- Рожи у вас мерзкие, умойтесь и приберитесь – дышать-то нечем! И шевелитесь побыстрей. Мы же условились встретиться сегодня с кадровиком 31 дивизии. Через полчаса заходите к нам в каюту, там и решим, что делать дальше, - сказал Антон и буквально, задыхаясь, выскочил из, дурно пахнущего, помещения.
Но не тут-то было – представление только начиналось. Не дождавшись своих коллег, Антон уже вместе с Белорусовым ещё раз заглянул к ним в каюту.
«Дружные ребята» продолжали сидеть в одних трусах и, не узнавая, с удивлением рассматривали свою форму одежды. Посмотреть, конечно, было на что: все пуговицы на одежде со своих штатных мест были срезаны и белыми нитками на ней же пришиты, застегнув проёмы штанин, рукава тужурок и их карманы. На брюках красовались белые лампасы – прямо как у гусаров….
- Вы, что тут – ночью в дураков играли, что ли? – спросил Белорусов.
- Ну да, теперь-то я понял, кто из нас этих дураков сделал, - не очень-то раскаиваясь, покачивая из стороны в сторону головой, сообщил Олег.
- Зато я не совсем понял – что опять бабы!? – задал уточняющий вопрос Антон.
- А кто же ещё, конечно, они. Тут же постоянных представителей гарантийного надзора
заводов-изготовителей корабельной техники понаехало полнехонько. Большинство из них женщины – и все холостячки. Вот мы и пораскрывали рты на своей «моське»: пригласили на вечерний брудершафт Марину и Люську – это спецы по Азовской «Туче».
Результат налицо: созерцайте и радуйтесь!
- Ах ты, боже – боже мой! Кобели вы, сучьи дети….
Вы же только-только прибыли из цивилизации. А эта Марина… тьфу! – рожа страшная прямо от рождения. Как же вы так, а?
- Как же вы, как же вы… – как обычно! А если хочется? Лучше принесите иголок и чёрных ниток – пуговицы-то перешить на своё место всё-таки нужно, - зло огрызнулся Плоом.
- Ладно, Саша, помоги этим хреновым страдальцам, - сказал Антон, - я же пойду к нашим офицерам работать.
Спустя некоторое время, они – Липовецкий и Белорусов вспомнили этот курьёзный случай.
- Саша, ты лучше с ними не связывайся. От них как-то нечистоплотно попахивает, - высказал своё мнение Липовецкий.
- Это точно, - согласился с ним Александр. – Да и не по пути нам – они же Тофовские.
Действительно: сама судьба познакомила и кратковременно свела этих таких разных людей, а служба развела по разным флотам – каждому своё!
Неожиданно частный случай по велению той же судьбы свёл Липовецкого с бывшим сослуживцем Разуваевым Володей. В практике бытия действительность, связанная тысячами причинно-следственных нитей с окружающим миром, случайностью быть не может.
Именно этот офицер, в своё время, втихаря закладывал в особый отдел своих же товарищей, которые имели неосторожность по мелочам «проговориться» или «провиниться» по линии этого ведомства.
Антон стоял в рулевой рубке посыльного катера. По своим служебным делам он добирался в губу Оленья, где временно базировались два РПК СН 41 дивизии. Мирно стучал судовой дизелёк, погода была чудесной. Тишина! Только, потревоженная форштевнем, спокойная водная гладь бухты, обтекая носовую часть судна, образовав упругую бегущую волну, создавала монотонный шипящий звук. Этот звук, сливаясь с дрожью корпуса катера, вызванной работой двигателя и гребного винта, постепенно растворялся в водах Кольского залива, восстанавливая за кормой кораблика изначальное спокойствие.
Из корабельного трюма в люке показалась голова, а затем в полный рост и весь Разуваев.
- Душно там, в кубрике, - сказал он и пристроился рядом с Липовецким. – Я слышал, что ты командуешь лодкой нового проекта. Теперь их «клепают» быстро, - попытался он завязать разговор.
- Ах ты, мразь паршивая, выслужился до капитана 3 ранга, возможно, поумнел и бросил своё подсобное ремесло? А может, и нет, и продолжаешь поганить жизнь порядочным людям….
Впрочем, это мы сейчас и проверим, - подумал Антон, размышляя, какую «фантазию» подкинуть этому закладчику для уверенной поклёвки в заглот.
- Ну, «командую» - это слишком громко сказано. Если по правде, то командовать я только учусь. А поучиться чему есть, - закинул «удочку» Антон. По существу, это была единственная «военная тайна», которую он «разгласил». Зная, что весь их разговор этот человечишка в форме офицера слово в слово доложит в особый отдел, Антон фантазии не жалел. Но и фантазия когда-нибудь иссякнет, тем более что катерок ткнулся носом и, заскользив бортом, закреплённый швартовыми концами, застыл у плавпричала в губе Оленьей.
- Ну, пока-пока, - как-то многообещающе злорадно попрощался Разуваев и сошёл с катера.
В свою очередь, Антон похвалил старшину за толковое управление плавсредством, сказал спасибо за доставку и спрыгнул на пирс. Вскоре об этом случае он забыл начисто – будто его и не было вовсе.
Однако особый отдел, оправдывая своё существование, «работал» ударными темпами: в поте лица от усердия досье на перспективных офицеров пополнялись доносами и наветами «доброхотов» регулярно и неукоснительно.
- Антон Владимирович, что вы там, на катере при переходе в губу Оленья во всеуслышание рассказывали о новой технике? Скажу вам по секрету, что старшина катера написал очень содержательный рапорт по этому поводу. Так что не мешало бы от вас получить в письменном виде объяснение, - пряча глаза, как-то уж совсем «по-дружески» обратился к нему начальник особого отдела на одном из совещаний перед самым убытием его в Палдиски.
От неожиданности вопроса Антон несколько замешкался с ответом, но, припомнив встречу с Разуваевым, рассмеялся.
- По этому поводу могу предложить только следующее, - сказал он, - любую информацию, перед тем как обнародовать и действовать, нужно проверять на достоверность. А уж информаторам нужно иметь голову не только для того, чтобы этой головой есть, и носить офицерскую фуражку. Пошутил я. А вы же знаете, что шутки и анекдоты распространяются очень быстро. Хотя я уверен, что старшина катера к этой ситуации непричастен. Так что никаких объяснительных записок я писать не буду. Вы уж как-нибудь с этой историей и со своими кадрами разберитесь сами.
Вернувшись с совещания, об этой истории Антон рассказал Белорусову. Во время разговора присутствовал дружок Александра замполит с экипажа Каленича кап три Гулевский. Они вдоволь посмеялись, но Гулевский воспринял этот рассказ совершенно
по-другому.
С Гулевским и его женой Ниной Антон со Светланой по инициативе Белорусовых познакомились ещё в Палдиски. Чернявая, энергичная, симпатичная Нина принадлежала к разряду умных, жизнелюбивых женщин, в руках которых дело не только спориться, но и делается. Ей бы быть замполитом – такому командиру повезло бы явно. Совсем не то, что Каленичу – у него замполитом был её муж. А уж Гулевский, безусловно, принадлежал к третьей категории политработников, которые «закладывали» своих командиров, где только могли. Совместная служба с Каленичем у него не ладилась. Не известно кто из корабельной тройки – командир, старпом или замполит был лебедем, раком или щукой, но телегу – РПК СН они тянули в разные стороны.
По рассказам того же Гулевского, кто из них рано утром первым добегал в политотдел, тот не докладывал, а закладывал другого, используя любой повод или неблаговидное происшествие на корабле. Здоровила Гулевский уж очень вредным человеком не был, но безответственность исполняемых обязанностей замполита, совместно с природной тупостью эгоиста породили самовлюблённую непогрешимость гонористого лодыря и интригана.
Корабль Каленича уже был построен и стоял в губе Оленья. В связи с тем, что начальника политотдела 41 дивизии ещё назначено не было, временно его обязанности исполнял Гулевский, в связи, с чем он заважничал окончательно.
Не задумываясь, вполне серьёзно Гулевский провозгласил:
- Чека, Владимирович, при любом раскладе тебе этот случай не простит. Предлагаю: пока я НачПО обойтись малой кровью и объявить тебе «строгача» по партийной и строевой линии. Таким образом, и волки будут сыты, и овцы целы! Как вы на это смотрите?
- Большое спасибо за заботу, - ответил Липовецкий, - прямо у твоих ног зарыдаю от твоего сопереживания. Ну, ты и придурок, катись отсюда, да побыстрей, иначе сейчас этой дверью зажму твои яйца и посмотрю, как ты запоёшь – может, сам заплачешь от собственной боли, да заодно и поумнеешь. Давай-давай, топай! – и он захлопнул за ним дверь каюты.
- Ну, всё, – подумал Липовецкий, осматривая строй моряков, построенных на перроне вокзала в Палдиски, - приехали, экипаж сформирован! Встречать уже своих матросов срочной службы пришли почти все офицеры, и этот факт как-то согревал и радовал Антона – равнодушных не было.
- Опоздал – опоздал! – уже каким-то бодрым тоном высказал своё одобрение, провожая удаляющийся строй подводников, местная достопримечательность – сумасшедший парень.
- Куда этот чудак опоздал? – кто-то из строя подводников шёпотом, неизвестно кому, задал вопрос «на засыпку».
- Не обращайте внимания, - внёс ясность Белорусов, - этот бедный больной – шизофреник, сам не понимая, выражает существенную, свойственную эстонцам черту – медлительность.
А вот куда он опаздывает из-за своей медлительности и опаздывает ли вообще – вопрос остаётся открытым.
Как командира, Липовецкого всё больше и больше беспокоила практическая направленность обучения подводников в учебном центре. Он никак не мог понять каков официальный статус центра и соответственно, какую качественную целевую ступень в боевой подготовке должен занять экипаж в конце обучения.
Какая часть элементов курсовых задач боевой подготовки корабля должна быть закрыта и получен соответствующий документ именно сейчас. Готовых ответов не было. Школярское обучение и получение общего документа об окончании учёбы в учебном центре его не устраивало.
Наступала пора уезжать на завод и получать от промышленности готовый корабль. Нужно будет учить его плавать, учиться экипажу, этим кораблём управлять, а уж затем совместно осваивать науку боевых действий.
Кроме того, он никак не мог понять, где же тут «зарыта собака» - целесообразность создания учебного центра именно в Эстонии. Слов нет, преподавательскому составу живётся тут вольготно. Офицерскому составу обучающихся экипажей какая-то передышка так же не плохая. Но какой смысл размещать дорогостоящее оборудование, учебную технику и оружие за тридевять земель от мест постройки новых кораблей и действующих флотов? Отсюда подводники и мечутся по железным дорогам и самолётам туда-сюда, туда-сюда.… И какой прок Флоту от безвозвратно потерянного значительного ресурса опытного офицерского состава в виде бесперспективного преподавательского состава учебного заведения статус, которого весьма туманен? Печально, но факт, что в итоге это огромные, напрасно выброшенные деньги и не только государственные. В результате частых переездов бюджет семейного офицера становился тощим, как скелет Кощея Бессмертного, а сам безквартирный подводник здорово напоминал военно-морского бомжа, обременённого бесчисленными обязанностями перед государством. А вот государство… об этих моряках и их жёнах забывало начисто. В таких условиях возле одиноких тоскующих жён появление вездесущих, далеко не сказочных Иван царевичей было весьма вероятным событием.
Таким царевичам всё было трын-трава – воровским способом они обольщали уже чужих жён, ломая стержень их жизни на котором держались неокрепшие связи молодых семей. Таким образом, появлялась надломленная судьба подводника, которому нужно было вкалывать на службе гораздо больше, чем негру на американских плантациях и не банановых, а по выращиванию высокой боевой готовности корабля. К тому же, согласно присяге: «не щадя своей крови и самой жизни». А какая это жизнь и готовность, если офицер или мичман уже надломлен? Вот они от безысходности и начинали пить. Кстати, и не только молодые офицеры и мичманы…
В данном конкретном случае эта проблема при государственном подходе решалась удивительно просто и рационально. Нужно было на базе бригад строящихся и ремонтирующихся кораблей где-нибудь под Северодвинском этот учебный центр таки построить, строго определив его статус и место в соответствии с курсом боевой подготовки РПК СН. Имея учебную базу и конкретно поставленные задачи, бригады могли бы честно зарабатывать на свой хлеб с маслом. Экипажи строящихся кораблей без этих дурацких переездов вместе с постройкой своих подводных лодок целенаправленно осваивали бы их технику и оружие. Таким образом, Флот получил бы качественно более боеготовые корабли. Кстати, в отношении природных условий места для отдыха под Северодвинском ничуть не хуже чем в Эстонии и в некотором смысле на много богаче.
Но отсутствие центрального командного координирующего центра в системе подводных ракетных крейсеров стратегического назначения позволяло местному командованию откусывать от «пирога» кто как сумеет. Правда, «пирог» застревал в зубах, его трудно было переварить, иногда у них случались поносы и запоры. Всё это варево в конечном итоге сливалось на головы подводников. А те терпели.… Кроме того, став большими начальниками, поступали точно так же. Ибо это была система, а против системы в одиночку не попрёшь. А попрёшь, так в какую бы сторону ни пошёл – везде голову снимут ещё в начале пути руками своих же бывших товарищей. Вся страна, не задумываясь, привыкла и умела говорить только исполнительные слова «есть» и «будет сделано». К сожалению, революцию в военном деле, возможно, было совершить только сверху. Правда, научно-техническую революцию в стране попытался сделать Н.С. Хрущёв.
И дело пошло, но… не позволили. Облив грязью все его начинания, Хрущёва сместили со всех занимаемых постов, а жаль.
Сейчас же на самом верху весь в кольчуге орденов сидел, в общем, может и не плохой человек, но как глава государства абсолютно не соответствовал и царствовал в огромной стране, как в сказке А.С. Пушкина «лёжа на боку». Государством в это время управляло «коллективное» руководство – началась эпоха застоя и развала СССР.
Хитрый политик и опытный военачальник С.Г. Горшков сумел удержаться на должности Главкома ВМФ, несмотря на смену ряда «верховных» и министров обороны страны. Он, как мог, своё детище – РПК СН выращивал и оберегал. Но пороха в «пороховнице», практически не осталось, и создать целостную систему РПК СН ему так и не удалось. Поистратил он его: не столь много в войне прошедшей, как в битвах внутренних, оберегая свою голову и Флот от «товарищей» по партии. Весомым аргументом, который ограждал эту хитрую седую голову от критических неприятностей, было то, что высокие крупные «товарищи» не очень-то разбирались в военно-морском деле и во флотские разборки не лезли. Ну, а своим флотским «зарвавшимся» Горшков и сам умел снимать головы не хуже «товарищей» по партии.
Все эти мысли группировались в голове Липовецкого, вырисовывая не очень весёлую картину перспектив благоприятных перемен в его службе. Такое было время и общий климат в стране. Закончив обучение в Палдиски, двумя вагонами с пересадкой в Ленинграде, во главе своего экипажа Антон следовал в город Северодвинск принимать свой корабль от промышленности. Время у него было свободным и под стук железнодорожных колёс его размышлениям о превратностях повседневной жизни и службы ничего не мешало.
Конечно, совсем впустую время учёбы в учебном центре не прошло – общее представление о корабле и новой технике подводники получили. Уже по собственной инициативе завели книжки «Боевой номер» для всего состава экипажа, включая офицеров. В эти книжки выписали обязанности и действия по всем видам тревог и расписаниям. Экипаж начинал жить самостоятельной жизнью как отдельная войсковая часть. Правда, денег на текущие расходы и организацию войскового хозяйства государство не предусмотрело выделить ни копейки. Тут уж, командир, крутись, как хочешь. Одних организационных приказов нужно было издавать десятки. А у тебя ни писаря, ни машинки, ни бумаги – ничего нет пока ты флотский, но ничей.
- Ну что, Александр Николаевич, едем, - оценивая ситуацию, произнёс Липовецкий. – Ты свою семью куда отправил?
- В Ленинград, куда же ещё – на временное жительство к тёще. Там Вадим и в школу пойдёт. Большинство наших офицеров и мичманов отправили своих жён кто куда. Были и такие, которым ехать было просто некуда.
- Знаю. Не трави ты душу. Мы же вместе с тобой ходили к начальнику центра с просьбой такие семьи из общежитий не выселять. Чёрт его забирай, - чертыхнулся Антон, - в Северодвинске так же на первых парах с жильём будет туго. Думай, как удержать семейных офицеров и мичманов от всевозможных похождений с дурными последствиями с женским контингентом, который в Северодвинске весьма многочисленный. Раньше, кому посчастливится – размещались в семейном общежитии на улице Карла Маркса, 8. Теперь же город расстроился. И как обычно: твои «заботливые» политработники, да и командование не удосужились поделиться информацией по этому животрепещущему вопросу.
- Товарищ командир, в вагонах вахта выставлена. С «проводниками» связь налажена. Пока полный порядок, - входя в купе, доложил старпом.
- Садись, отдохни, Виктор Алексеевич. Ты совсем замотался с этими хлопотами по переезду. Да и помощник, как загнанная лошадь дышит. Друзья-товарищи, что-то вы рано отяжелели. Что же будет, если мы попадём в настоящую мясорубку тягот военно-морского беспредела?! Когда смешаются кони и люди, рога и копыта, свои и чужие.… А это будет, особенно в последние месяцы швартовых и ходовых испытаний, - высказал своё мнение командир.