Раньше они только теоретически знали, что Манке Вурдаль нравится издеваться над людьми.
Причем сама она ни разу не подала вида, что издевки в ее адрес имеют для нее хоть какое-то значение. Она никогда не позволяла себе показать, что устала, ослабела или расстроилась. Она делала все то же, что делали все, только намного лучше. Это было признаком ее силы, и через семь недель остальные настолько дружно возненавидели ее, что эта ненависть не позволила им сломаться.
В один прекрасный день Молчаливая пришла к Козодою с просьбой. Она все еще объяснялась на примитивном языке жестов. Узнать, каков ее родной язык, было невозможно. Даже языковая ментопринтерная программа оказалась бессильна. Такие программы устанавливали систему перекрестных ссылок со знакомым языком, но, похоже, у Молчаливой, в ее нынешнем состоянии, не сохранилось даже представления о том, что такое язык. Козодой до сих пор понимал ее с трудом, но наконец сообразил, чего она хочет. Молчаливая была его женой, такой же, как и Танцующая в Облаках, об этом она и хотела сказать.
Попросту говоря, она просила развода.
Поняв это, можно было легко догадаться об остальном.
- Ты тоже хочешь идти, не так ли? - громко произнес он, помогая себе жестами.
Она кивнула. Потом сделала движение, как будто укачивала младенца, и показала в сторону берлоги Вурдаль. На мгновение Козодой подумал, что она хочет заботиться о детях, которые, возможно, появятся у них. А может быть, увидев, насколько изменились остальные, она решила, что ей тоже вернут молодость и возможность иметь ребенка. Но речь шла о другом, и Козодой не сразу уловил ее простую мысль.
"Я их мать, а они - мои дети" - вот что она хотела сказать. Она поняла, что группа собирается в очень дикие места, и была не уверена, что ученики справятся, если рядом не будет учителя.
Едва узнав о возможностях трансмьютеров. Козодой испытывал сильнейшее искушение вернуть ей язык, красоту и способность к деторождению, но у него не было способа спросить у Молчаливой, как она отнесется к этой идее на самом деле. А Клейбен и остальные сильно сомневались, что стоит пробовать возможности трансмьютера на "явно сумасшедшей". Но вот она сама попросила об этом, и Козодой не знал, что ответить. И он сделал то, что делал всегда, когда у него появлялись сомнения, - посоветовался с Танцующей в Облаках.
- Я думаю, надо ей разрешить, - без колебаний сказала Танцующая в Облаках. - Хотя я люблю ее и боюсь за нее. Может быть, она была рождена для этого. Может быть, она спасет не одну жизнь, а может быть, погибнет сама, но для нее это единственный шанс вновь обрести душу.
Козодой вздохнул:
- И скорее всего мы так никогда и не узнаем, правильно ли поступили. Впрочем, ладно. Если Вурдаль и Урубу согласятся и Клейбен не будет возражать, пусть отправляется.
С тех пор как она попала в плен вместе с Козодоем и Танцующей в Облаках, Молчаливая жила в мире волшебства и непостижимых тайн. Она ненавидела этот мир столь же сильно, сколь любила тех, кто был рядом с ней. Теперь она думала, что волшебство вознаградит ее за верность.
Клейбен сильно нервничал. То, что касалось тела, его не беспокоило - это было легко. Но он боялся даже подумать, какие проблемы могут возникнуть после применения ментопринтера.
- И все же, - сказал он, - каким бы языком она ни пользовалась, ему должны отыскаться соответствия в языке Матрайха. Готов поспорить, что внизу от нее будет больше толку, чем от многих других.
Вурдаль была рада, а Урубу - не очень. Она могла лишь надеяться, что Молчаливая сумеет понять - они должны не просто выжить, но еще и добыть кое-что.
Молчаливая была довольно-таки полной, и Звездный Орел мог свободно оперировать с массой. Он сделал из нее шестнадцатилетнюю матрайхианскую богиню. Когда Молчаливая вышла из камеры трансмьютера и впервые взглянула на себя, обновленную, в зеркало, она закричала.
Беззвучно.
Ее новое тело было безупречным. Она даже несколько раз пощелкала языком. И все же Молчаливая осталась немой. Немой и такой же загадочной, как и была.
7. ВЕЧНЫЕ ТЯГОТЫ МАТЕРИ
Через девять с половиной недель Манка Вурдаль почувствовала, что группа достигла предела того, что можно достичь на тренажерах. Общество Молчаливой натолкнуло ее на одну мысль, и в течение последних двух недель Манка обучала свое племя сигналам, состоявшим из щелчков пальцами и прищелкиваний языком. С их помощью можно было передавать информацию, когда требовалось полное молчание. Сначала всем, кроме Молчаливой, было нелегко усвоить этот способ общения, но в конце концов они перестали нуждаться в речи для того, чтобы действовать сообща.
- Мы готовы, насколько в такой ситуации вообще возможно подготовиться, сказала Урубу, придя к Козодою. - Но меня по-прежнему слегка беспокоят женщины с "Индруса". Все-таки они чересчур цивилизованны. У парочки с "Эспириту Лусон" все идет как нельзя лучше, хотя это не те люди, на которых мне бы хотелось полагаться в трудную минуту. А очень может быть, что положиться придется. Но на тренажерах большему людей уже не научишь.
Козодой кивнул:
- Хорошо. Ты по-прежнему уверена, что вам действительно нужно столько людей? Даже на этой стадии все выглядит так, словно мы рискуем ими лишь для того, чтобы обеспечить тебе прикрытие.
- Это необходимо, - сказала Урубу. - Прикрытие нужно нам всем. Боюсь, здесь будет не проще, чем на Джанипуре. Вы уже сделали дубликат перстня?
Козодой кивнул:
- Он того же размера, формы, веса и состава, что и джанипурский. Рисунок на камне, взятый из твоих воспоминаний об амулетах и посохах хранительниц истины, подходящего размера и выполнен в том же стиле, но сказать, можно ли им кого-то обмануть, нельзя, пока вы не сравните поддельный перстень с настоящим. Мы сделали для него футляр в костяном амулете. Смотри не потеряй, иначе придется возвращаться за новым.
- Я не потеряю. Хочешь сказать еще что-нибудь, прежде чем мы отправимся под ментопринтер?
- Детали обсудим после этого. Желаю удачи.
- Да уж, без нее нам нельзя... - проворчала Урубу.
***
Отряд дикарей замер в молчании. Теперь у каждого была раскраска, соответствующая его положению в племени. Молчаливая носила цвета хранительницы огня. У Вурдаль появилась растительность на лице, и хотя ее тело оставалось женским, она двигалась и держала себя иначе, чем остальные. Когда она произнесла: "Мы готовы. Давайте заканчивать", - ее голос был прежним голосом Вурдаль, с карибским акцентом, но он понизился на пол-октавы и звучал почти по-мужски.
Все, кроме Манки и Урубу, были взволнованы и даже чуточку испуганы.
Звездный Орел мог бы провести весь процесс автоматически, но было решено, что Хань вкратце расскажет о том, что должно произойти. Основную часть программы разработал Клейбен, но его решили не допускать к вводу ментокопий по политическим соображениям.
- Мы главным образом базировались на информации и опыте Юраа, - начала Хань. - Все вы получите одну и ту же основную ментокопию за вычетом некоторых личных особенностей. Нам неизвестно, что именно может запустить механизм обороны, но если он настроен на все чуждое, то даже одного слова на незнакомом языке может оказаться достаточно. Вместе с тем необходимо, чтобы вся ваша память и знания остались при вас. Итак, мы установили нечто вроде фильтра. Язык Матрайха примитивен и плохо приспособлен для создания новых слов, но он может сгодиться, даже если вам придется использовать приближенные понятия и тратить пятнадцать слов вместо одного. Фильтр попросту не позволит вам сказать ничего, кроме слов этого языка. Язык Матрайха станет для вас родным. Вы будете думать на нем, и вам понадобится усилие, чтобы переключиться на другой язык, даже в уме. Однако вы будете понимать те языки, которые знаете сейчас. Язык играет основную роль в формировании культуры, и Главная Система знает об этом, вот почему мы наложили такое ограничение. Если вы будете пользоваться только этим языком, то станете неотличимы от туземок. Все понятия голографически связаны с образами. Например, услышав слово "дака", вы тотчас подумаете о гигантской лавовой змее.
Язык Матрайха действительно был прост, не знал никаких исключений, и каждое слово имело единственное значение. Большинство слов, включая имена, состояло всего из двух слогов, но имя материнского мира, таинственное и загадочное, состояло из целых трех и произносилось так: "Маа-траа-йах".
- Вы будете отзываться только на те имена, которые мы вам дадим, продолжала Хань. - Это тоже ради вашей же безопасности. Имена на Матрайхе обычные слова и могут описывать того, кому принадлежат. Явных правил мы не обнаружили, так что старались держаться поближе к вашим собственным именам. Например, Мака значит "высокое дерево", это вполне подходит вам, Манка. Или еще проще, Мари означает "большая грязь". Имя не ахти какое, но достаточно близко к Марии. Суни - "серая скала". Миди - название одного из растений. Таег, близкое к Тай, это, прошу прощения, насекомое. Для Молчаливой мы выбрали имя Эуно, что означает "безмолвная рука". Для вашего имени, Лалла, нет эквивалента в матрайханском, так что теперь вас зовут Эза, что значит "прочная ветвь".
- Вы будете отзываться только на те имена, которые мы вам дадим, продолжала Хань. - Это тоже ради вашей же безопасности. Имена на Матрайхе обычные слова и могут описывать того, кому принадлежат. Явных правил мы не обнаружили, так что старались держаться поближе к вашим собственным именам. Например, Мака значит "высокое дерево", это вполне подходит вам, Манка. Или еще проще, Мари означает "большая грязь". Имя не ахти какое, но достаточно близко к Марии. Суни - "серая скала". Миди - название одного из растений. Таег, близкое к Тай, это, прошу прощения, насекомое. Для Молчаливой мы выбрали имя Эуно, что означает "безмолвная рука". Для вашего имени, Лалла, нет эквивалента в матрайханском, так что теперь вас зовут Эза, что значит "прочная ветвь".
Хань ненадолго замолкла.
- Помня о том, с чем пришлось столкнуться на Джанипуре, мы предприняли некоторые меры предосторожности. У вас нет лазерных пистолетов, и перед Валом вы будете совершенно беззащитны. Конечно, вряд ли он есть там сейчас, но, если что-то пойдет не так, будьте уверены, он успеет туда раньше нас. Итак, слушайте внимательно. Любая попытка исследовать ваш разум, загипнотизировать или каким-то другим путем получить от вас информацию немедленно запустит фоновую программу. Она заблокирует всю память и знания, которые не принадлежат Матрайху. Удалить эту программу может только та машина, которая ее создала. Эту идею мы позаимствовали у МСС и теперь постоянно будем ее использовать. Если вы почему-либо отобьетесь от группы, постарайтесь вернуться к истребителю. Он останется на месте посадки, если только его не обнаружат и не уничтожат. Подойдите к нему и просто назовите свое имя. Он впустит вас и даст нам знать, что надо приготовиться к передаче и приему. Если истребителя не окажется на месте, воспользуйтесь впечатанной вам картой и ступайте в другие пункты эвакуации. Вот и все. А теперь желаю удачи.
Только Урубу не нуждалась в ментокопии. У нее уже была личность и опыт жизни на планете. Она была создана ввести в заблуждение любой ментопринтер и не нуждалась в ограничениях, налагаемых программой.
В отличие от трансмутации процесс ввода ментокопии не был ни быстрым, ни легким. Полная обработка всей группы заняла несколько часов.
Мария Сантьяго, как и все остальные, очнулась с ощущением головной боли и легкой тошноты, которое отступило не сразу. Она чувствовала себя чужой. В голове роились странные воспоминания. Ей было тесно, закрытое помещение давило и пугало. В глубине души она помнила, кто она такая на самом деле, но старалась не думать об этом: это были пугающие и слишком сложные для нее мысли. Существовало только племя, только Люди, ее сестры-жены и вождь. Пока она с ними, ей нечего бояться.
Мака вела их туда, откуда они могли вернуться на открытые места, к Людям, и они шли за ней, готовые к возвращению. Первой шла Юраа, она разведывала путь, а Мака замыкала шествие. Сначала их переправили на "Молнию", пилотируемую Вороном. Короткий прыжок вывел их на тщательно рассчитанную траекторию, ведущую к "слепому пятну". В этом месте корабль мог незамеченным выйти на стационарную орбиту и оставаться на ней достаточно долго, чтобы успеть переправить всех на Матрайх.
Одна за другой они ступали на поверхность планеты и сразу же выстраивались в оборонительное кольцо. У них были копья с грубыми каменными наконечниками и каменные топоры, а с поясов, сплетенных из лиан, свисали духовые трубки.
Хотя пейзаж Матрайха был впечатан каждому в память, все, кроме Юраа, знали, что видят его впервые. Было невероятно жарко и влажно, в воздухе стоял запах сероводорода, и к этому еще предстояло привыкнуть.
Ландшафт представлял собой нагромождение безжизненных гротескно изломанных скал. Черная лава застыла волнами. На выжженных пустошах лежал, словно грубый песок, красный, рыжий и серый пепел. Эти места обладали своеобразной красотой, но она была мертвой и угрожающей. Человек явно был здесь лишним. Густые облака кружились в демоническом танце. В отдалении по земле шарили тонкие пальцы молний и доносились раскаты грома.
При виде этой картины Мака на мгновение замерла, но она помнила о своих обязанностях и видела, что давно перевалило за полдень. Она кивнула Юраа, разведчице, и та повела их прочь с выжженного вулканического склона. Кратер вулкана терялся в облаках. Наконец они ступили на серый песок и сразу же пустились бегом. Тишину нарушали только отдаленные раскаты грома, мерный топот и напряженное дыхание. Они бежали безостановочно больше часа и, только когда вдали замаячила полоска живой зелени, перешли на шаг. Все молчали: Мака не позволяла им говорить вслух.
Под пологом джунглей было темно и сухо. Исполинские кроны почти не пропускали свет и дождевую воду, но все равно подлесок был густым: лианы и ползучие растения, тощие высокорослые кустарники с колючими листьями, и великое множество мхов; лишайников и грибов. Джунгли кишели насекомыми, но животных и птиц не было и следа. Они вышли к быстрой мелкой речушке, и почти километр Юраа вела их вдоль берега, пока они не достигли излучины. Здесь течение замедлялось, и можно было утолить жажду. Потом Юраа нарушила молчание.
- Мака-племя ловит рыбу в реке, - сказала она. - Или ест жуков. Юраа показывает.
Она подняла копье и очень медленно вошла в воду неподалеку от илистой отмели. Все следили За ней, а она совершенно неподвижно стояла по пояс в воде, держа копье на изготовку и не отрывая глаз от воды. Внезапно копье стремительно погрузилось в воду, Юраа перехватила его обеими руками, повернула и подняла. На острие билась крупная рыбина. Юраа вернулась к остальным. Вид у нее был довольный. Затевая это представление, она больше всего боялась, что либо здесь не окажется рыбы, либо она промахнется.
Ее добыча выглядела довольно уродливо. У рыбы был широченный рот, окруженный длинными щупальцами, гладкая лилово-белая кожа без всяких признаков чешуи и суставчатые передние плавники, похожие скорее на недоразвитые руки. Молчаливая улыбнулась, кивнула и, подхватив свое копье, вошла в воду. Ей понадобилось меньше времени, чем Урубу. Похоже, она занималась такой охотой не в первый раз.
Настала очередь остальных. Главный секрет заключался в том, чтобы выбрать правильное место и стоять совершенно неподвижно. Эти рыбы не столько плавали, сколько ходили по дну и рылись в иле, оставляя за собой цепочку пузырьков. В конце концов Суни и Миди после нескольких неудачных попыток поймали по рыбине, но остальные вернулись с пустыми руками. Наступающая темнота заставила Маку и племя прервать рыбную ловлю.
Юраа и Молчаливая быстро выпотрошили и разделали рыб. В лесу было достаточно сушняка, но разво-1ить костер не стоило. Это была чужая территория. Ни одно место, где даже новичок без особого риска может раздобыть еду, нельзя считать свободным.
Сырая рыба понравилась не всем. Марию, Суни и Лаллу едва не стошнило. Манка Вурдаль съела свою долю без особого удовольствия, Миди и Таег ели без отвращения, а Юраа и Молчаливая - с явным наслаждением.
- Останемся здесь до света Великой Богини, - сказала Мака. - Юраа знает это место? Урубу кивнула:
- В темноте никто не придет. Это земля большого племени. Много больше, чем Мака-племя. Будет свет, надо идти далеко. Близко плохого нет. Можно остаться до света. - По ночам лишь демоны бродили во тьме в поисках тел и душ. Только очень серьезная угроза могла заставить жителей Матрайха решиться на ночное путешествие.
Сегодня не было особой нужды выставлять посты, но позже такая необходимость появится. Понятно, что тот, кто не отличился на охоте днем, поплатится за это ночным сном. Но пока они еще не втянулись и не приобрели опыта, возможны были послабления.
Они расчистили сухое, хорошо укрытое место вблизи реки и легли там, тесно прижавшись друг к другу. Со временем стоянки будут поудобнее, но пока они могли себе позволить только этот спартанский ночлег. На неудобном ложе, под бурчание непривычных к новой пище животов, заснуть было нелегко. До сих пор дела шли неплохо, но память хранила впечатанные воспоминания об опасностях этого мира, а путь предстоял долгий, и пролегал он по таким местам, о которых даже Урубу ничего не слыхала.
***
Айзек Клейбен сердито хмурился. Он только что вызвал в лабораторию Козодоя и Танцующую в Облаках. Хань уже была там. На нее было страшно смотреть.
- Я проанализировал ментокопии тех, кого мы отправили вниз, - начал доктор. - Ничего особенного, хотя садомазохистские фантазии Вурдаль нелегко воспринять даже в виде блока данных. Конечно, Манка лучше любого другого обеспечит успех операции, но мне заранее жаль этих бедных женщин, когда ей придет настроение поразвлечься с ними. А судя по всему, это будет часто. Так вот, никаких неожиданностей, пока я не приступил к Молчаливой. Мы сняли с нее ментокопию еще на Мельхиоре, и я смутно припоминаю, что мне докладывали, будто ее результаты оказались крайне необычными, но я был занят другими делами, а она не имела особого значения. Данные попросту перекрыты шоком и душевным расстройством, это одни неразборчивые обрывки. Хань попыталась прочесть их с помощью ментопринтера и едва не сошла с ума.