– Эх, красота-то какая! – вздохнула я и пошла сдавать вещественное доказательство Владимиру Ильичу.
Заметив меня, окосевший от усталости Рассел восторженно взвизгнул и, подскочив вплотную с бокалом в руке, радостно заорал:
– Женька! От имени весь американский народ я поздравляй тебя! Желать happy и ни пуха ни пера!
Доуэрти хотел, видимо, чмокнуть меня, но не удержал равновесия и шмякнулся на пол. Сию же секунду оттуда понеслась известная песенка:
Продолжения здравицы по-американски я не услышала: снизу раздался мощный храп.
– Все смешалось в голове бедного янки, – посочувствовала я, вынимая из ослабевших рук американца пустой бокал. – Эх, не научили его, наверное, в Америке простой истине: не умеешь пить – не пей!
Венька и Мишка Николаев потащили Доуэрти на Венькину половину, а я набросилась на мужа:
– Пошто американца напоили? А ну как помрет? Не хватало мне еще международного скандала!
– Да он выпил-то всего пару стаканчиков, – пожала плечами Дуська. – Кто ж виноват, что у них такие организмы слабые?!
– А откуда он взялся, Жень? – задал закономерный вопрос Ромка. – И почему это он тебя зовет «Женька» и лезет целоваться? А где, кстати, ты сегодня была?
Под ложечкой у меня тоскливо засосало: это ж надо, вспомнил! Я же говорила, что Алексеев только от одного вида Вовки Ульянова начинает меня подозревать в причастности ко всем преступлениям последнего столетия. Впрочем, на этот раз Ульянов повел себя как настоящий джентльмен.
– Э-э, понимаешь, Роман Александрович, это я сегодня утром привел Рассела к вам…
И Вовка еще раз повторил легенду о ремонте, красках и обоях, а также о своем необыкновенном опыте, который американцу позарез нужно было перенять. Я стояла и нагло ухмылялась. Мне очень нравилось, как Вовка сочиняет сказку для моего мужа! Это значит, что ни при каких обстоятельствах жаловаться Алексееву на безобразное поведение его супруги следователь не станет. Выходит, руки у меня развязаны и я могу с чистой совестью заняться поисками алмазов и таинственного Родиона. Видимо, на лице у меня появилось такое довольное выражение, что Ромка, уже поверивший в сказку о ремонте, снова насторожился.
– А где ты сегодня была? – еще раз спросил муж.
– В музее, – чистосердечно призналась я.
– В каком? – удивился Алексеев.
– В краеведческом. Рассказывала американцу об истории нашего края. Повышала культурный уровень заморского гостя. А то он, понимаешь, все еще про перестройку вспоминает. Темнота!
Роман перевел вопросительный взгляд на следователя. Вовка утвердительно кивнул.
Уж и не знаю, поверил мне муж или нет, но, во всяком случае, вопросов больше не задавал и снова уселся за стол. Пользуясь моментом, я передала бриллиант Вовке.
– На, гражданин начальник. Это я вытащила из кармана потерпевшей.
Ульянов сурово кивнул и неожиданно заявил:
– Спасибо, Жень! В глубине души – где-то очень глубоко – я чувствовал, что ты достойный гражданин нашей родины!
Эк как разбирает следователя! Видно, и вправду дело серьезное. Тем более! Разве я могу упустить случай утереть нос всей нашей прокуратуре, а заодно и американцам! Ну уж нет, я помню об обещании не посрамить честь прокурорского мундира! Только сегодня утром Ульянов вырвал у меня эту торжественную клятву, а я не могу дважды в день нарушать свои обещания!
– Вов, – я решила не упускать благоприятный момент и немножко потрепать расчувствовавшегося следователя на предмет информации, – а как звали убитую, ты уже выяснил?
Ульянов посмотрел на меня с высоты своего следовательского положения и проронил:
– Это конфиденциальная информация…
Я заметно скисла.
– Но, учитывая твою добровольную помощь следствию, сообщаю: убитая – Романова Анастасия Николаевна. Возраст – двадцать семь лет, место прописки… Впрочем, тебе это знать необязательно.
На этой торжественной ноте Вовка прекратил откровенничать по интересующему меня делу.
Конечно, место прописки Анастасии Николаевны Романовой – это ж надо? Совсем как дочь нашего последнего царя-императора! – я смогу выяснить без особых проблем.
С такими мыслями я вернулась к гостям, и мы продолжили празднование годовщины нашей с Ромкой свадьбы.
Поздно вечером, когда все разошлись и я уютно устроилась на плече у мужа, мне вдруг пришло в голову в очередной раз поинтересоваться:
– Ром, а Веник с этой мымрой давно знаком?
– Почему это она мымра? – обиделся за друга Алексеев.
Я зажмурилась, вызывая в памяти образ барышни Вениамина. Красавицей ее, конечно, не назовешь. Девушка ростом не вышла – Веньке она чуть выше плеча. А всех девушек, превосходящих меня по высоте, я считала ущербными и неуклюжими. Причем Катерина, так звали гостью, явно косила под Джулию Робертс: такой же большой рот и густые вьющиеся волосы каштанового цвета.
– Она, между прочим, дочь известного московского ювелира Виталия Шульца. – Ромка продолжал активно защищать честь Веника. – Очень даже ничего, образованная – МГУ закончила, юридический факультет. Сейчас работает в одной известной адвокатской конторе. Между прочим, у нее за плечами уже несколько громких дел! Ну и у нас подвизается по совместительству…
Последняя фраза Алексеева в любое другое время вызвала бы у меня бурю эмоций. Но только не теперь! Это ж надо, а? Дочь ювелира! Нет, Веник все-таки правильный мужик. Раньше у него все продавщицы были. А теперь вот, пожалуйста, какой экземпляр, а главное, как вовремя.
– А она ничего, – после некоторой паузы заметила я. – Великовата, правда, немного. А так вполне…
– Правда? – почему-то обрадовался Ромка. – Значит, ты не сердишься, что мы взяли ее к себе на фирму консультантом?
Я внимательно посмотрела на супруга: кроме робкой радости, в его глазах светился некоторый испуг. Вспомнил, наверное, какой грандиозный скандал я закатила, когда почти случайно заглянула к ним в офис! В общем-то, если быть до конца откровенной, это было не совсем случайно.
Дело в том, что у мой однокурсницы, Таньки Бычковой, муж тоже в некотором роде бизнесмен. В один прекрасный день ему срочно понадобились компьютеры. Танька, зная о работе моего Алексеева, связалась со мной, я в свою очередь – с Ромкой и Веником, и вскоре счастливый Колька стал обладателем партии оргтехники по весьма демократичной цене. На беду, Танька как бы является компаньоном и бухгалтером на фирме мужа. Они вместе ездили заключать договор в офис к Ромке и Веньке. После визита в этот вертеп Татьяна, как верная подруга, позвонила мне и сообщила, что в качестве секретарши у ребят трудится победительница конкурса красоты «Мисс Московская область». Танька очень красочно описала все параметры девушки, и я, кипя прямо-таки шекспировской ревностью, помчалась в офис к мужу. То, что я увидела в приемной, превзошло все мои самые смелые предположения. За столом сидело существо, при взгляде на которое хотелось брякнуться на колени и прочитать молитву «Пресвятая Дева Богородица, возрадуйся!» – так свято и непорочно выглядела секретарша. Огромные голубые глаза смотрели на меня так, словно видели насквозь все мои грешные мысли и поступки. Ноги девушки брали начало в районе висков, а рост лишь немного уступал высоте горы Килиманджаро. В довершение всего от нее пахло моим любимым парфюмом, а юбочка была так коротка, что сразу возникали мысли о Черноморском побережье и бикини.
Я уперлась взглядом в пупок секретарши и грозно прорычала:
– Где Алексеев?
– У них совещание, – пропела девушка голосом раннего Робертино Лоретти.
– Совещание! – взревела я басом и рванула на себя дверь, ведущую в кабинет к начальству.
На низком диванчике вальяжно расположились Ромка и Венька и неторопливо потягивали кофе из маленьких чашечек. Они чувствовали себя превосходно, и не было господам бизнесменам никакого дела до моих душевных терзаний.
При виде разъяренной фурии, ворвавшейся к ним в кабинет, оба дрогнули и вылили добрую половину содержимого чашек себе на костюмы.
– Совещание?! – еще раз рыкнула я и принялась крушить все, что попадалось под руку: хрустальную вазу, кофейный сервиз, пепельницы, цветочные горшки с редкими растениями…
Добравшись до компьютера, стоявшего на Венькином столе, я притормозила. Как истинный чайник, я испытываю некоторое благоговение перед умной машиной.
– Привет, Жень, – робко поздоровался Ромка. – В гости зашла? Кофе будешь?
Неожиданно даже для самой себя я опустилась на пол и громко зарыдала.
Короче говоря, через полчаса юный ангел из приемной был уволен. А на ее место я устроила свою тетушку, Дуськину маму: женщину в возрасте, но еще очень привлекательную и деловую. Справиться с обязанностями секретарши ей не составляло труда. К тому же я в ультимативной форме потребовала устроить ее на компьютерные курсы, а заодно и на курсы делопроизводства.
Зато теперь я абсолютно спокойна за моральный облик Вениамина и Ромки, а заодно и за свою тетушку. Раз в неделю я звоню ей в офис и тепло справляюсь о самочувствии, о личной жизни, о новых покупках и прочих милых для женщин пустяках…
– Не сержусь, – нехотя ответила я, хотя девицы ростом с жирафа вызывали у меня стойкую неприязнь. – Я могу даже с ней сходить в кафе… Веник, наверное, как честный человек, уже обязан на ней жениться?
– Ну уж, так сразу и жениться! Что ты, нашего Веньку не знаешь?
Веньку я знала. При всей его трепетной любви к прекрасному полу связывать себя семейными узами он не торопился.
– Так ты мне оставь телефончик этой вашей… консультантки. Как ее зовут, кстати? Веник вчера говорил, да я забыла…
– Катя. Екатерина Витальевна Шульц…
Мы с Ромкой еще немного поболтали о всяких пустяках, потом еще поболтали… А потом надобность в разговорах отпала – нашлись дела и поинтереснее.
Проснулась я утром с полным ощущением счастья и гармонии. Ромка с Веником уже уехали на работу, прихватив, видимо, с собой и американца. На столике возле кровати стоял высокий стакан с ананасовым соком, белела визитная карточка с телефоном Катерины Шульц и приписка, сделанная рукой Алексеева: «Жена моя, я тебя люблю!»
Сладко потянувшись, я мурлыкнула: «Я тебя тоже!» – и принялась извлекать сонного Рудольфа из-под одеяла. Такса недовольно заворчала.
– Не ругайся. – Я чмокнула Рудольфа в нос. – Сейчас пойдем погуляем, а потом будем завтракать…
Услыхав любимое слово, умный песик оживился и высунул хитрую мордочку наружу. Гулять Рудольф не очень любил. Он предпочитал прогулкам просмотр телепередач на коленях у хозяйки. Особенно уважал «Дог-шоу». Поэтому сейчас, глядя на меня глазами-маслинами, он предлагал пропустить прогулку, а сразу приступить ко второй части утренней программы.
– И не мечтай! – отрезала я. – Свежий воздух очень полезен для маленьких собачек. Эх, хорошо бы еще и спортом заняться! Бегом, например. Представляешь: я в красивом спортивном костюме бегу по залитому утренним солнцем парку, а рядом со мной семенишь ты…
Я мечтательно закрыла глаза, представляя себе эту картинку. Однако Рудольфу такая перспектива не нравилась. Он быстренько залез обратно под одеяло и свернулся там клубочком.
– Лентяй! – пристыдила я песика. – Жениться тебе надо, вот что. Жена быстренько тебя к порядку приучит…
Этого собачье сердце выдержать уже не могло. С жалобным поскуливанием Рудольф выполз из-под одеяла и опрометью помчался к входной двери. Весь его вид говорил о том, что он согласен идти гулять, заниматься спортом, бегать, прыгать, танцевать, даже подружиться с ненавистным соседским котом Тимофеем, но только не жениться.
– Да, – вздохнула я, влезая в джинсы и футболку. – С Веником поведешься – не того наберешься. Пошли уже, холостяк!
Во дворе я уселась на скамейку, отпустив Рудольфа по его собачьим делам. Он неторопливо потрусил к ближайшим кустам, но не прошло и минуты, как собака с визгом примчалась обратно, запрыгнула ко мне на колени и, мелко дрожа, уткнулась носом в живот.
– Что с тобой, милый? – опешила я от такого поведения любимца. – Кто тебя так напугал? Ну-ка давай посмотрим…
Однако Рудольф категорически отказывался сползать с колен.
– Хорошо, – разозлилась я. – Я пойду одна. Но если там ничего не окажется, то завтрака ты лишишься до самого обеда!
Угроза не подействовала, и Рудольф остался сидеть на скамейке, а я шагнула в кусты.
– Та-ак, – протянула я, увидев, чего испугался Рудольф. – Трупы размножаются, как тараканы…
На земле, широко раскинув руки в стороны, лежал мужчина явно не русской национальности. Слегка раскосые глаза были открыты и смотрели на небо, словно мужчина пытался разглядеть там вход в царствие небесное. Желтоватая при жизни кожа на круглом лице теперь приобрела какой-то серый оттенок. «Казах? Узбек? Таджик?» – подумала я. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: прилег он сюда не по своей воле. С левой стороны груди виднелось отверстие, из которого вытекла небольшая струйка крови.
Я присела на корточки и со знанием дела осмотрела смертельную рану.
– Это явно не пуля, – сказала я вслух. – И не нож. Очень похоже на заточку или на шило. Кто-то мастерски нанес удар в самое сердце, поэтому и крови немного… Дела-а!
По уже укоренившейся привычке влезать не в свое дело, я пошарила по карманам дешевого костюмчика. Во внутреннем кармане пиджака удалось обнаружить какой-то бумажный комочек и сорок пять рублей.
– Негусто! – покачала я головой. – Вряд ли его хотели ограбить. По одному виду можно определить, что подпольным миллионером товарищ не был. Может, разборки какие?
Так и не придумав ответ на свой же вопрос, я окликнула Рудольфа, поднялась в квартиру и с тоской уставилась на телефон. Хочешь не хочешь, а сообщить о находке следовало.
– Дежурный по городу лейтенант Егоров! – бодро откликнулся Саня.
– Привет, Егоров, – вяло поздоровалась я. Маленькая надежда остаться неузнанной, легонько звякнув, рассыпалась. – Ты еще и дежурный! Надо же, какая неудача…
– О, Женька! – удивился Саня. – Привет! Чего это ты звонишь? Уже соскучилась?
– Не-е, не дождешься. У меня тут… хм… дело к тебе.
– Да? – еще больше удивился лейтенант. – Интересно! И что за дело?
– Понимаешь, Саш, – замямлила я, – мы тут с собачкой погулять вышли. Ну и, как бы это сказать? В общем, он там лежит…
– Кто? Твоя собачка? Это тебе к ветеринару надо, а не к нам…
– Да нет, ветеринар тут не поможет. Там труп лежит. Нерусский.
На том конце провода повисло молчание.
– Это шутка такая? – наконец заговорил Егоров.
– Какие уж тут шутки? – проворчала я. – Там самый настоящий труп. В кустах. Нерусский.
– А какой? – Саня с успехом продолжал разыгрывать из себя идиота.
– Откуда мне знать?! – Я уже начала злиться. – Он не представился! Азиат скорее всего. Может, узбек или таджик…
– Так это правда, Жень?
– Нет, это тысяча вторая сказка Шахерезады! Так ты его заберешь или товарищ так и будет у нас под окнами разлагаться? – Не дождавшись ответа, я отсоединилась.
Только тут я обратила внимание, что по-прежнему сжимаю в руках бумажный комочек, обнаруженный мною в кармане убитого. Комочек был довольно тяжелый для простой бумажки. Я аккуратно развернула его… Бриллиантик…
Камушек был похож на тот, что я вчера нашла у убитой женщины, как брат-близнец.
– Вот это да, – выдохнула я. – Наверное, синоптики обещали бриллиантовый дождь, просто я не слышала… Иначе чем еще можно объяснить, что я уже второй раз за небольшой промежуток времени нахожу такие вот камушки? А может, это знак судьбы?
Было над чем подумать, скоротать время до приезда оперативной группы.
К моему величайшему облегчению и немалому изумлению, Вовки среди прибывшей группы не было. Зато был Тенгиз. Всегда улыбчивый и веселый, сейчас он то и дело хмурился и качал головой. Как и положено законопослушной гражданке, я чистосердечно призналась оперативникам, как нашла труп, что ничего с места происшествия не брала, что полностью осознаю меру ответственности за дачу ложных показаний и что обязуюсь явиться к следователю по первому же требованию. При этом глаза у меня были такие чистые и правдивые, а голос настолько твердый и уверенный, что в какой-то момент я и сама себе поверила.
Когда следственная бригада, изрядно натоптав у меня в квартире, направилась к выходу, я двинулась следом за ними.
– А вы куда, гражданочка? – поинтересовался незнакомый мне майор.
– Туда. – Я неопределенно потрясла рукой в воздухе. – Мне надо…
– Эх, обыватели! – вздохнул майор. – Нет бы дома сидеть, так ведь нет, надо на покойников полюбоваться! И что в них интересного?
Я могла бы ему рассказать, что интересного в некоторых покойниках найдется немало и что хороший труп может о многом рассказать знающему человеку. Однако обнаруживать свою заинтересованность трупами я не решилась и потому благоразумно промолчала. Не дождавшись ответа на свой вопрос, дядька махнул рукой и больше не доставал меня глупыми рассуждениями. Обрадовавшись, я поторопилась к тому самому знающему человеку, который по роду свой службы с покойниками сталкивается каждый день.
При виде меня Гогочия сдвинул брови и сердито надулся. Он старался не смотреть в мою сторону и делал вид, что сильно увлечен работой. Я встала в сторонке с уже успевшей собраться небольшой кучкой любопытных, усердно поковыряла носком туфли землю, исподлобья наблюдая за экспертом, а потом сделала решительный шаг ему навстречу.
– Гамарджоба, генацвале! – Я широко улыбнулась.
Тенгиз ничего не ответил, а лишь мрачно глянул в мою сторону.
– Вот тебе раз! – притворно удивилась я. – А где же хваленая грузинская вежливость и гостеприимство?! Где же, в конце концов, традиционное преклонение перед женщиной? Я тебя не узнаю, дорогой!