Я только что вернулся из Мексики, где готовил к переезду снятый дом; хочу перебраться туда с семьей [97]. Мексика — страна дешевая. В Мехико можно жить на два доллара в день да еще спиртным заливаться; в любом другом городе — вообще на один бакс, прикинь. Публичные дома и рестораны — просто сказка! Тут огромная колония иностранцев. Хочешь — вот тебе бои петушиные, хочешь — коррида, в любом мыслимом виде. Обязательно приезжай. Дом у меня большой, и тебя поселю, и Нила. Он тоже пусть подгребает, если подкован. Мне бы только деньги поэкономней расходовать. В Мексике полно соблазнов, а я пить завязал.
Не пойму, чего Аллен присосался к либералам? Он вообще с головой дружит, нет? А как там Ханке, Гарвер и остальные? Что Люсьен?
Джек, я попрошу тебя об одном одолжении. Знаешь ведь, Райх придумал фигулину, аккумулятором обозвал. Выясни, пожалуйста — у Эла или еще у кого, — что она собой представляет? Особенно мне интересна форма, есть у прибора окошко или нет? И как внутрь забираться?
С ответом не затягивай. Если уеду в Мексику — твое письмо мне туда переправят. Аккуратней с тем, что пишешь, конверт могут вскрыть. Не вздумай писать о траве или джанке, усек?
Всегда твой, Билл
P.S. Что нынче с жильем в Нью-Йорке?
АЛЛЕНУ ГИНЗБЕРГУ
[Мехико]
13 октября 1949 г.
Дорогой Аллен!
Рад получить письмо от тебя и узнать, что с головой у тебя все в порядке.
В Нью-Йорк я бы приехал, но пока об этом и речи быть не может. С чего Джек вообще взял, будто мои хождения по судам в Новом Орлеане закончились? Ничего подобного, на двадцать седьмое число сего месяца назначено слушание, и скорее всего, закончится не в мою пользу.
С хлопком вышло недурно, однако расходы на сбор урожая и технику почти съели доход. Месяца через два подоспеют осенние овощи.
Мехико — сказочный город, цены тут — треть от штатовских. Жить бы здесь не тужить, да и смогу ли обитать еще где, не представляю… Раньше двадцать седьмого октября решение принять не получится.
Жизнь писателя, если наладить ее, без сомнений, идеальна. Жду не дождусь прочесть роман Джека. Вот бы его самого выдернуть из Нью-Йорка, если позже удастся сюда возвратиться. Уверен, Джека ждет успех во всех смыслах этого слова. Только пусть приготовится: скоро ему иметь дело с подоходным налогом (в Мексике — три процента).
Джоан поразительно легко пережила отказ от лекарства и чувствует себя лучше, чем прежде [98]. Я же плотно сижу на спиртяге. Достать могу все, что угодно, — просто не хочется, тем более надо бы экономить бабосы.
Гилмор по-прежнему в Нью-Йорке — недавно узнал о нем. Жаль Ханке и компанию, как-то плохо с ним вышло [99]. Кстати, ты получил мое предупреждение? Ну, я просил быть осторожней, сразу, как меня самого запалили. Я прокололся на том, что имел глупость хранить письма в доме, и бумаги достались властям. Ладно, приморгались, умнее будем.
Обратного адреса не даю, твое письмо может меня по нему не застать. Какое-то время писать тебе не смогу, а пока — привет всем-всем-всем.
Всегда твой, Билл
ДЖЕКУ КЕРУАКУ
[Мехико]
2 ноября 1949 г.
Дорогой Джек!
Спасибо за письмо. Эл уже написал мне, и я рад, что крышей он не поехал.
Дело мое в Новом Орлеане так безнадежно, что я решил в суд не являться. Отсижусь тут, в Мексике, пока его лет через пять не закроют — за истечением срока давности. Фермерствовать можно и здесь, а еще бар открыть — американский, да на границе. (С мексиканской стороны, конечно же. Американской стороны я no sabe [100].)
Здорово, что ты добился успеха, честно. Тусуешься теперь с мате-е-ерыми пейсателями […] Каков, кстати, из себя Видал?
Буду безмерно рад тебя видеть. Приезжай, не прогадаешь. Мексика — волшебная страна, где много всего и продается оно задешево. Редкое место, живи не хочу.»
Ты меня премного обяжешь, если выяснишь, где в Мехико получится достать те аккумуляторы. Никак не найду их. Ладно, всем привет, пишите письма — на адрес Келлса, в Техас, город Фарр.
Всегда твой, Билл
АЛЛЕНУ ГИНЗБЕРГУ
[Мехико]
24 декабря 1949 г.
Дорогой Аллен!
Сейчас буду ругаться. Чего ты мне Штаты хвалишь? В Америке все хуже некуда. Вы полным ходом несетесь к социализму, и будет у вас полицейское государство наподобие Англии. Или вообще как у русских. Я вовремя смылся и от души себя поздравляю: какая бы весть ни пришла из Америки, она еще больше укрепляет меня в моей правоте. В Мексике люди хотя бы не исповедуют дебильный культ «благосостояния», и чем дольше я тут нахожусь, тем больше эта страна мне по нраву. Я наконец-то расслабился, никто не лезет в мое дело и не пытается указывать, как вести его правильно. На улице ко мне не пристанет борзый коп. Борзые копы — только у вас, раздуваются пузырем от власти, на словах данной истеричными придурками из правоохранительных органов. В Мексике легавый — что трамвайный кондуктор: знает свое место и с него не сходит.
Насчет лидера профсоюза — надеюсь, ты пошутил? Знаешь, о лидерах профсоюзов я приблизительно того же мнения, что и Уэстбрук Пеглер, а свою точку зрения он выражает умело и живо. Пеглер, по-моему, единственный обозреватель, в чьих словах сохраняется зерно истины [101].
Кстати, то, что официальная медицина и психиатры там разные противятся открытиям доктора Райха — это, мягко говоря, не очень весомый довод. Если я снова прибегну к услугам психотерапевта, то ни часа своего времени, ни доллара из своих денег не потрачу на иного специалиста, кроме вегетотерапевта или схожего практика. «Слушай, маленький человек» [102] я не читал. Политические теории Райха и его полемики утомляют. Интересны мне только практические открытия Райха, особенно применение аккумулятора для лечения рака. «Биопатия рака», к слову, неизмеримо ценна. Я сам поэкспериментировал и убедился: многие выводы Райха верны.
Думаю купить ранчо или наладить какой-никакой бизнес. Не важно, просто хочу остаться в Мексике. В Техасе фермы поживают неплохо, но там проблемы с рабочими руками. Келлс и я хотим прикупить землицу здесь — поимеем выгоды двух национальных экономик. Надо будет еще оформить гражданство, иначе бизнесом не заняться.
Джек написал, будто сможет приехать сюда в феврале. Надеюсь, не брешет.
Я нашел общину хиппи. Она почти такая же, как и в Штатах. Встретил старого знакомого — знавал его, пока жил на Сто третьей, недалеко от Бродвея. Мне сразу подумалось: как Гарвер? Эх, ему бы сюда. Он прижился бы. Жалко, пальто мексиканцы носят нечасто [103]. Сейчас, например, почти лето, а весна начинается в середине января.
Как насчет тебя самого? Приезжай и ты ко мне в Мехико! Избавишься наконец от заразы социализма, подлечишь голову. Поверь, дружок, социализм и коммунизм — это синонимы, оба они — воплощенное зло. И государство всеобщего благосостояния — на самом деле троянский конь.
Всегда твой и только твой, Билл
1950
ДЖЕКУ КЕРУАКУ
[Мехико]
1 января 1950 г.
Дорогой Джек!
Каждый раз, получая новости из Америки, я все больше радуюсь, что слинял в Мексику. Законы о ниггерах, значит, да? Вот и расплата. А мы тут легавым пятки не лижем [104]. Застрелишь кого — тебе самое большее дадут восемь лет. Коп здесь приравнен к трамвайному кондуктору.
Надеюсь, ты точно приедешь в феврале. Тебе понравится, обещаю. Сейчас в Мексике настоящее лето. Я набрел на коммуну хиппи — живут себе и не парятся. Никто их не трогает. Вряд ли я когда-то вернусь в Соединенные Штаты. Говорят, вы полным ходом несетесь к социализму, и значит, не миновать гражданам вмешательства в частную жизнь. Ей-ей, задрочат бедняг. Что стало с нашим фронтирским наследием? Где принцип «живи и дай жить другим»? Покоритель Дикого Запада измельчал, усох до разрмеров бюрократишки-либерала, всюду сующего свой нос. Аллен пропал: либералы вывернули ему мозги, и теперь наш друг собирается стать лидером профсоюза, прикинь! Я-то высказал ему свое мнение о профсоюзах и либералах. Может, стоило выражаться помягче, но я человек прямой, как всем известно [105]. Аллен связался с раковой опухолью, которая задушит всякую свободу в Штатах. Заметил, как либеральная пресса рьяно поддерживает каждое нововведение, позволяющее вмешиваться в частную жизнь? (Типа законы о запрете на оружие, против секса, против драк.) Само слово «либерализм» становится синонимом тирании, самой ужасной и отвратительной — тирании сопливых краснобаев и бюрократов, социальных работников, мозгоправов и чиновников. Мир «1984-го» не за горами, меньше тридцати лет осталось.
Планы пока не оформились. Если бар открывать — то на границе, и значит, двигаю туда. Как бы там ни было, я еще в Мехико. Потом отправлюсь в тур по Мексике, присмотрюсь к разным местам, хочу решить, где осяду. Мехико — замечательный город, однако попробовать надо все. До сих пор ничего плохого не повстречал. Если конкретно говорить, то смотри: напился — падай прямо на тротуар, спи, копы не потревожат. Носи оружие — всегда и везде, это дозволено. Зашли как-то копы в бар, надрались и айда палить по завсегдатаям. Так их замочили местные отморозки. На лапу можно дать любому чиновнику; детей мексиканцы просто обожают — если при тебе бэбик, в комнате не откажут; подоходный налог на уровне плинтуса; лечение в клиниках бессовестно дешевое, потому что врачи конкурируют и цены периодически режут. Сифак лечится за два бакса сорок центов, или покупаешь пенициллин и вмазываешься самостоятельно — не возбраняется, иглы и шприцы продаются на каждом шагу. Вот тебе всего несколько примеров того, как здесь свободно дышится.
Планы пока не оформились. Если бар открывать — то на границе, и значит, двигаю туда. Как бы там ни было, я еще в Мехико. Потом отправлюсь в тур по Мексике, присмотрюсь к разным местам, хочу решить, где осяду. Мехико — замечательный город, однако попробовать надо все. До сих пор ничего плохого не повстречал. Если конкретно говорить, то смотри: напился — падай прямо на тротуар, спи, копы не потревожат. Носи оружие — всегда и везде, это дозволено. Зашли как-то копы в бар, надрались и айда палить по завсегдатаям. Так их замочили местные отморозки. На лапу можно дать любому чиновнику; детей мексиканцы просто обожают — если при тебе бэбик, в комнате не откажут; подоходный налог на уровне плинтуса; лечение в клиниках бессовестно дешевое, потому что врачи конкурируют и цены периодически режут. Сифак лечится за два бакса сорок центов, или покупаешь пенициллин и вмазываешься самостоятельно — не возбраняется, иглы и шприцы продаются на каждом шагу. Вот тебе всего несколько примеров того, как здесь свободно дышится.
Как твоя книга [106]? Обязосом пришли мне авторский экземпляр. Передавай всем привет. Жду тебя в гости в следующем месяце.
Всегда твой, Билл
Пиши на адрес Келлса Элвинса в Техас, город Фарр.
ДЖЕКУ КЕРУАКУ
[Мехико]
22 января 1950 г.
Дорогой Джек!
Спасибо за письмо. До тебя мои послания, наверное, уже добрались?
Если хочешь достойно жить на деньги, что заработал, лучше Мексики места не сыскать. Одиночка живет здесь шикарно, плюс заливается любым алкоголем, который может позволить себе на сто долларов в месяц. На эту сотню даже Б. Гарвер с его-то запросами не жужжал бы. В Мексике удовольствие от жизни получаешь по полной программе, никто кайф не обломит. Признайся, в Нью-Йорке тебе явно недостает живой беседы со мной.
Когда пришлешь авторский своего романа? Я тут собираюсь в местный колледж по льготной программе для дембельнутых [107]. Ах, эта сладкая халява!
Джек, Джек! Поверь старине Биллу: дешевых билетов на корабли не бывает! Не дай развести себя как лоха и втянуть в опасную бодягу. Дешевые билеты на пароход — это подстава. Путешествие морем — самое дорогое из удовольствий.
Соседи нам попались зажиточные, респектабельные, не лезут в наши дела, и мы не суемся к ним. Кайфово. Любопытство не в чести, окружающие забивают на тебя, даже домохозяйке плевать, чем ты занимаешься. Вилли и Жюли вовсю играют с соседскими ребятишками — эти воспитаны хорошо, на европейский манер. В трущобы местные я не вселюсь никогда, ты что! Они сродни азиатским: те же грязь и нищета; тротуаров нет, люди срут прямо на улице и в дерьме же дрыхнут, мухи ползают по ним, как по говну. Торговцы (почти все — прокаженные) сидят на углах, разводят костры и куховарят; хрючило то еще, но его покупают.
Так когда тебя ждать? Чего тянуть вообще? Айда, приезжай прямо сейчас! Что тебя в Нью-Йорке держит?
Еще новости есть? Сколько лет схлопотал Герберт [Ханке]?
Я почти гражданин Мексики. Осталось уладить парочку формальностей.
Кстати, вот тебе забавная цитата из воскресного приложения одной газетенки, об отвратительном состоянии парка Аламеда (местный аналог Центрального парка в Нью-Йорке): «На газонах лежат, развалившись; злобные люди, пьют текилу и курят марихуану. Они выкрикивают ругательства в адрес проходящих мимо стражей порядка». В Нью-Йорке такого не встретишь, согласен?
Хочу купить себе ранчеро [108]. Может, на пару с Келлсом Элвинсом, моим техасским партнером и совладельцем бизнеса. Нужно местечко за городом, где получится спокойно охотиться и рыбачить. Надо, правда, держаться ближе к городу или к соседним ранчо (они объединяются в целях безопасности) — почти везде валандаются шайки бандитов, человек по тридцать-сорок. Позже планирую купить ранчо и дом в Мехико.
Хотелось бы прочесть новую книгу Селина [109]. Говорят, он очень достоверно описывает жизнь в Дании. Особенно в пассаже, где боится, будто легавые, завидев людей, спорящих из-за денег, умотают со станции. Ну, пиши.
Всегда твой, Билл
ДЖЕКУ КЕРУАКУ
[Мехико]
10 марта 1950 г.
Дорогой Джек!
Получил наконец твою книгу. Мне очень понравилось, вышло намного лучше, чем я ожидал. Гениальный ход назвать Гарвера «невзрачной личностью», а Дэйва лишить руки [110]. В Дэйве действительно было что-то от калеки.
Как соберешься ко мне — сразу напиши, потому что я могу дней на десять уехать в Масатлан. Мой адрес: Мехико, Лерма, 26. Только живу я на Реформа 210, дом 8 (Paseo de [la] Reforma, вот как). Или отправь письмо Бернабе Хурадо [111], он живет в Мехико на Мадеро, 17. Это мой адвокат.
Я почти уже гражданин Мексики. Наконец-то! Избавился от США и живу в прекрасной свободной стране! У меня есть лицензия на ношение оружия — с пистолетом мне никто не страшен. Впрочем, на меня здесь тоже всем чхать. В Мехико в баре нет быков-вышибал. С тех пор, как я сюда переехал, ни с кем не поссорился, не поругался. И чего я раньше в Мексику не слинял?
Собственность в Техасе продаю и покупаю дом в Мехико. За шесть косых можно приобрести кирпичный дом с четырьмя спальнями, в центре города. А за восемь — настоящий дворец.
Я начал писать роман о джанке [112]. Вместе, пожалуй, состряпаем нечто стоящее. Я знаю, в Мексике тебе понравится, здесь можно оттянуться, и недорого. Жду ответа, пиши.
Всегда твой, Билл
АЛЛЕНУ ГИНЗБЕРГУ
Штат Техас, Фарр, 1-я магистраль, Келлсу Элвинсу
1 мая 1950 г.
Дорогой Аллен!
Я прочел два твоих последних письма и, по долгу дружбы, обязан кое-что высказать.
Ты верно подумал, в Техасе есть движуха. Сам вижу. Всего нескольких техасских и мексиканских богатеев «обработали» нужных людей в. парламенте и теперь жиреют еще больше. Но в выгоде только они.
Перечисляю факты: (1) в Мексике работники-мексиканцы за полевые работы получают по два песо (двадцать пять центов) вдень. (2) Они пехом преодолевают сотни миль по суше, затем вплавь перебираются через пограничную реку, потому что в Техасе можно заработать от трех до семи американских долларов. (3) Нелегалов обманывать стали реже. Обращаются с ними намного лучше: фермеры обеспечивают им бесплатное жилье и медицинское обслуживание для всей семьи и берут на себя юридические издержки. Я сам лично отвозил мексиканских детишек к врачу, выплачивал из своего кармана залог за работников и заботился о семьях тех работников, которых государство всеобщего благосостояния депортировало.
Говоришь, государство всеобщего благосостояния всем выплачивает прожиточный минимум? Нуда, только фермеры — не государство. Если разорятся — новых денег не напечатают. Только нанимая работников за определенную плату, можно сделать деньги. Если денег нет, то ни за какую плату работников не наймешь.
Потом землю у фермера отнимает банк. А какой в Рио-Гранде банк? «Бенсон бразерс». Это — новый вид развода. У них ни энергии, ни ума. Они сидят и спокойно ждут, пока вся долина Рио-Гранде не окажется у них в руках. Пройдет несколько лет, и банк свое захапает. Из всех, кто в Америке получает выгоду от труда нелегалов, банки жиреют больше остальных.
Что твое государство всеобщего благосостояния делает для нелегалов? Пограничники их отлавливают, а тех мексиканцев, которых не успели «обработать», посылают в окружную тюрьму. Оттуда их депортируют назад в Мексику, где им разрешается вкалывать за два песо в день и умирать с голоду. Семьи таких работников никак не обеспечиваются. (На всякий случай поясню: приезжая в Штаты, нелегал обычно привозит с собой всю семью.) Когда же дело доходит до разборок с низшим сословием, государство всеобщего благосостояния использовать оружие не стесняется.
Кто выживет в подобных условиях? Жирный богач. Мелкие фермы загибаются только так.
Довольны американской политикой крупные мексиканские землевладельцы — им-то на руку, если:рабочая сила не утекает из Мексики.
Вы, либералы — наивные дурачки, не просекаете истинной сути того, как гнобят нелегалов. Коммунист или фашист сделает хитрый ход под ковром, и либерал ни фига не заметит.
Вы не знаете правды и метафизически неустойчивы. Каждая система этики имеет две базы: (1) аристократический кодекс и (2) религию. Либералы и то, и другое отвергли, оставшись ни с чем. Получается эгоизм, в котором «узлов» нет. Противопоставь этому кодекс поведения, если хочешь, или свою веру в некий космический порядок. Человек, не исповедующий кодекс религии, поставит чужие интересы над своими разве что из пустого предпочтения.
Зачем ему мыслить «шире во времени», выходя за пределы собственной жизни? Какое дело ему до «сложных проблем» или «падения человечества»? Отчего не пользовать других?
Не мое это. Я только рад буду поделиться плодами трудов со всеми, кто вложил в них силы — каждому достанется по заслугам. (Наши работники участвуют в прибыли.) Теперь же нам перекрыли кислород, и делиться попросту нечем — остались одни акры запаханных овощей. Приходится землю распродавать.