Павел Николаевич оторвался от микроскопа.
— Невероятно! Они захватили все пространство. Они поедают всех и вся! Поразительная активность! Но почему?
Наташа умоляюще посмотрела на учителя, и он уступил ей место, перешагнув через банку с какой-то коричневой жидкостью, и остановился в раздумье, глядя на плакат, приколотый к стене напротив стола. На листе ватмана были старательно нарисованы руками юннатов различные виды почвенных бактерий. Среди них поражало существо, похожее на волосатого человека без рук и ног. Это и был один из ванек-встанек, увеличенный в десять тысяч раз. Прошел год, как Павел Николаевич получил новый вид почвенного микроба и до этого дня ни разу не наблюдал, чтобы его ваньки-встаньки так активно вели себя среди другого населения микроскопического мира. Учитель пытался разрешить эту загадку. Из глубокой задумчивости его вывел радостный возглас Наташи.
— Что случилось? — спросил он.
— Смотрите, смотрите, вот сразу сотня ванек делится надвое, и эти уже начинают делиться!
— Ах, ты вот о чем… — учитель разочарованно вздохнул.
— Не только это. Мне кажется, что у них стали длинней ворсинки и появились крохотные хвостики!
Учитель отстранил Наташу от микроскопа и сам стал с напряжением вглядываться в этих крошек, которых он получил с таким огромным трудом.
Присмотревшись, он заметил, что микробы действительно изменились.
— Фотоаппарат! — приказал он.
Пока Наташа доставала специальный фотоаппарат, в окуляр микроскопа успели заглянуть и мальчики.
Устанавливая фотоаппарат, учитель поделился с ребятами своими мыслями.
— Безусловно, здесь сказались совершенно новые условия для наших микробов. Ведь до этого мы почти исключительно вели опыты в закрытом помещении или на очень ограниченных изолированных участках. И это естественно. Мы не могли дать простор этим еще непонятным существам. Я, кажется, говорил вам, что если только одному микробу создать благоприятные условия, то через пять-шесть дней его потомство заполнит все водоемы на земле: все моря, океаны, реки, ручьи и озера. Поэтому не мудрено, что наши ваньки-встаньки, как вы их прозвали, так быстро размножились. Непонятно другое — почему? Это мы выясним, сличив сегодняшних жителей томатной грядки с их предками, которых мы сфотографировали неделю назад.
— Неужели они так могут измениться? — спросил Митя Разумный. — Ведь микробы очень стойкие.
— Да, ты прав в отношении только старых форм, но и они меняются, приспосабливаясь к условиям. А этот новый вид еще не вылился в устойчивую форму, тут могут быть тысячи неожиданностей. Вы не заметили, что они расправляются со всеми, кроме микробов, связывающих азот?
Ребята покачали головами.
— Я это заметил давно. У них содружество с азотными бактериями и с грибками… — Павел Николаевич замолчал и включил фотоаппарат. Раздались частые щелчки: аппарат автоматически делал снимок за снимком.
Аппарат щелкнул последний раз и умолк: кончилась фотопленка. Наташа своими ловкими пальчиками отвинтила зажимы, сняла аппарат, направилась к большому шкафу, где в одном из отделений помещалась фотолаборатория.
Алеша тоже было сунулся за ней.
— Не мешай! Лучше готовь почвенные растворы, — сказала она строго.
— Вот, пожалуйста! Нам почвенные растворы, а ей что поинтересней! — возмутился Алеша, глядя, как Костя и Фома уже наливают дистиллированную воду в пробирку с землей.
— Готово! — глухо донесся голос Наташи, тотчас же открылась дверка, и из шкафа высунулась рука с перевитой, как стружка, пленкой.
Павел Николаевич выхватил пленку, и, повернувшись к окну, стал ее внимательно рассматривать.
— Это поразительно, нет, вы только взгляните, — шептал он, — у них появились конечности. Это настоящие гомункулусы!
— Что это такое? — спросила Наташа.
— Гомункулусы — это искусственные человечки, — ответил учитель, продолжая рассматривать ленту. — Средневековые алхимики безуспешно пытались получить в колбах своих лабораторий живое существо, подобное человечку. Посмотрите-ка, у одного даже есть что-то похожее на руки…
Великий расслабитель
После обеда соломенный дворец наполнился шумом и гамом. В нем собрались все юннаты и горячо обсуждали события сегодняшнего дня. Еще Павел Николаевич не успел отпечатать снимки своих микробов, как с поля примчалась бригада юннатов, проводивших искусственное опыление пшеницы на песчаных склонах Савур могилы. Ребята заметили, что растения на этом поле словно подменили. Хилая пшеница с пожухлыми листьями зазеленела, как после ливня, хотя за последние две недели дождей не было и эта пшеница особенно страдала от засухи. Удивительные превращения произошли с томатами и с подсолнухами, поле которых граничило с пришкольным участком, и где сегодня тоже работали бригады юннатов.
От опытного глаза юннатов не укрылась одна особенность: изменение растений произошло не на всем поле, а, как выразился Фома Разумный, пятнами. Казалось, что на поля внесли подкормку, разместив удобрения огромными кругами, где растения и поднялись, образовав зеленые купола.
Юннаты были потрясены всем этим. Они строили самые фантастические предположения о том недалеком времени, когда гомункулусы расселятся по всей планете. Совершая свою таинственную работу, эти крохотные существа помогут растениям завоевать всю землю. Не будет больше песчаных пустынь. Сахара и Каракумы покроются лесами и зарослями гигантских трав.
Не надо будет засевать огромные площади под пшеницу, свеклу, лен и другие сельскохозяйственные растения. Урожайность повысится в сотни раз.
Юннаты-селекционеры доказывали сказочные возможности получения новых сортов. В числе их были яблони и груши, на которых созревают плоды величиной с арбуз, и кукуруза с початками в рост человека!
Но вторая сторона, которую возглавил Алеша Перец, тратила не меньше сил, чтобы доказать страшные бедствия, которые принесут человечеству гомункулусы, если вовремя их не остановить.
— Ага, это вы сейчас радуетесь! — кричал Алеша, стоя на дубовой бочке и размахивая руками. — Помидоры с кукурузой растут гигантскими шагами, пшеница позеленела, но вы забыли, что и крапива на моей грядке дала невиданный прирост! Вы понимаете, что получится!.. Сорняки, как более жизнеспособные, покроют всю землю.
— А химия на что! — возразил Фома Разумный.
— Не хватит химикалиев! Всем людям на земле придется бросить все и пропалывать сорняки. Хорошенькое дело! А что вы станете делать с деревьями, когда они начнут наступление?
Спор прекратился с приходом Павла Николаевича. Мальчики и девочки притихли. Алеша спрыгнул с бочки и внимательно посмотрел в лицо учителя. Ему хотелось прочитать на нем ту же тревогу, что охватила все его существо. Но лицо учителя сияло. Павел Николаевич подошел к бочке, кивнул ребятам и энергично потер руки.
— Подходя к дворцу, я слышал ваши споры. И должен признаться, опасения Алеши не лишены оснований… Но права и Наташа.
Алеша закусил губу и потупился.
— Видите ли… — продолжал учитель, — почти всякое открытие можно направить или во вред, или на пользу человеку. Возьмите, например, ядерную энергию! Это и атомная бомба и атомная электростанция. Первая несет людям гибель, вторая — свет, тепло, жизнь! Энергия наших микробов, пожалуй, не уступает атомной. Только там она собрана в одном месте, а здесь может быть рассеяна на огромной площади в толще почвы. Наша задача приручить гомункулусов. Не дать им размножаться так бесконтрольно, как кроликам в Австралии, где эти безобидные, по сути дела, зверюшки стали настоящим бичом для страны.
— Что я говорил? — сказал Алеша.
— Да, все это так, но мы не выпустим их из-под контроля. Да и не везде для них сложились такие благоприятные условия, как у нас. Сейчас изучением гомункулусов занимаются десятки институтов. Я говорил вам, что еще зимой наших микробов выслал в Москву. И вот сегодня, только сейчас, принесли почту. Пишут из разных мест, и везде отзываются восторженно. Эти гибридные микробы обладают удивительной способностью приспосабливаться к условиям среды. Они заводят самую теснейшую «дружбу» с грибками, с бактериями, накапливающими в клубеньках азот, добывающими для растений фосфор, серу, магний, железо и десятки других веществ. То есть они ладят со всеми крохотными существами, населяющими почву, которые добывают пищу корням растений. Да вот телеграммы, — учитель потряс пачкой телеграмм. — Ага, вот самое, пожалуй, поразительное из всего, что мы получили, это письмо профессора Сорокина.
— Знаменитого микробиолога? — спросила Наташа.
— Да, Ильи Ильича. Он пишет, что получил из почвы, в которой живут наши гомункулусы, особое вещество, которое он назвал Великим расслабителем.
— Знаменитого микробиолога? — спросила Наташа.
— Да, Ильи Ильича. Он пишет, что получил из почвы, в которой живут наши гомункулусы, особое вещество, которое он назвал Великим расслабителем.
— Это вроде касторки? — сострил Алеша, но никто из ребят не засмеялся.
Учитель укоризненно посмотрел на Алешу.
— Это величайшее открытие, молодой человек, и совсем неуместны ваши шутки.
— Ему это непонятно, — сказал Костя Замятин, — он плохо разбирается в научных вопросах.
Алеша побагровел. Назревала ссора, но ровный, успокаивающий голос Павла Николаевича потушил ссору в самом ее зародыше.
— Научное название или термин придумать не трудно. Главное сейчас в том, что капля жидкости, полученная из почвы и населенная гомункулусами, сказочно повышает урожай. Например, пшеничное поле, обработанное этим препаратом, дает в нашем климате три урожая в год, причем вес зерна в колосе достигает ста граммов!
Фома Разумный прищурился и молниеносно подсчитал в уме.
— Если из каждого зерна вырастет один только колос, то и тогда гектар даст урожай в триста шестьдесят тонн только за один раз.
Учитель кивнул:
— Да, по самым скромным подсчетам в год можно получить более тысячи тонн с гектара.
— И все это наши микробы? — спросила Наташа.
— В основном да, но это еще надо проверить. Пока удалось получить только вот… это… — Павел Николаевич стал шарить по карманам парусиновой блузы. На лице его появилась тревога. Но тут Наташа напомнила ему, что все ценные вещи он носит в одном из внутренних карманов блузы.
— Ах, да! — воскликнул Павел Николаевич и выхватил из-за пазухи крохотный пузыречек с рубиновой жидкостью, алевшей на донышке. — Вот он, волшебный ключ, о котором мечтал Мичурин. Вы еще очень молодые исследователи, но уже знаете, сколько времени надо, чтобы получить новый сорт однолетнего растения, например пшеницы, кукурузы, свеклы или томатов. Срок этот становится прямо-таки страшным, когда мы работаем с плодовыми растениями. Иногда нужна целая жизнь, чтобы получить несколько новых сортов яблонь, слив, винограда. Теперь Все будет иначе. Под действием вещества, выделяемого гомункулусами, растения станут податливы, как глина в руках скульптора!
Наташа протянула руку к пузырьку. Великий расслабитель пошел по рукам. С величайшей осторожностью ребята разглядывали на свет рубиновую жидкость.
Только один Алеша Перец стоял потупившись, казалось, он не участвовал в общей радости и был мыслями далеко от соломенного дворца. Хотя это было не так, и у Алеши сегодня весь день взволнованно стучало сердце, и он радовался общей радостью со всеми, только к этой радости примешивалась большая доля горечи. Самолюбивому мальчику было очень неприятно признать свою неправоту. Ведь не дальше как сегодня во время дежурства он смеялся над опытами своего учителя. И вот сейчас ему захотелось сделать что-нибудь очень хорошее, чтобы Павел Николаевич похвалил его, пусть не словами, а так, как часто хвалил кого-нибудь из ребят — взглядом. Но от хорошего намерения нередко очень далеко до хорошего поступка. Алеша поднял голову и тут увидел, что пузыречек находится в руках у Кости Замятина. Алеше показалось, что Костя бесконечно долго вертит пузырек в руках.
— Хватит тебе принюхиваться, — сказал Алеша. — Ты уже целый час держишь его, дай сюда!
Алеша так потянул Костю за руку, а тот настолько сильно рванул свою руку, что пузырек вылетел из его пальцев, описал в воздухе дугу, стукнулся о банку и с жалобным звоном разлетелся вдребезги.
Павел Николаевич побледнел, как его парусиновая блуза, и закричал:
— Все отсюда! Не подходить к банке!
Юннатов как ветром вынесло из соломенного дворца.
Из-под скамьи вылез Тереха, зевнул, потянулся и стал обнюхивать циновку, залитую брызгами таинственного вещества.
Потрясенный Алеша стоял возле макитры. Он облизнул сухие губы, и зябкая дрожь пошла по его спине: он ощутил на языке незнакомый горьковатый вкус великого расслабителя. Ноги мальчика приросли к полу, он не слышал ни друзей, ни учителя, которые кричали ему, чтобы он немедленно вышел из-под крыши соломенного дворца. Под его ногами вдруг качнулась земля, и он стал медленно вращаться вместе с помещением. Вращение вскоре прекратилось, но Алеша стоял почему-то вниз головой, как мухи на потолке. Алеша был уверен, что стоит на полу возле банки с водой, на том месте, где из земли слегка выступает камень, сейчас его он ясно ощущал под подошвой ноги. В то же время место, где он сейчас находился, ничем не напоминало ни соломенный дворец, ни пришкольный участок. Там, где только что висела циновка, а висела она в оконном проеме, поднимдлась стена такой высоты и такой необычайной длины, какую и представить себе невозможно. Казалось, что эта стена делит всю землю на две части.
Если бы сейчас Алешу спросили, как он себя чувствует, он, наверное, ответил бы заикаясь: «Н-ничего…»
Успокоив пса, мальчик стал более внимательно осматривать окружающую местность и не переставал поражаться всему, на чем останавливался его взгляд. Он стоял на паркете из золотистых прозрачных плит, из янтарной глубины пола поднималась стена, сложенная из бесконечного числа кирпичиков, плотно пригнанных друг к другу. В одном месте стена дала трещину, напоминавшую горное ущелье.
Тереха залаял.
Алеша отпрянул назад. На него глядело чудовище ростом с трехэтажный дом. Глаза животного, как два гигантских прожектора, в упор уставились на мальчика и собаку. Чудовище, выползшее откуда-то, раскрыло пасть и схватило животное, похожее на гигантского удава.
— Вот это зверь! — сказал, наконец, мальчик, вытирая со лба холодный пот. — Ты знаешь, Терентий, на кого он похож?
Тереха вильнул хвостом.
— На муравья под микроскопом, только еще раз в тысячу больше. Знаешь, где мы с тобой. Ничего ты не знаешь, мы на Венере! Только там могут быть такие звери, я совсем недавно читал книжку про полет на эту планету… Фу, какой противный вкус во рту, это расслабитель… — Мальчика осенила новая мысль, она была тоже очень необычна, но все-таки более вероятна, чем внезапное переселение на Венеру. — Что, если это от жидкости? Ты ее нализался, а мне капля в рот попала. Ну, конечно, у нас что-то произошло с глазами.
Алеша продолжал развивать свою мысль:
— Ну, конечно! Смотри, ведь это клетки соломы под ногами, а это клетки древесины! Как интересно, будто соты в микроскопе. Я никогда не видал таких больших клеток. А что это? — Перед мальчиком поднималась причудливая решетка из какого-то ярко-желтого камня.
Много чудес довелось увидеть мальчику в этот день, но то, что он увидел сейчас, особенно поразило его. За решеткой, вернее в решетке, так как решетка служила стенками какого-то огромного сосуда, находилась голубоватая жидкость. Впоследствии Алеша уверял, что в отверстия этой решетки легко мог проплыть броненосец, не убирая мачт, и в то же время жидкость не выливалась. Какая-то невидимая сила мешала ей хлынуть водопадом и смыть все. Жидкость то отливала от отверстий, то приливала выпучиваясь, и тогда с ее поверхности отрывались шарики величиной со средний арбуз и уносились в небо. Порядочное число этих шаров облаком держалось в вышине.
— Что же это такое? — размышлял Алеша. — Постой, постой, что у нас стояло возле столба? Ну, конечно, банка с водой, из пористой глины. Так это такие у нас теперь поры! А шарики — пар! Ну, теперь ясно, почему в ней всегда прохладная вода: вода понемножку испаряется через поры, и это охлаждает банку.
В вышине с необыкновенным гулом пронеслась эскадрилья гигантских ос. Одна из них сделала крутой разворот и бросилась на Алешу. Испуг мальчика и собаки был напрасен, оса не обратила на них никакого внимания.
Без страха и отвращения нельзя было смотреть на это крылатое чудовище. Алеша потянул Тереху за ошейник, и они пошли, стараясь держаться как можно незаметней. На каждом шагу попадались гигантские животные такой величины, будто и в самом деле попал на другую планету или переселился в далекое прошлое, за миллионы лет, когда на земле жили ящеры-великаны. Хотя мальчик догадывался, что видит увеличенных мух, муравьев, гусениц, жуков, ему было все время не по себе. Особенно они с Терехой натерпелись страху, когда за ними погнался гигантскии кузнечик. Они спаслись от него тем, что юркнули в какую-то щель и очутились в горной местности. Ни в кино, ни в учебнике географии Алеша не видел таких гор. Они громоздились в страшном беспорядке, будто в этом месте землю только что вскопал великан гигантской лопатой. Разглядывая черные горы, поросшие чахлой незнакомой растительностью, Алеша внезапно встревожился:
«Почему за нами погнался кузнечик? — рассуждал он. — Неужели мы уменьшились, или, может быть, он тоже напился «великого расслабителя» и вдруг вырос? Ведь никто еще не знает, как действует расслабитель на кузнечиков». Размышления мальчика были нарушены новым невероятным открытием.