Кензи кивнула.
— Конечно, мисс Сингер. — Посмотрев назад, она поймала на себе мой взгляд и широко улыбнулась, прежде чем я успел его отвести. — Еще увидимся, крутой парень.
Пружинной походкой она вернулась к своим подружкам, тут же окружившим ее, хихикающим и перешептывающимся. Бестактно поглядывая на меня, они гуськом вышли в коридор, оставив меня наедине с учительницей.
— Не могли бы вы подойти ко мне, мистер Чейз? Мне не хочется кричать через весь класс.
Я поднялся, прошел по проходу и сел за переднюю парту. Взглянув на меня поверх очков своими проницательными черными глазами, мисс Сингер с жаром прочитала мне лекцию о том, что не терпит грубых шуток, что понимает, в какой ситуации я нахожусь, и что если я сосредоточусь на учебе, то из меня может выйти толк. Как будто все было так просто.
Спасибо, конечно, но не стоило так распинаться. Все это я уже слышал раньше. Как тяжело, должно быть, переезжать в новую школу и начинать все сначала. Как нелегко мне, наверное, дома. Не надо делать вид, что знаете, что я переживаю. Вы не знаете меня. Вы абсолютно ничего не знаете о моей жизни. Никто не знает.
И никогда не узнает.
* * *Следующие два урока прошли так же, как и первый — я игнорировал всех вокруг себя. Когда настало время обеда, я проводил взглядом учеников, идущих по коридору в столовую, затем развернулся и пошел в противоположном направлении.
Одноклассники начали действовать мне на нервы. Мне хотелось выйти на улицу подальше от толп и любопытных взглядов. Не было никакого желания сидеть за партой, страшась того, что кто-нибудь возьмет да подойдет «поговорить». И я был на сто процентов уверен, что если это кто-то сделает, то не из дружеских побуждений. К этому времени слух о нашей первой встрече с Кензи, скорее всего, уже распространился по всей школе. Может быть даже чуть приукрашенный, например тем, как, обзывая ее, я одновременно подкатывал к ней. В общем, мне не хотелось ни разбираться с озверевшими бой-френдами, ни отвечать на возмущенные вопросы.
Я завернул за угол, намереваясь найти уединенное местечко, где бы смог спокойно поесть, и наткнулся на то, чего так старался избежать.
Спиной к шкафчикам, с упрямым выражением лица, ссутулившись, как загнанный в угол зверь, стоял парень. Два широкоплечих и толстошеих здоровяка, зажавшие его у стены, зловеще ухмылялись. Когда он умоляюще взглянул на меня, сквозь копну соломенного цвета волос блеснули оранжевые глаза, и я заметил два торчащих пушистых уха.
Я выругался. Тихо, использовав слово, за которое мама оторвала бы мне башку. Эти два здоровых идиота понятия не имели, что творили. Они, конечно же, не могли видеть его настоящую сущность. «Человек», которого они приперли к стенке, был одним из Них, или фейри, или полуфейри. Полукровка — всплыло в голове, и мои пальцы сжались на сумке с обедом. Почему? Почему я не могу освободиться от них? Почему они повсюду ходят за мной попятам?
— Не ври мне, урод, — сказал один из качков, толкнув паренька так, что тот ударился плечом о шкафчик. У него были короткие, рыжие волосы, и он был чуть помельче своего приятеля с бычьей шеей. — Реган видела, как ты вчера околачивался возле моей машины. Думаешь, мне было смешно, когда я чуть не съехал в канаву? А? — Он снова пихнул его. Дверцы шкафчиков издали глухой металлический звук. — Та змея не сама заползла в мою машину.
— Я этого не делал! — закричал полукровка, уклоняясь от следующего удара. Я увидел заостренные клыки, когда он открывал рот, но качки, конечно же, ничего не заметили. — Брайан, клянусь, это был не я.
— Да? Так ты хочешь сказать, что Реган — лгунья? — Брайан повернулся к своему дружку. — Кажется, он только что назвал Реган лгуньей, ты слышал это, Тони? — Тони набычился и хрустнул костяшками пальцев, а Брайан вновь развернулся к полукровке. — Это было не очень умно с твоей стороны, лузер. Не прогуляться ли нам в туалет? Познакомишься поближе с мистером унитазом.
Ну, здорово. Мне все это на фиг не нужно. Мне нужно развернуться и уйти. Он полуфейри, — твердил мне мой разум. — Вмешайся сейчас и уж точно привлечешь Их внимание.
Полукровка съежился, несчастный и безропотный, словно давно привыкнув к такому обращению.
Я вздохнул. Никогда не перестану делать глупости.
— Я тааак рад, что обезьяноподобные ублюдки есть не только в моей старой школе, — протянул я со своего места. Они резко обернулись, вылупив на меня глаза, и я ухмыльнулся. — Что такое? Папочка лишил вас в этом месяце карманных денег, поэтому приходится выбивать их из неудачников и уродов? Или на тренировках маловато рукоприкладства?
— Ты кто такой, черт возьми? — Брайан угрожающе шагнул ко мне. Я смотрел на него, по-прежнему ухмыляясь. — Это что, твой бой-френд? — он повысил голос. — Сдохнуть хочешь, педик?
И теперь, естественно, мы начали привлекать всеобщее внимание. Те, кто отводил глаза, притворяясь, что не видят троих у шкафов, теперь толпились рядом, чуя, что в воздухе пахнет насилием. Пронесшееся по толпе шепотом слово «драка» со скоростью света облетело школу, и у меня появилось ощущение, что посмотреть разыгрывающуюся в центре коридора драму собрались все, кому не лень. Парнишка, над которым здоровяки издевались — полукровка, — бросив на меня извиняющийся, испуганный взгляд, поспешил улизнуть и затеряться в толпе. Вот тебе и спасибо, — подумал я, поборов желание закатить глаза. — Что ж, раз уж я сам вляпался в это дерьмо, то и мне самому из него выбираться.
— Новичок, — прорычал дружок Брайна, отойдя от шкафчиков и встав за его спиной. — С юга.
— Ах, да. — Посмотрев на приятеля, Брайан перевел взгляд на меня, его губы презрительно изогнулись. — Ты тот парень, который зарезал своего сокамерника в колонии для несовершеннолетних, — продолжил он громко, чтобы его было слышно толпе, — после того, как устроил в школе пожар и пырнул ножом учителя.
Я приподнял бровь. Да неужели? Вот это что-то новенькое.
Шокированные возгласы со скоростью пожара разнеслись по скопищу учеников. Завтра об этом будет знать вся школа. Интересно, сколько еще мнимых преступлений добавится к моему уже и так длиннющему списку.
— Думаешь, ты очень крут, педик? — приблизился ко мне воодушевленный поддержкой толпы Брайан. Он теснил меня, злобно ухмыляясь. — Ты поджигатель и уголовник, и что с того? Думаешь, я испугаюсь тебя?
О, плюс один к списку.
Я выпрямился, встав со своим противником лицом к лицу.
— Поджигатель, да? — прошипел я с тем же презрением, что и он. — А я-то уж решил, что ты туп настолько, насколько и выглядишь. Или ты выучил новое красивое словечко на сегодняшнем уроке английского?
Его лицо исказилось, и он размахнулся. Мы стояли почти вплотную, так что это был подлый хук правой, нацеленный прямо мне в подбородок. Пригнувшись, я отбил кулак Брайана и оттолкнул его к стене. Раздались одобрительные крики. Брайан с бешенством развернулся и попробовал еще раз ударить меня. Я ушел в сторону, по-боксерски держа кулаки у подбородка.
— Хватит!
Внезапно появившиеся учителя оттащили нас друг от друга. Брайан чертыхался, махая руками и пытаясь достать меня, но я не сопротивлялся. Меня кто-то крепко держал за воротник, словно боясь, что я вырвусь и ударю его.
— К директору, Кингстон, — велел учитель, уводя Брайана по коридору. — Давай шевелись. — Обернувшись, он бросил на меня свирепый взгляд. — Ты тоже, новичок. И лучше бы у тебя не оказалось ножа, иначе глазом моргнуть не успеешь, как будешь исключен.
Когда они тащили меня в кабинет директора, я увидел глядящего на меня из толпы полукровку. Он не сводил с меня своих оранжевых мрачных и серьезных глаз, пока я не исчез из его вида, завернув за угол.
Глава 2 Полукровка
Я сидел в кабинете директора, развалившись на стуле и сложив руки на груди в ожидании, когда мужчина за столом обратит на нас внимание. Написанные золотом слова на табличке из красного дерева гласили: Директор Ричард С. Хилл, и этот самый Ричард С. Хилл удостоил нас лишь одним коротким взглядом. Он сидел, хмуро уставившись в монитор — маленький лысый мужик с носом, похожим на клюв, и тонкими как ниточка бровями. Поджав губы, он внимательно смотрел в экран компьютера, заставляя нас ждать.
Через минуту или две, сидящий на соседнем со мной стуле качок громко и нетерпеливо вздохнул.
— Так это, я вам еще нужен или нет? — спросил он, наклонившись вперед, словно приготовившись встать. — Я ведь могу идти, да?
— Кингстон, — произнес директор, наконец-то подняв на нас глаза. Он снова нахмурился, глядя на Брайана. — В эти выходные тебе предстоит важная игра, разве нет? Да, ты можешь идти. Только не создавай больше проблем. Я ничего не хочу слышать о драках в коридорах, ты меня понял?
— Конечно, мистер Хилл. — Брайан встал, победно ухмыльнувшись, и с важным видом вышел из кабинета.
Оу, сама справедливость. Здоровяк распустил руки первым, но мы же не хотим рисковать предстоящей игрой и шансом выиграть в ней? Я ждал, когда директор обратит внимание на меня, но он вернулся к прочтению, чего бы там ни было на мониторе. Откинувшись на спинку стула и скрестив ноги, я с тоской уставился на дверь. Комнатушку наполняло тиканье часов. Проходившие мимо двери ученики останавливались потаращиться на меня через стекло.
— А вы тот еще экземпляр, мистер Чейз, — наконец сказал Хилл, не глядя на меня.
Я едва удержался от гримасы.
— Драки, прогулы, скрытое ношение оружия, поджог. — Он отодвинулся на стуле и впился в меня жестким взглядом черных глаз. — Хотите что-нибудь добавить? Например, нападки на звезду школы — квотербека в первый же день? Отец мистера Кингстона — член школьного совета, если вы этого еще не знали.
— Драку начал не я, — тихо ответил я. — Он первый начал махать кулаками.
— Да? А вы что же, просто занимались своими делами? — бледные губы директора изогнулись в легкой усмешке. — И он ни с того ни с сего вас ударил?
Я выдержал его взгляд.
— Он со своим футбольным дружком собирался засунуть одного парнишку головой в унитаз. Я вмешался. Качок не оценил того, что я сорвал их веселье, поэтому попытался расквасить мне лицо. — Я пожал плечами. — Сожалею, но мне мое лицо нравится таким, какое оно есть.
— Своим поведением вы оказывается себе дурную услугу, мистер Чейз, — сказал Хилл, сведя брови. — Вы должны были позвать разобраться с этим учителя. Ваше положение и так достаточно шатко. — Он положил свои бледные, паукообразные руки на стол и наклонился вперед. — Но я буду следить за вами, мистер Чейз. Переступите черту, и я уже не буду столь снисходителен. Вы поняли меня?
— Да мне без разницы, — пожал я плечами.
Он сверкнул на меня глазами.
— Думаете, вы такой особенный, мистер Чейз? — теперь в его голосе звучали нотки презрения. — Думаете, вы первый «трудный подросток» в этом кабинете? Я уже видел таких, как вы, и все они закончили одинаково — или попали в тюрьму, или живут на улице, или лежат мертвыми в какой-нибудь сточной канаве. Если вы хотите закончить так же, то, пожалуйста, идите дальше той же дорожкой. Вылетите из школы. Найдите себе работу, которая сведет вас в могилу. Но не тратьте наше время, пытаясь нам что-либо разъяснить. И не тяните за собой других. — Он кивнул на дверь. — А теперь убирайтесь из моего кабинета. И сделайте так, чтобы я вас больше не видел.
Кипя от злости, я поднялся и вышел за дверь.
Коридоры были пусты, все вернулись к своим урокам, погрузившись в послеобеденное безразличное оцепенение и подсчитывая минуты до последнего звонка. Несколько минут я подумываю о том, чтобы уйти домой, забив на неудачные попытки начать все сначала в новой школе и приняв тот факт, что я никогда не смогу стать нормальным и влиться в школьную жизнь. Никто и никогда не даст мне такого шанса.
Но я не могу идти домой, потому что там мама. Она ничего не скажет, но опять посмотрит на меня тем самым грустным, виноватым и разочарованным взглядом, потому что слишком сильно хочет, чтобы я добился желаемого, чтобы стал таким, как все. Она надеется, что на этот раз все получится. Если я приду домой рано, неважно по какой причине, мама скажет мне, что завтра я могу предпринять новые попытки, а потом, скорее всего, запрется в своей комнате и всплакнет.
Мне будет трудно вынести это. Труднее, чем выслушать нотации отца, если он узнает о том, что я прогулял уроки. К тому же в последнее время его излюбленным наказанием для меня стал запрет выходить из дома, так что я не хочу рисковать.
Всего лишь пара часов, — сказал я себе, неохотно направляясь на урок тригонометрии — офигеть, какая радость! — который был уже в самом разгаре. Вот почему, интересно, в расписании математика всегда идет сразу после обеда, когда всем хочется спать? Ничего, ты можешь пережить пару часов. В конце концов, что такого еще может случиться?
Все, что угодно — должен был бы я понимать, но, увы.
Повернув за угол, я затылком почувствовал колючий холод, который всегда давал мне знать, что за мной наблюдают. В нормальном состоянии я бы проигнорировал его, но сейчас я был зол и менее собран, чем обычно. Я резко развернулся.
В конце коридора рядом с входом в туалет, стоял, глядя на меня, полукровка. Его оранжевые глаза горели, а кончики пушистых ушей подрагивали, наклоняясь вперед.
За его спиной что-то парило, что-то маленькое и человекоподобное, с гудящими стрекозиными крыльями и темно-зеленой кожей. Оно моргало, уставившись на меня огромными черными глазами, обнажив зубы в усмешке, затем вдруг взметнулось вверх, устремляясь к потолку.
Я неосознанно проводил его взглядом. Пикси пораженно моргнула, и я осознал свой промах.
Взбешённый, я опустил взгляд, но было уже слишком поздно. Черт. Дурацкая, идиотская ошибка, Итан. Полукровка, разинув рот, расширившимися глазами смотрел то на меня, то на пикси. Он понял. Он понял, что я Их вижу.
И теперь Они тоже это знали.
* * *Я пошел на урок, тем самым, избегнув разговора с полукровкой. Как только прозвонил последний звонок, я подхватил рюкзак и, пригнув голову, поспешил к двери, чтобы быстрее сбежать.
К несчастью, он пошел за мной на стоянку.
— Эй, — позвал он, пересекая следом за мной парковку. Я проигнорировал его, продолжая идти вперед, глядя прямо перед собой. Он упорно семенил за мной. — Слушай, я хотел поблагодарить тебя за то, что ты сделал. Спасибо, что вмешался, теперь я твой должник. — Он замолчал, словно ожидая, что я что-то скажу. Когда я ничего не ответил, он добавил: — Я Тодд.
— Мне пофиг, — пробормотал я.
Он нахмурился, озадаченный моей реакцией, я же сохранял на лице безразличное и неприветливое выражение. То, что я спас тебя откачка и его приятеля-тупицы, не значит, что мы теперь друзья. Я видел твоего мелкого дружка. Ты играешь с огнем, и я не хочу иметь к этому никакого отношения. Уходи.
Тодд колебался, молча, шагая за мной, но не уходил.
— Эмм… так… — продолжил он, понизив голос. Мы уже дошли до конца стоянки. Я припарковал машину как можно дальше от мустангов и Камаро моих одноклассников, чтобы она не бросалась в глаза. — Когда ты начал видеть Их?
Внутри у меня все перевернулось. Ну, он хотя бы не сказал «фейри», произнесение этого слова вслух — гарантированный способ привлечь их внимание. Не знаю, была ли это осторожность с его стороны или невежественность.
— Понятия не имею, о чем ты, — холодно ответил я.
— Нет, ты прекрасно понимаешь, о чем я! — Насупив брови, он загородил мне путь, и я вынужден был остановиться. — Ты знаешь, кто я, — настаивал он, отбросив деликатность. В его глазах мелькнуло отчаяние, когда он наклонился ко мне, умоляя: — Чертополох заметила, что ты видишь ее, и я тоже это заметил. Ты видишь Их, и видишь, как я выгляжу на самом деле. Так что не надо разыгрывать из себя дурачка, ладно? Я знаю. Мы оба это знаем.
Не буду кривить душой, этот паренек меня бесил. И что еще хуже — чем дольше я с ним говорил, тем больше Их внимания привлекал. Его маленькие «дружки», скорее всего, сейчас наблюдали за нами, и это меня пугало. Чего бы этот полукровка ни хотел от меня, мне нужно было с этим поскорее покончить.
Усмехнувшись, я противным голосом начал:
— Ого, да ты и, правда, псих. Ничего удивительного, что Кингстон цепляется к тебе. Забыл сегодня утром принять свои успокаивающие пилюльки? — В оранжевых глазах Тодда отразилась злость, он почувствовал себя преданным, я же ощутил себя последним говнюком, но продолжал насмехаться: — Я бы с удовольствием потрещал тут с тобой и твоими воображаемыми друзьями, но у меня есть кое-какие дела в реальном мире. Почему бы тебе ни отправиться на поиски единорога, вдруг найдешь его или там еще кого-нибудь?
Его лицо потемнело. Оттолкнув его плечом, я пошел к машине, надеясь, что он не последует за мной. Он и не последовал. Но, не пройдя и трех шагов, я запнулся, услышав его следующие слова:
— Чертополох знает о твоей сестре.
Я застыл. Каждый мускул в моем теле напрягся, желудок подпрыгнул вверх.
— Ага, мне показалось, тебя это заинтересует, — в голосе Тодда слышалось тихое торжество. — Она видела ее, в Небывалом. Меган Чейз, Железная Королева…
Круто развернувшись, я схватил его за рубашку и дернул к себе.
— Кто еще знает? — прошипел я. Тодд сжался, прижав уши к голове. — Кто еще слышал обо мне? Кто знает, что я здесь?
— Я не знаю! — Тодд поднял руки, и в солнечном свете блеснули короткие когти. — Чертополох временами очень трудно понять. Она только сказала, что знает, что ты брат Железной Королевы.
— Если скажешь кому-нибудь… — Я сжал руку в кулак, подавляя желание встряхнуть его. — Если скажешь кому-нибудь из них, клянусь…