– Я все равно знаю, кто это, – говорит директор. – От вас мне нужно лишь признание, иначе вам придется искать другую школу.
– Другую школу? – Эну и Адио переглядываются.
Бирс чувствует страх и отвращение от понимания, что придется выдать друга. Борьба продолжается, но борьба уже проиграна. Эну знает это.
– Нехорошо как-то получилось, – говорит вечером Адио. – Мы с Эну все это начали, а досталось одному художнику.
– Не переживай, – говорит Дюваль. – Мой отец сказал, что скоро достроят стену и разделят город. Художника переведут во внешнюю часть, и вам не придется с ним встречаться.
Но вместо художника во внешнем городе оказываются Эну и Адио. И школу приходится поменять им, а не художнику. Дюваль тоже остается в прежней школе. Но в отличие от художника продолжает навещать старых друзей. Остается другом для них.
Его бабка и дед живут в доме, где живет Эну, но на пару этажей выше. Они старые, и Бирс почти не видит их лиц в перенесенных в его сознание воспоминаниях. Не видит, потому что Эну почти не помнит их, но есть много воспоминаний, связанных с Дювалем. Особенно после того, как его бабка и дед умирают и квартира остается свободной.
Дюваль приходит туда на выходные. Ему пятнадцать, и Эну считает его таким же, как и те, кто живет во внешнем городе. Но где-то глубоко он знает, что Дюваль другой. После того как построили стену, жизнь вообще стала другой. Внутренний город для таких, как Эну и Адио, стал загадкой. Дюваль говорит, что там все осталось прежним, даже художник, но Эну не верит, потому что у Адио во внутреннем городе живут родственники и он иногда ходит к ним в гости.
– Жизнь стала другой. Весь мир стал другим, – говорит Адио.
Родственники из внутреннего города помогают ему достать старое пневмоколесо законников, и он тратит долгие месяцы на его ремонт. Эну не завидует ему, лишь иногда навещает, чтобы узнать, как продвигается работа. Адио хвастается, говорит, что скоро все девчонки, которых они знают, будут принадлежать ему, потому что ни у кого из его друзей больше нет пневмоколеса. Где-то в куче тех воспоминаний Бирс видит и воспоминание об Унси. Она еще совсем молодая – не больше десяти лет. Ее настоящее имя Айна. Об этом говорит Адио после того, как возит ее старшую сестру Мейкну на своем пневмоколесе кататься за город. Он смакует детали, вдается в подробности. Эну испытывает зависть, и эти чувства передаются Бирсу.
– Даже увозить далеко не пришлось! – смеется Адио. – Сама, говорит, хотела.
– И как вы это делали? – спрашивает Эну.
– Стоя.
– Так ты не первый у нее что ли?
– Не знаю. Вроде бы.
– Круто.
– Могу одолжить пневмоколесо, – предлагает Адио. – Думаю, она теперь с любым поедет. – Он закуривает синтетическую сигарету. По темной улице идет едва различимый силуэт. – Вон еще телка! – оживляется Адио. – Покатать бы ее тоже!
– Ну да, – соглашается Эну. Адио смеется и говорит, что Айна – сестра Мейкны и что ей всего десять лет.
– Здесь темно и ничего не видно, – говорит Эну, чувствуя смущение, но Адио уже забыл о шутке и снова говорит о прелестях Мейкны.
– Жалко только, грудь у нее совсем маленькая! – сокрушается он. – Нужно подождать. Потом, думаю, интересней будет.
– Мне и сейчас интересно, – признается Эну и рассказывает, чтобы не ударить в грязь лицом, пикантные подробности некоторых сантерий в доме бабки Мамбо.
– Смотри, но не участвуй, – говорит старуха.
Она редко моется, и от нее пахнет козлом, хотя после того, как построили стену, людей к ней ходит намного больше, сантерии длятся дольше.
– Лучше бы у меня было пневмоколесо, – говорит Эну, а в это самое время Адио попадает в аварию на своем пневмоколесе и его везут в больницу. В этот самый момент жизнь встает с ног на голову, потому что Адио клянется, что сбил живого мертвеца.
– Художник был прав, – говорит он. – Мертвец действительно кибер, а не сила вуду.
– Я тебе не верю, – Эну вспоминает свою бабку.
– Сходи и посмотри сам, – говорит Адио.
Но мертвеца нет. Кто-то уже прибрался после аварии. Осталась лишь электронная кисть руки, которую Эну находит в придорожной канаве, но этого достаточно, чтобы поверить другу.
Глава шестнадцатая
Дюваль смотрит на механическую руку и отказывается верить, называя это случайностью. Говорит Эну, что у него бабка – местный бокор, поэтому он просто обязан верить в вуду. Адио не слушает его. У него сломана нога, и он просит Дюваля изучить внутренний город.
– Это еще зачем? – смеется Дюваль.
– Родственники говорят, что живые мертвецы есть и у вас.
– Просто вуду.
– Я хочу, чтобы ты выследил одного из них и убил. Если в нашей части города мертвецы – подделка, то и у вас они, скорее всего, такие же.
– Можно будет поговорить с художником, – предлагает Эну. – Он ведь знал об этом всегда.
– Можно, – соглашается Адио и просит Дюваля встретиться с художником. – А то у меня нога сломана, а Эну во внутренний город не пустят.
– И про небо спросить можно, – оживляется Эну.
– Точно, – Адио хмурится. – Ведь если он не врал про кибермертвецов, то значит, и апокалипсис, о котором он говорил, правда.
– Вы спятили! – смеется Дюваль.
– Если боишься сам, то сделай вызов для Эну.
– Это глупо.
– Так и скажи, что испугался, – Адио сверлит его взглядом.
Дюваль обещает, что сделает все, что сможет, но не делает ничего. Лишь две недели спустя он появляется во внешнем городе и приносит пакет легких синтетических наркотиков.
– Это лучше, чем гоняться за мертвецами! – говорит он, заверяя Адио и Эну, что может достать больше, потому что его отец теперь работает в охране.
– Это хорошо, но с художником ты все равно поговори, – бормочет Адио…
Воспоминания вздрагивают, искажаются, одурманенные синтетическим наркотиком. Лица девушек, которых привел с собой Дюваль, вытягиваются, становятся смешными. Мысли дрожат, мечутся в сознании. Одна из девушек учится с Эну в одном классе. Ее зовут София, и она не скрывает, что Эну ей нравится. После приема синтетических наркотиков, принесенных Дювалем, вообще сложно что-то скрывать. Бирс знает об этом, потому что Эну чувствует, что не может держать в себе мысли и фантазии, страхи и сомнения.
– Не знаю насчет кибермертвецов, но вот сны об апокалипсисе я тоже иногда вижу, – говорит София, после того как Эну показывает ей механическую руку, которую нашел после аварии Адио.
– Дюваль говорит, что это нас всех художник с ума свел. Он учился с нами раньше в одном классе. Помнишь? Его еще потом выгнали за рисунки о кибермертвецах.
– Смутно, – София улыбается, подвигается ближе к Эну и говорит, что тоже когда-то пыталась рисовать. – Многие считали, что у меня был талант.
– Покажешь?
– Я выбросила все рисунки.
– Зачем?
– Не знаю. Наверное, депрессия была. А сны… это всего лишь сны… – Она показывает шрамы на запястьях. – Никому ведь это не надо, верно?
– Ну да, – говорит Эну.
Неловкая пауза затягивается, и он зачем-то начинает рассказывать о своей бабке и ритуалах вуду, экстатической пляске, ночных сантериях, за которыми ему разрешают наблюдать, но в которых не разрешают участвовать. София хмурится, спрашивает о сестре.
– Она ведь старше тебя…
– Она не будет принимать в этом участия, по крайней мере, ночью.
– Я тоже думала, что не буду… – она улыбается и закуривает синтетическую сигарету. – Хотя в принципе сама виновата. Интересно было. Думала, что после на меня снизойдет благодать. – На ее губах улыбка, но взгляд отрешенный, отсутствующий.
Эну видит, как Дюваль подсаживается ближе, слушает, как София рассказывает о ночной вудуистической оргии на окраине города.
– И никакой благодати, – заканчивает она, смолкает.
Эну смотрит на Дюваля. Дюваль глазами показывает ему обнять Софию.
– Ты только не подумай, – София снова показывает шрамы на запястьях, – это не из-за той ночи. Это из-за неба.
– Из-за неба?
– Сны. Помнишь? Таким все глупым было…
– Тебе бы к нам тогда…
– К вам?
– Ну да. Ко мне, к Адио, к художнику. Нас же из-за этого чуть из школы не выгнали.
– Я бы лучше только к тебе. Сейчас. Если, конечно, тебе не противно.
– Почему мне должно быть противно?
– Не знаю. Мой последний тоже говорил, что все нормально, а потом напьется и сразу вспоминает мои ночные сантерии. – София улыбается. – Вот такие дела. – Она снова смотрит на свои запястья. – А вены – это так… Просто надоело все…
Она ждет, что Эну обнимет ее. Бирс видит это в ее глазах, наблюдая за происходящим глазами Эну. Но Эну напуган.
В эту ночь он ведет ее к себе и старается не думать о ночных сантериях, которые видел у своей бабки, старается не представлять среди них Софию.
– Я была у тебя первой? – спрашивает София чуть позже, когда они лежат в кровати. Эну кивает. На кухне пара мужиков ругается, пытаясь поделить его мать. – Зачем ей они? – спрашивает София, прислушиваясь к разговорам.
– Я была у тебя первой? – спрашивает София чуть позже, когда они лежат в кровати. Эну кивает. На кухне пара мужиков ругается, пытаясь поделить его мать. – Зачем ей они? – спрашивает София, прислушиваясь к разговорам.
– Говорит, любит.
– Я бы в тебя тоже могла влюбиться.
Они курят в открытое окно, а мать стучит в дверь и говорит Эну, что новый отчим хочет перекинуться с ним парой слов.
– Не нравлюсь? – спрашивает отчим.
– Нет, – говорит Эну.
– А прежний нравился?
– И прежний не нравился.
– Значит, все нормально, – отчим хлопает Эну по плечу и предлагает выпить.
– Рано ему еще! – говорит мать.
– Ну, хорошо еще, хоть баб водит! – говорит он и наливает ей выпить.
– Я, пожалуй, пойду, – говорит Эну.
Восемнадцатый отчим кивает и обещает, что они поладят.
– Все нормально? – спрашивает София.
– Я уже привык, – говорит Эну.
– На меня орать не будут?
– Да им сейчас не до этого.
– Понятно. – София смотрит на часы и говорит, что не хочет идти домой. – У тебя остаться можно?
– Оставайся.
– Только окно закрой, а то холодно.
Глава семнадцатая
Эну продолжает встречаться с Софией две недели, пока Дюваль не знакомит его с Белен. Дюваль делает это, пытаясь извиниться, что отец забрал у него механическую руку, которую Адио дал ему, чтобы провести пару анализов во внутреннем городе. Бирс знает, что Эну обижен, потому что для него важно доказать несостоятельность вуду. Ничего лично против самой религии он не имеет, но ритуалы никогда не нравились ему.
– Ты не представляешь, от чего отказываешься! – смеется Дюваль, когда Эну говорит, что уже встречается с Софией. – Она глупая и грязная. Она ничего не умеет. А вот Белен и ее подруга…
Первым сдается Адио. Он не может долго обижаться на Дюваля, который кроме девушек может достать еще синтетические наркотики.
– Со всеми бывает, – говорит Адио, убеждая Эну простить Дюваля.
Эбел, подруга Белен, улыбается и говорит, что Адио прав. Она обнимает его, ласкает, шепчет что-то на ухо. Адио смеется и говорит Эну, что хочет остаться с Эбел наедине.
– А ты так и будешь стоять один? – спрашивает Белен. Эну снова пытается говорить про Софию. Белен смеется, шепчет ему на ухо непристойности.
– Ты правда можешь сделать это? – спрашивает неуверенно Эну. Белен снова смеется. Эну мнется, говорит про нового отчима и новые порядки.
– Я могу и на улице. – Белен берет его под руку.
Они идут по ночным улицам, выбирая укромное место. Эну нервничает и не знает, о чем говорить. Белен предлагает ему принять синтетический наркотик. Он соглашается.
Скованность уступает место раскрепощению. «Женщины без комплексов и синтетические наркотики – это лучшее, что есть в жизни», – думает Эну сначала в подъезде своего дома, затем в квартире Дюваля.
– Но мы все равно когда-нибудь поймаем еще одного мертвеца, – говорит Адио. Эну соглашается и говорит, что нужно расспросить его бабку.
– Вдруг она тоже что-нибудь знает? Только я один не пойду спрашивать.
– Вы как дети! – злится Дюваль и обещает, что если они бросят свои глупые идеи, то узнает у отца, как сделать машину для изготовления легких синтетических наркотиков.
– И все-таки нужно сходить к твоей бабке, – говорит Адио, когда Дюваль уходит.
– А если Дюваль узнает и обидится? – пытается дать задний ход Эну.
– Наплевать. Он все равно насчет машины только обещает, а девки, с которыми он нас познакомил, вообще странные какие-то.
– Не знаю, я их на трезвую голову не видел.
– Вот и я про то! – Адио хмурится и спрашивает, о чем Эну разговаривал с Белен.
– Да ни о чем.
– Странные они! Может, тоже киберы, как тот мертвец, которого я сбил?
– Вот это точно ерунда! – кривится Эну, но Бирс чувствует, как в нем появляются сомнения. Если кибер может притвориться мертвецом вуду, то почему ему не притвориться девушкой, приходящей только на ночь?
– Не сходите с ума! – смеется над ними парень, с которым живет сестра Эну. Его зовут Бэйн, и он старше их почти на десять лет. У него есть своя пневмоповозка, и он рассказывает Эну и Адио, как возил Белен и ее подругу к горным озерам. – Там такое было, что будь они киберы, мы бы точно заметили. – Он смотрит на Эну. – И не вздумай проболтаться сестре.
– Будет нем как рыба, – обещает за друга Адио и просит рассказать о деталях поездки за город.
Глава восемнадцатая
Инесс. Эну начинает с ней встречаться, потому что она работает в морге внешнего города. Между ними почти восемь лет разницы, но Инесс говорит, что для нее это не проблема.
– А ты покажешь нам мертвецов? – спрашивает Адио.
Она пожимает плечами, обещает подумать, говорит, что хочет побыть с Эну наедине. Они гуляют до позднего вечера, а после он ведет ее в свою комнату.
– Ты не подумай, что я так сразу на первом свидании… – говорит Инесс, прячась под одеялом. – Просто ты мне правда нравишься.
– Ты мне тоже нравишься, – врет Эну и рассказывает о механической руке мертвеца.
– Можно провести пару анализов и узнать, кому она принадлежала, – говорит Инесс.
– Руки больше нет. – Эну рассказывает сначала о Дювале, затем о девушках, которых тот привел, пытаясь извиниться за то, что отец забрал у него руку мертвеца. – Адио до сих пор встречается с одной из них.
– Может быть, любовь? – Инесс обнимает его и предлагает заняться любовью еще раз.
Она уходит утром, а сестра Эну говорит, что Инесс училась с Бэйном в одном классе и что она все еще влюблена в Бэйна.
– Я с ней только ради того, чтобы она нам с Адио мертвецов показала, – говорит Эну. – А так мне Мейкна нравится.
– Еще лучше! – сестра хмурится и говорит, что они с Адио точно ненормальные, если хотят посмотреть на мертвецов.
– А если художник был прав? Мы ведь верим в вуду только потому, что видим мертвецов, которых оживляют древние ритуалы. Представь, что будет, если все это окажется ложью и на самом деле нет никаких живых мертвецов, а только киберы.
– И кому от этого будет польза? Что здесь останется у людей без вуду?
– Вот и Дюваль так говорит.
– Дюваль вообще самый умный из вас. Он и Мейкну твою к себе по вечерам водит, пока ты слюни по ней пускаешь.
– Ничего я не пускаю! – обижается Эну.
На кухню заходит мать и спрашивает про Инесс.
– Уже ушла, – говорит Эну.
– У вас с ней серьезно?
– Нет.
– А зря. Сестра твоя сказала, что у нее работа хорошая.
– И что?
– Может, и тебе найдет.
– Мне шестнадцать!
– Все равно без дела слоняешься!
– Все слоняются!
– А еще они с Адио мертвеца хотят поймать, – ехидничает сестра, затем, словно решив добиться брата, рассказывает о синтетических наркотиках, которые покупал Бэйн у Адио.
– Он не покупал, мы ему так дали.
– Еще лучше! – злится мать, приводит в пример Дюваля.
– Да это он нам эти наркотики и носит.
– Не мели ерунды! – мать разбивает в сердцах тарелку и говорит, что очередной отчим больше не будет кормить Эну.
– Он и так меня не кормит.
– И я не буду, – она хмурится, опускает глаза.
– Потому что он так сказал? – спрашивает Эну.
Мать молчит. Эну доедает синтетическую кашу, выходит на улицу.
– Ты почему такой злой? – спрашивает во дворе Мейкна.
Эну переводит разговор на Дюваля.
– Почему сейчас не с ним?
– Да мы с ним только по вечерам.
– Понятно. – Эну достает пачку синтетических сигарет, говорит о живых мертвецах. – Если удастся доказать, что это фальшивка, то вуду больше не будет здесь.
– Ты ненавидишь вуду, потому что старуха Мамбо – твоя бабка или потому, что твои сестра и мать принимают участие в ночных сантериях?
– Не знаю. Наверное, просто хочу, чтобы ничего этого не было.
– Думаешь, от этого можно сбежать?
– Почему бы и нет?
– Ну не знаю. Может, если замуж удачно выйти…
– Да причем тут это?!
– А как иначе? – Мейкна смотрит на небо и говорит, что будет дождь.
– Хочешь, провожу? – предлагает Эну.
– Ну проводи, – говорит она и берет его под руку.
Они идут дворами к ее дому, и Эну чувствует, как ее грудь прижимается к его руке. Чувствует и вспоминает Адио, который говорил, что раньше у нее была совсем маленькая грудь. Сейчас ему кажется, что все уже нормально. Сейчас он может думать только об этой груди. Она волнует его, возбуждает. Даже вечером, когда снова приходит Инесс и они занимаются сексом в его комнате.
Глава девятнадцатая
Утро. Эну в ванной застирывает простыни и думает, что если Инесс не отведет их с Адио в ближайшую неделю в морг, то он точно бросит ее.
– Если еще раз не дашь мне выспаться, то, клянусь, выкину тебя на улицу! – кричит через дверь мать.
Отчим ждет, когда Эну выйдет на кухню, и дает ему ключи от своей квартиры. Он сидел в тюрьме за убийство и напоминает Эну брата матери.