Абдужабар послушно кивнул:
– Слушаюсь, саиб!
– Предупреди охрану. Усиль ее! Не думаю, что сегодня мы столкнемся с беспорядками, но надо быть готовым ко всему. Полковнику Довлатову также быть на смотре!
И вновь комендант послушно кивнул:
– Слушаюсь, саиб!
В двери кабинета постучали.
Фархади крикнул:
– Кто там? Входи.
Появился связист:
– Разрешите, саиб, это Бахтир Азар!
– Я же сказал, входи, чего переспрашиваешь? Что у тебя?
Только сейчас начальник лагеря увидел в руках Бахтира трубку спутникового телефона, на которую указал связист:
– Вас вызывает Карамулло!
– Вот как? Даже вызывает?
– Извините, я не так выразился. Вас просит на связь господин Карамулло!
– Давай трубу! – приказал Фархади.
Бахтир выдвинул антенну спутникового телефона, протянул аппарат начальнику и тут же покинул кабинет.
– На связи! – произнес Фархади.
Услышал немного искаженный, но узнаваемый голос Карамулло:
– Саиб! Мой отряд в Хайдарском проходе. До базы пять-шесть километров, прошу выслать людей для проводки через границу.
– У тебя есть что доложить мне по возвращении? А то я слышал, твой отряд чуть ли не наголову разбили русские!
– Мне есть что доложить! А насчет отряда? Да, мне пришлось столкнуться с гяурами. Отряд понес потери. Но и мы не остались в долгу перед русскими. В отряде трое пленных, один из них офицер. Подробности при личной встрече!
– Хорошо! Люди выйдут к тебе через несколько минут. Возглавит встречающую группу человек Абдужабара, которого ты знаешь в лицо!
– Все понял, саиб!
– До встречи, Азиз!
Фархади выключил телефон, вызвал связиста, передал ему аппарат. Обратился к Абдужабару:
– Слышал разговор с Карамулло?
– Да, саиб!
– Значит, знаешь, что надо делать?
– Знаю!
– Иди! Отправь группу навстречу отряду Азиза и возвращайся. Мы еще не закончили разговор.
Абдужабар, поклонившись, попятился к двери:
– Слушаюсь, господин!
Фархади подошел к зарешеченному окну. Осмотрел лагерь. На территории все спокойно. Пленные под конвоем наводят порядок. Это хорошо. Порядок должен быть во всем!
Карамулло, собрав сильно поредевший отряд, вывел его из квадрата… в Хайдарский проход, представляющий собой широкое ущелье. Последней к банде присоединились остатки четвертой группы, уничтожившей колонну. Бегло осмотрев пленных, Карамулло отвел в сторону Рамазана:
– Я благодарю тебя, мой брат, за то, что ты сделал. А сделал ты очень многое. И для меня лично, и для отряда. Я никогда не забуду этого. Как только мы укомплектуем подразделение новыми людьми, ты станешь моим заместителем.
– А как же Али Омар?
– Он помощник. Был и останется таковым. Заместитель же дело другое. Заместитель стоит выше командиров групп. И вознаграждение получает более высокое. Кстати, о вознаграждении. Кроме благодарности, я хорошо заплачу тебе. Но… так, чтобы об этом не узнал никто. Али Омар не в счет! Ты доволен?
Рамазан скривился в довольной ухмылке, больше похожей на звериный оскал:
– Конечно, господин!
– Называй меня просто Азиз!
– Слушаюсь. Это большая честь для меня!
– Верных людей я никогда не оставляю. Помогаю, чем могу. Ты верный мне человек! Значит, будешь иметь все!
– Благодарю!
– Но тебе предстоит еще кое-что сделать для меня!
– Приказывайте, выполню любой приказ!
– По возвращении тебя может вызвать Фархади. Узнать подробности боя на Тургунском перевале. Ты же должен сказать, что операцию против колонны спланировал я и при тебе инструктировал Хашима. А также непосредственно руководил ходом боя, находясь рядом. Ты узнал об этом после того, как от рук гяуров пал славный Хашим, и тебе пришлось брать командование группой на себя. Вот тогда я будто бы вышел на тебя по связи и скорректировал завершающую стадию боя! Понял, брат?
Рамазан подобострастно ответил:
– Конечно, Азиз! – Он впервые называл самого Карамулло по имени, на что теперь имел полное право и был горд: – Я все понял! Да так оно и было!
– Все, продолжаем движение! Я говорил с Фархади, он уже выслал встречающую группу. Думаю, часа через два мы будем в Пакистане.
– Да, Азиз!
– Веди свою группу в середине каравана. Особое внимание уделяй пленным. Как бы гяуры не попытались сбежать. Для них это смерть, но они могут совершить попытку как раз для того, чтобы умереть, понимая, что в плену их ждет далеко не райская жизнь.
Рамазан кивнул:
– Все понял и все сделаю, как вы сказали!
– Хорошо! Занимай место в караване. Через две минуты продолжим движение.
– Слушаюсь!
Отряд Карамулло направился в сторону границы с Пакистаном.
Абдужабар, вернувшись в кабинет Фархади, доложил о том, что встречающая группа убыла в Хайдарский проход. И добавил:
– Встретил Довлатова. Полковник спрашивал о ближайших планах применения спецкоманды. Говорил, засиделись его бойцы.
– Засиделись? Что ж, я хотел определить ему задачу на выход вечером, можно это сделать и сейчас.
Начальник лагеря поднял трубку телефона внутренней связи:
– Дежурный? Довлатова ко мне!
– Слушаюсь, хозяин!
Фархади положил трубку.
– Извините, вы уже наметили цель для «Призраков»? – спросил Абдужабар.
– А для чего, по-твоему, я вызвал полковника?
– Понял! Еще раз извините! Мне присутствовать при вашем с Довлатовым разговоре или удалиться?
– Можешь присутствовать. После инструктажа полковника обсудим, где разместить вторую спецкоманду. Ты пока подумай, чтобы сразу после беседы с Довлатовым я выслушал твои предложения!
– Слушаюсь!
Полковник Довлатов еще год назад командовал советским мотострелковым полком. В мае 1984 года войсковая часть Довлатова была передислоцирована на Пуштарское плоскогорье для усиления стоящей там дивизии и блокирующей Пуштарское ущелье. 20-го числа один из батальонов полка отправился в Пуштар на реализацию разведданных, полученных из штаба 40-й отдельной армии. Согласно этим данным, в ущелье должна была выйти крупная группировка моджахедов Ахмад-шаха. Батальон имел задачу уничтожить эту группировку. Руководить операцией штаб армии приказал командиру полка. Но разведка работала не только у советских войск, она была хорошо налажена и у душманов. В результате чего предупрежденные об опасности моджахеды устроили батальону засаду на самом входе в Пуштар, отрезав тем самым втянувшуюся в ущелье первую роту и заблокировав проход для остальных подразделений батальона подрывом скалистого склона.
Эркин Довлатов оказался вместе с первой ротой в западне. И полковник, бросив своих, ушел в глубь Пуштара, где был пленен моджахедами. В июле его доставили в особый лагерь Фархади. Полковник предал свою родину, изъявив желание, как истинный правоверный, встать в ряды моджахедов. Именно Довлатов предложил использовать пленных против своих соотечественников. Желающих встать под его знамена невольников оказалось мало. Но таковые нашлись, и Фархади сформировал спецкоманду из таких же предателей, как Довлатов, заключив с каждым из бойцов этой команды контракт. Смысл контракта сводился к следующему – предатель обязан был год воевать на стороне душманов, беспрекословно выполнять любые приказы, после чего получал возможность получить гражданство той страны, которую выберет сам. Но из числа государств, поддерживающих войну моджахедов против оккупирующих Афганистан войск Советского Союза. А также начальный капитал для обустройства в этой стране. Спецкоманда получила название «Блуждающие призраки», позже просто «Призраки». Название полностью оправдывало себя. Ибо задействованным в команде бывшим военнослужащим Советской армии меняли не только имена и фамилии, но и биографию. Официально они считались для своих пропавшими без вести или погибшими.
От связи с родными и близкими в Союзе подонки отказались. И получилось, в природе их уже как бы не существовало, на самом же деле они продолжали не только жить, но и воевать на стороне противника. Одним словом, призраки. Их было немного. В команде 10 человек во главе с бывшим офицером Советской армии, капитаном Ивановым, так же добровольно перешедшим на сторону душманов. Кроме спецкоманды, Довлатов обязан был создать еще и отряд предателей численностью как минимум в сорок мерзавцев. Тем самым сформировать основу для комплектации отдельной бригады, которой Фархади уже придумал громкое название, «Свобода». И если с формированием отряда Довлатов имел проблемы – пленные особо не рвались в бригаду, то «Призраки» уже не раз выходили на задания в Афганистан, с задачей под видом подразделения советских войск уничтожать мирные кишлаки, проявляя при этом особую жестокость. Команду наводил на цель проводник, он же снимал на видеокамеру «зверства русских». Пленки впоследствии передавались в Пакистане представителям реакционных западных СМИ, и записи распространялись по всему миру, показывая обывателям благополучных государств, «чем на самом деле» занимаются русские в Афганистане! СМИ понимали, что распространяют ложь, но эта ложь приносила хорошие деньги, и цена на дезинформацию постоянно росла, позволяя обогащаться не только руководителям всего движения исламского сопротивления, но и чинам менее значимым. Тому же Фархади. Доставалось кое-что и полковнику Довлатову, и людям, приближенным к Фархади. Неплохо имел с «Призраков» Карамулло. Но главным являлось не обогащение афганских моджахедов и их приспешников, а тот политический ущерб, который наносился авторитету советского правительства, заявлявшего, что ограниченный контингент не воюет против мирных жителей братской Демократической Республики Афганистан. И в Главном разведывательном управлении Генерального штаба ВС СССР готовились мероприятия по пресечению деятельности этой банды подонков.
Но пока нелюди творили свои кровавые злодеяния.
Командир будущей бригады вошел в кабинет начальника лагеря, как положено, соблюдая все правила воинской вежливости.
– Разрешите? Полковник Довлатов по вашему приказанию прибыл! – сказал он и замер на пороге.
Фархади пригласил предателя:
– Проходите, полковник, усаживайтесь за столик. Кофе? Чаю?
– Чаю, если можно!
– Простого или хорошего?
– Я не употребляю ни спиртного, ни наркотиков, даже ханку с чаем. Если можно, обычный зеленый чай без сахара и сластей!
Начальник лагеря похвалил своего приспешника:
– Вы истинный правоверный. Удивляюсь, как это вам так долго удавалось скрывать свои убеждения, служа в рядах Советской армии.
– У меня не было другого выхода, – ответил Довлатов. – Если бы я не поступил в военное училище, не стал бы самостоятельным и обеспеченным, для Союза, естественно, человеком. А остался прозябать в нищете забытого всеми горного селения горного Бадахшана. У меня было восемь братьев и три сестры. До восемнадцати лет дожили четверо братьев и одна сестра. Это была не жизнь, а кошмар! Извините, я, наверное, не к месту завел этот разговор, касающийся лишь меня!
– Ну почему же? – возразил Фархади. – Я вот впервые слышу о вашей семье. О судьбе семьи. В личном деле эти факты не указаны!
– Данные о погибших братьях и сестрах не вносились в личное дело. Кого касаются частные проблемы какого-то офицера? Офицеров много, и у каждого свои проблемы. Но они вне службы. Так было!
Начальник лагеря подошел к бывшему полковнику:
– В отличие от советского командования нам есть дело до проблем подчиненных. Напишите рапорт о выделении вам материальной помощи. Размер и порядок передачи денег вашим близким определят в штабе вышестоящего командования.
Полковник склонил голову:
– Благодарю вас, саиб!
– Не за что, Эркин, мы, правоверные, должны помогать друг другу, где бы ни жил каждый из нас.
– Еще раз благодарю!
Фархади присел за рабочий стол. Его кабинет был оборудован в европейском стиле. Так удобнее. Начальник лагеря и один из самых влиятельных полевых командиров афганских моджахедов взглянул на Довлатова:
– Вы, полковник, спросили у коменданта о ближайших планах, касающихся спецкоманды «Призраки», заметив, что бойцы засиделись без дела. Отвечу вам, уже в ближайший вторник мы готовим карательную акцию в кишлаке Малитабад. Это значит, в воскресенье 9 июня команде предстоит убыть в Афганистан. Маршрут движения отработаете с моим помощником Мохаммедом Ширзадом. К цели «Призраков» поведет неизменный проводник, Омар Закир.
Довлатов кивнул:
– Ясно! Порядок действий команды остается прежним?
– Конечно! Зачем менять тактику, приносящую успех?
– Хочу заметить, саиб! Нам все сложнее маскироваться под русских!
Фархади удивился:
– Почему? В команде бывшие советские солдаты и офицеры. Форма, оружие и экипировка также советские.
– Все это так, но у нас нет техники. Она не нужна для выполнения задачи, но советское правительство может поставить под сомнение сведения о том, что мирные кишлаки уничтожаются военнослужащими 40-й армии. Так как советские войска выходят к объектам отработки на технике, а не пешим порядком. Используют либо БТР, либо БМП, либо, если действуют в отдаленных районах, вертолеты.
Фархади задумался:
– Что ж, возможно, вы и правы. Техника! Хорошо, мы постараемся что-нибудь придумать! Еще вопросы или пожелания, господин полковник?
– Капитану Иванову дожидаться выздоровления рядового Копытко или ввести вместо него в отряд другого бойца из числа пленных?
Начальник лагеря задал встречный вопрос:
– А что собой представляет этот Копытко? В чем его ценность?
Довлатов ответил:
– Копытко по военной специальности – сапер. В команде есть еще один сапер, но Копытко еще и прирожденный, если так можно выразиться, каратель. По докладам Иванова, его жестокость не знает предела. Он с каким-то дьявольским наслаждением убивает мирных жителей. Особенно изощряется над женщинами и детьми. Запись его действий даже у проводника и оператора вызывает приступы рвоты, а Омар Закир многое видел на своем веку. Эти записи наиболее ценны для западных СМИ! И вот «благодаря» нашим американским друзьям он выведен из игры.
– Вы сможете провести акцию без Копытко?
– Естественно, но она потеряет изюминку. Хотя от Копытко недалеко ушел сержант Азизов. Если проинструктировать Азизова, думаю, он сможет заменить Копытко. Пока тот будет находиться в лазарете.
Фархади решил:
– Тогда не вижу смысла кого-то менять! «Призраки» пойдут на Малитабад вдевятером.
– Слушаюсь, саиб! У меня все!
– Хорошо. Сегодня в 13.00 на плацу мы проведем смотр пленных из последней партии. Вам, полковник, необходимо присутствовать на данном мероприятии обязательно!
– Понимаю! Буду!
– Свободны!
Поклонившись, Довлатов вышел из кабинета начальника лагеря.
Фархади же сказал, переведя взгляд на коменданта:
– Заметил, Абдужабар, Довлатов не поинтересовался суммой вознаграждения за предстоящую операцию. Этим он и подкупает. Американцы шага лишнего не сделают, не узнав, сколько им за этот шаг заплатят. Нет, я определенно доволен полковником. Повезло с ним.
– Вы, как всегда, правы, саиб! – согласился комендант.
Начальник лагеря посмотрел на часы:
– 11.05. Теперь поговорим о размещении новой группы будущих диверсантов бригады «Свобода». Готов выслушать твои предложения!
– Считаю, надо строить третий барак.
Фархади разложил перед собой схему лагеря, кратко спросил:
– Где?
Комендант указал на пространство за бараками № 1, 2 и холмом.
– Вот здесь, справа от периметра колючей проволоки до ворот в бункер складов. Барак № 3 можно сделать меньшим по размерам, нежели другие дощатые строения, и так же, как другие объекты, изолировать колючей проволокой.
Начальник лагеря отодвинул схему:
– Хорошо! Я изучу предложенный тобой вариант. А сейчас ступай, готовь плац к смотру. По прибытии Карамулло его с командиром группы, атаковавшей русскую колонну на Тургунском перевале, ко мне! И еще. Направишь в отряд своих верных людей. Пусть поговорят с воинами. Мне надо иметь точную и правдивую информацию, как проходил рейд отряда Карамулло. Азиз может и солгать, всех бойцов же он проинструктировать не в состоянии. Так вот пусть твои люди поработают в отряде. Ты понял меня, Абдужабар?
Комендант поклонился:
– Так точно, саиб!
– Работай! Я буду до 13.00 находиться здесь в кабинете!
– Понял! Разрешите идти?
– Ну что за вопрос? Конечно, иди!
Абдужабар покинул кабинет начальника особого лагеря и влиятельного полевого командира афганских моджахедов Абдула Фархади.
Время приближалось к полудню. Стало жарко и пыльно. Но не в кабинете Фархади, где работал мощный японский кондиционер.
Глава 2
Отряд Карамулло втянулся в лагерь, когда часы показывали 11.35. Душманы расположились на плацу. Они, побросав на грунт мешки и оружие, повалились рядом с экипировкой. Старшего лейтенанта Баженова, а также рядовых Романова и Мыльцева конвой отвел в карантинный блок, где пленных поместили в подвальном помещении. Здесь было прохладно по сравнению с жарой на улице. Им бросили по матрасу, ведро для отправления естественных надобностей, фляжку с водой и несколько лепешек. Чуть позже в подвал спустился местный медик. Он осмотрел Баженова. Сделав старшему лейтенанту укол, доктор удалился. Укол помог Баженову. После него замполит роты почувствовал себя лучше. Боль в голове притупилась и уже не доставляла страданий при каждом движении. Сознание прояснилось, и старший лейтенант наконец в полной мере осознал, что произошло. От этой мысли он застонал. Затем, отпив несколько глотков воды из фляги, прилег на матрац и отвернулся к стене.
На территории лагеря тем временем происходило следующее.
Приняв доклад командира встречающей группы, комендант лагеря обратился к главарю банды:
– Карамулло! Кто из твоих людей руководил боем на Тургунском перевале?
Карамулло бессовестно солгал:
– Я руководил!
– Ты? – удивился комендант. – Интересно, каким образом?
– А вот это, уважаемый Абдужабар, я объясню лично саибу! Непосредственным исполнителем акции против русской колонны являлся Хашим. Он в ходе боя погиб, и командование четвертой группой принял Рамазан Салакзай. Но общее руководство осуществлял я лично!
– Ничего не понимаю!
Карамулло усмехнулся:
– А тебе ничего и не надо понимать. За тебя думает саиб! Ты – исполнитель. Зачем исполнителю думать и что-то понимать? Лишняя нагрузка на мозг. Если, конечно, он развит настолько, чтобы воспринимать нагрузку.
– Ты смеешься надо мной, Азиз?
– Ну что ты, Кадыр? Мы же друзья, не так ли?
– Так. Поэтому не следует говорить то, что может быть воспринято как насмешка!