Думаю, на хрена ему все это надо? И тут доходит, что если он между нами вклинится и обороты скинет, то может по обеим шлюпкам с бортов лупить, а нас с корабля поддержать нет возможности, своих же заденут. Твою мать, что чудят! Ору в мегафон:
– С бортов к бою!
Матросы автоматы заряжают, готовятся, шлюпочные старшины пытаются маневрировать, чтобы между собой «иностранца» не запустить. Тут замечаю на приближающемся катере, на носу, пулемет, и возле него уже номера расчета суетятся. Я даже сообразить не успел, как с «иностранца» очередь длинную дали по второй шлюпке. В мотор попали, старшину положили и еще нескольких матросов задели. Наши с «коробки» попытались его накрыть, да поздно – он в «мертвую зону» зашел, по нему палить можно только со стрелкового, да и то опасно, можно по нам попасть. Катер уже в створе между шлюпками идет.
Командую:
– Гранатомет, давай «попрыгунчика». «Попрыгунчик» – это когда граната, выпущенная из РПГ, скачет по поверхности воды. Надо быть отменным специалистом, чтобы так выстрелить. В нашем случае надо было запустить гранату так, чтобы она, проскочив по поверхности, ударила в борт катера, а если бы проскочила мимо, то просто ушла бы в волны. Трындец полный!
Гранатометчик, старший матрос Васильков, вскочил на скамейку в полный рост и заорал:
– Выстре-е-ел! – Мы плюхнулись на дно.
Бббах!!! Граната ушла, поскакала по волнам, потом отскочила высоко – и прямо в рубку катеру. «Пираты», видно, оглушенные и посеченные, сбавили обороты и снова очередью по второй шлюпке. Самсонова уже ранили, но шлюпку все-таки успел носом к катеру развернуть, чтобы площадь поражения уменьшить.
Василек вторую гранату ему лупит – на этот раз менее удачно, в борт. Мои матросы с бортов начали «пирата» из стрелкового поливать. В ответ из-за бортов не глядя лупят. Пулеметный расчет с носа мои матросы все-таки сняли. Катер развернулся – видно, штурвальный в себя пришел, – дает полный ход, и прямо на нас. С борта «коробки» нас поддерживают, чем могут. У меня двоих задело. «Пират» по большой дуге уходит к бухте. Из-за кормы уже наши мотоботы, спущенные с другого борта, выходят. Меня переклинило, даю команду держаться сзади и сбоку, преследовать; на сигналы с «коробки» уже плевать – пусть мочат засранца, меня уже задеть не должны. Раненых перевязывают, один без сознания, второй зубами скрипит, но держится. Катер прямо на песок выносит, экипаж с него на берег выкидывается, и пытаются нас уже с суши огнем стрелковки накрыть. Дурачье, им надо было поворот крутой заложить, чтобы боком выкинуло, тогда пулемет на носу можно было бы задействовать. Мой пулеметчик с «ПКМом» прямо на нос бухнулся и начал берег поливать. Партизаны или повстанцы, хрен их разберет, к джунглям кидаются; катер бросили, несколько трупов на берегу оставили. Ну, суки, не уйдете, мои матросы бегают куда получше вас!
Десантируемся прямо в воду, и в боевом порядке на берег. Слышу, уже с «коробки» «кашки» (вертолеты) пошли. Поддержка есть, сейчас и десант подойдет. До джунглей из нападавших немного добежало. Загнали мы их туда в пальмы… Тут-то мне и опять не по себе стало. Из джунглей по нам несколько десятков стволов ударило – видно, или пост наблюдения, или группа огневой поддержки сидела. Не просто катер в эту сторону удирал, знали, что делают. Залегли, надо отходить. Чужая территория все-таки; может, мы сейчас уже Третью мировую начинаем…
Партизаны эти чертовы орут, как стадо обезьян, мы выстрелами всю живность переполошили. На связь выхожу, мне командуют обозначить координаты для нанесения огня вертолетом. Какие, на хрен, координаты – у меня карты нет, один компас… Решил, буду наводить по ракетам. Даю вверх зеленую, обозначаю себя, на противника – красную. Засекли или нет? Что же, блин, сделать, чтобы корректировщики, дальномерщики и летчики цель засекли? А на песке мы как на ладони. Наши еще на подходе, партизаны в джунглях, и хер их засечешь.
Лежу возле ствола поваленной пальмы, напряжно думаю. Пытаюсь высунуться, чтобы визуально в бинокль куда-нибудь привязаться. Тут смотрю на пальму и охреневаю – автоматными гильзами, забитыми в ствол, по-русски написано: «Здесь был лейтенант Вова Поповских», и аббревиатура нашей бурсы, и год выпуска, и номер моей роты! Ни хрена ж себе – наши тут уже были, и задолго до меня!..
Пока я тихо офигевал, артель замолчала, вертушка подошла и начала гвоздить прямо сквозь деревья. Партизанам из-за крон неудобно вертолет обстреливать, а нашим военно-морским летчикам пофиг. Тут и мы подключились, и наши подошли. Размолотили мы эту банду «африканских махновцев», да обратно на корабль. Потеряли тогда двоих – шлюпочного старшину и одного морпеха моего, да еще четверых ранило. А «наколотили» тогда девять человек, да катер рванули…
Вот такие вот дела… А ты чего задумался-то так?
– Да так, – ответил я, – фамилия знакомая. Если… ох, если это тот, о котором я думаю, рассказал бы я ему многое…
Один день контртеррористической операции
Сегодня не жарко, сегодня просто отлично, на улице всего плюс тридцать семь. Раннее утро, бредем по пыли на службу. На воротах у входа в группировку стоит майор в разгрузке с автоматом, небритый и жутко матерящийся на часового у калитки. Смысл ругани прост и незатейлив. Ночью майор получил в оружейке автомат, и его спокойно выпустили с ним за ворота. А вот обратно, чтобы сдать оружие, не пускают.
– С оружыим ни паложына: – твердит часовой, выходец из какого-то далекого дагестанского села.
Советую майору не париться, а пройти через тыльные ворота в районе осетинской кафешки.
По группировке идет усиление бдительности, настороженности и тупизма. Недавно произошло жуткое ЧП. У многих до сих пор трясутся поджилки, а женщины из строевой части заблаговременно впали в климакс и с тех пор безнадежны. У командующего – нет, вернее, у К О М А Н Д У Ю Щ Е Г О!!! – группировки с его личной клумбы какой-то террорист срезал все розы. Так как в ночь на клумбу выставлялось дополнительное охранение, то розы сперли днем, и на это никто не обратил внимания.
Наконец-то часовой пропустил меня на территорию, тщательно изучив мой пропуск и сличив фамилии. То, что это был пропуск в штаб СибВО, его не смутило. Возле нашего крыла активно суетятся местные псы в полном составе. Вчера было страшное побоище с псами из МВД. Наш пес-разведчик Черныш в пылу активного облаивания немецкого овчара обгадил ступеньки и получил пендаля от оперативного дежурного. Собачка Чапа была куда более предусмотрительна, заняв позицию в ближайшей канаве и активно ведя действия по огульному охаиванию умственных способностей псов из МВД. Отпрыски Чапы, оставшиеся служить в разведке, толстобрюхие щенки Рамзан и Роман (почему щенка-девочку назвали Роман, никто так и не понял), поддерживали маманю с флангов канавы.
Немецкий овчар, по должности розыскник, активно отступал, волоча с собой урну, к которой был пристегнут хозяином. Лишь только здоровенный рыжий кот по кличке Рыжий Супьян, служащий в отделе воспитательной работы, лениво посматривал на стычку между «разведчиками» и «розыскниками» и активно вылизывал то, что положено вылизывать, когда нечего делать.
Пса Черныша когда-то бессовестные бойцы-ВВшники накурили анашой, и теперь песик ведет «растаманский» образ жизни, приставая к военным, требуя, чтобы его «почухали» и потрындели с ним за жизнь. Черныш оживляется только тогда, когда можно на кого-то гавкнуть.
Вот они с воспитателями вышли, сейчас начнутся какие-нибудь разборки. Как-то на днях наши разведчики «налаживали взаимодействие» в группировке ВОГО и П (Временная оперативная группировка отделов и подразделений МВД). Ну, и уже «налаженные» пошли через КПП. Там с одной стороны стоит боец из ВВ, а с другой – милиционер. Иногда бродит патруль, отлавливая, кого захочет. То пиво заставят вылить возле магазина, то в кутузку пытаются спровадить. Так вот, наши парни попались патрулю и «поперли буром», козыряя принадлежностью к разведке и значками «За службу на Кавказе», причем еще свои фамилии назвали и дали записать. Эта история имела последствия. Наш шеф жутко ругался и называл всех «долбоовцами». Я, бредущий по группировке эмвэдэшников с пакетиком печенья и баночкой кофе, как-то был остановлен громогласным криком какого-то милицейского босса:
– Иди сюдааа, отр-о-о-ок!
Так как местный босс был в одном со мной звании, то ответ последовал незамедлительно.
– Иди на хер, отче!
С тех пор на меня здесь были обижены. А вчера мы тоже со своими «взаимодействующими» обговаривали детали совместной работы. Обговорили, потом еще пару раз обговорили, потом песни попели и поплясали. А на том самом КПП нас тоже встретил патруль. Но в таких ситуациях, как говорится, опыт переговорщика – главное.
Мы, скромно потупив глазки, сознались во всех злодеяниях. Так как звания наши внушали священный трепет начальнику патруля, он решил просто переписать наши фамилии и должности. В результате сегодня – скорее всего, на совещании – объявят о недостойном поведении заместителя командующего по десантированию бронеобъектов в горно-лесистой местности полковника Якова Блюминштейна-аль-Атоми (да простит меня камрад Беркем) и эксперта по зоофалеристике подполковника Симеона Шарикова.
Так как местный босс был в одном со мной звании, то ответ последовал незамедлительно.
– Иди на хер, отче!
С тех пор на меня здесь были обижены. А вчера мы тоже со своими «взаимодействующими» обговаривали детали совместной работы. Обговорили, потом еще пару раз обговорили, потом песни попели и поплясали. А на том самом КПП нас тоже встретил патруль. Но в таких ситуациях, как говорится, опыт переговорщика – главное.
Мы, скромно потупив глазки, сознались во всех злодеяниях. Так как звания наши внушали священный трепет начальнику патруля, он решил просто переписать наши фамилии и должности. В результате сегодня – скорее всего, на совещании – объявят о недостойном поведении заместителя командующего по десантированию бронеобъектов в горно-лесистой местности полковника Якова Блюминштейна-аль-Атоми (да простит меня камрад Беркем) и эксперта по зоофалеристике подполковника Симеона Шарикова.
Мораль – проверяйте документы, не верьте никому на слово.
Началась работа, как обычно, с паники. Одному из первых лиц группировки почему-то в голову пришла мысль, что мы, разведчики, выставили свой разведывательный комплекс под Янди, Ачхой-Мартановского района. А если выставили, то где боевой и численный состав? Где разведчики стоят на довольствии? Что кушают, с кем взаимодействуют? Оперативный отдел махом развернул работу. Обзвонили и допросили всех. Кто-то даже клятвенно заверил, что поставит разведчиков на довольствие к себе в часть. Даже БЧС каким-то образом вычислили и представили. Довольные операторы доложили должностному лицу о результатах проделанной работы и о том, что разведчики даже ухом не пошевелили. Пошла «волна» в сторону разведки, разведывательная служба начала отбиваться. «Сражение» было бы разведкой проиграно, если бы вовремя не появился начальник одного из отделов. Он пояснил всем сторонам конфликта, что никакого комплекса никто никуда не выставлял и все наши люди на месте.
– О, как! – сказало высокое должностное лицо. – Что-то я напутал!
Здесь есть еще одно высокое должностное лицо, к которому подходить подписывать какие-либо документы абсолютно бесполезно. Ибо!..
–А вы, товарищ полковник, готовили документы министру обороны на подпись? Нет! А я готовил! Идите переделывайте!
И так до бесконечности. Видно, уж очень хорошо готовил документы на подпись, что его с Генерального штаба сократили, не увидели в Новом Облике, пнули под зад, перевели во внутренние войска (нужное подчеркнуть).
Потихоньку все идет по накатанной. Вроде тихо. Ан нет! По взаимодействию непонятно с кем получена засечка о выходе с чьего-то сотового телефона в Интернет. Наш шеф с криком: «Йо, сейчас мы распедалим эту тему!» – начал ставить задачи по анализу и сбору информации по аналогичным случаям выходов через GPRS. Однако я его жестоко обломил. Сказал, что прямо сейчас могу дать информацию по аналогичным выходам. Шеф навострил уши.
– Сейчас в курилке возле службы где-то в течение пяти минут выходов двадцать наблюдалось!
– О-о-о-о, кто это был? Как, прямо здесь?
– Ну да, офицеры курят, в «инет» через телефон залазят, новости там, порнушка и все такое.
– Б… – только и смог ответить шеф.
Все задачи по прямому должностному назначению выполнены, до обеда еще два часа. Все фильмы пересмотрены, игры пройдены. От скуки начинаешь придумывать новые названия любимым фильмам, сопоставляя их с текущей действительностью. К примеру, «Одиннадцать друзей Джандуллы», «Мамлюк и его команда», «Эротические похождения Абдул-Малика», «Спасение рядового братухи Раяна, мамой клянусь».
Где-то в недрах оперативного отдела и Центра боевого управления снова зреет план какой-то масштабной специальной операции. Так как «спецуха» планируется постоянно в одном и том же районе и планирование идет уже не первую неделю, то применяются масштабные меры по обеспечению скрытности планировния и дезинформации противника. Даже продавщица на рынке, «крупномасштабная» тетка Зарема, делает вид, что ни о чем не догадывается. Очень скоро, абсолютно бесшумно и без посторонних глаз, выйдет за пределы Ханкалы колонна единиц в двести бронетехники, и начнет вся техника постепенно ломаться на всем протяжении маршрута. Но никто не может даже подумать, что все эти военные, обвешанные оружием, танки, БТР, БМП следуют куда-то повоевать. Так, просто решили отработать выход в район построения ротных колонн…
В преддверии обеда кто-то в соседнем кабинете затягивает: «Нам дворцов заманчивые своды не заменят с салом бутербро-о-о-ды-ы-ы».
Слышны невнятные крики в коридоре. Группа военнослужащих окружила нашего кадровика и пытается ему напинать. Оказывается, в выписках из приказа о фактическом участии в КТО у многих стоит дата участия с 20 по 45 июля. Надо тоже выйти, пнуть кадровика для порядка. Есть такая военная мудрость: «Видишь, бьют кадровика – прояви сочувствие, помоги бить».
Вскорости народ отдельными группками вытягивается в столовую, стараясь как можно быстрее проскочить место сбора командующего и его заместителей. От греха подальше.
В столовой стоит единственный терминал оплаты сотовых телефонов на всю группировку. Я этому гаду не доверяю – он меня на 300 рублей «кинул». В службе поддержки, куда позвонил, ответили:
– Братуха, все порешаем, человек уже выехал, звони, если чо!
Наверное, этот человек до сих пор едет. Меню в столовой как обычно. Написано «салат из свежей капусты» – получи вареной свеклы. А вот суп гороховый со свежими помидорами.
Красота! Хорошо, что во время обеда можно поспать сколько душе угодно. Встретил знакомого, сейчас в Шали служит в мотострелковой бригаде. Его рассказ поверг меня в шок. «Водка – пятьсот рублей бутылка!» Зажрались мы здесь в Ханкале, водку за 35 рубликов считаем дешевкой и пьем только «Империал-класс» за 40 р. А тут пятьсот!
Не знаю, зачем мы присутствуем на службе после обеда? И никто этого не знает – по крайней мере, в моем отделе, которым я заведую. Но приходим. Наверное, условный рефлекс, как у собак Павлова. Радует новый сотрудник нашей службы. Подбегает к радиоразведчикам и требует от них подать количество спланированных засечек и перехватов на следующий месяц. Удовлетворенный ответом, уходит с глупой улыбкой на лице. От нечего делать смотришь телевизор. Поражаюсь смс-чату на местном телевидении. «Прадам пирешкавоз новий званит Мегафон». Никто не знает, что такое «пирешкавоз»? «У мене дивятка хароший кузав. Спросить Мага». Маг – это волшебник, или сокращение от Магомед? Пару лет назад здесь на трансляции «Спокойной ночи, малыши!» у симпатяги Хрюши бегал черный квадратик на пятачке. Бедолага-свин и не подозревал, что он – запрещенное к показу на ТВ животное…
Проходят доклады, сводки, анализы – одним словом, нормальный рабочий режим. Где-то по кабинетам бродит командующий и увольняет всех. Слава богу, он – командующий от внутренних войск и нас просто посылает. Я как-то раз ему на глаза попался. Он вспомнил мою прежнюю деятельность, особенно первую встречу, когда я был еще бешеным майором в разодранном БЗК (боевой защитный комплект) и, только что выведя свой разведотряд из боя, пошел с генералом обратно, доказывая, что мои погибшие – это не результат подрыва на минах. На месте боя доказал… Он меня вспомнил и заслал в горы со спецназом ВВ. Пришлось через шесть лет сидячей мозговой работы и командования напялить на себя разгрузку, рюкзачок и лезть в вертолет, чтобы потом с криками высадиться на высотку и пыхтеть, проклиная все в течение нескольких суток. Слава богу, разбойники из спецназа ВВ оказались вполне профессиональными и опытными парнями.
Так что, пока командующий совершает обход, лучше куда-нибудь спрятаться.
В курилке наши из Министерства обороны снова обсуждают очередного заменщика с погоном на пузе. Вскорости эта тема сойдет на нет. Через пару меяцев погонов на пузе и рукаве станет больше, чем на плечах.
Вот и ужин подоспел. Какой же сюрприз нас ожидает на ужин? Картошка с рыбой? Рыба с картошкой? Или рыбная консерва с картошкой? Мучайся теперь из-за разнообразия местного меню. Возле терминала оплаты несколько военных умоляют аппарат отдать деньги или хотя бы положить их на счет. Даже звонят по указанному номеру.
– Братуха, все порешаем, человек уже выехал, звони, если чо! – отвечают им.
Так, осталось еще отсидеть совещание и выслушать задачи на следующий день.
Все, пора в модуль, выпить водки и спать. Завтра обещают похолодание до плюс тридцати шести.
База
Шел пятый год проведения контртеррористической операции на Северном Кавказе, обстановка была обычной. Объединенную группировку, как всегда, лихорадило; у боевиков все шло по плану – как обычно, не согласованному ни с кем, а уж тем более с нашим высоким начальством. Иногда приходила в голову крамольная мысль: а что было бы, если боевики тоже подчинялись нашему штабу? Представляете картину? Какой-нибудь полевой командир из гордого горного тукхама, выходец из знаменитого тейпа, прославивший себя в боях с неверными, решил отмыть деньги, пришедшие из-за бугра от мировой террористической общественности. Известил об этом командующего группировкой, начальника штаба и прочих. Оперативное управление группировки в полном составе, почесав в затылке, достало из секретной части огромную карту масштаба 1:50 000, гордо именуемую «План применения сил и средств незаконных вооруженных формирований на такой-то год». Достали, рассмотрели в подробностях, почесали головы и выяснили, что полевой командир не прав, ибо согласно плану: