- Боцман, держать глубину сорок пять метров! Рулевой, ложиться на курс 160 градусов, - дал команду командир. Это был курс, который позволял, находясь в секторе боевых курсов, одновремённо войти в свой полигон.
- Боевая тревога! Ракетная атака! – последовала команда командира, которую ждал весь экипаж.
Конечно, гироскопическая система наведения ракет разболтана, да и со стартовой глубиной не очень хорошо. Но в целом ракета «Р-29» надёжная. Да и «Ладушка» вместе с экипажем не должны подвести, вот только время…. Никак по времени в заданный норматив не войти, - все эти размышления, как кадры эмоциональной кинохроники промелькнули в голове Липовецкого.
Ракета стартовала без замечаний.
- Шу-у-ух! – пропела она на прощанье и через положенное время полёта её головная часть исправно булькнула почти что в «колышек» назначенного района в Тихом океане.
- Попадание отличное! – последовал доклад Главкому.
Горшков решил лично заслушать героев дня и на большом противолодочном корабле прибыл в Гремиху. Форсированным ходом туда же прибежала и «Ладушка».
Высокое начальство изъявило желание заслушать доклады Липовецкого, одного из командиров, собирающегося на боевую службу, и одного из командиров второго экипажа. Член военного совета Петров о ситуации, возникшей на ракетной стрельбе, конечно, командование флотилии проинформировал. Тем не менее, все благоразумно пока помалкивали.
- Пусть Липовецкий чужое дерьмо расхлёбывает сам, - решили они и никаких указаний ему не давали.
Главком в тонкости дела не вникал. Ракета попала в «колышек» - это для него и для большой политики было главным. США такой точности попадания явно не обрадовались. Их корабли-разведчики могли это подтвердить, наблюдая падение головной части ракеты.
В публичном выступлении, где присутствовал со свитой Главком и начальство Северного флота, многого не скажешь.
- Да, задачи боевой службы выполнены кораблём с обеспечением экипажем заданной боевой готовности. Практическая ракетная стрельба произведена согласно приказу. В общем, экипаж делал то, для чего и предназначен. Порученное дело они старались сработать хорошо. Корабль исправный, его личный состав здоровый, - вот и всё, что мог доложить Антон.
- А почему вы до сей поры находитесь в звании «капитан 2 ранга»? – задал ему неожиданный вопрос Горшков.
Смущённый такого рода вопросом, Антон, неопределённо сдвинув плечи, молчал. В зале стояла тишина.
- Товарищ Главнокомандующий, - поднялся с места дядя Саша, - капитан 2 ранга Липовецкий служит хорошо…. Замявшись, не понимая в чём суть вопроса: то ли разжаловать до звания ниже, то ли пожаловать звание выше, он умолк.
- Так я уже и сам понял, что Липовецкий служит хорошо, - согласился Горшков.
Решив положение поправить, Устинов сказал:
- У него срок подачи представления к присвоению очередного воинского звания «капитан 1 ранга» вышел. На днях мы это представление напишем и подадим на подпись Министру обороны СССР установленным путём.
- Ай – я – яй! – недовольно с места поднялся Главком, - офицер служит хорошо. Занимает адмиральскую должность, а вы, чинуши, мытаритесь с написанием представления…. Приказываю:
- До моего убытия из Гремихи представление на командира должно быть у меня! Это представление на присвоение воинского звания «капитан 1 ранга» Липовецкому я доложу сам Министру Обороны.
Затем, повернувшись к Антону, он сказал:
- Молодец, командир! Служи хорошо так и дальше. Благодарю за службу!
- Служу Советскому Союзу! – ответил Антон и, повернувшись, сел на своё место.
Следующим выступающим, на трибуну вышел Сергачёв – так же в звании «капитан 2 ранга».
- А вы, почему капитан 2 ранга? Замечания по службе есть? – явно «закипая», спросил его Главком.
- Никак нет, товарищ адмирал Флота, собираюсь на боевую службу, - кратко ответил командир.
- На боевую службу можно и соответствует. А вот присвоить очередное воинское звание некому! Немедленно напишите представление и на него, - С.Г. Горшков сердито поджал губы.
Заключительным выступающим был командир второго экипажа капитан 2 ранга Ханов. Воинское звание «капитан 2 ранга» он получил буквально на днях. Его экипаж в море не выходил и не сдал ни одной курсовой задачи по боевой подготовке.
К этому времени Главком уже вошёл в «раж»:
- И этот капитан 2 ранга! Что тут у вас делается!? – грозно воскликнул он.
Устинов как-то приземлился, уменьшившись в размерах, хотел было объяснить:
- Да он у нас только….
- И что бы на него представление тоже было у меня! – не слушая объяснений Устинова, приказал возмущённый военачальник.
Приказ высокого начальника в эпоху чинопочитания – закон. Через неделю все трое представляемых командиров получили воинское звание «капитан 1 ранга». Двое из них уже давно и заслуженно должны были его получить. А вот третий – ему даже во сне не снилось, что воинские звания посыпятся на него, как некогда яблоки на Ньютона. Но тот от неожиданности сделал открытие. Этому же пёрла «Везуха». Эта «Везуха» незаслуженно возносила его по службе и далее. Но Земля круглая вертится и всё возвращается на «круги своя». Как человек Ханов мужиком был неплохим. Но удача – «женщина» непостижимая и с причудами. Спустя десяток лет где-то на Тихоокеанском флоте, из-за недосмотра на ракетных стрельбах, он погиб.
Как «бушевал» Главком и бушевал ли вообще Антон не знал. А вот отчёт по ракетной стрельбе нужно было делать. Устинов от этого дела абстрагировался, мол «я не я и хата не моя!». Антону деваться было некуда. Как «выкрутиться»: натянуть слагаемые сомнительных временных показателей и топорное маневрирование ракетоносца в общую хорошую оценку по ракетной стрельбе – проблема! Как это сделать, если сама стрельба, в части маневрирования, была никудышной и противоречила утверждённым правилам ракетной стрельбы. Единственное, что выручало – это отличное попадание головной части ракеты в точку прицеливания. Да и Главком стрельбе дал оценку «отлично». Кто посмеет ему возражать?
Но у Антона была совесть, и из-за этого, исчезающего у совремённых людей рудимента, он очень часто незаслуженно страдал.
- Возможна ли такая ситуация, происшедшая не по дурости, а которая исходила бы из конкретного случая в условиях боевого маневрирования? – размышлял Липовецкий.
- Вероятна из тысячи случаев один раз, но всё-таки она возможна, - утвердился в своих выводах Антон. – А раз так, то на сём решении будем стоять!
Отчёт по практической ракетной стрельбе был сделан. За стрельбу Антон поставил оценку «хорошо». Но начальствующие лица решили по-иному: коль сам Главком оценил стрельбу на «отлично», то тут и рассуждать нечего.
В результате появился даже новый тактический приём – ракетная стрельба с получением сигнала на пуск ракет в момент поворота РПК СН на новый курс.
Глава 4.
Как подводники жили на берегу в Гремихе. Чем это житьё «гремиханское» было особенным.
Неожиданные повороты тихой жизни в обособленном царстве «Гремихе» так или иначе, задевали всех жителей посёлка.
Сам посёлок-то был Ос-тро-вным! Если для всего населения страны всё окружающее пространство было общим – ничейным, то для гремиханцев оно было своим – моим – нашим посёлком. Большая земля была где-то далеко за семью морями и только раз в году, в лучшем случае в отпуске, она становилась реально доступной для пользования жителями посёлка.
Правда, в хорошую погоду с определённой последовательностью в Гремиху ходил теплоход – «луч солнца в тёмном царстве». В этот «луч» и «царство» каждый гремиханец закладывал свой смысл. Несомненно, лишь одно – теплоход был для всех проблеском надежды вернуться снова на Большую землю. Для этого им совсем было не жаль отдать хоть полцарства своего «Греми ханского» удела.
Своих светских новостей в Гремихе было навалом. Выдуманными они быть не могли: одним словом, остров, как на подводной лодке – куда ты денешься! Новости кипели событиями и происшествиями в котле человеческих страстей и поступков. Подхваченные пронизывающим Северным ветром, они швырялись кому в лицо, кому в душу, кого напрямую не задев, пролетали мимо. Правда, равнодушных людей не оставалось и свой косвенный житейский след они оставляли у всех. Одним из них – навечно сердечными рубцами в душе на всю жизнь. У других же – течением времени они стирались даже из далёких уголков памяти.
Гремиханская дивизия РПК СН понесла первые потери, связанные с гибелью подводников. В свежую погоду, при выходе РПК СН из базы в районе острова Медвежий, с палубы подводного крейсера волной убийцей была смыта за борт в море носовая швартовая команда. Ребята погибли. Север…, тут в воде долго не продержишься. Их тела, выброшенные волнами моря на побережье, вскоре отыскали. Жуть. Все ходили в трауре, как пришибленные.
Гремиханская дивизия РПК СН понесла первые потери, связанные с гибелью подводников. В свежую погоду, при выходе РПК СН из базы в районе острова Медвежий, с палубы подводного крейсера волной убийцей была смыта за борт в море носовая швартовая команда. Ребята погибли. Север…, тут в воде долго не продержишься. Их тела, выброшенные волнами моря на побережье, вскоре отыскали. Жуть. Все ходили в трауре, как пришибленные.
Конечно, последовали оргвыводы. Но ребят ними не воскресишь….
Если уж «чёрная полоса» наступила, то в народе говорят «открывай ворота».
Загорелся стоящий у причала тральщик. Чем только его не тушили, однако огонь разгорался всё сильнее. Тральщик был старый: одних слоёв краски покрытия его поверхностей по весу было больше чем железа. Одним словом, горел он хорошо. В конце концов, задавили огонь только фреоном. Баллоны с этим газом, открыв вентили, бросали прямо в очаги пожара. Хорошо, что человеческих жертв не было.
На ракетных крейсерах ещё раз убедились – пожар, особенно, пожар в отсеках подводной лодки подводники могут потушить только в момент его возгорания. Более-менее положительный результат даёт подача в аварийный горящий отсек фреона-112. В этот момент кто из моряков не успеет одеть и включиться в изолирующий противогаз, тот погибнет. И вовсе не потому, что сам фреон якобы является отравляющим газом. Нет. Но он связывает кислород и человек задыхается.
Все подводники дружно через плечо на лямках начали носить, позаимствованные у шахтёров, портативные дыхательные устройства (ПДУ). Неудобно, но жизнь дороже: три-четыре секунды промедления – включиться в него не успел – прощайся с белым светом навсегда!
Ничего не сделаешь: служба! Сама служба на ракетных атомоходах была такова, что основной разменной монетой уплаты за малейшую оплошность или ошибку была сама жизнь подводников. Тем не менее, с этим нужно было смириться, а, привыкнув – жить можно, ибо помереть мы с вами всегда успеем.
В Гремихе не заскучаешь: если не трагедия, то случай, но такой, что становился достоянием всего городка.
Наступала весна. Солнышко пригрело. Захотелось помечтать – подумать о скоротечности и бренности той же житухи. А тут нужно перешвартовывать от пирса к пирсу, застоявшийся на одном месте, ракетный крейсер Лимова – Тофовский, но пока Гремиханский. Все остальные крейсера, одновремённо пришедшие из завода - постройки, уже о-го-го! – успели побывать на боевой службе. А этот толком не научился отходить от пирса. Но командиром Лимов был лихим….
Дяде Саше, ну никак, не хотелось переодеваться, затем подыматься на борт крейсера и наблюдать за действиями командира, оберегая его от ошибок.
Он взял в руки мегафон, вывел, сопровождающих его, свиту офицеров штаба дивизии на торец плавпирса и начал давать ценные указания на лодку, оглашая окрестности усиленным звучанием своего голоса. Рядом у другого плавпирса стоял ракетовоз «Амга». Привязали его к пирсу хорошо, и стоял он, никому не мешая.
- Вы смотрите, как ловко он отошёл от причала, - комментировал комдив действия Лимова.
Крейсер действительно молодецки отскочил от старого места швартовки и начал удаляться.
- Эй, на лодке, куда прёшь? Тебе нужно следовать не на выход, а сюда к плавпирсу. Понял? – вразумлял лихого командира дядя Саша.
Лимов на ходовом мостике лодки поднял руку вверх:
- Мол, понял! Сейчас будет! И тотчас дал полный ход вперёд обеими турбинами.
Ракетный крейсер задрожал, перестал пятиться назад и с нарастающей скоростью устремился вперёд.
- Хорошо идёт. Решительно! – одобрил действия Лимова комдив.
Лодка, приближаясь быстро, неслась прямо на плавпирс.
- Ты что делаешь! – обеспокоено закричал в мегафон Устинов.
- Не понял! – замахал руками Лимов.
Тем временем лодка таки продолжала на большой скорости надвигаться на торец пирса. Штабники, как блохи на горячей сковородке, замельтешились, не зная, что делать далее.
- Так они и жили, - сказал дядя Саша. Он тоскливо посмотрел на корень причала, затем на неумолимо приближающуюся лодку и скомандовал:
- Спасайся кто может! Сейчас этот лихач ужарит по причалу….
Лимов, наконец, сообразил самостоятельно, что вот-вот крейсер столкнётся с причалом и, ё-моё, что будет…. Одновремённо с дачей заднего хода он переложил руль, но на инерции вперёд корабль начал циркулировать прямо на стоящую рядом, на другом пирсе «Амгу».
Умная лодка от пирса отвернула, но избежать столкновения с ракетовозом не смогла.
Скользя скулой по борту, крейсер долбанул таки бедную, ни в чём не повинную «Амгу». Не выдержав удара, как струны инструмента во время игры эмоционального исполнителя, швартовые тросы ракетовоза лопнули в один момент. Силой противодействия нос лодки был отброшен назад, а сам ракетовоз вдоль причала был выброшен на прибрежные камни.
- Так они и жили, - повторил дядя Саша, - хлеба не было, но сухари придётся теперь сушить и мне.
Общими усилиями лодку при помощи буксиров отшвартовали к плавпирсу. Притопив корму, и задрав нос, обнаружили, что скула с волнорезными щитами торпедных аппаратов на лёгком корпусе РПК СН была смята. «Амгу» на большой воде прилива с камней буксирами сняли. Видимых повреждений на ней кроме мелких царапин не обнаружили.
Командующий Северным флотом, подсчитав все «чепухи», содеянные в Иоканьгской ВМБ, прослезился и решил эту, расположенную у «чёрта на куличках», 11 флотилию подводных лодок посмотреть лично. Он сел на БПК и тихо – мирно идёт себе корабль вдоль побережья, штиль и сплошное благоденствие. Офицеры штаба флота любуются морем, зеленеющими сопками. Чайки, гуси, утки озабоченно летают и спешат накормить птенцов. На Севере каждый погожий день дорог.
От умиления живой природой, командующий флотом, невидящим взором, уставился на шапку дыма над мысом Чёрный.
- Пост у нас там что ли? – решил он уточнить обстановку у одного из офицеров.
- Так точно, товарищ адмирал, - ответил тот.
- Вроде бы над мысом какой-то дым или дымка, не правда ли? – засомневался командующий.
Тем временем они подошли ближе – БПК бегает быстро:
- Здрастье, приехали! Кроме дыма над строениями поста возносились к небу языки пламени.
Сквозь оптику корабля было видно, как на горящем посту, вдоль берега ошалело бегают люди. С многочисленных антенн корабля на пост посыпались масса дурных вопросов: что горит, где горит, почему горит, что сгорело и наконец-то самый умный – живы ли люди?
В ответ – молчание. Но начальство должно знать всё и немедленно, на то оно и начальство! Вопросы продолжали сыпаться.
Там на посту тушили пожар: отвечать было некому, нечем и не ко времени. А большой противолодочный корабль – вот он стоит под флагом командующего флотом и не увидеть его просто невозможно.
Наконец, по переносной резервной из «НЗ» радиостанции захлёбывающимся, прерывистым голосом поступил доклад кратко, но убедительно:
- Люди не пострадали. Сгорело в жопу всё!
- Вот теперь понятно, - сказал командующий, - пошли дальше в Гремиху. Там разберёмся с ситуацией поподробней.
Так или иначе, происходили события, но их пересказ во всех красках ещё долго гулял по всему флоту.
Ко времени прибытия командующего флотом в Гремиху, представители завода из Северодвинска уже осмотрели повреждения на лодке Лимова. Они обещали их устранить прямо на плаву в базе.
Чтобы прервать полосу невезения, дядя Саша приобрёл себе в дополнение к собаке сиамского кота. Кот был игривый и своенравный. Усталый дядя Саша, придя, домой, обычно засыпал на спине. Храпел. Его мясистый нос шевелился и выдавал такие рулады – куда там соловью-разбойнику!
Кот не выдержал: то ли свист ему надоел, то ли подумал, что это шевелиться мышь, посягнув на его хозяина. Изготовившись, он прыгнул на его лицо и впился острыми зубами в предполагаемого грызуна….
Что испытал, подумал и как поступил хозяин носа с котом неизвестно. Но дядя Саша недели две ходил с этаким распухшим, залепленным пластырем украшением неподвижного лица. Он просил его не смешить и не огорчать. В связи с травмой смеяться и плакать ему одинаково было больно.
С окончанием учебного года в поселковой школе городок заметно пустел. Мамаши вместе с детишками уезжали в тёплые края: к морю, к яркому солнышку, к дедушке с бабушкой, кто куда – все на подножный корм запасаться витаминами.
Оставшиеся в одиночестве мужики заглядывались на редких женщин, пили водку и закусывали теми же витаминами, но искусственными в драже из баночки. Витаминок там было много, а водки всегда мало и в поиске, где бы взять «ишшо», они выходили на бесперспективную охоту на улицу. Там солнце не палит, но светит круглосуточно. Всё видно и светло, но водки, как говориться «днём с огнём» не достать. Сухой закон. Магазины закрыты, да и деньги уплыли вместе с жёнами, а заначки… - зачем они эти заначки на острове, на котором объявлен сухой закон?!