– Ага. Сгоняют с земли несчастных шотландских фермеров и разводят вместо них овец.
– Вот-вот. Так что к нам, считай, целая деревня прибыла, или как там у них это селение называлось. Ну, точнее, приплыли-то шотландцы на Кубу, а оттуда уже наши их в Мексику переправили, повозиться пришлось. В копеечку влетело, они же со всем скарбом приперлись, но дело того стоило. Да и то, что прибывшие католики, сняло многие проблемы. Вот и отправили караван вместе с вояками в качестве охраны. Так что принимай пополнение. Наемников я, конечно, тебе не отдам, но остальных можешь забирать хоть всех. Все тридцать четыре семьи.
– Так это ж полтораста человек будет, ежели не все двести. А список есть по роду занятий и вообще?
– Конечно. Они здесь уже больше месяца сидят, инструктаж все получили и контракт подписали. Правда, народ в основном сельскохозяйственный, фермеры. Есть кузнец, этот точно к тебе поедет, пивовар и даже содержатель кабака, по совместительству изготовитель виски.
– И как вискарь? Образцы привез для дегустации?
– Представь себе, нашелся у него бочонок. Вполне приличное на вкус. Но водка лучше.
– Главное, чтоб он нам индейцев не спаивал. Им ведь много не надо, пол-литра выпил – и готовый алкаш.
– Не начнет. С ним уже на эту тему крепко поговорили. Да и ячменя столько не вырастим, чтоб на виски переводить, в основном на еду пойдет.
– Я прикидываю, на ту часть долины, которую мы отвели под сельхозугодья, десяток фермеров должно хватить. Остальным вокруг Ломоносова участки давайте, пусть выкорчевывают и пашут.
– Я тоже так примерно прикидывал. Есть еще десятка полтора парней, которые к крестьянскому труду тяги не испытывают. Их, правда, всех тебе не отдадим, только шестерых в Долину. Остальных на производство в Ломоносов отправим. И девушки есть, четыре сестры, сироты от двенадцати до пятнадцати лет. Старшая вроде как к Шоно в лазарете прибилась, пусть медицину осваивает, а остальных троих забери к себе. Пусть учатся, да и к чему-нибудь полезному пристроишь.
– Пристрою, что делать. Уже даже придумал куда.
Вот так в Долине появился маленький шотландский анклав. Впрочем, учитывая наше стремление максимально перемешать между собой представителей разных народов, вариться в своем кругу мы им не дали. Да и как тут замкнешься, когда поселок общий, в школу тоже все вместе ходят. Так что вскоре даже свадьбу сыграли международную. Он – Брюс, здоровяк молотобоец. Она – крещеная «окультуренная» индианка-нуму по имени Мария. Участок молодым выделили, дом поставили. Тем более что Брюс слесарное ремесло успешно осваивает, молот-то у нас паровой, кувалдой махать теперь не нужно. Толковые слесари, а башка у него нормально варит, нам ой как нужны.
Фермерский народ тоже довольно быстро притерся. Земли им досталось как бы не вдвое больше, чем было в родных шотландских горах. Да и плодородней она намного. Так что весной ячмень сеять будем и рожь тоже. А трактирщик по имени Лесли тихой сапой прибрал к рукам весь общепит в долине. И не просто прибрал, а развил его, правда, под нашим чутким приглядом. Так что утром и днем у нас столовая для работающего народа, а вечером заведение с музыкой и танцами. С горячительными напитками, разумеется, но в меру. Никому не хочется налететь по пьянке на штраф, без премиальной части жалованья остаться. Кстати, и название у заведения характерное появилось – «У Кемпбеллов».
Индейцы к шотландцам, пожалуй, дольше привыкали. Дивились поначалу: мужики, а в юбках. Даже до драки дело однажды дошло – кто-то из молодых воинов ляпнул по дурости что-то про «мужчин в женских платьях», и понеслось. Хорошо, мы с Лесли вовремя на месте оказались, до колюще-режущих предметов дело не дошло. Но помутузили парни друг друга изрядно. Поединок кончился вничью, потом индейцу разъяснили, что да как. Больше у нас таких инцидентов не было.
Ирина
– Барбоска! Барбоскин, отдай тапок! – Катруся со смехом пыталась отвоевать свою тапочку у маленького, двухмесячного, черно-белого щенка по имени Лаврик, который тем не менее отзывался и на Лаврентия Палыча, и на Барбоску. Щенок не сдавался, с дурашливым рычанием вцепившись в задник тапки и мотая головой из стороны в сторону. – Барбосина-а – мяса не дам! Отцепись!..
– Р-р-р… тяв! – обиженно возгласил Лаврентий, отпустив наконец многострадальную домашнюю обувь.
Катя со смехом подняла обслюнявленную тапку вверх и вопросила в пространство:
– И что мне с ним теперь делать?
– Как это – что? – хмыкнула я, оторвавшись от составления плана работ в стекольном и кирпичном цехах на следующую неделю. – Прополоскать слегка в тазике с водой и отправить сушиться на печь.
– А в чем я по дому ходить буду?
– В толстых вязаных носках – тех, что ты себе же недавно на зиму связала.
– Ладно, уговорила, красноречивая… А что это ты там строчишь?
– План работ на следующую неделю.
– В новых цехах?
– Ну, да… Стекольное производство в первом цехе, медицинское стеклянное оборудование – во втором и химическая посуда и прибамбасы для химических опытов, производства разных веществ и для военных нужд – в третьем.
– А мастерская?
– Она так и осталась экспериментальной мастерской – пробуем там разные новые вещички делать, а еще по традиции изготовляем новые елочные игрушки.
– Какие на этот раз?
– Звездочки, куколки и сказочные кареты-тыковки.
– Здорово! Ай! Лаврентий! – грозно воззрилась сестра на проказливого непоседу. – Ты зачем кусаешься?
– Тяв! Р-р-гав… Гав! – Задорно лая, Лаврик прыгал вокруг Катрусиных ног. – Гав!!!
– На улицу просится, видишь? Сходи прогуляй этого безобразника, а то ведь не отстанет. А я еще тут поработаю.
– Хорошо. Лаврик, гулять!
Компания из сестры со щенком отправилась гулять во двор, а я со вздохом принялась за продолжение своих записей. Что у нас там дальше по плану?..
Динго
Вообще прошлой осенью, пока я болел, оружейные идеи у меня возникали одна за другой. То ли от жара улучшилась работа головного мозга, то ли просто отдохнул. Но чертежей и набросков получилось изрядное количество. Вот одну мысль я и решил попробовать воплотить. Все равно пока производство пистолетов передавать в Ломоносов мы не торопились. «Маузеры» шли очень ограниченно, хотя рейнджерам-лесовикам Всеслава пришлись очень по нраву. Правда, деревянную кобуру к ним все-таки пришлось делать. А что, легкий, маневренный ствол под мощный патрон в лесу – самое то, разве что громкий очень. Тем более что и боеприпас, и магазин со штатным карабином идентичные, удобно. «Кольты» же требовали отдельной линии по производству патронов, для которой пока не было ни места, ни оборудования. Надо было расширять электростанцию. «Детских болезней» у этого пистолета тоже вылезло – мама, не горюй, но это нормально для новой системы. Так что делали их даже меньше, чем «маузеров», хотя все руководство уже с удовольствием вешало на пояс именно его вместо громоздкого револьвера. Да и женская часть коллектива все чаще заказывала «М202», а именно такой индекс достался этому пистолету. В общем, как будет готова вторая очередь ГЭС и поставлена патронная линия, пустим его в серию в Ломоносове.
А очередная моя идея касалась снова пулемета. Ведь что греха таить, «Кипчак» был по своей сути эрзацем, этаким уродским недокрупняком, тяжеленным, малоподвижным и не слишком эффективным. А новый винтовочный патрон позволял сконструировать что-то в классе «ротного пулемета». Конечно, наш боеприпас и, что самое главное, порох накладывали массу ограничений на возможности автоматики. Пришлось крепко подумать. Конструкция переделывалась несколько раз, выдвигались и отбрасывались идеи, пробовались разные решения. Перерыв на новогодние праздники, которые мы по традиции отмечали в Вихрях, заставил меня отключиться от этих проблем на некоторое время, чтобы вернуться к ним на свежую голову. И это помогло.
А после приезда в Долину пришлось еще поздравить Ронана, его с моей подачи утвердили в должности главного мастера экспериментально-механического цеха. Экзамен на эту должность он сдал весьма своеобразный, получив задание скопировать мою старушку «Итаку» и наладить ее серийное производство. За полгода справился мужик блестяще. Конечно, без консультаций у меня не обошлось, но это не умаляет его заслуги. Всеслав доволен остался, охотники тоже иногда ружбайкой интересуются. Назначение, разумеется, не обошлось без веселых посиделок «У Кемпбеллов». А моим помощником в мастерской неожиданно стал Брюс. Парень успешно освоил навыки слесаря, учился работать на станках. Вот с ним мы и сделали новый пулемет.
Первый образец был отстрелян в середине января. Потом доработан и испытан еще несколько раз. Когда я завалился на очередное заседание совета, держа на плече завернутый в мешковину пулемет, Всеслав ехидно прокомментировал: «Ну вот, Динго опять какую-то пушку припер». В развернутом виде изделие вызвало шуточки на тему «ПКМ» на стероидах». Действительно, он слегка напоминал несколько раздавшийся в размерах пулемет Калашникова, но только внешне. Конструкция же была совершенно иной.
Первый образец был отстрелян в середине января. Потом доработан и испытан еще несколько раз. Когда я завалился на очередное заседание совета, держа на плече завернутый в мешковину пулемет, Всеслав ехидно прокомментировал: «Ну вот, Динго опять какую-то пушку припер». В развернутом виде изделие вызвало шуточки на тему «ПКМ» на стероидах». Действительно, он слегка напоминал несколько раздавшийся в размерах пулемет Калашникова, но только внешне. Конструкция же была совершенно иной.
– Ну, показывай, что ты тут натворил, – потребовал Кобра, когда мы закончили обсуждать основные вопросы собрания. – Неужели получилось справиться с проблемой, про которую ты нам все уши прожужжал.
– Нет, разумеется, – усмехнулся я, – с забиванием газоотводной автоматики продуктами сгорания селитряно-пикринового пороха справиться не получалось, это обходной вариант. У этого пулемета механика с коротким ходом ствола в отличие от «пэ-ка-эма».
– Тогда зачем же у него трубка снизу, если там не газоотвод?
– А в ней пружина возврата ствола засунута, ну и сошки к чему-то надо было прикрутить. Смотрите, – я откинул крышку с механизмом лентоподачи, – берем за рукоятку на стволе, тянем на себя, одновременно отжимаем замыкатель, вот ствол, вот пружина. – Раскладываю детали на столе. – Теперь извлекаем ось и снимаем крышку. Дальше вынимаем шток возвратно-боевой пружины и сам затвор. Теперь затворная рама и ускоритель. Разница, как видите, налицо.
– Теперь демонстрирую работу автоматики. – Я снова собрал пулемет. – Ствол с затворной рамой откатывается назад, при этом ускоритель отодвигает ударник за пределы затвора, поднимая хвостовую часть затвора и отталкивая его. Рама упирается в демпфер и останавливается, ее фиксирует ускоритель, стоящий в вертикальном положении. Затвор продолжает движение, извлекая гильзу из патронника и новый патрон из ленты. Гильза отражается вниз. В конце хода патрон опускается на линию подачи. Ударник, воздействуя своими упорами с ответными выступами затвора, также отводится назад вместе с ним. Далее затвор, если он не удерживается шепталом спускового механизма, досылает патрон в патронник, отклоняя вперед ускоритель. Затворная рама возвращается в переднее положение. Ускоритель перекашивает хвостовую часть затвора вниз, обеспечивая жесткое сцепление его с рамой. При этом упоры ударника прекращают удерживаться выступами на затворе, он движется вперед, происходит накол капсюля и выстрел. Цикл автоматики повторяется.
– Ого! И это работает? – удивился Кобра.
– Работает, Викторыч, не сомневайся. Только стволы меняй после каждых двух сотен.
– А лента какая?
– Холщовая, по типу «максимовской», – открываю коробку. – Пришлось повозиться, пока добились стабильной работы с рук, без перекосов ленты. Зато можно коробку пристегнуть, как и у «пэ-ка-эма». Маленькая коробка – девяносто, большая – двести пятьдесят, все по-взрослому.
– А вес какой? – поинтересовался Всеслав.
– Тринадцать кило сам пулемет, шестнадцать с половиной с «девяностой» лентой. Да, у короткой каждое тридцатое звено сделано из металла, разъемное, так что бегать с ним вполне можно, если не устанешь, под ногами ничего не болтается.
– Да, тяжеловатый агрегат.
– Ну, что имеем. И калибр большой, и стали у нас не совсем те.
– Цельнометаллическую ленту сделать не получилось?
– Не, там и звенья-то получаются дороже, чем вся лента с патронами, – сталь требуется пружинная, очень качественная, а ее мало.
– А как насчет станка?
– Пока не сделали, но это не проблема. Есть адаптер под станок от «Кипчака», хотя тот слишком тяжел и могуч. Будем делать штатный, получится легче раза в два.
– Так делайте, – кивнул Кобра. – А пулемет мы берем. Испытаем по полной. Их у вас сколько?
– Пока два. Второй в Долине народ осваивает. Пусть тоже «детские болезни» вылавливают.
– Хорошо, ориентировочно до июня погоняем, но надо еще несколько штук, а вы готовьте производство. С патронами как?
– Пятнадцать тысяч привез. Ленты по четыре больших и маленьких. Я планировал пробную партию на пять-шесть экземпляров, так что сделаем еще.
Естественно, недостатков у пулемета всплыло изрядно. Большую часть удалось устранить, но некоторые так и остались, будучи врожденными особенностями примененной схемы. В частности, нельзя было вести огонь с рук, держась за рукоятку ствола, которая двигалась вместе с ним. Работа автоматики нарушалось, и удар по кисти ощущался не слабый. Окончательно доведенный пулемет был принят на вооружение летом 96-го под индексом М602, правда, чаще его называли РП-96 – «ротный пулемет образца 1796 года». Второе, шутливое, прозвище досталось от Курбаши: «ПКМ» на стероидах».
Глава четвертая Зрелищами сыт не будешь…
Начало августа 1796 года
Ирина
По дороге в оптическую мастерскую зашла я на телеграф, надо было отправить заявку Елене на некоторые химреактивы. С варкой оптического стекла не все ладилось, никак не получалось добиться выхода стабильных партий продукции.
Здороваюсь. В ответ получаю: «Buenos días, сеньора!» от пожилой испанки донны Розы (ну да, почти как в том фильме! Только фамилия у нее не Альвадорец, но тоже похожая – Альварес), одной из первых решившейся освоить новую специальность еще в Форте. И дружный хор детских голосков:
– Утречка доброго, сеньора!
Кроме телеграфистки, за стойкой сидят четверо подростков. Поль, приемный сын Жени Динго, которого все привыкли называть Павликом, и три девочки-индианки. Во главе компании – угадайте с одного раза? Ну, конечно, руководит этой мелкотой Птичка, сидящая с гордым видом за коммутатором!
– Птенчик, прими, пожалуйста, телеграмму, – обращаюсь прямо к ней, а не к донне Розе, устроившей себе небольшой перерыв с чаепитием. Добавляя авторитета маленькой разбойнице в глазах окружающих.
– Без проблем, сеньора Ирина. Продиктуете или будете бланк заполнять?
Это она так показывает, что освоила азбуку Морзе получше некоторых взрослых и способна передавать сообщения прямо на слух. Что интересно, девочка отлично понимает, насколько она обгоняет своих сверстников в развитии, но не задирает нос по-глупому. Умеет повернуть дело так, что служит примером для подражания, а не зависти. Прирожденный лидер, с чувством такта не по годам и очень ответственная. Если честно, то мало у кого из взрослых встречала такие качества. Родители – типичная индейская семья, работают у нас в Долине, без особых амбиций, а дочка вот какая уродилась.
Поскольку телеграмма, которую я собираюсь отправить, достаточно длинная, вдобавок в ней хватает специфических терминов, быстренько заполняю бланк и отдаю девочке.
Тут донна Роза заканчивает со своим чаем и приступает к обстоятельным расспросам – как я поживаю, как здоровье нашего с Сергеем малыша и все такое прочее.
Поддерживаю светскую беседу, а про себя в который раз удивляюсь. Вроде ничего необычного, на наш взгляд, привыкших к реалиям того будущего, в котором мы когда-то жили. Почта, оператор на ней, ученики или стажеры, приходилось мне видеть в родном городе гораздо менее толковых работников. Но когда чуть задумаешься, становится немного странно, как легко люди из этого времени адаптируются к тем новшествам, которые мы вносим в их жизнь. Частенько приходилось читать раньше, насколько крепко держались наши предки за свой привычный уклад, традиции. Неужели мы, попавшие сюда неведомо чьей волей, не случайно оказались под рукой у тех сил, что дали нам второй шанс? Кто-то или что-то выбрал форумчан вполне сознательно? Заранее зная, что мы не только выживем, но и сможем очень быстро изменить окружающих нас людей в нужную сторону?
Пока мы так беседуем (а я одновременно философствую про себя), на переговорную станцию, запыхавшись, прибегает Империалист, еще с порога громко требуя:
– Девушки, а отбейте-ка вы мне телеграммку в форт Ломоносов – начальнику транспортников.
– Что отправлять будем? – засуетились барышни…
– «Форт. Транспортный отдел. Углю! Много! Срок – вчера! Буду завтра – готовься!»
– Отправляю. Опечатку оставлять? С вас… сентаво.
Саша демонстративно крутит головой и строго вопрошает:
– Не вижу тарифов! Где у вас написано, что служебные телеграммы отправляют за плату? И где там опечатка?
– А это не за текст! А за те мысли, которые вы подумали, но нам таких слов знать не полагается, вот… – подружка Птички даже осмеливается показать язык грозному комбату. – Правильно говорить «Угля», а не как у вас.
– Тебя случайно не Ванга зовут? А по фамилии Ушакова? – с подозрением смотрит на нее Кулькин.
– Никак нет, сеньор полковник! Ромашка, а мое старое индейское имя мне совсем не нравилось. Ну что это такое – Заячий Хвост?! И даже совсем не для девочки было…