Брат Иуда - Нарсежак Буало 15 стр.


Немного успокоившись, он начал думать о приеме.


— Мне нужно с тобой поговорить, — сказала Леа. — Я много думала.

Они уединились в библиотеке, куда редко заходили ученики. Андуз рухнул в кресло. Похороны оказались для него серьезным испытанием.

— Больше не могу, — сказал он.

— Я приехала сюда в последний раз…

Она снимала черные перчатки, высвобождая каждый палец со сдержанным гневом.

— Я закончила свою работу. Я поняла, что хотела понять. Ты, естественно, продолжаешь?

— Я продолжаю что?

— Прекрати. Ты прекрасно меня понял… Разве Ашрам не может обойтись без тебя?

— Нет.

— Значит, ты обойдешься без меня.

Она резко поставила стул рядом с креслом и села.

— Послушай меня, мой милый Поль, и не сердись.

— Но я ничего не сказал.

— Мне больно видеть, как тебя буквально пожирает Букужьян. Ты достоин лучшей участи. Из-за него ни одна женщина не сможет никогда тебя полюбить… Нельзя любить того, кто от тебя постоянно ускользает. Я… Я попыталась. Как видишь, я откровенна. Так вот нет… Но открой глаза, Поль! Позавчера, как только я по телефону произнесла имя Букужьяна, ты сразу же встал на дыбы… Так что, пока это еще возможно, давай расстанемся по-хорошему, без скандала, спокойно… Я пойду своей дорогой, а ты своей. Если случайно встретимся, то пропустим по рюмочке, как друзья.

Андуз долго не сводил с нее глаз. Любопытно, как два существа могут оскорблять друг друга по пустякам, как они способны мгновенно озлобиться друг на друга.

— Ну так скажи все, что у тебя накопилось, — прошептал он.

— Все, что у меня накопилось? — переспросила она удивленно. — Ты действительно хочешь, чтобы мы выяснили отношения?

— Ты начала первая.

— Зачем? По правде говоря, я просто хотела, чтобы ты лечился… не лекарствами… а иначе… Потому что именно это тебя сюда и привлекает…

Она покрутила пальцем у виска.

— Ты похож на одержимого. Фанатика.

Он рассмеялся, встал, прошелся перед полками с книгами, в которых содержалась вся мировая мудрость.

— Фанатик! Я просто верующий.

— Верующий, да. Копия верующего. Эдакий маленький Букужьян. Вот почему я ухожу. Ты меченый, Поль.

Она остановилась, озадаченная, как если бы вдруг почуяла угрозу, затаившуюся в этом слове.

— Я плохо выражаю свои мысли, — продолжила она. — Однако мне хотелось тебе помочь… Ты выглядишь спокойным, внушаешь доверие, но ты вовсе не такой безобидный, как кажешься… Пожалуйста, Поль, сделай мне приятное. Сходи к невропатологу. Он тебя вылечит от непонятной мне болезни, но я ее чувствую.

Он стоял к ней спиной и машинально расставлял книги в алфавитном порядке. Его потрясло до самой глубины души. Подлинным врагом была она… с самого начала! Под ее светлым взглядом он превращался в пресмыкающееся, которое пригвоздили к земле.

— Ладно, — сказал он. — Можешь не продолжать. Мои комплексы — это мои комплексы. И я сумею справиться с ними. Но ты права. Так больше продолжаться не может.

Он повернулся к ней лицом и тихо добавил:

— Я сержусь на самого себя. И я жду, когда Учитель даст мне избавление.

— Бедный Поль!.. Скажи, а ты уверен, что не ненавидишь его?

— Что?

— Чрезмерная привязанность никогда не бывает очень прочной! Я не ясновидящая, но держу пари, что однажды ты уйдешь от него, громко хлопнув дверью. Поэтому я опять прошу тебя: оставь его сейчас. Вернись со мной в Париж.

— Нет.

— Что ж, Поль. Все кончено. И без обид.

Она протянула ему руку. Он сжал ее робко, боязливо, как-то устало.

— Ты едешь прямо сейчас?

— Нет. В понедельник утром. Почему ты спрашиваешь? Уж не думаешь ли ты, что я даю тебе отсрочку?

Он пожал плечами. Нет, конечно. Он думал только о завтрашнем испытании. Поскольку Учитель учил его видеть во всем приметы, он не мог не вспомнить, что Блезо тоже собирался уезжать и умер. Фильдар тоже хотел покинуть Ашрам и умер… Он проводил Леа до вестибюля и следил за ней глазами, пока она поднималась к себе в комнату. Придется ли ему ее убить, из предосторожности, чтобы ничего не оставлять на волю случая? И все же какое-то чувство теплилось в нем, может даже любовь…

Он нашел Карла в приемной. Карл передвинул длинный стол в глубину комнаты и расставлял бокалы.

— Цветы, — сказал он, — поставим завтра утром. Кто будет присутствовать на церемонии?

— О! Почти все.

— На всех бокалов не хватит. Придется одолжить. Я приготовил двенадцать бутылок. Достаточно?

— Думаю, что да.

На пороге показался инспектор.

— Моя помощь не требуется?

Он подмигнул Андузу и пошел с таинственным видом к нему навстречу.

— Малышка, которую вы провожали, это она?

— Да. Это Леа.

— Жаль, если с ней что случится! Не буду терять ее из виду, можете мне довериться.


Вирджиния Нолан была высокой красивой женщиной, превосходно сохранившейся благодаря должному уходу. Она говорила любезным, но повелительным тоном, внушающим страх. Она носила очки в весьма изящной оправе, что только подчеркивало суровые черты ее лица. Ее адвокат, Салливан, худощавый, гладко выбритый, молчаливый мужчина, прятал глаза под темными очками и держал на коленях дипломат. С Учителем они разговаривали по-английски, сидя втроем на заднем сиденье «линкольна». Леа сидела впереди, между Карлом и Андузом. Машина ехала по Реймсу.

— Если тебе начнут задавать вопросы, — шептал Андуз, — скажи, что ничего не помнишь. Эта поездка все равно не принесет никакой пользы. Поэтому чем раньше мы закончим, тем лучше.

Он повернул голову, изучая дорогу. Этот путь, проделанный в обратном направлении, его сбивал с толку. Он пытался представить обстоятельства, при которых произошла катастрофа, мысленно сел за руль «ситроена». Тогда перед его глазами простирался большой отрезок дороги, идущей все время прямо, а по диагонали ее пересекала высоковольтная линия. А сейчас до самого горизонта он видел серую равнину, а ему навстречу бежали бесконечные провода и опоры. Андуз окончательно запутался. Он несколько раз просил Карла замедлить ход, оборачивался, чтобы посмотреть на дорогу через заднее стекло. Его взгляд наталкивался на вдову, которая слушала, как всегда, словоохотливого Учителя. Салливан машинально поглаживал портфель, где лежали… Что?.. Какие документы?.. Какие бумаги?..

— Там, — сказала Леа. — Я узнаю это место. Я помню это ограждение, справа. А напротив видна мачта.

— Остановите, — сказал Андуз Карлу, — не доезжая ограждения… Да, я тоже вспомнил.

Карл потихоньку съехал на обочину и, сняв фуражку, открыл дверцу. Пассажиры вышли, образовав необычную группу на фоне низкого неба. Женщина, усыпанная драгоценностями, мужчина в черном, как могильщик, и Учитель, любезный и услужливый, будто он встречает гостей в своей усадьбе.

— Что мне делать? — спросил Андуз.

Учитель перевел. Мадам Нолан и Салливан посовещались между собой. Адвокат ответил Учителю. Тот опять перевел:

— Объясни, как ты себя вел, очень подробно…

Но Салливан прервал его и обратился по-французски к Андузу:

— Пожалуйста… Вы расскажете нам все, что произошло… Покажите, где вы находились, когда начали тормозить…

Это уже не паломничество, а следственный эксперимент. И Андуз понял, что юрист начал проводить собственное расследование. Учитель и вдова перешли через шоссе и остановились около мачты высоковольтной линии. Андуз с адвокатом отошли назад метров на пятьдесят.

— Приблизительно здесь я затормозил.

— Где сидели жертвы?

— Справа от меня находился мсье Патрик. Он держал костыль между ног. Мсье Че сидел сзади, тоже справа.

Адвокат открыл портфель и вытащил несколько отпечатанных на машинке листов и сверился с ними. Что это за отчет? Где он его раздобыл?..

— Продолжайте, прошу вас.

Андуз попытался объяснить американцу, как себя вел старенький «ситроен» на скользкой дороге с выбоинами. Адвокат, привыкший к шикарным машинам и великолепным автомагистралям, старался вникнуть в суть.

— Да, да… — говорил он из вежливости.

Андуз, вытянув обе руки вперед, объяснял, как машину занесло. Они подошли к мачте, и Андуз остановился на том месте, где его выбросило из машины.

— Я очутился на земле. Меня оглушило, но я остался цел и невредим и почти тотчас поднялся.

Адвокат полистал свое досье, изучил схему, измерил большими шагами расстояние, затем задумался. Время от времени мимо проезжали машины, из-за стекол выглядывали любопытные лица. Адвокат перешагнул через ограждение и осмотрел подножие мачты. Затем быстро поговорил о чем-то с мадам Нолан по-английски. Он повернулся к Андузу.

— Где находились трупы?

— Мсье Патрика выбросило вперед, на другую сторону кювета, примерно на то место, где сейчас находится мадам Нолан. Его костыль валялся чуть поодаль.

— Где находились трупы?

— Мсье Патрика выбросило вперед, на другую сторону кювета, примерно на то место, где сейчас находится мадам Нолан. Его костыль валялся чуть поодаль.

— Он был мертв?

— Нет. Он еще жил несколько минут.

— Вы уверены?

— Совершенно уверен. Он пытался что-то сказать. Его губы шевелились.

— Другие свидетели это подтвердили?

— Все без исключения. К несчастью, я остался последним свидетелем, потому что трое других… Вы ведь в курсе.

— А девушка?.. Будьте любезны, позовите ее.

Все решалось в эту секунду. Андуз знаком подозвал Леа.

— Что вы видели? — спросил адвокат.

— Я была настолько потрясена, что ноги мне отказали. А когда я все-таки подошла ближе, то они оба уже умерли. Мсье Фильдар стоял на коленях перед Патриком Ноланом. Потом он поднялся и подошел к телу Че.

Адвокат повернулся к Андузу.

— Где лежал Че?

— В кювете, на куче мусора. Он погиб сразу.

— Значит, он умер первым.

— Несомненно.

Салливан взял за руку вдову и Учителя и отвел их в сторону, чтобы кое-что обсудить. Андуз, сжавшись в комок, даже не смел и взглянуть на Леа. Как он оказался прав, заставив замолчать всех троих! Мадам Нолан привело во Францию не столько горе, сколько главным образом желание подробно выяснить обстоятельства катастрофы, получить доказательство, что именно Патрик умер последним. Хорошенькое дельце для адвоката! А Андуз вообразил себе, что вдова едет поклониться месту, где ее муж и деверь распростились с жизнью. Отнюдь. И сейчас она, скорее всего, говорила о делах и о наследстве! Иногда ее очки поблескивали, когда она поворачивалась в сторону Андуза. Но они напрасно старались. Андуз себя чувствовал хозяином положения. Мадам Нолан не опустится до того, чтобы попросить Леа описать трупы! И однако, задай она только один этот вопрос, как произойдет катастрофа. Если Леа спросит: «Патрик — это тот, что с усами?», тогда откроется правда… Какой скандал!.. Только… опасаться нечего. Напрасно адвокат проявлял профессиональную подозрительность, мог ли он догадаться, что Андузу хватило ума перепутать имена… Ведь это единственный, хотя и отчаянный способ добиться наследства.

Андуз ждал, уверенный в себе и в то же время терзаемый опасениями. С полицией все гораздо проще. Она могла опираться только на свидетельские показания, полученные на месте происшествия и неоднократно подтвержденные. А свидетели, введенные в заблуждение, подтвердили, что Патрик Нолан пережил Че на несколько минут. А теперь единственным свидетелем оставалась Леа, видевшая лишь два трупа.

Адвокат перешагнул через кювет и вновь заглянул в свои бумаги.

— Вы приезжали сюда после аварии?

— Нет, — ответил Андуз.

— Теперь, когда мы вновь заговорили об аварии, всплыли ли у вас в памяти другие подробности?

— Нет.

— Священник после окончания расследования мог невзначай передать вам последние слова Патрика Нолана… Этот момент неясен, однако он имеет огромное значение.

— Думаю, что он ничего не сказал членораздельно. Его губы просто шевелились.

— Благодарю вас.

Опять они принялись что-то обсуждать. Андуз перешел через дорогу. Леа догнала его около «линкольна».

— Чего они дожидаются? — спросила она. — Здесь очень холодно.

Мадам Нолан перекрестилась, и они направились к машине. Наконец-то! Испытание закончено. Пассажиры заняли свои места. Андуз с наслаждением уселся в мягкое кресло. Столько усилий, страданий, переживаний, чтобы отвоевать эти миллионы! Он станет яростно сражаться за них с Учителем. Он их заработал с таким трудом! Он ни о чем не сожалел. Две жизни, ибо Фильдар не в счет, две жизни в обмен на все духовные благодеяния, которые Ашрам продолжит вершить… Что это значит? Покой. Безмятежное спокойствие. Жизнь войдет в свое русло. Он вдруг почувствовал прилив нежности к Леа, поискал ее руку.

— Я непременно начну лечиться, — сказал он. — Обращусь к невропатологу. Может, ты права.

Она не ответила и отдернула руку. Тем хуже! Он обойдется без Леа. Целомудрие и послушание, как у монаха! Все его мысли и заботы обратятся к Ашраму. Он посвятит ему всего себя. Он станет воистину любимым учеником. Он облагородит общину, очистит ее от подозрительных субъектов, не позволит Учителю принимать каждого встречного-поперечного. Великодушие, преданность, милосердие — это прекрасно. Но порядок, дисциплина, строгость — гораздо лучше. Именно он будет распоряжаться материальными благами!


«Линкольн» вернулся в замок.

— Через четверть часа я всех жду в приемной, — сказал Учитель.

Он провел гостей к себе в кабинет. Андуз пошел проверить, все ли готово. Цветы, очень хорошо. Бутылки убраны в холодильник. Хорошо. Молодой инспектор появился в дверях.

— Можно войти? Я не помешаю? Что вы собираетесь праздновать?

— Это вовсе не праздник. Просто мы принимаем мадам Нолан и ее адвоката.

Ученики стали молча собираться.

— Вы можете остаться, — сказал Андуз. — Встаньте где-нибудь в уголке. Извините.

Он выстроил учеников полукругом, удержал Леа, которая хотела уйти.

— Не уходи. Доставь Учителю удовольствие.

— Это неприлично, — сказала Леа.

— Вовсе нет. Нужно же поблагодарить мадам Нолан.

— За что?

— Ну, за ее приезд. Семья Нолан — наш благодетель. Патрик Нолан завещал все свое состояние Учителю.

— Я не знала. И много?

— Да, довольно много.

— Мои поздравления.

Учитель вновь облачился в длинную белую тунику. Он усадил в первый ряд вдову и адвоката и повернулся лицом к ученикам.

— Я убегаю, — шепнула Леа. — Терпеть не могу речей.

— Прошу тебя. Давай тихонько встанем сзади. И не дергайся.

— Друзья мои, — начал Учитель, — вы не забыли о трагическом происшествии, унесшем жизни мсье Патрика Нолана и его брата. Патрик Нолан, с которым я близко познакомился еще в Америке, приехал, чтобы присоединиться к нам. Он отличался исключительными способностями, и Ашрам потерял в его лице выдающегося ученика. Мне хотелось бы от вашего имени выразить мадам Нолан, на которую обрушился страшный удар, ибо смерть настигла одновременно ее мужа и деверя, наши соболезнования, нашу почтительную симпатию, а также нашу признательность.

— Он действует мне на нервы, — прошептала Леа.

— Тише!

— …Да, нашу признательность, ведь Патрик Нолан принес в дар Ашраму все свое состояние. Он знал, что общине живется порой трудно. И этим поступком он хотел показать ту важность, которую он придавал нашей деятельности. Он, чье тело изранила война, не сомневался, что мир обретет спасение благодаря возрастающему влиянию обществ, похожих на наше, которые от Запада до Востока трудятся во имя примирения людей во вновь обретенном единстве. Я хочу только добавить, чтобы утешить его близких, что хотя он и стал невидимым нашему взору, он все равно продолжает жить в абстрактном мире, где зреет зародыш его новой жизни, более полной и богатой, так как он был добрым и великодушным. Давайте почтим его минутой молчания.

Ученики склонили головы. Андуз заметил вдову, по-прежнему владевшую собой, и рядом с ней сосредоточенного адвоката, как всегда сжимавшего свой портфель.

— Спасибо, — сказал Учитель.

Послышался легкий шепот, и адвокат вышел на середину круга.

— Слова, которые мы только что услышали, — сказал он, — нас глубоко тронули. Мы благодарим вас за такой теплый прием. Я знаю, что вы никогда не забудете Патрика Нолана. Тем не менее мадам Нолан, которая просит прощения за то, что недостаточно хорошо знает ваш язык, хочет преподнести вам подарок…

Он открыл портфель, перебрал документы и вытащил большую фотографию, которую и протянул Учителю.

— Этот портрет, — продолжил он, — по праву займет свое место среди портретов друзей и благодетелей Ашрама, украшающих эти стены…

Учитель поднял высоко над головой фотографию, чтобы все ученики смогли ее увидеть. Леа сжала руку Андуза.

— Он ошибся, — сказала она. — Это не Патрик Нолан.

Окаменевший Андуз превратился в комок нервов.

— Это не Патрик. Я уверена. Очки носил Че. А у Патрика были усы.

— Замолчи, — зашептал он. — Я тебе объясню потом…

— Что ты мне объяснишь? Я вполне в своем уме. Ты нам сам так сказал… Думаешь, я не помню?

— Пожалуйста, замолчи.

К ним обернулись несколько лиц.

— А! Ну нет, — сказала Леа тихо. — Если Фильдар или Блезо…

Она вдруг замолкла. Андуз понял, что она обнаружила истину и это ее потрясло. Тем временем Карл прикреплял портрет к стене. Патрик через очки, казалось, наблюдал за залом печальными глазами. Его правая рука опиралась на костыли. Леа посмотрела на Андуза.

— Но я не могу допустить…

Она сделала движение, чтобы отодвинуть в сторону двух учеников, стоявших перед ней. Андуз ее задержал.

Назад Дальше