– Все в руках богов, – покорно произнесла Умила. – Если захотят они, то так все и произойдет.
Вошел Дражко, покосился на Рерика. Крякнув, сказал осторожно:
– Герцог саксонский Ходо привел своего сына знакомить с нашим княжичем, как о том договаривались…
– Что ж, пусть княжич идет. Ты, Умила, не возражаешь?
– Куда это его зовут? – встрепенулась мать.
– Договорились мы с Ходо, что будут вместе расти Рерик и его сын. Как его уж зовут?
– Уто, – подсказал Дражко.
– Вот-вот, Уто. Сначала с месяц-другой у нас этот Уто поживет, потом к саксам Рерик поедет. Так они подружатся и станут неразлучными. А известно, что между друзьями не могут быть войны. Не так ли, Умила?
– Да-да, конечно, – поспешно согласилась она и тотчас спросила: – А сначала этот саксонец у нас будет жить? Рерику не надо пока никуда ехать?
– Никуда-никуда, – успокоил ее Гостомысл.
– Тогда ладно, – смирилась Умила. – Иди, сынок, познакомься с саксонцем. Может, и вправду таким образом войны прекратятся.
Рерик вошел в соседнюю горницу и увидел стоявшего у окна мальчика своих лет. Тот был широкоплечий, плотного сложения и с крупной головой, посаженной на короткую толстую шею. На круглом лице его покоился маленький курносый носик, синие глаза смотрели умно и внимательно.
Они долго молча рассматривали друг друга.
Наконец Уто спросил ломающимся баском:
– Ты и есть княжич?
Говорил он на сакском наречии, но Рерик, выросший на границе, хорошо знал язык соседей, поэтому тут же ответил:
– Княжич. А ты кто такой? Не сын ли герцога?
– Угадал. Наверно, моя одежда выдала?
На нем была белая рубашка, отороченная золотистой каймой, коричневая жилетка из дорогого материала, штанишки, заправленные в белого цвета чулки, и красные башмаки из тонкой кожи.
– Ага. Одет ты красиво.
– Ты тоже неплохо выглядишь, – примирительно проговорил Уто.
На Рерике была светло-желтая шелковая рубашка, подпоясанная золотистым ремешком, штаны из домотканой материи, покрытой различными цветными рисунками, на ногах желтые кожаные башмаки.
Помолчали, не зная, о чем говорить. Наконец Рерик проговорил хвастливо:
– А мне дед саблю подарил.
– У меня тоже меч есть.
– Меч – это меч. А у меня сабля. Такой ни у кого нет.
– А вот и неправда.
– Мне дед говорил. Ему откуда-то с востока привезли. Одну-единственную.
– Мне тоже привезут.
– Это когда! А у меня уже сейчас есть. Видишь, какая красивая!
И Рерик вынул из ножен саблю и взмахнул ею пару раз перед собой. У Уто загорелись глаза, но он сделал над собой усилие и принял безразличный вид.
– Подумаешь – сабля… А невеста у тебя есть?
– Какая невеста?
– Обыкновенная. Невест, что ли, не видел?
– Они только у взрослых бывают.
– А вот и нет!
– А! Это когда девчонка какая-нибудь нравится. Мне тоже одна приглянулась.
– Таких сотни бывают! А нас родители наши невестой и женихом нарекли.
– И к чему это?
– Как к чему? Чтобы мы взрослыми поженились.
– Можно и без этого пожениться. Все так делают.
– Все – это все! А мы уже клятвой друг с другом связаны.
– И кто она такая?
– Дочь герцога из города Альдинбург.
– Альдинбург – это бывшая столица варангов Старгород?
– Да. Был когда-то. А теперь мы его захватили, теперь это наша крепость.
– И как ее зовут?
– Я же сказал – Альдинбург.
– Твою невесту зовут Альдинбургом? – удивился Рерик.
– Что ты! Я думал ты про крепость спрашиваешь. А мою невесту Ильвой зовут.
– Красивое имя.
– Она и сама красивая.
Рерику все-таки обидно, что у Уто есть невеста, а у него нет. И он решил еще кое-чем похвалиться.
– А у меня в ушах булькает, – хвастливо заявил он.
– А чего хорошего? Булькает, значит, они болят и ты плохо слышишь.
– Ты не понял! Они булькают только перед дождем.
– Как это?
– За сутки я чувствую приближение непогоды. Никто не знает, что дождик будет, а мне известно!
Уто подозрительно и недоверчиво посмотрел на Рерика, спросил:
– А что, можешь определить, завтра будет дождь или нет?
– Легко!
– И что же?
– Дождя не будет!
– Точно?
– Точно!
– Тогда мы с отцом на корабле прокатимся по морю!
Рерик вспомнил о гибели отца, нахмурился, промолчал.
Потом предложил:
– Пойдем в сад поиграем.
– Во что?
– Найдем во что играть! Там у меня крепость небольшая построена, и качель имеется, круг раскрутим…
– Пойдем! До ужина еще много времени!
IV
Минуло семь лет. Между саксами и бодричами все эти годы царил мир. Но с юга на них часто нападали воинственные тюринги. Расположенные на границе Франкского государства, они вели себя вольно, не подчинялись парижским властям и совершали неожиданные набеги на земли саксов и бодричей, грабили, разоряли, поджигали, уводили пленных и скрывались в своих лесах. Оборонительные меры – строительство лесных засек, линий сооружений из частокола и крепостей – не давали результата. Тогда в Рерик прибыл герцог Ходо и начал переговоры с Дражко.
– Надо примерно наказать распустившихся тюрингов, – говорил он, объедая вкусную кость оленины и запивая вином. – Пора от обороны перейти в наступление, послать в их земли объединенное войско наших племен.
– Я тоже об этом думал, – изменив своей привычке переспрашивать, вежливо отвечал Дражко. – Мои войска хоть сейчас готовы к походу.
– Мне тоже не надо готовиться долго. Думаю, через месяц мы сможем выступить.
– Свои войска я сначала поведу вдоль реки Лабы, а потом на границе Тюрингии мы встретимся.
– Таким городом будет наша крепость Эресбург. От нее один дневной переход до вражеской земли.
Они помолчали, занятые едой. На столе стояли обильная закуска и питье: славянское гостеприимство славилось по всей Европе.
– Я вот еще о чем думаю, – наморщив лоб, озабоченно проговорил Ходо. – Наши дети неоднократно ходили с нами в походы, показали себя неплохими воинами. Они уже выросли, стали совсем взрослыми. А что, если поставим их во главе объединенного войска?
От удивления Дражко едва не поперхнулся.
– Ты это серьезно? – спросил он, устремив на Ходо недоверчивый взгляд.
– А что? Сколько их держать на помочах? Потом не отучишь от привычки оглядываться на старших. Пусть испытают себя полководцами. Я в их годы уже сражался с самим Карлом Великим.
Дражко поерзал в кресле.
– Что-то страшновато… Не намудрят?
– Дадим опытных воевод. Подскажут где надо.
– Раз ты настаиваешь… Но в военном деле должен быть кто-то старшой. Кого, по-твоему, следует поставить во главе войска – Рерика или Уто?
– Думаю, Уто. Он более собран, может предвидеть события. Достаточно смел, но в то же время осторожен и сдержан в своих чувствах. В нем развиты зоркость и зрелость. Он не по годам взрослый.
– Согласен. Рерик, к сожалению, может увлекаться, порой им движут сердечные порывы. А это опасно в сражениях и битвах, оборачивается просчетами, неразберихой, а то и поражением.
– Это хорошо, что мы думаем одинаково. Значит, решили: через месяц наши войска отправляются против тюрингов.
В начале июня 815 года войско бодричей под командованием Рерика двинулось на юг. Шли вдоль берега Лабы. В поход взяли стадо скота, который кормился на просторных лугах, раскинувшихся по берегу реки. Тянулись повозки с едой и обмундированием воинов – кольчугами, панцирями, щитами. На ночь повозки сдвигались в круг, внутри которого устраивались воины. Вынимали домашние заготовки – сыр, солонину, хлеб, соленую рыбу. Забивали часть скота, готовили на кострах мясо, ужинали. Спали кто как сумел устроиться: иные наламывали лапы елей, кидали на них лошадиные попоны, другие рвали траву, кустарник, клали рядом с собой оружие. Рерик выставлял сторожей, во время бодрствования по нескольку раз проверял караульных.
В удобном месте устроили переправу войска на правый берег Лабы. Для лошадей связали плоты, не умевшие плавать мастерили подручные переправочные средства, кое-кто кидался в воду вместе с конем.
Встреча с полками саксов, как и намечалось, произошла возле крепости Эресбург, расположенной на берегу небольшой речушки. Крепость была небольшой, деревянной, с пятью башнями. Саксы радушно встретили полки бодричей. Прямо в поле на раскинутых полотнищах были расставлены еда и напитки, начался большой пир…
Опытным взглядом Рерик оглядывал вооружение саксов и приходил к выводу, что в последние годы оно значительно улучшилось: больше панцирей, кольчуг, добротней стала одежда рядовых воинов, лучше питание. Несомненно сказалось то, что саксы вот уже четверть века жили во Франкском государстве, которое заботилось о своем войске. Что же касается бодричей, то у них оставалось все на прежнем уровне: как сумел тот или иной род собрать свой отряд, тем и довольствовались.
Пропировав день, объединенное войско вошло в дремучие леса. Те, кто дома жил в окружении дубрав, чувствовал себя спокойно. Но на жителей городов, приморских селений и степных равнин глухие места наводили страх, многие доставали заговоренные жрецами и ведунами вещицы, молились на них, целовали, прятали под рубашку.
Пропировав день, объединенное войско вошло в дремучие леса. Те, кто дома жил в окружении дубрав, чувствовал себя спокойно. Но на жителей городов, приморских селений и степных равнин глухие места наводили страх, многие доставали заговоренные жрецами и ведунами вещицы, молились на них, целовали, прятали под рубашку.
Скоро начались лесные завалы. Могучие деревья подрубались на уровне роста человека, валились в сторону вражеского войска; ветви переплетались так, что деревья невозможно было растащить. Приходилось обходить стороной, по лесным чащобам, войско разбрелось, появилась опасность потери управления подразделениями. Ко всему прочему из-за зарослей внезапно появлялись тюрингийцы, метко поражали воинов и тотчас исчезали. Объединенное войско начало нести потери, даже не вступив в сражение.
– Что будем дальше делать? – спросил Рерик – Так мы потеряем всех бойцов, вернемся в одиночку.
Уто пожал плечами. Такого поворота событий он тоже не ожидал и не видел никакого выхода.
– Давай пригласим воевод. Может, они что-то дельное подскажут, – наконец сказал он.
Воеводы прибыли. Уто задал им тот же вопрос: как быть дальше?
После долгого молчания стал говорить Евтарих:
– Иного выхода нет, как найти лесного проводника, дать ему большие деньги и воспользоваться его услугами.
– Но надо такого еще найти! – удрученно сказал кто-то.
– Уже найден нужный человек, – продолжал Евтарих. – Он говорит, что есть боковые пути, по которым можно обойти смешанные леса и выйти на сосновые. А там песок, сухая почва, там можно идти и без дорог.
– Так почему ты раньше не сказал об этом человеке? – в гневе спросил Уто.
– Только что привели мои воины. Надо с ним поговорить лично тебе, герцог. Не поскупиться на вознаграждение, и тогда наше войско выйдет на луговые равнины.
Заросший волосами, бородатый человек зверовато поглядывал на Уто. Звериная шкура, прикрывавшая его тело, была сношена и замызгана, ноги босы. Уто приказал дать ему еды. Тот с жадностью набросился на сыр и хлеб.
– Я подарю тебе хорошую одежду, безотказный лук со стрелами и пригоршню золотых монет, – сказал ему Уто. – Но за это ты меня должен вывести из этого дремучего леса.
– А ты не обманешь меня, господин? – спросил тот, дико озираясь по сторонам.
Вместо ответа Уто кивнул своим приближенным, и перед лесным человеком было разложено все, о чем говорил герцог. Тот быстро переоделся, в сумку положил деньги, перекинул через плечо колчан с луком, сказал:
– Шагайте за мной.
– Но если выведешь не туда, я тебя на первом суку повешу, – предупредил его Рерик.
Тот только хмыкнул и ничего не ответил.
Войско приняло вправо, потом некоторое время двигалось в обратном направлении, миновало вязкое место, но скоро вышло на просторную дорогу, которая привела в сосновый лес. Все поняли, что лесной человек не обманул их. На прощание Рерик подарил ему личный нож с отличным лезвием.
– В лесу пригодится, со зверями шутки плохи.
Полудикий человек ощерился и быстро шмыгнул в заросли леса, только его и видели.
Миновав сосновые леса, вышли на широкие луга. Там стояли тюрингийцы. Их войско раскинулось широкой лентой. Вооружение было неважное: мечи, деревянные щиты и шлемы, лишь немногие имели кольчуги и панцири. Рерик знал, как сражаются германские племена: каждый род строится клином, в этом клине были сильны взаимопонимание и взаимовыручка. Этими клиньями они, точно пилой, рассекали войско неприятеля, дробили его на части, а затем беспощадно истребляли.
Вместе с Уто они долго прикидывали, как построить своих воинов. Наконец решили: в центре поставить саксов одним большим клином; одетые в железную броню панцирей и кольчуг, они прорвут центр тюрингийцев, а крылья из бодричей добьют их. Ударить решили первыми.
Но их опередил противник Неожиданно все войско тюрингийцев подняло невообразимый шум – это воины прикладывали губы к краю щитов и тем самым усиливали звук своего голоса; ударили барабаны, загудели трубы, и неприятель ринулся в атаку.
Удар был стремительным и сильным; завязалось ожесточенное сражение. Успех переходил от одной стороны к другой; одно время казалось, что неистовая ярость нападавших вот-вот завершится успехом, кое-где им удалось потеснить ряды саксов. Но тут сказались недостатки, свойственные всем-войскам, сражавшимся толпой: если не удавалось сломить врага первым ударом, воины быстро падали духом и начинали ослаблять напор. Это и заметили Уто и Рерик.
– Ну что, пора? – спросил Уто.
– Пора, – кивком подтвердил Рерик.
Они впереди своих воинов – стремя к стремени – кинулись в бой. Молодая кровь ударила в голову, горячей волной разошлась по всему телу. Все забылось, хотелось только скорейшей стычки с неприятелем, чтобы зудевшая от нетерпения рука заработала, направляя в нужном направлении легкую и послушную саблю…
Краешком глаза Рерик видел Уто. Тот схватился с дюжим тюрингийцем, возле которого крутился на коне другой, жилистый и изворотливый, сбоку стремившийся достать мечом его друга. Рерик из неудобного положения полоснул его саблей чуть повыше кольчуги. Увидел, как шею тотчас прорезала тонкая темная полоса, мельком подумал про себя: «Этот готов», а затем кинул коня на другого тюрингийца, только что заколовшего одного из воинов-саксов…
Дальше битва развертывалась сама собой, без руководства Уто и Рерика. Брошенные ранее в обход конные массы стали теснить противника, постепенно сжимая его к центру. Враг стал отступать, а скоро его отступление превратилось в бегство.
После этого поражения тюрингийцы нигде не оказывали никакого сопротивления. Один за другим брались селения и небольшие городишки, которые беспощадно грабились, а дома сжигались. Было захвачено много рабов, которых можно было продать на рынках Балтийского моря. Нагруженное добычей войско благополучно вернулось домой.
Последний день перед прощанием Уто и Рерик провели рядом, вспоминая различные подробности похода, рассказывали друг другу новости своих семей, делились задумками на будущее.
– Кстати, – сказал Уто, – через две недели я собираюсь ехать в Альдинбург сватать свою невесту. У нас свято соблюдают обряд обручения. Брак с обрученной приравнивается к прелюбодейству. Так что сам можешь представить важность предстоящего события.
Для Рерика это известие было полной неожиданностью. Да, он знал, что у друга имеется невеста, что они помолвлены с семилетнего возраста, он пару раз видел девушку, но чтобы друг надумал жениться… Он всегда думал, что женятся взрослые люди, а себя он еще считал молоденьким, не готовым для столь важного шага в жизни…
И он спросил:
– А куда торопиться? Тебе-то всего – семнадцать лет.
– Отец настаивает. Да и сам посуди: сколько живет знатный мужчина? Лет тридцать, от силы сорок. Постоянные войны, сражения, битвы… У нас сложился дурацкий обычай: полководец должен вставать во главе войска и первым мчаться навстречу врагу. Это мы с тобой руководили боем издали, и считаю, что правильно поступили. А потом все-таки сорвались. Считается, что военачальник должен проявлять чудеса доблести и геройства, иначе его перестанет уважать войско. Но ведь в бою первым стараются убить командующего, командира…
Рерик вспомнил, как его отец выскочил первым из крепости, ведя за собой личную дружину, и попал в ловушку. Но следовало ли ему так поступать?
Мог послать вместо себя и другого человека, зато бодричи не лишились бы своего князя, и все могло пойти по иному пути…
– А болезни, а эпидемии? – продолжал Уто. – Одна чума чего стоит, косит всех подряд, не разбирая ни титула, ни звания… Вот и прикидывай, сколько тебе небесами отмерено. А ведь надо оставить после себя детей, потомство, наследника престола, обязательно мальчика. Некоторые только и успевают произвести на свет двоих-троих детей, как складывают голову где-нибудь на высоком холме или в дремучем лесу…
– Как ты разумно рассуждаешь, – задумчиво проговорил Рерик. – Как взрослый мужчина. Я никогда на такие темы не размышлял.
– Куда мне! Я о свадьбе и не думал. Жил да жил себе, с девчонками по вечерам хороводы водил да изредка со своей нареченной встречался. Это мне отец недавно растолковал. Все равно, сказал, придется жениться, а в наше время – чем раньше, тем лучше. Пришлось согласиться.
– Ты ее любишь?
– Ильву? Конечно. Я кроме нее ни на одну девушку никогда не заглядывался. Она красивая! И умная. Мне иногда кажется, что она умнее меня.
– Брось ты! Девчонки не могут быть умнее парней!
– А ты с ней говорил? То-то. Видел пару раз издали. Но хоть что красивая – признаешь?
Рерик вспомнил худенькую девчонку с большими выразительными глазами и тонкими ручками. Так себе, девчонка и девчонка.
Однако ответил:
– Что она красавица, никто не спорит.
– Самая красивая на свете!
– Потому что ты влюблен.