Яблоки уже наливались красным цветом. Панин потянулся, сорвал самое спелое. Под одним из деревьев лежала стремянка. Панин посмотрел на яблоню, на окно и неожиданно быстро пошел опять в баню. Щербина поспешил за ним.
— Ты чего?
— Фокус хочу вам показать, Валерий Иванович. — Осматривает битую посуду, находит почти целую керамическую кружку. — Здесь, видно, был набор их, и одна чудом уцелела, — ставит ее посреди стола и кладет в нее яблоко. — Представьте, что это граната, «эфка». У нее рычажок такой, отжимной, и если аккуратно поставить в кружку, стенки будут его фиксировать. Вот так. Теперь закроем наше яблоко зеленью или цветами... Готово. У вас как с учетом патронов, товарищ подполковник, — очень строго?
— Лично у меня — нет.
— Не дадите разок пальнуть?
Щербина ничего не понимает, потирает в растерянности белые пальчики:
— То есть как это?
— Выходим из бани, вы остаетесь у открытой двери, а я...
Панин опять вернулся к дереву, под которым лежала лестница, приставил ее к стволу, залез, уже оттуда спросил:
— Взрыв произошел поздним вечером, так? В помещении горел свет?
— Я думаю...
— А я уверен в этом. При свете кружка была бы отсюда прекрасно видна, а сейчас придется глаза напрягать.
Он выстрелил. Кружка разлетелась, яблоко покатилось по столу и упало на пол.
— Баллистикам скажете, что след вашей пули не в счет, ладно? Пусть ищут другую. Вы теперь все поняли? Троица сидела за столом и мирно выпивала. В центре стола стояла кружка с гранатой. Кто-то выстрелил в нее, отбросил лестницу и спокойно ушел.
— Но зачем? Кому нужны бедные молдаване и Антонина Ярема?
— А вот эту задачу уж вам решать, Валерий Иванович.
— Послушай, она же хотела пригласить вчера сюда твоего шефа... Может, кто-то подумал, что как раз он с женщинами и сидел?
— Это вряд ли. Так все организовать и спутать лысого коротышку со Станиславом Викторовичем?
Панин сорвал еще одно яблоко и надкусил его. Оно оказалось еще незрелым, но кушать можно было.
2Утро выдалось серое, ветреное. Андрей уложил снасти в лодку, с вечера вытащенную на песок, сел сам в нее: сталкивать в воду и плыть не спешил.
Он думал о той, которая притащила его из лесу в дом. Надо было хотя бы спасибо ей сказать. И за массаж. Знает толк в этом. Пальцы сильные. Откуда ее Вадик выкопал? Сейчас уже, наверное, ему доложила, что замысел не удался. Ну Панин, ну стервец...
— Что, клева сегодня не будет?
Андрей не поворачивается, лишь хмурится. Легка на помине. Значит, еще не уехала, решила деньги честным трудом отработать. Надо было у Мишки спросить, сколько ей Вадим отслюнявил.
— У вас, мадам, разносторонние интересы: от стриптиза до медицины и рыбалки.
Настя подходит к воде, в спортивном костюме, с маленьким рюкзачком за плечами, подбирает в лужице выброшенного волной малька, бросает его на глубину и спокойно реагирует на колкость больного человека:
— Рыбалкой не увлекаюсь.
— А вопрос о клеве — повод завязать разговор?
— Я договорилась с Сергеем Ивановичем, что он меня сегодня утром на остров отвезет, да, наверное, рано пришла. Вот и подумала: если поплывешь... Вы же все равно там обычно рыбачите?
Остров метрах в двухстах от берега. Он довольно большой: одна его половина заросла лесом, другая — открытая. Биологам там раздолье.
Андрей продолжает гнуть свое:
— Ты, выходит, экстремалка? Мне казалось, людям твоей профессии будуары нужны.
Он встает, подталкивает лодку к воде, затаскивает на борт якорь, жестом приглашает Настю сесть на корму и начинает грести к острову. Настя снимает рюкзак, ставит его к ногам:
— Ты так хорошо знаешь мою профессию?
— Сейчас о ней в любой газете пишут больше, чем о космонавтах и шахтерах. Не пыльно и денежно.
— Ну, я бы так не сказала.
— Что, Вадим мало заплатил? Доплатить надо?
— За что? — Она опять совсем перестала понимать этого с виду нормального парня.
— За профессию твою. Может, прямо в лодке и начнем, а? Или на травке покувыркаться хочется?
Андрей говорил зло, он даже грести бросил, и лодка, не дойдя до острова метров тридцать, стала разворачиваться по волне.
Вот что война с людьми делает, подумала Настя. Человеку и впрямь лучше сейчас побыть одному, он о чем-то своем думает, плохом и тревожном...
— Волны к берегу. Тебе домой легче грести будет.
— В каком смысле? — спросил он обескураженно.
— В прямом. Передай Сергею Ивановичу, чтоб забрал в два часа.
Она резко встала и прыгнула с кормы в воду, поплыла легко, по-мужски. Андрей схватился было за весла, чтоб догнать ее, но увидел, что девушка уже достала ногами до дна, идет к берегу, хотя воды еще по грудь.
— Ну и пошла ты... — сказал он себе.
Лодку понесло к базе, оставалось лишь чуть шевелить веслами. На глаза попался Настин рюкзак. Он развязался, и была видна пластиковая бутылка с водой и бутерброды с сыром.
Рыбачить не хотелось. Андрей решил пойти в дом и поваляться на кровати — что еще в такую погоду делать?!
У лодочной станции сидел Сергей Иванович.
— Настю жду. Любит, видно, девка поспать, ну и ладно, клева по такой погоде все равно не будет.
— Я ее на остров отвез, — сказал Андрей и почувствовал, что краснеет.
— Тогда хорошо. А забирать мне? И когда?
— Я же и заберу.
Двух часов он дожидаться не стал. К двенадцати ветер прогнал тучи, вовсю засияло солнце, но волны пошли большие, с белыми барашками.
На острове над высокой травой поднимался дым костра. Андрей причалил поближе к нему.
Настя в купальнике сидела у огня. Рядом с ней растянутая на кустах сушилась куртка.
— У тебя нет воды? — только и спросила она.
Он протянул ей рюкзак, в котором теперь лежали колбаса, котлеты, пепси, апельсин. Но Настя взяла лишь свою бутылку.
— Прости, я свинтус, конечно, — начал Андрей. — Но и вы с Вадимом... Я вам что, подопытный кролик?
— Если и вправду попросил прощения, то на этом и остановись, а то торг выходит. Я вас простил, теперь вы меня... Не надо.
Она попила воды, стала одеваться, и Андрей не нашелся, что ей ответить. Права ведь.
— Идем к лодке? — Она подобрала охапку сорванной и уже успевшей подвинуть на солнце травы, длинной, с зонтиками.
— Борщ варить собираешься или огурцы солить? — спросил Андрей. — Зачем тебе столько укропа?
— Это, скорее, сельдерей, семейство зонтичных. Очень похож на сильфий, но...
— Не слышал о таком.
— Это понятно. Он рос во времена Македонского в окрестностях Кирены, из его корней лечебную смолу добывали. Ценился выше серебра, потому и быстро исчез.
— Так ты его что, найти хочешь?
— Почему бы и нет? Ученые из свиты Македонского пробовали рассаживать его на завоеванных землях, а завоевывал он много...
3Мишка с сыном лежат на полу комнаты, отжимаются на кулаках по счету. Считает Олежка:
— Восемь, девять, десять! — И распластался на полу, но, отдохнув полминуты, говорит: — Папа, я еще один раз смогу.
— Верю. Но не надо. Тебе мышцы перегружать рано.
В комнату зашла Оля с чашкой чая, пьет его на ходу:
— Мужчины, я сегодня возвращусь поздно, вы на хозяйстве.
— У тебя же сегодня должен быть выходной? — спрашивает сын.
— Должен. Но еду клиентку обшивать, машина от нее уже пришла.
Мишка встает, смотрит в окно. Там стоит иномарка, а возле нее водитель лет сорока.
— Олежка, два-три часа один побудешь.
— Мне, папа, не привыкать. Только пюре свари.
— Картошка есть, масло есть... Вот молока у нас нет, — озабоченно говорит жена.
— На воде вкусней и полезней, так же, па?
— А ты куда — на два-три часа? — спрашивает жена.
— На собеседование приглашают.
— Серьезное предложение?
Мишка пожимает плечами:
— Как и сто предыдущих. Я вправду посчитал: сегодня иду сто первый раз пытать судьбу.
— Ничего! Не в сто первый, так в двухсотый, но найдем и прорвемся! Только никаких историй, ладно? И ни грамма!
Жена убегает, а Олежка говорит:
— Па, если что, я тебе жвачку дам, мне дядя Вадим много подарил...
В двенадцать Гречихин идет тропой через лесную поляну. За его спиной из-за дерева выскакивает человек с ножом, замахивается, но Мишка перехватывает его руку, бросает нападающего через плечо. Тут же подбегает еще один верзила, тоже с ножом, Мишка отклоняется от выпада лезвия и берет противника на болевой прием. Тот стонет, как боров...
— Брейк! — кричит стоявший чуть в стороне сам глава фирмы Виталий Эмильевич Ронкин. — Полегче, Гречихин, ты же ему руку сломаешь!
Мишка отпускает соперника, а сам остается сидеть на траве.
— Как стреляем? — спрашивает его Ронкин.
— Кандидат в мастера. Стрелял из «Скорпио», «Узи», «М-16». Могу из пращи.
— Это как?
Мишка достает из кармана пращу, закладывает в нее камень, делает несколько размахов — и камень летит точно в кепку одного из «противников», висевшую на кусте.
Мишка достает из кармана пращу, закладывает в нее камень, делает несколько размахов — и камень летит точно в кепку одного из «противников», висевшую на кусте.
— Экзотика, — не слишком уверенно говорит Ронкин, но Гречихин не согласен:
— Не скажите. Находит практическое применение. — Ну, если ты еще и машины водишь...
— «Оку», «Мерседес», БТР... Но это уже никакого значения не имеет.
А сказал это Мишка так, потому что увидел идущего к Ронкину руководителя его охраны Писарева. Тот слышит последние вопросы и ответы и говорит:
— Вы, Виталий Эмильевич, спросите, за сколько секунд он стометровку бегает.
И шепчет что-то Ронкину на ухо. Понятно что. Ронкин закусывает губу, некоторое время молчит. Потом говорит:
— Пока свободны, о результатах сообщим.
Мишка поворачивается, уходит, сказав при этом:
— Понятно. Это мы уже ровно сто раз слышали.
Писарев кричит ему вслед:
— Что понятно? А если из-за твоей ноги шефа пришьют, тогда тоже все понятно будет?
На пути Гречихина стоит тот, у которого он первым выбил нож. Ухмыляется, подбрасывая нож на ладони. Мишка неуловимым движением ловит его в воздухе, делает при этом сальто и в прыжке швыряет нож в дерево, у которого стоит Писарев. Тот шарахается в сторону, чуть не сбивая при этом Ронкина. Ронкин попытался вытащить нож, но у него это не получилось.
— Хороший бросок. У нас его координаты есть?.
4Панин и Щербина вошли в приемную вместе, сразу же удалились в кабинет Вадима. Юля по просьбе милиционера поставила заваривать кофе, и тут у нее зазвонил телефон. Мужской незнакомый голос спросил, нет ли в сегодняшней почте для Станислава Викторовича конверта от Иванова.
— Сейчас посмотрю... Да, есть. Что сказать? Однокурсник? Так и передам.
И положила толстый белый конверт наверх.
А Щербина, едва переступив порог кабинета Панина, поделился новостью:
— Знакомая шефа твоего, ну, которая погибла, скорее всего не Антонина и не Ярема. Паспорт на это имя пропал два года назад в поезде у одной пассажирки. Так что никаких зацепок пока не находим, чтоб установить личность.
— По ворованному паспорту покупать авиабилет, — вздохнул Вадим. — Ни страха, ни контроля. Бардак!
— Еще какой! У нас и не то происходит...
Дверь открыл Станислав Викторович, поздоровался с Паниным, Щербиной, спросил у того:
— Так понимаю, вы ко мне? По поводу этой погибшей?
— Так точно.
— Но я же ничего почти... Ладно, минут за десять я посмотрю почту, а вы пейте кофе и заходите.
Десяти минут ждать не пришлось. И даже кофе они допить не успели. Вбежала Юля:
— Шеф приглашает срочно. Обоих.
На столе Стаса лежал распечатанный белый конверт, оттуда выглядывали фотографии. Стас стоял у окна, скрестив руки на груди, и кивком головы показал на них:
— Вот, полюбуйтесь.
Панин поднял за угол конверт, и четыре фотографии выпали из него. Вадим не спешил взять их в руки, и Валерий Иванович заметил это:
— Если думаешь про отпечатки пальцев, то напрасно. Эту азбуку уже дети знают, а тут — игра по-крупному.
На трех снимках была запечатлена симпатичная девица — везде полуобнаженная, соблазнительная. На четвертом — она же, уже голая, лежащая на полу, в луже крови, с обезображенным лицом.
— Кто же ее мог сфотографировать? — спросил Панин.
— Так понятно ж, — ответил Валерий Иванович. — Ты ведь доказал, что там был снайпер. Кто убил, тот и сфотографировал. Только зачем?
— Это как раз не вопрос. Берут на испуг. Мы этот прием совсем недавно уже видели. Я сейчас другое имею в виду, Валерий Иванович. Зачем ее, мертвую, куда-то тащили, фотографировали, а потом возвращали труп назад?
Щербина уставился на снимок, ничего не понимая.
— С чего ты это взял?
Даже Станислав Викторович подошел к столу, вопросительно глядя то на фото, то на Вадима. Теперь он опустил руки, и Панин заметил, как мелко дрожат его пальцы.
— В бане половые доски — на сто двадцать, а эти, на которых труп лежит, по меньшей мере в два раза шире.
Щербина выругался:
— Да когда ж я все это замечать научусь?!
...С работы в этот день Панин возвращался затемно. К метро, как всегда, решил доехать на троллейбусе. Людей на остановке было немного, но водитель Рассадина, чья зеленая «Шкода» стояла метрах в сорока, у обочины, сказал озабоченно:
— Не потерять бы.
Волин, сидевший рядом с ним, кивнул:
— Постараюсь. Но ему вроде сейчас прятаться не от кого.
Они видят, как к остановке подходит троллейбус. Многие здесь выходят, все те, кто ждал его, заходят — тут работает лишь один маршрут. Троллейбус трогается, и Волин говорит:
— Гони на следующую остановку, я там подсяду.
Троллейбус они обогнали, ни на секунду не теряя его из виду. На следующей остановке транспорт ждала одна пожилая женщина. Волин вошел вслед за ней, убедившись, что из салона выпрыгнули лишь двое мальчишек. Двери закрываются, Волин осматривает салон и прислоняется лбом к холодному стеклу.
Панина в троллейбусе нет.
5Рассадин остался себе верен, даже когда услышал подробности о том, как не состоялась встреча Волина и Панина. Докладывал ему о ней водитель, и Константин Евгеньевич только мудро улыбался и попыхивал сигарой:
— Это все о чем говорит? О том, какой у нас умный противник. Значит, надо как можно быстрее с ним встречаться и обещать те блага, которых он не имеет. А блага — это что?
Водитель поднял глаза к потолку:
— Ну, выпить хорошо, и чтоб машина была, за границу съездить, их жизнь посмотреть...
— Это все и у тебя будет. — И уже жестче не говорит, а диктует: — Завтра, не откладывая на вечер, найдите возможность встретиться с Паниным. Очень надеюсь, что ты и Волин принесете мне более радостные вести. Иначе я задумаюсь, не напрасно ли плачу вам деньги.
Вот поэтому на следующий день, едва Панин отъехал от офиса Станислава Викторовича на его серебристом «мерсе», в хвост ему пристроилась зеленая «Шкода».
— Знаешь, куда бывший твой командир путь держит? — спросил Волина водитель.
— Этого пока никто не знает.
— А хочешь на спор? К Алану он едет, к дружку своего шефа.
— Откуда тебе это известно?
— Бислан, охранник его, уже потихоньку сдавать начал своего хозяина. Еще хорохорится, но скоро совсем на нас работать станет. Сука. Хотя это жизнь. Девка у него завелась — на деньги дюже жадная. А у кавказца жесты широкие, да кошелек тощий.
Панин действительно подъехал к ресторану Алана. Припарковываясь, отметил, что сзади остановилась «Шкода», которая некоторое время исправно на одной дистанции следовала за ним.
Алан ждал его у входа, повел за сервированный уже столик:
— Легкий завтрак не повредит? Вино не предлагаю, знаю, что ты за рулем, но «Боржоми» выпьем, так? Есть омлет с ветчиной, хороший мясной салат, шашлыки...
— Алан, давай без восточных тонкостей. За завтрак спасибо, что подашь, то и съем, но говорить будем конкретно. Зачем звал?
Появилась официантка, подала им еще дымящиеся шашлыки, потную бутылку воды и бутылку коньяка.
— Тебе презент, — сказал ресторатор. — Не польская подделка.
— Я взяток не беру, Алан, на всякий случай запомни это на будущее.
— Это просто подарок...
— Нет.
Алан вроде никакого знака не подавал, но тотчас появился парень, унес бутылку со стола.
Панин показал на часы:
— На беседу — от силы десять минут.
— Уложусь, — кивнул ресторатор. — Если не секрет, сколько ты получаешь у Стаса?
— Хочешь перекупить? — усмехнулся Вадим.
— Нет. Знаю, что это бесполезно. Но я хочу, чтоб у меня тыл был прикрыт так же, как у него. Я надеюсь, ты подскажешь, кого мне взять для этого и сколько ему платить. Конечно, лучший вариант — чтобы ты сам ко мне пришел, я знаю твой послужной список. Это не будет предательством по отношению к Стасу, я с ним на эту щекотливую тему сам переговорю и тебе сейчас обещаю, что о переходе не пожалеешь...
— Исключено. Если у тебя все...
— Найди мне людей, пожалуйста, Панин! Бислан будет прислушиваться к их советам, он будет лишь номинально руководителем...
— Так не годится, — сказал Вадим. — В любой силовой структуре командир должен быть один и не номинальный.
— Ладно, и на это согласен. Но ты такого командира мне можешь найти?
— Если найду, дам знать...
Садясь в машину, Вадим отметил, что зеленая «Шкода» опять тронулась вслед за его «мерсом». Он тут же достал сотовый:
— Коленька, меня, кажется, ведут. Ты где? Там универмаг «Весна» недалеко? Вот и отлично, встретимся на втором этаже. Помнишь, я тебе о шутке с кошельком рассказывал? Воплотим в жизнь.
Возле «Весны» Панин припарковался и вошел в магазин. Заехала на автостоянку и «Шкода».
— Будем ждать? — спросил водитель.
— Конечно. Он ведь никуда не денется, машина-то здесь. Как только выйдет из магазина, я к нему и подойду.