И, приняв решение, орды Мамбетов разлетелись по Галактике. Облачившись в непроницаемые черные цисты, Мамбеты из космоса выбросились на планеты, ввинтились в грунт, поползли все глубже и глубже и, наконец, достигнув безопасной глубины, заснули в смертельной летаргии. А Сатар остался. Остался следить, чтобы у кораблей никогда не появилась душа.
Глава 7. НАУРИЯ
Седые кудри Корабельщика словно кипели под сильным и холодным ветром Ракая.
Навк, взбежав по ступенькам трапа к люку «Ультара», ожидал старика, который разговаривал с Дождиликой.
— Папочка, — улыбаясь, говорила девушка. — Парусник — лучший корабль во Млечном Пути. На нем я прорвусь через блокаду у Ракайского Ключа и уйду от любой погони.
Ты не виноват, что Ракайский тоннель открыт лишь для одного корабля: Лучше поспешите, ведь и в планетарных недрах энергия не бесконечна:
— Хорошо, — нахмурившись, тяжело согласился Корабельщик.
Через пять минут пространство дрогнуло от рева турбин «Ультара». Копья плазмы вонзились в древние плиты. «Ультар» медленно поднимался над полем. Навк увидел в иллюминаторах, как по равнине, местами проломленной метеоритами, бегут смутные и неровные тени облаков, а вдали бледно светится первый магический знак Кораблей.
Неяркая золотая полоска прямо по курсу постепенно превратилась в исполинскую оперенную стрелу, указывающую путь «Ультару». Кораблик пронесся над ней, и впереди появилось свечение следующего знака. Вскоре в иллюминаторах внизу мощным изгибом тела блеснул Рак, вытянув вперед клешню. Потом под днищем вспыхнул знак Рыбы, потом — Кувшин.
— Что они означают? — спросил Навк, перекрикивая гул двигателя.
— Не знаю, — ответил старик. — Я уже забыл. Ты лучше гляди вперед. Видишь, темные тучи поднимаются из-за горизонта: Это открылись главные вулканы Ракая.
Энергия стекается к тоннелю. Нельзя опоздать.
В глаза прыгнул знак Рога, вслед за ним — Солнечное Колесо. Вдали поднимались черные скалы, сгущалась угрюмая тень, и в ней засветился последний загадочный символ — Огненная Комета.
Она пронеслась внизу, как сноп искр. Навк потянул на себя рули, и кораблик опустился почти к самым плитам. В сумраке, который делался все плотнее, Навк увидел, как стремительно приближаются горы на окраине равнины. У подножия самой большой зиял портал тоннеля.
«Ультар» вонзился в его тьму. Впереди на дне тоннеля алым огнем, переливчатые, как рубины, заиграли непонятные иероглифы, начертанные Кораблями для тех, кто пройдет этим путем. Навк, окостенев от напряжения, вел «Ультар» по их ленте.
Но вот линия иероглифов оборвалась. Несколько мгновений корабль мчался во тьме, и вдруг слева вспыхнула нарисованная тем же светящимся золотом фигура человека.
Навк скосил на нее глаза, не понимая, почему она не исчезает, но потом до него дошло, что он видит суммированную проекцию многократно повторенного, точно кадр кинопленки, изображения. А светящийся человек на стене вдруг вздрогнул, словно проснулся, изменил позу и сделал шаг. Потом другой, третий, пошел, быстрее, еще быстрее, и наконец побежал, неестественно-медленно взлетая в прыжках. Навк понял, что из мглы тысячелетий Корабли дают ему знать, какой скорости надо держаться, и прибавил ходу, чтобы нарисованный человек бежал естественно.
«Ультар» летел сквозь бесконечный тоннель, а рядом с ним бежал нарисованный человек, который, как коня под уздцы, вел его, все ускоряя и ускоряя свой бег.
Навк не снимал руки с панели скоростей, и «Ультар», сотрясая скалы над собой, спуская лавины по их склонам, словно демон из недр земли, рвался к выходу в свою стихию.
Прорыв сквозь барьер, разделяющий Ракай и неведомую еще точку
Галактики, намеченную Кораблями, отозвался в голове Навка вспышкой огня и боли, скорчившей его, как электрический разряд. Когда же Навк очнулся, расцепил скрюченные пальцы и разлепил веки, «Ультар» безвольно кувыркался в чистом космосе, окруженный неизвестными светилами.
— Дождилика, ты меня слышишь?.. — бормотал рядом старик, закрыв глаза.
— Они тебя не догонят. Неужели ты сомневаешься в Паруснике? «Ультар» возле Оверка, мы называем его Большой Выворотень: Это не так уж и далеко от Ракая. Когда Корабли построили Ракай, между ним и Оверком лежал огромный массив гравитационных мелей, поэтому они пробили тоннель: А после взрыва сверхновой Фарлинги, которым Мамбеты хотели запереть от людей Пцеру, мели откочевали на Гвит-Евл-Евл-Зарват и были размыты Большим Скут-Евловым течением, оставив на месте себя пороги Верхний и Нижний Бантага-Ул и
Тхаса: Держи курс на Скут-полюс, Дождилика, а мы пойдем тебе навстречу: «Как они разговаривают?» — подумал Навк. — Что это за связь, которой не
страшны парсеки?.."
— А скоро мы встретимся с Парусником? — спросил он вслух.
— Нет, — сердито ответил старик.
Навк не стал больше расспрашивать хмурого Корабельщика и решил вздремнуть. Он откинул спинку кресла и вытянул ноги.
— Иди спать в каюту, — неожиданно грубо сказал ему старик.
— А почему это я не могу спать здесь? — удивился Навк и почти сразу же возмутился: — И почему это вы так мне говорите?
— Потому что мне надо остаться один на один с «Ультаром». Он был моим кораблем триста лет. А ты мне мешаешь.
Навк, сдержавшись, встал и вышел из рубки, яростно хлопнув дверью. Он ушел в каюту, повалился в гамак, злорадно размышляя о том, как совершит какой-нибудь героический поступок, от которого старику станет стыдно, и с этими размышлениями уснул.
Он не знал, сколько проспал. Резкий толчок экстренного торможения кинул его гамак на стену. Навк вскочил и увидел в иллюминатор, что крыло корабля освещено каким-то непонятным жемчужным светом. Навк бросился в рубку.
— Дождилика!.. — услышал он еще в коридоре голос Корабельщика. —
Девочка моя, что случилось?..
— Папа!.. — раздался вдруг голос Дождилики в голове Навка, и он, пораженный, споткнулся. — Папа! Парусник словно обезумел! Я никогда не видела его таким! Я боюсь, папа!.. Он забрался прямо в чащу и весь дрожит!..
Навк влетел в рубку и остановился. Впереди по курсу «Ультара» парил в пустоте гигантский, величиной с большую планету, спутанный клубок каких-то растений.
Тонкие, гибкие ветви сплетались и скручивались. Трепетали длинные и узкие бирюзовые листья. Огромные цветы-колокольчики розового, алого, малинового цвета были окутаны мохнатыми, струящимися облаками пыльцы. В глубине соцветий тлели багряные огни. Жемчужные и голубые плоды, как фонари, висели в недрах этого куста, озаряя все вокруг изумительно-чистым, нежным сиянием. Роем кружили мотыльки с шелковыми расписными крыльями. Навк почувствовал непреодолимое, гипнотически властное влечение к этим райским кущам и качнулся вперед.
— Наурия!.. — закрывая лицо руками, прошептал Корабельщик. — Легендарные звездные цветники Кораблей, окружавшие Таэру! Вечная радость Кораблей — наурия, которая дарит покой!.. Я не знал, что от тех садов уцелело хоть что-то!..
— Папа, что мне делать?.. — плакала Дождилика. — Парусник словно заснул среди этих листьев!.. Он больше не слушает меня!.. Я уже вижу крейсера механоидов!.. Папа, не молчи, отвечай мне!..
— Наурия!.. — сжав руками виски, как безумный повторял Корабельщик, потрясено глядя в иллюминатор. Глаза его были слепыми от серебряного огня.
— Д-дождилика: — охрипнув, вслух произнес Навк. — Ты слышишь меня?..
Это Навк.
— Папа, почему ты молчишь?! — надрывалась девушка.
— Он тоже как загипнотизированный, — продолжал Навк, не зная, слышит его девушка или нет.
— Папа! Крейсера Сатара уже со всех сторон!..
— Дождилика, он не отзовется. Слушай меня внимательно: Я уверен, что это сделал Мамбет, ну, Сатар, ведь только он мог знать, что наурия способна зачаровывать Корабли!.. Оставайся в Паруснике, не покидай его ни в каком случае!.. Пусть механоиды возьмут вас в плен: Я сейчас уведу «Ультар» от наурии, тогда твой отец очнется, и мы тебя выручим!.. Слышишь меня, Дождилика?!
— Слышу: — сквозь пространство и беду донеслось до Навка.
Глава 8. ВЫВОРОТЕНЬ
Выворотень представлял собою область движущегося пространства посреди статичного, неподвижного. Область эта могла иметь форму любого тела вращения. В Галактике встречались самые причудливые выворотни, напоминающие то рюмку, то песочные часы, то гриб, то шахматную фигуру. Если выворотень вращался вокруг своей оси медленно, то для корабля был досадным, однако почти безопасным космическим ухабом. Но если скорость этого вращения была велика — кораблю могла угрожать неминуемая гибель.
Большой выворотень Пцеры, называющийся Оверком, был быстро-вращающимся коническим выворотнем. Особенность его заключалась в том, что подошвой он стоял на массиве непроходимой гравитационной мели, а единственный вход внутрь — горло в острие конуса — был перекрыт белым карликом. Белый карлик — крохотная звезда-коллапсар, отталкивающая от себя все, что есть в мироздании, подобно тому, как черный карлик, Черная Дыра, все притягивает к себе. Свет огибал эту звезду, и она казалась пятном сверхъестественной темноты в космическом мраке.
Большой выворотень Пцеры, называющийся Оверком, был быстро-вращающимся коническим выворотнем. Особенность его заключалась в том, что подошвой он стоял на массиве непроходимой гравитационной мели, а единственный вход внутрь — горло в острие конуса — был перекрыт белым карликом. Белый карлик — крохотная звезда-коллапсар, отталкивающая от себя все, что есть в мироздании, подобно тому, как черный карлик, Черная Дыра, все притягивает к себе. Свет огибал эту звезду, и она казалась пятном сверхъестественной темноты в космическом мраке.
Сила отталкивания белого карлика постоянно менялась, звезда неритмично пульсировала. Имя ей было Джизирак. В прочно закупоренном мешке выворотня находился один из механизмов древнего Валатурба, и ключиком к нему служила песчинка перлиора.
— Дождилика, положись на силу Парусника, — говорил Корабельщик. — Я не знаю корабля сильнее его. Когда вы окажетесь в сфере действия Джизирака, прикажи ему идти вперед не смотря ни на что — я уверен, что он сможет продержаться до тех пор, пока врагов не сорвет с него, как в бурю срывает листву с деревьев!..
Маленький «Ультар» мчался к черному провалу, а за ним рвалась свора мощных кораблей механоидов. В центре этой своры, завязанный в узел силовых полей четырех крейсеров, бессильно летел плененный Парусник. Лазерные дальнобои насторожились в своих гнездах, но убийственный луч не гнался за Корабельщиком, ибо Сатару нужно было уничтожить не Корабельщика, а Валатурб; без Корабельщика же Сатар не смог бы этого сделать.
— Пусти мена к пульту, — велел Корабельщик Навку.
— Нет, — сказал Навк, краснея. Он чувствовал, что ужасно глупо спорить с самим Корабельщиком, но покориться ему было нестерпимо обидно. — Это мой корабль. Его капитан — я, и я буду у штурвала.
Эскадра крейсеров в безмолвии и напряжении стремительно летела навстречу невидимому врагу. Навк, возглавляя эту эскадру, взял курс точно посредине зазора между звездой и первой концентрической зоной выворотня. Зловещий пульсар затаился, заманивая кажущейся легкостью прохода. «Ультар» вторгся в пределы антитяготения Джизирака, и Навк включил гравитационный экран. В кромешном мраке пространства вспыхнул, словно вырвался из преисподней, чудовищный шар белого карлика, покрытый какими-то пятнами, будто лишаями. Жуть продрала Навка.
Он не осознал того, как ревущий прибой космического отторжения накатил на него, но уже в следующий миг в тисках перегрузок Навк все-таки висел на штурвале бьющегося в урагане «Ультара», удерживая равновесие корабля. Белый карлик единым движением разметал эскадру. Крейсера разлетелись, кувыркаясь в бешеном потоке.
При этом один из них разломился, еще один — просто рассыпался.
«Вперед! — подумал Навк. — Вперед, пока до следующей волны далеко!..» Но от Джизирака мерно «дуло» антигравитацией, и «Ультар» сносило назад. Навк дал реактору полную тягу. Застонав, кораблик остановился, потом медленно двинулся вперед.
А Джизирак вдруг заиграл перепадами сил давления, испытывая противника на прочность. «Ультар» то бросало вперед, то останавливало. Корпус его хрустел и трещал, все лампы мигали, с потолка что-то сыпалось. Вдали беззвучно взорвался один из крейсеров, изнуренный атакой, но его яркая вспышка сквозь лавину антигравитации добралась до Джизирака лишь угрюмо-багровым отсветом на лишаях звезды. И тогда Джизирак новым ударом смел все корабли. Навк почувствовал, как «Ультар» несется задом наперед. Два крейсера лопнули, один расплющился, а еще один угодил в выворотень, и его по гигантской дуге понесло в сторону, чтобы через два-три оборота, как камень из пращи, метнуть во вселенную:
«И все же я пройду его!» — зверея, подумал Навк и включил резервные, аварийные мощности реактора. Крейсера отстали, опасаясь гнева белого карлика, а «Ультар»
снова двинулся па прорыв: и снова его отнесло в сторону. Потом все повторилось, и повторялось опять и опять — Навк в одиночку упрямо ломился в запертые ворота вечности. Эскадра механоидов, обессиленная и поредевшая, висела вдали, безучастно покачиваясь на мертвой зыби галактической непогоды.
Джизирак вращался вокруг своей оси. Его лишаи ползли по массивному выпуклому боку: И вдруг не на гравитационном экране, а в иллюминаторе Навк заметил, как слабое свечение острым серпом озаряет его край и на фоне тьмы вырисовывается часть контура небольшого диска. Навк растерялся, не понимая, откуда взялся этот свет. А свечение усиливалось, и вот горб черной сферы, угрюмо высунувшейся из мрака, прочертили огненные линии. Джизирак неохотно разворачивался, и на его сумрачном челе потрясенный Навк увидел огненное клеймо Кораблей. На лике звезды пылал иероглиф: крест, три кольца и семь дуг радугой.
— Что это значит?.. — взволнованно спросил Навк Корабельщика.
— Иероглиф означает Таэру, — помолчав, ответил старик. — Корабли дают тебе ориентир. Держи направление к центру Галактики:
Но тьма стояла вокруг выворотня — Джизирак, звезда ненависти, выжил звездный свет из своих владений.
— «Ультар», кораблик, — взмолился Навк. — Ты должен помнить, где в звездных трясинах Вырлах сияет Таэра!.. Найди ее!.. Дождилика! — позвал Навк. — Я знаю проход! Пусть Парусник сбрасывает конвой и держит курс на Таэру!..
Навк дал ход «Ультару» и снял руки со штурвала. Вращался выворотень Оверк и гравитационные мели, вращалась туманность Пцера, вращались спирали внешнего обода Галактики, в котором находилась туманность, вращались семь колец ее диска, вращался вокруг центра сам массив ядра Млечного Пути, и в этом всеобщем, многократном, многомерном, безостановочном движении кораблик нацелился на Таэру и пошел вперед плавно и ровно. Навк сначала даже не поверил — действительно ли он попал в неведомый фарватер, или это на время утих Джизирак? Но едва он коснулся штурвала и ось корабля отклонилась, беспощадный кулак антитяготения врезал по «Ультару», предупреждая об узости пути.
Тем временем Парусник, повинуясь воле Дождилики и напрягая все силы, двинулся прямо на звезду, наперерез гравитационным вихрям, забурлившим вокруг него.
Четыре крейсера конвоя повисли на нем, как псы на поднятом из берлоги медведе.
Антитяготение сплошной стеной ринулось на Парусник. Четыре крейсера, помогая пульсару, работали двигателями в обратном направлении, удерживая корабль на месте. Но раздираемый, раздавливаемый ими Парусник упрямо и непреклонно тянул вперед, навстречу Джизираку. И тогда, не выдержав напора, гордиев узел силовых полей начал развязываться. В единый миг Джизирак оторвал крейсера от Парусника — смял, точно они были из фольги, и швырнул прочь. В страшном усилии Парусник валко развернулся бушпритом к Таэре, и благодать звездного облегчения обрушилась на его изнуренные борта.
Только тут Навк заметил, что за ними следует крейсер механоидов. Он пристроился в кильватере и, затаившись, повторял каждый маневр «Ультара». Механоиды не понимали, каким образом кораблик отыскивает брод в бурлящем потоке, но слепо двигались вслед за ним, выкрадывая у Джизирака его сокровенную тайну.
— Берегитесь, — сказал Навк Корабельщику. — Сейчас будет тяжело:
Он осторожно положил руки на штурвал и чуть качнул его. «Ультар» лишь дрогнул, но гравитационная оплеуха ударила по нему так, что у Навка затрещали виски, полезли из орбит глаза и кровь хлынула носом. Кораблик захрустел, словно кость на зубах дракона. Крейсер же с точностью тупицы воспроизвел его движение, переложив рули на сторону. Но то, что для маленького «Ультара» было мимолетным отклонением, для корабля-гиганта обернулось поворотом всего корпуса. И в этот корпус, словно тайфун в волнорез, врезалось антитяготение белого карлика, сплющив его и разорвав на лохмотья.
Два корабля — «Ультар» и Парусник — по пути, доступному лишь тем, кто пришел запустить Валатурб, медленно прошли мимо смертоносного Джизирака и вступили в заповедные пределы выворотня. Но тотчас огромный космический хищник, не знающий ни закона, ни пощады, промчавшись перед самым бушпритом Парусника, вцепился щупальцами в обескровленный «Ультар», как ястреб в голубя, и унес его, сорвав с трассы.
Глава 9. ОЛБЕРАН
— Ваш корабль тащит какое-то чудовище! Что мне делать, папа?!.. — кричала Дождилика.
— Как оно выглядит? Говори скорее!..
— Оно?.. Оно в пять раз длиннее «Ультара», его тело — как столб, толщиной с корпус корабля, к концу оно утолщается, а в середине огромное вздутие: Впереди костяной клюв из трех челюстей, а сзади целый пучок щупалец, которыми оно вас держит!..
— А на выпуклости посередке торчат, как сучья, прямые отростки с шариками на концах, и три глаза в кожистых мешках, накрытые кварцевыми роговицами, так, Дождилика, да?.. Это скут-мханг! Не вздумай преследовать его, Дождилика!.. Мы вырвемся!..
Темная планета выплывала из-под нижнего края иллюминатора.