— После аварии я сам себя не узнаю, — сказал Андуз.
— Еще бы. Кстати, как у вас со страховкой?
— Неважно. Они ко мне придираются.
— Вы не присутствовали, когда Букужьян рассказывал нам о дурном влиянии, которому подвергается Ашрам. Вы много потеряли. Он говорил о неверии некоторых, а также о психическом воздействии отрицательного разума… В качестве примера он привел Иуду… Догадываетесь почему?
— Нет.
— Потому, что я еврей по материнской линии… Если разобраться, то ему это совсем не нравится. Но возможно, он прав, что причина беспокойства заключается во мне. Я иду от одной церкви к другой. Я лишний. Не верите?.. Э-э! Сейчас заедете на тротуар!
— Лучше ведите машину вы, — сказал Андуз. — Я, право, не знаю, что со мной.
Фильдар обошел грузовик, пока Андуз пересаживался на его место.
— Вы беспокоите меня, старина, — возобновил разговор Фильдар. — Если вы заболеете, то я тоже подумаю, что нас сглазили. Братья Нолан ушли из жизни. Умерли Ван ден Брук и Блезо. Вы совсем расклеились! Это эпидемия… Мне самому только и остается, что держаться изо всех сил!.. Когда мы приедем, вы сразу же ляжете, а я о вас позабочусь. Я и это умею делать. Чего я только не умею!
Он свернул на аллею, ведущую к замку, помог Андузу выйти из кабины.
— Обхватите меня рукой за шею.
— Нет. Я не смогу.
— Черт возьми. Вы ведете себя глупо. Если бы я заболел, разве вы не помогли бы мне?
Андуз повис на Фильдаре. Его тошнило. Он покорно позволил довести его до комнаты. Фильдар раздел его. Андуз не сопротивлялся. Как только он лег, то сразу же закрыл глаза. Но попросил Фильдара задержаться.
— Не оставляйте меня одного, — прошептал он. — Курите, если хотите. Мне это не мешает.
Фильдар пощупал ему лоб, руки.
— У вас все-таки поднялась температура. Наверное, начинается грипп.
— О нет!.. Садитесь… Спасибо. Вы очень любезны… Расскажите мне об Иуде.
— Об Иуде? — радостно переспросил Фильдар. — Прелюбопытнейший тип! Его никто не понял. Представьте себе, каков был его Учитель… С точки зрения Иуды, Он все время витал в облаках. Берется то за одно, то за другое… За душой ни гроша. Никогда не сидит на месте. Нечто вроде странного бродячего комедианта. Иуда же не предавался мечтам. Он хотел где-то обосноваться, создать что-нибудь основательное, иметь крышу над головой…
— Он предал.
— Да нет же… Его довели до крайности. Это не одно и то же. Он устал, бедняга. Он все время ссорился с остальными. В Святом Писании об этом ни слова. Но это правда. Я уверен, что он неоднократно упрекал Петра и Иоанна: «Попробуйте сами вести учет. С меня довольно. Вы транжирите то, что мне удается сэкономить». Измучившись, он отказался от дальнейшей борьбы. Он смирился. «Хотите его арестовать? Воля ваша. Арестовывайте. Возможно, так будет лучше для всех. Вот он… Бросьте его в тюрьму. Только дайте нам возможность свободно дышать!» Он не догадывался о последствиях. Он и повесился потому, что был честным человеком. Я очень сочувствую Иуде.
Андуз уже не слышал последних слов Фильдара. Он спал. Когда он почувствовал, что Фильдар встал, то схватил его за рукав и прошептал сквозь сон: «Нет. Не уходите…» Проснувшись, он увидел, что так и не отпустил Фильдара, и сильно смутился.
— Извините… Я совершенно отключился… Я разговаривал во сне?
— Нет.
— Вы непременно должны мне сказать… Мне часто снятся кошмары. Я говорю бог весть что. Думаю, что я в состоянии подняться. Еще раз спасибо. Я справлюсь сам… Который час?
— Почти одиннадцать.
— Черт! Если Учитель вернулся, то, возможно, ему нужна моя помощь. Но ни слова. Он не должен знать.
— Но если вы заболели?
— Я привез с собой лекарства.
Андуз закрыл за Фильдаром дверь. И вновь на него навалились заботы, от которых раскалывалась голова. Есть ли у него шанс? Отныне он оставит в покое Фильдара. Следовательно, все потеряно. Либо одно, либо другое. Альтернатива раскрывалась перед ним с болезненной ясностью. Фильдар останется в живых, и вдова попросит его рассказать о том, что произошло во время аварии. Чтобы ее утешить, Фильдар не преминет добавить, что вместе с умирающим читал молитвы, он припомнит малейшие детали. Обо всем этом Андуз уже думал раз двадцать, но еще никогда столь напряженно. Если поразмыслить, то ему самому бояться нечего. Его никто не станет обвинять… Но в определенном смысле он и Ашрам едины. И вдруг Ашрам исчезнет… как он сможет жить, все время помня о двух убитых? Вот тогда он и превратится в настоящего преступника. Сдаться полиции? Во всем сознаться? Какой скандал! Пострадает репутация Учителя. Скажут, что Учитель знал обо всем, что он сообщник Андуза. Нет. Надо молчать, молчать во что бы то ни стало.
Он оделся, умылся. В соседней комнате Фильдар так и не сел за машинку. До чего он милый, этот Фильдар. Он оказался совсем другим человеком, совсем не таким, каким представлял его себе Андуз. По сути, он жил по законам братства! Итак, все складывалось следующим образом. Фильдар не умрет и пойдет своей дорогой. Ашрам перестанет существовать. Учитель найдет пристанище где-нибудь в другом месте. А он сам останется наедине с воспоминаниями о грандиозной хитроумной авантюре, закончившейся провалом. Жуткое поражение. Леа не в счет. Он прекрасно понимал, что и здесь его ждет неудача. Пустота. Останется пустота. Вся дальнейшая жизнь представлялась ему каменистой пустыней. А на самом горизонте виднелся маленький силуэт, который не замедлит отправиться в дорогу.
Андуз спустился в свой кабинет.
Карл постучал в дверь.
— Войдите! — крикнул Фильдар.
— Вы очень заняты? — спросил Карл.
— Видите ли… Я всегда очень занят. Но если я вам нужен…
— Да, на пару минут… В подвале, знаете, что под бывшим гаражом… там каменщики позавчера закончили работать. Я хотел убрать бутылки, но Учитель отправляет меня в город. Но я приготовил большие корзины. Придется, может, спуститься раз пятнадцать. Просто поставьте бутылки перед гаражом. Во второй половине дня, ближе к вечеру, их заберут.
— Иду, — сказал Фильдар.
— Осторожно спускайтесь по лестнице. Она коварная.
— Не беспокойтесь!
Фильдар собрал листы бумаги, валявшиеся на полу. Когда он работал, то разбрасывал вокруг себя законченные страницы. Он положил их в объемистую папку и побежал за Карлом.
— Э! Купите мне табаку. Но только крепкого. Когда вернетесь, я вам заплачу.
В гараже он наткнулся на Андуза, который проверял работу каменщиков. Андуз держал в руках канат, перекинутый через блок.
— Нет, вы только посмотрите, — сказал Андуз. — Я же ясно объяснил: цепь и система блокировки. Они приделали этот канат. Теперь придется скандалить… Как мне все надоело!
Фильдар поискал выключатель.
— Справа, — подсказал Андуз. — Над корзинами.
Фильдар снял куртку, повесил ее на гвоздь и засучил рукава рубашки. Затем он схватил корзинку и стал спускаться по лестнице. За ним захлопнулась дверь. Глубоко внизу свет освещал стеллажи, уставленные бутылками.
— Э! Андуз! — крикнул он. — Вы уверены, что они все пустые?
До него донесся приглушенный голос Андуза:
— Да… Начинайте!
— Предупреждаю. Если я обнаружу хоть одну полную, то я ее выпью.
Посвистывая, он принялся за работу. Ему нравилась физическая работа. «Из меня получился бы чертовски неплохой монах, — подумал он. — Богослужение! Плуг! Богослужение! Телега! Богослужение! Мозолистые руки творят самые прекрасные молитвы!»
Он приподнял корзину.
«Увесистая штучка! Эти корзины слишком уж большие!»
Он прикинул, как поудобнее взяться за них. Проще всего было волочить эту тяжесть по земле до ступенек. Бутылки позвякивали. Неизбежно некоторые из них разобьются.
Добравшись до лестницы, он понял, что никогда не поднимет корзину, держа ее перед собой. Он повернулся спиной к ступенькам, прочно ухватился одной рукой за ручку, а другой уперся во влажную стену. Затем, пятясь назад, поднял корзину на первую ступеньку, потом на вторую. Получается! Но в следующий раз корзину не стоит так нагружать.
Он обернулся. Он почти у цели. Еще небольшое усилие. Он напряг спину, судорожно напряг колени, и вдруг ступенька зашаталась и рухнула у него прямо под ногами. Он бросил корзину, попробовал за что-то зацепиться, но его потащило вниз в жутком грохоте битого стекла. Он чувствовал, как в тело вонзаются острые осколки, а он все падал и падал до тех пор, пока не ударился плашмя о слой битого стекла. Сознание он не потерял, но двигаться больше не мог. Что-то текло по животу, по бедрам. В одной из бутылок, наверное, оставалось шампанское.
Вдруг он понял: это его кровь. Он позвал сдавленным голосом:
— Андуз!.. Андуз!..
Андуз, мертвенно-бледный, вцепился в ручку двери и прислушивался. У него было такое ощущение, словно его самого покидала жизнь. Безумные мысли лихорадочно сменяли друг друга. «Ступенька!.. Карл меня предупреждал… Я тут ни при чем… Я ничего не сделал… Это несчастный случай. Настоящий!» Он посмотрел на свою руку, побелевшую от напряжения, и приказал ей разжаться. Она не повиновалась. Он должен бежать, позвать на помощь. Наверняка еще не поздно. Но он не двигался и напряженно слушал. Ему почудился стон, и он сильнее сжал ручку. Последний свидетель… Он никогда уже не заговорит. Судьба после некоторых колебаний только что выбрала Лифам. Не идти против ее воли. Андуз сделал шаг назад… потом еще один… Не оказать помощь человеку, которому грозила смертельная опасность. Но что все это означает? Ведь Фильдар умер. Теперь он в этом не сомневался. Но как спуститься, если в самом верху лестницы зияет дыра? Он удалялся, все время поглядывая назад. С его уст слетали слова: «Я ничего не сделал… Я ничего не сделал…»
По мере того как он приближался к замку, в нем зарождались искорки надежды. Но он еще не почувствовал облегчения. Просто он стал как-то иначе дышать, держать голову. В парке возились добровольцы с лопатами и мотыгами. Они ничего не заметили, поскольку находились слишком далеко. Андуз вернулся к себе в кабинет, долго массировал глаза, но ему никак не удавалось стереть образ тела, лежащего среди мерцающих звезд. Фильдар вознесся на свои небеса. А теперь?.. Что ж, теперь все кончено. Сражаться больше не с кем. Вдова может приезжать.
«Могу ли я думать о Фильдаре без угрызений совести? — спросил он сам себя. — Да. Я смирился с судьбой. Я больше ничего не предпринял бы против него. Я пропал. Он умер. Мы в расчете!»
Но все дело было в том, что он, возможно, не умер. Андуз собрался с силами, чтобы хладнокровно рассмотреть такой вариант. Несомненно, Фильдар серьезно ранен. Как только его обнаружат, то сразу же отвезут в больницу. А там никто не станет его расспрашивать об автомобильной катастрофе, стоившей жизни братьям Нолан. Если же Андузу начнут задавать вопросы, то он ответит, что он сразу же вышел из гаража и вернулся в кабинет. Нет. Он ничем не рискует. И каждая минута возвещала о его победе. Фильдар упал уже больше четверти часа тому назад. Андуз притаился у окна, чтобы наблюдать за учениками… Прошло полчаса… Сорок минут… В доме ни малейшей тревоги. Он выиграл! Андуз упрекнул себя, что произнес столь оскорбительное слово. К Фильдару он питал только дружеские чувства и всем сердцем сожалел, что все обернулось трагедией. Ну и что? Ведь он и сам глубоко страдал. И вдруг ему сообщают: «Вас помиловали! Можете выйти из тюрьмы!» Ведь чуда ожидаешь только для себя!
Он увидел, как вернулся грузовик. Из него вышел Карл. В руках он держал пачку табаку. Он сразу направился к бывшему гаражу. Андуза охватило ужасное волнение. И он сел за стол. Началось невыносимо жестокое, настоящее ожидание. Оно длилось бесконечно долго… Насколько труднее его переносить, чем любое другое! «Вот почему у меня болит голова, — подумал он. — Две недели я жду и больше ничего не делаю. Каждый час звонит колокол. Кто это выдержит? Если я должен понести наказание, то вот оно. Клянусь, наказание ужасно!»
Он услышал, как кто-то взбежал по лестнице и постучал в соседнюю дверь. Раздался хриплый, запыхавшийся голос Карла:
— Учитель! Идите быстрее!.. Фильдар… Мне кажется, он мертв!
Андуз закрыл лицо руками. Он заплакал от усталости, от нервного истощения и от радости.
Мазюрье, держа в руках переносную лампу, осмотрел лестницу и ощупал соседние ступеньки.
— Все сгнило, — сказал он. — Вот еще одна, которая так и просит, чтобы ее заменили.
Учитель, Карл и Андуз столпились у входа в подвал и наблюдали за ним. Тело уже унесли, и осколки стекла грудой лежали в стороне.
— А ведь я предупреждал его, чтобы он был поосторожней. Ступенька, которая рухнула, шаталась уже давно, — сказал Карл.
— Какое несчастье, — сказал инспектор. — Ему, безусловно, хватило времени позвать на помощь. Если бы кто-нибудь услышал его крик, Фильдара могли бы спасти, наложив жгут.
— Это я виноват, — сказал Карл. — Если бы я знал…
— Он впервые спускался в подвал?
— Да.
— Мы собирались делать новую лестницу, — сказал Учитель. — Мы хотели переоборудовать помещение под холодную кладовую.
Инспектор продолжал водить лампой по стенам. Он осторожно переступил через зияющее отверстие и спустился вниз. Снизу он на глазок прикинул расстояние.
— Приличная высота, — оценил он. — Удивительно, что он ничего себе не сломал. И надо же было случиться, чтобы этот кусок стекла перерезал ему бедренную артерию!.. Согласитесь, что здесь вмешалась сама судьба!
Андуз держался немного в стороне. Он нисколько не сомневался, что от лестницы пахло смертью. Он до сих пор слышал, как стонал Фильдар. «Но почему они привели меня сюда? — подумал он. — Почему они все время меня мучают? Я хочу уйти. Оставьте меня в покое!»
Инспектор поднялся и заметил шпагат и блок, прикрепленный к потолку гаража.
— Это что такое?
— Это приспособление для разделывания туш животных, которых мы убиваем, — объяснил Учитель.
— Вы убиваете животных?
— Да. Наш культ требует, чтобы при определенных условиях ученики получали крещение кровью. Поэтому время от времени мы убиваем быка и затем, что совершенно очевидно, мы его съедаем.
— Кто мясник?
— Карл.
Мазюрье бросил короткий взгляд на Карла, затем вновь обратился к Учителю:
— Странные вещи творятся в вашем Ашраме. Если я правильно понял, вы живете под знаком крови.
— Извините. Под знаком Митры!
— Как вам будет угодно. А это, случайно, не может расстроить психику некоторых ваших учеников? Собственно, как происходит крещение? Вы окропляете вашего ученика кровью?
— Нет. Он находится в своего рода камере, сделанной под тем местом, где бык приносится в жертву. Таков ритуал. Кровь должна пролиться на него.
— И где происходит церемония?
— Под домом. Там огромные подвалы, где раньше хранилось шампанское.
— А почему вы не совершаете обряд в парке, например?
— Потому что подземелье имеет символическое значение. Посвященный сначала должен вновь упасть в первородный хаос. Темнота, окружающая его, означает материю, от которой он вскоре избавится, обретя силу, жизнь, творческую энергию…
— Вот вы только что сказали, что посвященный должен упасть. И это невольно наводит на мысль… о ваших трех трупах… Ван ден Брук упал в воду. Блезо упал из окна дома. Фильдар упал с лестницы… Любопытно, не так ли?
Все больше и больше теряясь в догадках, Андуз пытался понять, к чему клонит инспектор. Да и Учитель оказался в затруднительном положении.
— Они прошли обряд крещения? — продолжил Мазюрье.
— Нет, — сказал Учитель, — Ван ден Брук искал здесь скорее убежища, чем истины. Блезо утверждал, что ему спешить некуда. Фильдар был диссидентом, если хотите.
— Представьте, что рядом бродит сумасшедший, — продолжил инспектор. — Разумеется, это только гипотеза. Но в конце концов, она не так уж и абсурдна. Сумасшедший знает, что три человека отказались от крещения, что они в некотором смысле находятся в оппозиции и могут причинить Ашраму только зло. Он их уничтожает, то есть бросает их в то, что вы называете хаос.
— Я в это совершенно не верю, — запротестовал Учитель.
— Здесь нет сумасшедших, — живо подхватил Андуз.
— Возможно. Хотелось бы в этом убедиться. Фильдар, кажется, действительно стал жертвой несчастного случая. Но ничто не мешает предположить, что и его тоже толкнули и что, упав на ступеньку, он ее сломал. Но я опять поостерегусь делать выводы. Тем более что эта теория не объясняет другой, еще более странный факт. Все три жертвы были пассажирами «Рено-шестнадцать».
Они вышли из гаража. Мазюрье остановился перед Учителем.
— Поймите меня правильно, мсье Букужьян. Вы придерживаетесь гипотезы о несчастных случаях. Я иного мнения. И безусловно, ошибаюсь я. Но я считаю необходимым принять меры предосторожности. Я прошу у вас разрешения прислать сюда своего человека для наблюдения. Обещаю, что он не будет слишком назойливым. Мне, однако, на некоторое время требуется наблюдатель.
— Ладно, — сказал Учитель. — Нам скрывать нечего. Андуз введет его в курс дела. Ты согласен, Поль?
— Безусловно, — сказал Андуз.
Инспектор Бернар приехал на следующий день, и Андуз занялся им, устроил его, показал Ашрам. «Любопытно, право, очень любопытно», — не уставал повторять молодой инспектор. Вместе перебрали всех тех, кто постоянно жил в замке или кто регулярно туда приезжал.
— Только достойные люди, — пояснял Андуз. — Добавлю, что здесь никто не интересуется жизнью соседей. Каждый занят своими проблемами. Вы зря потеряете время. Предположим даже, что преступник скрывается среди нас. Но вы же не можете одновременно наблюдать за всеми.
— Конечно. Но с вас-то я могу постоянно не спускать глаз.
— Что?
Андуз остановился. Еще шаг, и он споткнулся бы.
— Патрон, — продолжал Бернар, — думает, что вам грозит опасность. Правда, он не вполне уверен. Но постарайтесь взглянуть на это дело его глазами, непредвзято. Кто погибнет? Те, кто в той или иной степени замешан в аварии, в которой погибли братья Нолан. На данный момент в живых осталось двое: девушка и вы. Значит, вас надо охранять. Патрон принял меры в отношении девушки. А я здесь, чтобы защищать вас.
Андуза вдруг стал разбирать смех, и он почувствовал, как сдавило грудь.
— Значит, он отверг версию о сумасшедшем? — воскликнул Андуз.
— Нет. Напротив. Как вы догадываетесь, он досконально изучил каждое происшествие. Так вот, ни один из погибших не имел врагов. Все сведения подтверждают друг друга. Ван ден Брук, Блезо и Фильдар вели уединенный образ жизни. Ни семьи, ни состояния. Нет никакой причины для убийства. Я имею в виду, как вы понимаете, причины с точки зрения здравого смысла. Хотя, может, существовал тайный мотив. Три падения — это уже не совпадение. Если патрон полагает, что где-то рядом находится сумасшедший, то он не имеет в виду, разумеется, больного, подверженного припадкам. Речь идет о человеке, одержимом навязчивой идеей, который наносит удары с трезвой расчетливостью, свойственной некоторым душевнобольным. А внешне он пребывает в здравом уме, так же как вы или я.