнитом, тянет на место преступления. К обеду так свербело в душе, что не находила себе места. Нет проблемы, пообедаю в кафешке, давненько хотелось отведать дунганской лапши. После обеда решительно шагнула к тропинке, ведущей к знакомой «хрущевке». Сердечко замерло, когда я свернула за угол дома.
Ничто не напоминало о вчерашнем происшествии. Дорожка тщательно вымыта и присыпана песком, кто-то причесал граблями траву под балконом и полил водой. А, впрочем, нет, вот в стороне под разросшимся кустом сирени лежал поникший цветок, тот самый с кодом Коленьки, сыночка этой Евгении Николаевны. Грязно – зеленый, с поникшими листьями, верхние корни без земли засохли и скрутились между собой. Чуть в стороне я нашла острый осколок шифера, выкопала им ямку в грунте и укрепила в ней завядшее растение. Достала из сумочки бутылку с минеральной водой и полила утрамбованную землю под корнями. «Все, что могу, все, что могу….» – подумала я, уходя от растения.
Вечером я с нетерпением ждала телевизионной «криминальной хроники» Сообщение повергло меня в легкий ступор.
Телекамера бесстрастно фиксировали и тело несчастной Евгении Николаевны, и зелень её крови, четко оттеняемую серостью асфальта. Голос диктора только подогревал страсти «Вот так и рождаются нелепые слухи. Сотрудники следственного комитета национальной безопасности оперативно смогли раскрыть это так называемое «самоубийство» с леденящей душу зеленой кровью. Причина этого события раскрылась быстро. Два студента колледжа искусств по понятной причине мы пока не раскрываем их имен желая прославиться, изготовили макет человека в облике женщины с необычной окраской тела. Сбросив его с крыши, стали ждать реакции прохожих и жителей дома. Сотрудники ФСБ легко вычислили хулиганов по показаниям свидетелей и при обыске нашли у них ещё один манекен человека, теперь уже с синей кровью» Картинки телепередачи показывали внутренности какого-то гаража, банки с краской, несколько манекенов, один из которых был синего цвета. Что это? Моему изумлению не было границ! Какие манекены?! Какие студенты, пусть даже и колледжа искусств? Как, убийства не было? И на меня не нападала эта зеленая ведьма? В таком случае мне не стоит опасаться прямого розыска, а будет меня искать все ФСБ…
Через неделю переживания от моего приключения дали о себе знать. Поднялась температура, меня бил легкий озноб. Термометр показывал 370 , с такой температурой на больничный лист рассчитывать не приходилось. Что делать, поплелась на работу. Закончив разбирать пришедшие новые книги, отмывала руки от следов типографской краски.
На фоне белого полотенца мне почудилось зеленое пятнышко между пальцами. Поднесла руку к свету окна – так и есть, светло – зеленое пятно на коже между указательным и большим пальцем. Запачкалась, перебирая книги. Когда смыла мыло после третьего раза, пытаясь отмыть эту краску, смутная догадка противным холодком заметалась в голове. «Спокойно, Ирка, спокойно, это стойкий краситель, ототрешь дома растворителем для лака ногтей!» – мысленно успокоила я себя. Есть такая забава: в компании договариваются пять минут не думать, ну например, о зеленой обезьяне. «Черт, почему опять о зеленой?!» – вот и выигрывает тот, кто не подумал…. Что-то я не слышала о выигрышах при этой игре.
Так и у меня. К концу дня я уже натерла себе руку до красноты, стараясь избавиться от этой въевшейся в кожу краски. Придя домой, кинулась к шкафчику, схватила жидкость для стирания лака, все напрасно. Только защипало натертую кожу. Через три дня зелень переползла на тыльную сторону ладони и я, надев перчатку, поплелась к дерматологу.
Врач, посмотрев мою руку, хмыкнул и изрёк:
– Такое впечатление, что вы её полоскали в зеленке, – сравнил со второй рукой, взял соскоб с пораженного места и, обработав свои руки затянутые в резиновые перчатки, желтой жидкостью, сел писать бумажки. Выписал мне направление на анализы и велел прийти послезавтра с готовыми результатами.
Кое-как замазав тонирующим кремом руку, после обеда я появилась на работе. Надежда, моя подружка, успокоила меня. Начальницу с утра вызвали в отдел культуры, и мое отсутствие прошло мимо её бдительного взгляда. Потрепались с Надюхой о текущих проблемах:
– Ой, Ирка, меня с утра так продуло, так продуло, остеохондроз привязался, ты ещё та у нас мастерица, сделай мне массажик шеи! – привязалась она ко мне.
Пока она делилась своими секретами, я разгладила и промяла каждый шейный позвонок. Признаюсь, меня мало занимали её амурные тайны, больше тревожила и волновала завтрашняя поездка в поликлинику.
Под будущий отгул отпустила меня начальница на три часа к доктору.
Доктор, который принимал меня в прошлый раз, снова осмотрел мою зеленеющую руку. Даже мне, не специалисту в области медицины, было ясно, что пятно расползлось дальше по коже и стало ярче цветом. Да и доктор снова был в тонких резиновых перчатках.
– Ваши анализы в полной норме, я сказал бы, в превосходной норме! Есть небольшие отклонения в составе крови, я выпишу вам направление в специализированную гематологическую лабораторию, вот адрес.
Рано утром, до работы, сдала я и этот анализ. Признаюсь вам честно: работа, житейские передряги и остальные мелкие проблемы отошли на второй план. Здоровье – вот главный стержень в жизни любого человека. Только я переступила порог библиотеки, как Надежда мертвой хваткой вцепилась в мой рукав и потащила в туалет.
– Смотри, Ирка, что это у меня? – у меня оборвалось сердце, под отвернутым воротником её платья, на коже шеи, разливалась слабой зеленкой пятно.
– Все, – обреченно выдохнула я, – вот и ты полюбуйся, – сдернула я со своей руки легкую перчатку.
– Ой, Ирка, пропали мы, это какая-то зараза! – запричитала она.
– Не реви, – прервала я её причитания, – я была у дерматолога, ничего страшного, сегодня после обеда мне ещё к нему на прием, выпишет лекарство, я и тебе куплю, намажешь, и все пройдет.
Странно, но у двери дерматолога не было привычной очереди. Да и вообще, пока я шла по коридору поликлиники, навстречу мне попалась парочка людей в белых халатах с повязками на лице.
Мой доктор был сама любезность, сразу же позвонил в аптеку и поинтересовался, доставили ли то лекарство, которое он заказывал.
– Ничего страшного у вас нет, небольшое изменение в составе крови, прокапаем вас системочками и будете снова у нас, как огурчик, хм-м-м, – изменился он в лице, – До свадьбы заживет!
– Доктор, а эта моя болезнь заразная?
– Случаев заражения вашей болезнью не установлено, просто в вашей крови обнаружены тела другой формы, их легко устранят антибиотики.