– И приходилось уже?
– Да. Но потом, когда войны нет, все покрывается тиной, никому ничего не нужно. Офицеры целыми днями не появляются в полку, солдаты пьянствуют. Никто не хочет заниматься делом!
– Делом?
– Солдата надо учить! После каждого боя я неизбежно теряю людей! А этих потерь могло бы быть меньше, знай они, как правильно воевать и что делать.
– Интересно… вы свои идеи командирам доводили?
– Да, сеньор генерал…
– Но, судя по выражению лица, никакой поддержки не получили? Так?
– Все так, сеньор генерал…
Хм! Нормальный парень! Отправлю его назад, и где-нибудь через год-другой лейтенанта неизбежно пристрелят в очередной стычке. Жалко будет, из него что-то приличное вылепить можно.
– Вот что, лейтенант… все офицерские должности у меня заполнены, это так. Принять вас, значит, кого-то выбросить на улицу. Без веских оснований я этого сделать не могу. Это вы понимаете?
– Понимаю. И ни на что особенно не рассчитываю. Я прошу разрешения вернуться назад, к прежнему месту службы.
– Не торопитесь! Своей властью могу зачислить вас в штаб дивизии. На должность офицера для особых поручений. Таковой должности у нас нет, но я могу ее ввести.
Лейтенант слегка морщится. Так! Это уже гут, не хочет штаны в штабе протирать! То, что надо.
– Напрасно вы так скривились, лейтенант. Сидеть в штабе вам не светит. Офицер для особых поручений только тогда сможет исполнять мои приказы правильно, когда сам, на своей шкуре, почувствует, каково это – воевать под моим командованием. Вам придется пройти все этапы обучения, невзирая на ваш прошлый опыт и офицерское звание. Согласны?
– Да, сеньор генерал! – Санчес вскочил с места.
– Еще одно. Может случиться так, что приказывать вам будет даже и младший по званию. Тем не менее это приказ – и будьте любезны его исполнять так же, как если бы таковой исходил от меня лично! Это понятно?
– Да, сеньор генерал.
– Вы подчиняетесь мне лично и более никому, если только вам не будет приказано иное. Но никаких привилегий и преимуществ вам это не дает! Более того, если вы совершаете какой-то проступок или упущение по службе, то, соответственно, и спрос будет больше, чем с равного вам по званию офицера. Согласны?
– Согласен, сеньор генерал! – Санчес уже стоит навытяжку.
– Хорошо. Будем считать, что ваше зачисление в штат состоялось. Доложитесь моему заместителю по строевой службе, майору маркизу де Брега. Он оформит ваше назначение. Сколько дней вам нужно на обустройство личных дел и когда вы сможете приступить к несению службы?
– Один день, сеньор генерал!
– Послезавтра жду вас в штабе. До свидания, Санчес. И постарайтесь не обмануть моих ожиданий…
«И началися его подвиги напрасные, с баб-ягами никчемушная борьба…» Глядя на беднягу Санчеса, так и хотелось вспомнить нетленные строки Высоцкого. И без того не шибко толстый, лейтенант еще более вытянулся и осунулся. А что ж вы хотите? С утра до ночи он мотался по всему расположению дивизии, передавая мои распоряжения и указания. Да еще и учеба выматывала так, что он только что на ходу не спал. Прошедшие огонь и воду усатые сержанты наших полков нещадно гоняли в хвост и в гриву многочисленных учеников. Да, среди них были вполне обстрелянные солдаты и сержанты. Но! Принципов обучения, примененных нами еще в первом полку, я менять не собирался. Оттого и офицеры, вновь зачисленные в штат дивизии, полировали песок собственным брюхом наравне со всеми. А вот текучка оказалась, как ни странно, даже меньше, чем тогда! То ли народ уже смекнул, куда и к кому они могут попасть, и оттого к нам просились вполне сознательно. То ли еще что? Немалую роль в этом, к моему удивлению, сыграл мой зам по строевой части – маркиз де Брега.
Еще принимая его при первой нашей встрече, я настроился было на нелегкий разговор. Дядька был из охренительно знатной семьи и весь из себя титулованный. Даже имя его писалось аж в две строки. Запомнить такое полностью было совершенно нереально.
Но действительность поднесла мне неслабый сюрприз!
Майор оказался прожженным воякой. Хромой на правую ногу и с нехилым шрамом на угрюмой морде, он походил на кого угодно, но только не на знатного дворянина. Уж таких-то «офицеров» я в мадридских салонах насмотрелся…
С первых же слов стало ясно, что никакой синекуры офицер не ищет. Но отправить маркиза в поле? С его-то ногой?
Как выяснилось, именно этого он и хотел.
И вот тут зеленое земноводное насело на меня с дико невозможной силой. Потерять хорошего офицера не хотелось. Но именно это и произошло бы, отправь я его в общий строй. Мужик просто не выдержал бы нагрузок. Да и возраст… ему было уже под сорок. Для нынешних времен, когда лейтенантами становились лет в шестнадцать, – вообще старик.
Положение неожиданно спас полковник Маноло. В его полку произошел конфликт на почве родовой чести между кем-то из его офицеров и одним из вновь прибывших. Разрешить его сам полковник не смог и поэтому приволок обоих спорщиков на мой суд.
Дело в том, что первым же приказом по дивизии я категорически запретил все дуэли на какой угодно почве. Только по решению командира – и никак иначе. А поскольку сам полковник особой знатностью не обладал, то вопросам разрешения обид на подобной почве внимания не уделял ни малейшего.
Вот и ввалилась ко мне вся эта троица.
Уже через пять минут я начал понимать, что совершенно не врубаюсь в смысл происшедшего. Положение неожиданно спас майор.
– Сеньор генерал, вы позволите мне сказать пару слов? – вежливо обратился он ко мне.
– Ради всего святого, маркиз! Только о чем? Мне тут уже совершенно за… в общем, запудрили мозги этими ссылками на родовитость и древность.
– Именно по этому вопросу.
– Прошу!
Майор встает и выпрямляется во весь свой немаленький рост.
– Кто-нибудь из присутствующих меня знает? – обращается он сразу ко всем.
Маноло и его офицер только плечами пожимают. А вот вновь назначенный лейтенант галантно раскланивается.
– Мы были представлены друг другу на балу у графини де Суза. Вы маркиз де Брега.
– Совершенно верно. А вы… лейтенант Мигель-Мария-Родригес де Ту.
– Да, маркиз, – с поклоном отвечает тот. – Весьма польщен тем, что вы соблаговолили запомнить меня.
Ничего себе! А маркиз-то не просто так себе офицер! Что еще про него я не знаю? Лейтенант и предо мной так не кланялся.
– Очень хорошо, – сухо отвечает ему майор. – Надеюсь, вы не будете против того, чтобы я выступил судьей в столь сложном и важном для любого дворянина вопросе?
– Почту за честь, маркиз.
– А вы? – поворачивается де Брега ко второму спорщику.
– Безусловно, маркиз. Всецело полагаюсь на вас в этом вопросе.
Маноло молча кивает, соглашаясь с обоими офицерами.
– Сеньор генерал? – поворачивается майор уже ко мне.
– Вы знаток – вам и карты в руки.
– Благодарю. Согласны ли вы оба, – поворачивается он к спорщикам, – честно и беспристрастно изложить мне все обстоятельства данного происшествия и принять мое решение как окончательное и необсуждаемое?
– Да, маркиз! – чуть ли не хором отвечают оба.
– Приступим…
В последующий час я наблюдал за этим зрелищем со стороны и только рот про себя разевал. Эх, Кобру бы сюда! Какой кладезь информации зазря пропадает! Маркиз, казалось, обладает знаниями чуть ли не обо всех – знатных и не очень – родах Испании. Кто когда родился, на ком женат, где служил и чем прославился – все это было аккуратнейшим образом разложено в его голове по персональным полочкам.
– Таким образом, сеньоры, подводя итог всему сказанному, могу сделать следующий вывод! – Майор, испросив взглядом разрешения, взял со стола бокал с вином и единым взмахом осушил его, промывая охрипшую слегка глотку. – Претензии лейтенанта де Ту в данном случае являются справедливыми и обоснованными.
Спорщик просиял.
– Однако, согласно указу его христианнейшего величества от… – чуть запнувшись, маркиз называет дату, – подобная претензия, предъявленная во время сражения или на поле боя, карается заключением в крепость на срок до трех лет. Ввиду того, что вносит раздор в ряды воинов Его Величества.
Де Ту перестал сиять и поник головой.
– Но… маркиз, ведь сейчас нет войны!
– Согласно тому же указу, воинская учеба, во время которой производятся выстрелы из орудий или иного оружия, приравнивается к военным действиям. В случае же, если во время таковой имели место ранения или травмы, связанные с таковыми действиями, этот день засчитывается офицерам как день, проведенный на поле битвы. Имелись ли в тот день ранения или травмы, сеньор полковник? – поворачивается де Брега к Маноло.
Тот с неослабным интересом наблюдает за разворачивающейся перед его глазами картиной.
– Да, маркиз, такие происшествия были. Капрал Васкес обжег себе щеку в результате непреднамеренного загорания пороха. Направлен в медчасть.
Майор удовлетворенно кивает и поворачивается ко мне:
– Сеньор генерал, дальнейшее решение зависит от вас. Вы имеете право своим приказом направить лейтенанта де Ту для отбытия наказания.
– И все? Я не должен его где-либо утверждать?
– В настоящее время вы, в пределах дня пути, являетесь высшим воинским начальником. Ваши приказания относительно военнослужащих не могут быть обжалованы никем. Разве что кто-то из участников конфликта пожалуется королю. В этом случае он передаст дело суду грандов, если только не соблаговолит решить данный вопрос лично.
– А этот суд?
– Обычно утверждает решения высшего воинского начальника. Особенно в таких случаях, как этот.
Ни хрена себе пельмень! Вот уж не ожидал…
– А что еще я могу сделать в подобном случае?
– Все, что угодно. Вы в данном случае можете оставить вопрос без рассмотрения, можете иным образом наказать обоих участников спора или любого из них, по своему выбору. Каждый из них может обжаловать ваше решение королю либо маршалу королевских войск.
Оглядываю обоих забияк.
– Ну-с, господа офицеры, что скажете? Как вам подобная перспектива? Про лейтенанта де Ту я и не спрашиваю, понятно, что крепостное сидение его не радует. Но вы-то, лейтенант Розарио, что ж полагаете, я вам спасибо должен сказать? За то, что вы меня перед войной офицера лишаете? Не во всяком бою офицер погибает, а вы даже и без войны его у меня отбираете.
Лейтенанты угрюмо молчат.
– Значит, так, – наливаю вина себе и маркизу. Вытащив из шкафа еще один стакан, приглашаю к столу и полковника. – Решение мое будет следующим. Как я понял, спор возник из-за того, что лейтенант де Ту высказал свои сомнения в возможности столь быстрого обучения солдат, так?
Маноло кивает:
– Совершенно верно, сеньор генерал!
– Так вот! Каждому из вас отводится срок в три месяца. Полковник, сегодня же переведите обоих офицеров на новые должности. Каждый из них получит под свое командование новых солдат. Из пополнения. Тех, которых он не знает. Через три месяца мы и посмотрим, кто из вас достиг лучших результатов. Если подготовленные вами солдаты будут на уровне солдат первого полка…
Маноло ухмыляется.
– … Хорошо, пусть не на уровне, но где-то рядом, то спор выиграл лейтенант Розарио. В таком случае ему не за что извиняться. Не сможете подготовить солдат должным образом – лейтенант Розарио приносит свои извинения лейтенанту де Ту. Правда, в этом случае я несколько раз подумаю, прежде чем выдвигать кого-либо из вас на более высокую должность. Всем все ясно?
Присутствующие дружно кивают, подтверждая свои действия словами.
– Очень хорошо! А сейчас оба несостоявшихся дуэлянта получают лично от меня по трое суток гауптвахты с исполнением служебных обязанностей! Ясно?
– Так точно, сеньор генерал! – хором отвечают оба лейтенанта.
– Сидеть будете в одной камере!
– Есть, сеньор генерал!
– Свободны!
Когда за лейтенантами закрывается дверь, оборачиваюсь к майору:
– Весьма благодарен вам, маркиз!
– Не за что, сеньор генерал. Это мой долг. Так уж вышло, что в течение многих лет мне приходилось выступать арбитром в вопросах чести.
– Не скромничайте, маркиз! – качает головой Маноло. – Кто из дворян не слышал о вас? Неподкупном и беспристрастном судье в таких щепетильных вопросах? К вашим словам прислушиваются сильные мира сего! Сам король…
Черта лысого я теперь отправлю майора в строй! Рядом держать буду!
– Значит, так! – ставлю на стол пустой стакан. – С завтрашнего дня, майор, вы – мой заместитель по строевой части!
– Простите? – удивленно поднимает он брови. – Не слышал про такую должность, сеньор генерал.
– Ваша служба, маркиз, состоит в том, чтобы назначаемые на должность офицеры соответствовали по всем критериям тем требованиям, которые я к ним предъявляю! Иными словами, боеспособность дивизии – наша с вами общая задача.
– Однако… сеньор генерал… такая ответственность…
– Ну, уж если и вы не сможете… – удрученно развожу руками.
Де Брега гордо вскидывает голову:
– Еще ни один мужчина в нашем роду не отступил перед трудностями, сеньор генерал! Я согласен!
– Полковник, – поворачиваюсь я к Маноло, – не в службу, а в дружбу – вестового позовите, хорошо? Я за сегодняшний день охрип уже, а вино (тут я посмотрел на просвет бутылку) у нас все кончилось…
– Есть, сеньор генерал! – улыбается Маноло. – Надо сделать втык вашему вестовому – не следит за здоровьем командира!
Маркиз улыбается в усы.
– Кажется, я попал в не совсем обычную дивизию?
– О, маркиз, – почтительно кланяется ему Маноло. – Вы даже не представляете себе, насколько необычную!
Кстати говоря, результатом соревнования спорщиков явилось то, что извиняться пришлось-таки Розарио. Вот так! Неча на лаврах почивать!
Многоопытный де Брега с ходу врубился в тему и, засучив рукава, взялся за работу. Тем не менее он выторговал-таки у меня право принимать участие в обучении офицеров. В том смысле, что учился сам. Всем тем новшествам, которые мы и пробовали впихнуть в головы наших новых учеников. Вечерами маркиз частенько заглядывал ко мне на огонек. Мужик он был одинокий, проводить время в офицерском клубе, по причине многолюдства, не очень-то любил. А вот вместе с ним и Маноло у нас порою были достаточно задушевные посиделки.
Надо отдать должное, вмешательство майора очень здорово помогло решить мне проблему вживания в коллектив многих молодых офицеров. Тот факт, что значительное число офицеров первого и второго полков были выходцами из солдатской среды, иногда создавал нехилый напряг во взаимоотношениях с новым пополнением. И вот здесь решающим словом зачастую было мнение маркиза.
– Любезный мой дон такой-то, – иногда говорил он такому вот офицеру-новичку, – вы же не полагаете, что я плохо разбираюсь в вопросах взаимоотношения между офицерами армии Его христианнейшего Величества? Или вы хотите дать мне совет, как я должен себя вести в подобном случае?
Обычно такой отповеди за глаза хватало. И пристыженный дворянин более на эту тему не возникал. Авторитет де Брега в данном вопросе был непререкаем.
Вот к этому дядьке и попал на выучку Санчес. Бедняга аж с лица сбледнул! Но, стиснув зубы, терпел. А глядя на то, как пожилой, в общем-то, майор лихо ведет себя на полосе препятствий… Да еще когда и мы с Маноло, выбрав момент, тряхнули стариной… Посмотреть на это зрелище собрались почти все офицеры дивизии, и нам пришлось выкладываться по полной. Полковник прошел всю дистанцию почти наравне со мной. Уступил он только дважды. На стрельбе по-македонски (ну, тут со мною мало кто поспорить мог!) и на рукопашке. Здесь я его уделал, хотя далеко и не сразу. Но дело того стоило! Интерес к занятиям резко подскочил.
– Вы не представляете себе, сеньор генерал, – говорил мне вечером де Брега, – какие небылицы рассказывают о вас всех молодые офицеры!
– Ну, маркиз, большая их часть самым бессовестным образом придумана! – возражаю ему я.
– Но не все же?
– Ну… не все.
– Вот видите! Поверьте старому солдату, среди них немало желающих не только догнать вас, но кое в чем и превзойти! И пример полковника Маноло убеждает в этом многих!
Стоило только Санчесу втянуться в работу, как на него свалилась новая напасть. Наши инженерно-штурмовые части.
Создавая эти подразделения, я взял за образец сразу несколько исторических примеров. Французские «негодяйские команды» времен Первой мировой, немецкие штурмовые группы того же времени и советские инженерно-штурмовые бригады.
Вооружение у них было даже на фоне остальных наших частей весьма и весьма мощным. По два обязательных револьвера на каждого. Плюс крупнокалиберный скорострельный дробовик. Сотня патронов двенадцатого калибра. По десятку гранат, в том числе и зажигательных. Один снайпер с винтовкой на отделение. И все без исключения солдаты этих частей таскали на себе еще стальную кирасу и каску. Кираса эта позволяла остановить, без особого вреда для носителя, пулю обыкновенного армейского ружья с двадцати метров. Правда, и весило все это снаряжение… очень даже нехило. Но позволяло обойтись в этом случае синяками и сломанными ребрами. Оттого и отбирали в эти части парней здоровенных и крепких. Исключительно добровольцев. Командным языком в батальоне был преимущественно русский матерный.
В задачу батальона входил не только штурм вражеских укреплений как таковых. Захват артиллерии, уничтожение штабов и перекрытие путей подхода резервов – это лишь перечень основных видов тренировок. А были еще и вспомогательные…
Жалованье у них повышенное – вдвое против обычного. Срок службы существенно сокращен – шесть лет вместо обычных десяти. Но и мороки с ними было… как бы и не впятеро больше…
– Сможешь заслужить уважение этих головорезов, – сказал я де Сото, – сумеешь командовать в бою любым подразделением. Причем, лейтенант, офицерское звание тут не главный аргумент. Естественно, они обязаны выполнить твой любой приказ, это так. Но ведь и делать это можно по-разному. Надо ли объяснять? Это твой экзамен. Сдашь его – одна песня. Не сдашь – другая. Сам выбирай.