Клиника неврозов - Юлия Черных 2 стр.

— Проснись, сосед, проснись, тебе говорят.

Гриша сел на койке и помотал головой.

— Что… что случилось? Пожар?

— Хуже, — у Степана был взволнованно-недоуменный вид. — Мы в космосе! Мы летим!

Гриша встал, прошел в ванную и поплескал водой на глаза. Сонное состояние медленно отступало.

— Степа, — осторожно сказал он, возвращаясь в комнату. — Ты какие-то новые таблетки пил сегодня?

— Да ну тебя, — фыркнул Степан. — Ничего я не пил. Закрой глаза.

Гриша послушно зажмурился. Под веками будто взорвался фейерверк. Яркие звездочки мерцали на темном фоне, зрелище было великолепное и чем-то знакомое.

— Это ионизированное излучение. На Земле его отсекает атмосфера, а в солнечной системе от него укрыться нечем.

— Да нет, — сказал Гриша. — Не может быть. Мы должны были что-то почувствовать. Ускорение, или невесомость там. А излучение… наверное, на ночь включают что-нибудь для крепкого сна. Гипноизлучатель, например.

Степан поморщился.

— Темный ты, Гриня, как я погляжу. Если космическая станция работает на антигравах, никаких ускорений-невесомостей чувствоваться не будет. Только, знаешь, обычно их собирают в космосе. Я никогда не слышал, чтобы такая станция стартовала с Земли.

На завтраке к ним подошла девушка Куусинен.

— Бассейн закрыли, — пожаловалась она Грише. — Я сунулась с утра, а нижние ярусы недоступны, лифты туда не ходят.

Гриша пожал плечами и уткнулся в тарелку, возя ложкой по овсянке.

— Задастенькая, — одобрительно констатировал Степан вслед девушке Куусинен. — Когда-то мне нравились сисястые девушки с осиной талией.

— Пчелиной, — поправил Гриша.

— Как?

— У нее инсектофилия. Мечтает стать пчелиной царицей.

— Надо же, — подивился Степа. — Что только не придумают женщины, лишь бы корону напялить.

После завтрака Степан ушел проходить психопрофилактику, а Гриша отправился на разведку. Лифты действительно спускались только до третьего этажа, но в любом здании на земном шаре обязательно должен быть пожарный выход пешком. Наличие такого выхода контролируют специально обученные пожарные инспектора. В коридорах, в местах скопления народа также должны находиться планы эвакуации при пожаре.

Гриша точно помнил, что рядом со столовой план висел. Если бы он не висел, клинику закрыли бы моментально. Он усмехнулся, вспоминая инспектирование мечети на Олимпийском проспекте. Тамошний поп, как его, муфтий, кажется, сильно возражал против пиктограммы «Выход». Человек там, видите ли, нарисован. Не положено по мусульманской религии. Гриша пожал плечами и применил свои властные полномочия. Через неделю (местные жители, поди, отдохнули от утренних криков муэдзина), после вмешательства верховного муфтия, пиктограмму повесили в собственной, мусульманской интерпретации, где выбегающий человек изображен в орнаментальном виде.

Однако ни планов эвакуации, ни пиктограммы возле столовой Григорий не нашел. Озадаченный, он пробежался по соседним уровням. План эвакуации нашелся в углу четвертого уровня. На весьма схематично поэтажном изображении зелеными стрелками был нарисован путь предполагаемой эвакуации. Гриша прикинул направление, прошел по стрелкам, но вскоре уткнулся в металлическую перегородку. Пожарный выход оказался заделан самым бесцеремонным образом.

Подобную небрежность, или хуже того — преступную халатность, Григорий воспринял как вызов своим профессиональным качествам. Стащив в дежурке пачку линованных бланков «История болезни», Гриша, хищно улыбаясь, предался чистому наслаждению противопожарного рвения.

Внутренний осмотр близлежащих палат выявил ряд ожидаемых недостатков. Отсутствовал перечень горючих объектов, лицензии на силовые кабели и — практически поголовно — свидетельства об окончании курсов по эксплуатации бытовых электроприборов. Честно говоря, Григорий и сам зачет по вентилятору не сдавал, но стоило ли об этом распространяться?

Несколько результативнее оказался осмотр коридоров. Опечатанные дверцы с надписью «ПК», то бишь «Пожарный кран» попадались довольно часто. Внезапно, на одном стенде ему показалось, что печать прилеплена для вида. Потянув за ручку, Григорий открыл дверцу и едва удержался от вскрика. Вместо ожидаемого щита с огнетушителем и доисторическим багром он увидел лестничный пролет. «Вот оно!», — сказал себе Гриша и полез наверх.

Ступеньки привели в небольшой полукруглый зал со множеством дисплеев. За пультом восседал Лимонный все в том же мятом пиджаке и канареечных брюках. Он живо обернулся на звук.

— Я ждал вас, Пономарев, — сказал Лимонный. — Бывших разведчиков не бывает.

— Я пожарный инспектор, — угрюмо возразил Гриша. Почему-то мысль, что он на самом деле какой-то разведчик неприятно поразила его. — Я… я даже не знаю ни одного иностранного языка.

— Какие языки? — удивился Лимонный. — Вы космический разведчик. С инопланетянами пока общий язык не найден.

— Что вы говорите! — закричал Гриша, распаляясь. — Вы понимаете, что вы несете?! Нет никаких инопланетян! Мы одни во всем космосе!

— Тихо-тихо, — Лимонный успокаивающе выставил ладони вперед. — Умоляю, успокойтесь. Есть инопланетяне. И вы все с ними сталкивались. Другое дело…

— Что?!

В предчувствии защемило сердце. Гриша шагнул вперед и схватился за дверной косяк.

— Шок. Встреча с неземными цивилизациями вызывает очень сильный шок. Они не такие как мы, и осознание этого факта кардинальным образом действует на человеческую психику, — Лимонный встал и прошелся по залу. — До сих пор никому не удалось сохранить целостное сознание.

— Для этого мне ставили гипнотический барьер? — спросил Гриша.

— Вы в курсе, да? Навыки разведчика не умирают! Вы знаете, что чувствует человек, когда неподалеку появляется йети?

— Что?

— Страх. Иррациональный неосознанный страх. Охотник с ружьем на медведя писается от ужаса, даже не видя, а только чувствуя присутствие снежного человека. С инопланетянами еще хуже. Но дело даже не в этом, — Лимонный остановился напротив Гриши, заложив руки за спину. — Дело в том, что не каждого человека инопланетяне принимают за разумное существо. Их критерий выбора для нас загадка. Почему они убили ваших напарников, а вас бережно донесли до космического челнока и отправили на Землю? Почему они стирают часть воспоминаний, а часть закрепляют так, что никакие гипнобарьеры не срабатывают?

Гриша нашарил стул и не глядя опустился на сиденье.

— Все… все, что мне снилось было на самом деле?!

Лимонный подошел к пульту, набрал код. На одном из дисплеев сменилась картинка. Григорий увидел знакомые дюны, рыжий песок и тараканов из своих кошмаров. Один из них приблизился вплотную и уставился с экрана внимательным продолговатым глазом. Гришу пробил холодный пот.

— Вот кого вы рисовали, — сказал Лимонный. — У земных тараканов глаза круглые и другого оттенка. Это мнемограмма ваших воспоминаний. Хотите посмотреть мнемограмму вашего соседа?

Гриша кивнул.

На экране заметались тени и линии, потом картинка выправилась и обернулась симпатичным пейзажем с травой, деревьями и кустами, похожими на растительность средней полосы России. Между деревьями ходили странные существа, похожие на мультипликационных муравьев с руками и ногами. На продолговатых мордашках застыла доброжелательная улыбка.

— Амазонки Формика. Вот еще одна странность: почему часть инопланетных существ вызывает симпатию, а часть, как в вашем случае, явную фобию?

Гриша привстал со стула.

— У меня ваши драгоценные тараканы убили соратников, можно сказать, друзей! Какая, к черту, симпатия? Вот та девушка, которая на пчелах подвинута, с ней такого, небось, не случилось.

— Вы зря так думаете, — Лимонный прошелся по залу взад-вперед. — На глазах Марты Куусинен пчелы уничтожили весь экипаж. А мясоедные осы внедрили в тела личинки, и Марта жила в космическом катере вместе с разбухающими трупами, пока пчелы не забрали ее к себе в улей.

— Это меняет дело, — Григорий зябко спрятал руки между коленями. — Какая же у нее мнемограмма?

Лимонный покрутил пальцами.

— Вам не стоит это видеть. Наиболее яркие впечатления у Марты остались от общения с трутнями. От близкого общения с трутнями, вы меня понимаете? Они, конечно, не совсем трутни, да и пчелы не совсем пчелы… Тем не менее.

Гриша встал и пошел к выходу. В дверях он остановился, обернулся.

— Теперь я понимаю, почему она такая.

— Да, отпечаток накладывает. Не совсем понятно, то ли они пытались получить потомство от Марты, то ли образ поведения в трутнях заложен природой…

Дальше Григорий не слышал. Он бежал по лестнице, сдерживая позывы рвоты.

Степан лежал на койке и листал атлас звездного неба.

Дальше Григорий не слышал. Он бежал по лестнице, сдерживая позывы рвоты.

Степан лежал на койке и листал атлас звездного неба.

— Знаешь, — сказал он Грише, влетевшему в палату. — Пожалуй, я могу вычислить, где мы находимся. Примерно район Альфы Центавры. Да что с тобой?

Гриша стянул майку и пристально оглядел себя в зеркале, оглаживая кучерявые волоски на груди и животе.

— Наверное, в этом дело, — пробормотал он, кидаясь в ванный блок. Оттуда раздались странные звуки, что-то упало, покатилось. — Степа, у тебя есть хорошая бритва?!

— Возьми в шкафчике. Кстати! Тут давешняя девушка заходила, про тебя спрашивала.

— Ах, девушка?! — Гриша высунулся из отсека. — Так вот, скажи этой девушке…

— Скажи, а я послушаю, — Марта Куусинен плавно вошла в палату. Она приблизилась к Грише и провела ладонью по груди. — Какой ты красивенький, кучерявенький.

Степан хмыкнул и поднялся с койки.

— Нет, постой, — нервно сказал Гриша, беря Марту за запястья. — Она не девушка. Она с трутнями трахалась.

Марта засмеялась.

— Какое смешное слово ты сказал. С трутнями мы просто играли. С большими такими трутнями, волосатенькими, совсем как ты.

— Так, ребята, я пошел, — сказал Степа, пробираясь к двери. Гриша дернулся вслед:

— Не… не. Что?

Марта взяла его за затылок и притянула голову к себе. Прижавшись щекой к щеке, она прошептала:

— Глупенький. Ничего никогда не было. А у нас будет все.

Ее рука прошлась по позвоночнику снизу вверх, мурашки пробежали по всему телу. Гриша прижал Марту к себе и зарылся носом в волосы, вдыхая медовый запах ее кожи. Дурак, о чем он думал раньше?

Ночью снова приснилась странная планета, песок, скальная гряда и огромные тараканы. От Никиты остался один остов, голый скелет над кровавой лужей. Тараканы неторопливо возились с ошметками тела, разбросанными неподалеку. Девушка, имени которой он не помнил, лежала на песке, свернувшись калачиком. Время от времени она поднимала голову и обводила округу безумными глазами. «Она ждет, что с ней сделают то же, что и с Никитой, — подумал Гриша. — Как бы ее позвать? Марта? Наташа? Женя?».

В щели между скалами стоять было чертовски неудобно, камни натирали плечи, любое неудачное движение оборачивалась новыми синяками. Гриша подвинулся ближе к свету, чтобы лучше видеть, и забубнил подряд женские имена, которые мог придумать.

Внезапно, как по команде, тараканы повернулись к девушке. Гриша напрягся: сейчас что-то случится. Он готов был даже выбежать, схватить ее за руку, силой утащить в каменные пещеры, но в этот момент скала за спиной обрушилась, и в образовавшееся отверстие просунулись длинные хищные усики.

— Родной мой, не кричи! Все хорошо, я с тобой. Страшный сон приснился? Ерунда Прижмись ко мне поближе, обними, и все пройдет.

Гриша сел на койке, его трясло крупной дрожью. Марта смотрела снизу вверх с беспокойством, гладила по спине, прижимаясь щекой к ладони.

— Подожди, — пробормотал Григорий, отстраняясь. — Я не спросил самого главного. Что мы здесь делаем? Зачем? Зачем нас собрали в этой клинике?

Он вскочил и принялся лихорадочно одеваться. Марта тоже поднялась и потянулась к одежде.

— Не ходи за мной, — сказал Гриша.

— Так надо, — строго ответила Марта, и Гриша вдруг понял, что придется подчиниться.

Пожарный щит на четвертом уровне оказался опечатан настоящей пластмассовой пломбой, но Григория это не смутило. Он рванул дверцу, легко выбил несерьезный замок, открыв путь наверх, к лестнице.

Лимонный дремал в кресле, положив голову на руки. Услышав шаги, он вздрогнул и выпрямился.

— А, это вы, — сказал он, глядя на Гришу красноватыми со сна глазами. — Скоро прибываем.

— Куда?

— Да я и сам не знаю. Туда, к ним. Нас пригласили на конвент.

— Кого это нас? — подозрительно спросил Гриша.

Лимонный встал и сладко потянулся.

— Пономарев, что за манера задавать неудобные вопросы? Я и так сообщил слишком много.

— Постойте, — Гриша подошел к Лимонному вплотную и взял за лацканы пиджака. — Значит, вы не собирались нас лечить? Вы не врач?

Лимонный засмеялся, выворачиваясь.

— Конечно, нет! Я контактер. Дипломат. Я представляю Землю, а вы, птенчики мои, одни из тех, кого наши инопланетные зверюшки оставили в живых. Оставили один раз, оставят и в другой.

— Ах ты, — Григорий замахнулся, но Лимонный, вырвавшись, отбежал к стене. Гриша схватил стул и двинулся к Лимонному, но в этот момент здание клиники тряхнуло. Марта сдавленно вскрикнула и ткнула пальцем в один из дисплеев:

— Пчелки! Пчелочки мои золотые! — она выскочила из зала и бросилась вниз по лестнице. Гриша медленно повернулся к экранам.

Они там были. Тараканы. Пчелы. Странные существа, похожие на мультяшечных муравьев. И много других, ни на что не похожих.

— Иди, Гриша, — сказал Лимонный. — Иди. Тебя ждут.

— А вы? — Григорий с сомнением посмотрел на дисплеи.

— Мне нельзя, — Лимонный задрал пиджак, рубашку и обнажил живот, пересеченный длинным разлапистым шрамом. — Это были бабочки. С точки зрения бабочек, я — животное, глупое бессмысленное животное.

— Возможно, они и правы, — усмехнулся Григорий.

Он сунул руки в карманы и, насвистывая, спустился на четвертый уровень. Тараканы, тараканы, а я маленький такой. Цивилизация подразумевает гуманное отношение ко всему разумному. Что есть разум в понимании тараканов? Поведенческие реакции, например. Умение забиться в щель, когда на тебя охотятся.

Григорий зашел в лифт и нажал кнопку первого этажа. Лифт дернулся и поехал. Надо же, получилось.

До исторической встречи цивилизаций оставалось целых пять, нет, шесть минут. Вполне достаточно, чтобы вспомнить, как звали девушку из его экипажа.