– Не скажет она мне ничего.
– Вы же родственники!
– И что ты сделаешь, если я узнаю?
– Калео?
– Моей сестре.
– Сестре? Не знаю. Ничего, наверное.
– Так может, тогда и не спрашивать ни о чем?
– Ты дурак?! Этот козел за одним столом со мной сидит! Руку мне жмет!
– Спроси его бабу?
– Да ей вообще плевать на него. Говорит, лишь бы деньги носил.
– Моя мать тоже так говорит про отчима.
– Да все они так говорят!
– Хотя последнего мать сама, кажется, кормит.
– У них всегда либо деньги, либо постель. Только сам ты никогда не узнаешь.
– Думаешь, моя сестра с тобой только из-за денег?
– Откуда я знаю? Они об этом только либо подругам, либо любовникам рассказывают.
– А Инесс что говорила?
– Говорила, что любит.
– Меня?
– Калео, глупец!
– А он?
– Да говорю, он смеялся над ней.
– А она не понимала?
– Так любовь вроде была.
Глава двадцать седьмая
Законники отпускают отчима. Он приходит домой, и мать говорит Эну, что ему лучше уйти. Эну поднимается на верхний этаж и ждет, когда Дюваль откроет дверь.
– Я оставлю у тебя вещи? – спрашивает Эну. – А то Бэйна нет, а тащить домой тяжело.
– Ну оставляй, – говорит Дюваль.
Они проходят на кухню. Далила улыбается Эну и продолжает убираться.
– Вот и первый шаг к свадьбе, – говорит Эну.
– Да мне просто лень самому убираться! – смеется Дюваль. – К тому же все, что нужно, я уже спрятал.
– Это чье?! – орет ему Далила, показывая фиолетовый бюстгальтер.
– Мое, – смеется Дюваль, стараясь перекричать гул пылесоса.
– Ты не перестаешь меня удивлять! – кричит Далила и смеется вместе с ним.
– Кажется, спрятал не все, – улыбается Эну.
– Да ей наплевать на это, – говорит Дюваль. – Это же не наркотики.
Далила заваривает три стакана синтетического чая. Слушает про отчима Эну и заступается за его мать.
– Других-то, может, уже и не будет, – говорит она и вспоминает Инесс. – Давай ей позвоню, – предлагает она Эну. – Все равно тут сидишь. Придет. Поговорите.
– Не надо.
– Другую нашел?
– Нет.
– Что тогда? – Далила обижается и говорит, что из-за Эну Инесс сама не своя, как из больницы вышла. Эну рассказывает ей про Калео и Инесс, смакуя подробности.
– А ты типа святой? – спрашивает Далила.
– Да зачем мне все это?!
– Вот именно! Повалялись – и ладно. Ее тоже понять можно. У тебя даже жить негде было.
– А у Калео вообще жена.
– Ну, вспомнили, наверное, старое. У тебя что ли не было?
– Было.
– Вот! – Далила уходит звонить Инесс.
– Зачем ты рассказал ей про Софию? – спрашивает Эну Дюваля.
– Не говорил я ничего, – улыбается он. – Она тебя разыграла, а ты признался.
– Чертовы разведенки!
Они курят на балконе и ждут Инесс. Она приходит, и они тупо сидят на кухне за чашками остывшего синтетического чая.
– Слушай, – говорит Эну, – а у Калео с моей сестрой ничего нет?
– Не знаю, – говорит Инесс.
– Жаль, – Эну мрачнеет.
– А тебе-то какое дело? – сверлит его взглядом Далила. Он рассказывает о своей сестре.
– У нее, по крайней мере, ребенок от Бэйна, а с Калео что? – говорит Эну.
– Заботливый, – Далила улыбается, подмигивает Инесс. – И зачем тебе Калео?
– Да я случайно.
– Забавная случайность! – гогочет Дюваль.
– Дурак ты! – шипит на него Далила.
Глава двадцать восьмая
Эну ведет Инесс к себе, а Далила и Дюваль провожают их.
– Можно я возьму тебя под руку? – спрашивает Инесс.
– Возьми, – говорит Эну.
– Уже помирились? – спрашивает их Далила. Инесс молчит. Эну молчит. – Нив расстроится! – смеется Далила.
– Да у них не было ничего, – говорит Дюваль.
– А вы друг другу всегда все рассказываете?
– И не только мы, – говорит Эну.
– И как всегда врете с три короба! – смеется Далила.
– Может, хватит? – начинает злиться Инесс.
– Не стесняйся, тут все свои! Калео о тебе давно все в подробностях рассказал.
– Вот дура я!
– А я тебе всегда говорила, Калео – трепло, – смеется Далила.
Они доходят до дома Эну.
– Ты меня простишь? – спрашивает Инесс.
Он пожимает плечами. Она спрашивает о своей собаке.
– Дома, – говорит Эну.
– Ты же ее выкинуть хотел! – вспоминает Дюваль.
– Забыл, – говорит Эну.
Он открывает дверь. Мертвая собака лежит на пороге.
– Еще теплая, – говорит Дюваль.
– Ты убил мою собаку! – орет Инесс.
– Я не убивал твою собаку! – орет Эну.
– Ты сморил ее голодом!
– Да я вообще забыл про нее!
– Я доверяла тебе!
– Ты и Калео доверяла!
– Ты еще хуже, чем он!
– Да это просто случайность!
– Никогда не прощу тебя!
Глава двадцать девятая
Книги. Когда-то в детстве Эну любил читать. Потом построили стену, и все книжные магазины перебрались во внутренний город. Книг почти не осталось. Эну спрашивает их у соседей. Вернее, у одного соседа. Жирная нянечка, которая живет выше по улице. В ее доме стоит железная печь и нет воды. Она ловит тараканов и падает в эпилептические припадки, но мать Эну говорит, что нянечка мечтает о большой и чистой любви. У нее много любовных и эротических книг. Ее свихнувшаяся сестра умерла в сорок пять, оставив после себя в детских домах около двадцати детей. У ее матери была катаракта, и ей вырезали оба глаза. Каждое воскресенье нянечка встает в четыре утра и ходит по городу, собирая все ценное, что потеряют участники ночных сантерий внешнего города. Но она мечтает о большой и светлой любви! Маргарет Митчелл, Ева Говард, Эммануэль Арсан, Элизабет Макнейл, Лусия Кубели, Эмма Алан – книги всех этих авторов можно найти в доме жирной нянечки на полке сразу за грязной печкой. Каждую ночь мечты о любви. Каждую неделю приступ эпилепсии. Каждый месяц зарплата. Каждый год очередь в комиссию неимущих. Вот и вся жизнь. А еще старуха без глаз и двадцать детей сестры, которые вырастут и потребуют свою часть в этой убогой комнате…
Бирс хочет пролистнуть эти воспоминания, но они держат, проникают в него. Воспоминания Эну.
Распавшаяся семья в соседнем от нянечки доме. В квартире нет света, нет отопления. Когда их отец отправился в соседний город зарабатывать деньги, его переехал трамвай. Когда их сын пришел из тюрьмы, он снял в доме всю проводку, все трубы – все, что можно было продать. Когда парень их старшей дочери – кривоногий карлик – устал от своей пассии, он стал жить с ее матерью, а затем с ее младшей сестрой…
– Почему же о них не позаботилось вуду? – спрашивает Эну бабку Мамбо. – Они ведь устраивали ночные сантерии. Я помню, как они приходили к тебе…
– Люди не вечны, – говорит старуха. – Мы уходим, и от нас остаются лишь духи лоа. После смерти человека они приходят к его родственникам. К его детям. Наследие наших ошибок. Наследие наших поступков.
Старуха Мамбо качает головой и говорит, что ей не будет покоя и что все это старше, чем мир. Она рассказывает о бокоре-парикмахере из внутреннего города, который собирает волосы для своих амулетов.
– Я же предпочитаю билонго, – говорит старуха Мамбо. – У каждого из нас свои религиозные системы. У каждого из нас свои надежды. Своя любовь и своя ненависть. Каждый из нас верит в судьбу, и каждый верит в невидимую силу. Все в наших руках. Все в руках Всевышнего.
– Я не верю в вуду.
– Это ничего не меняет.
– Адио не верит в вуду. – Эну рассказывает о механической руке мертвеца, о художнике, который видел во снах апокалипсис.
– Это все из-за тех синтетических наркотиков, которые вы употребляете, – смеется бабка и говорит, что Эну теперь достаточно взрослый и может принимать участие в ночных сантериях.
– Я не хочу.
– Тогда зачем же ты пришел?
– Мне нужно, чтобы ты оживила собаку.
– Киберсобаку?
– Настоящую.
– Откуда у тебя настоящая собака?! – смеется старуха Мамбо.
– Так ты можешь ее оживить или нет? – злится Эну.
– Нет.
Глава тридцатая
Ночь, тишина. Эну и его сосед по имени Моно стоят в дверях и смотрят на дохлую псину. Инесс ушла плакать. Далила ушла злиться. Дюваль ушел переспать с Далилой и успокоить Инесс.
– Нужно похоронить собаку, – говорит Эну соседу.
– Ну не во дворе же, – говорит Моно.
– Бэйну надо позвонить. У него пневмоповозка есть. Поможет увезти за город.
– Да она еще теплая. Не стухнет. – Моно отвязывает от трубы поводок и относит собаку в ванную. – Да и поздно уже. Бэйн орать будет.
– Значит, до утра, – вздыхает Эну.
Они сидят на кухне и курят синтетические сигареты.
– Вообще из башки вылетело, – признается Эну.
– Дай сигарету, – говорит Моно.
– Все из-за отчима, – ищет оправдания Эну.
– Есть охота, – не слушает его Моно.
– Не надо было мне Инесс домой приводить.
– Может, к Адио пойдем?
– Может, к Адио пойдем?
– И дома поесть не успел.
– У Адио девки, наверное.
– Это же всего лишь собака.
– И синтетические наркотики у Адио, наверное, есть.
– Инесс из-за него аборт делала, а виноват снова – я.
– Из-за кого она аборт делала?
– Из-за Калео.
– Так он трахал Инесс?
– Не то слово.
– А ты что сделал?
– Выходит, что собаку ее убил.
– Значит, квиты.
– Да как-то глупо все.
– Может, купим синтетической водки?
– У меня денег нет.
– У меня есть.
Мано уходит в магазин, а вернувшись, спрашивает Эну, ел ли он когда-нибудь настоящее мясо.
– Только петуха у бабки Мамбо, – говорит Эну.
– А я никогда не ел. Даже петуха. – Моно смотрит на собаку. – Ты же ее все равно закопать хочешь?
– Ну да.
– Давай тогда съедим. А то как-то глупо прожить всю жизнь и ни разу не попробовать настоящего мяса.
– Это же собака, а не свинья.
– Ну скажи Инесс, чтобы в следующий раз завела себе свинью, а не собаку. Да и где она вообще смогла ее достать?
– Не знаю. Говорит, прибежала откуда-то.
– Откуда? – Мано смотрит на Эну, ожидая ответа.
– Откуда я знаю!
– Жаль. – Мано снова смотрит на собаку, облизывается, забыв о недопитом стакане с синтетической водкой. – У тебя есть мясорубка?
– Думаешь, не отравимся?
– Это же просто мясо.
– Ну да.
– А Инесс скажешь, что похоронил. – Мано смотрит на друга. Эну говорит, что с утра ничего не ел. Говорит не столько Мано, сколько себе. – Тем более. – Мано просит принести нож. – Тут и на потом останется. Сам же сказал, мать из дома выгнала. Не помирать же теперь с голода, как собаке.
Глава тридцать первая
Дюваль приходит вечером и приносит бутылку настоящего коньяка.
– У отца взял, – говорит он.
– А повод? – спрашивает Эну.
– Отвлечься надо, – отмахивается Дюваль и спрашивает про собаку Инесс.
– Закопал.
– Не во дворе?
– Нет, конечно.
– Ну и хорошо. – Дюваль разливает коньяк и рассказывает про вчерашний вечер.
– Я тоже вчера пил, – говорит Эну.
– Да я немного, – говорит Дюваль. – Так, чтобы бабы успокоились.
– Помогло?
– Наоборот! Твоя как выпила, так сразу в слезы и давай причитать про свою собаку.
– Ну а ты?
– Сказал, что ты не виноват.
– А она?
– Она – какой я хороший и все такое.
– А Далила?
– Далила на кухне была. – Он хмурится, молчит, изучая этикетку на бутылке.
– И что потом? – спрашивает Эну.
– Ничего, – Дюваль глуповато улыбается. – Отправил Далилу домой и пошел провожать Инесс.
– Только провожать?
– Нет, конечно.
– А что теперь с Далилой?
– Поэтому я и пришел. Вчера вроде весело было, а сегодня с утра как-то нехорошо!
– Вернется.
– Не вернется.
– Ну, будешь Инесс к себе водить.
– Да ну ее!
Бирс слышит их смех, чувствует вкус хорошего коньяка во рту, но воспоминания уже меняются. Вечер за окнами наслаивается на утро. Кто-то стучит в дверь. Сны Эну смешиваются с этим стуком. Сны о разбивающемся небе, об апокалипсисе. Но стук становится громче.
– Привет, – говорит Мейкна, когда Эну открывает дверь.
– Привет, – говорит Эну.
– Зайти можно?
– Ну заходи, – Эну пожимает плечами и отходит в сторону.
Мейкна заглядывает в комнату.
– Ну и бардак!
– Да, посидели вчера.
– Понятно, – она кивает и смотрит на пустую бутылку коньяка. – Дюваль вчера был?
– Кто же еще может достать настоящий коньяк?
– Ну да… – Мейкна мнется и рассказывает про сестру. – Три дня уже дома не была. Мать волнуется, искать послала.
– У Адио смотрела?
– Везде смотрела.
– Ну, у меня тоже нет. – Эну закуривает, дает синтетическую сигарету Мейкне.
Они сидят на кухне, вспоминая детство.
– Не сестра выросла, а шлюха, – говорит Мейкна. Эну пожимает плечами и рассказывает про Инесс. – Просто тебе нужно с одногодками встречаться.
– Вот и Бэйн так сказал.
– Он так и живет с твоей сестрой?
– Вроде да.
– Она, походу, терпеливая.
– Она?!
– А ты думаешь, он не гуляет от нее?
– Он жаловался мне, что это она гуляет.
– Ну, если не глупая, то ничего страшного.
– Ну да…
– А ты как?
– Да никак пока.
– Видела тебя с Софией.
– Забудь.
– Да она вроде уже с мужем опять помирилась.
– Не знаю. А ты как?
– Да как и ты.
– Да я никак вообще-то.
– Так и я никак.
– Все еще с родителями?
– Куда я денусь.
– А меня отчим сюда выгнал. Говорит, достал баб в его дом водить.
– Я слышала.
– От Дюваля?
– Да много кто говорит…
Снова кто-то стучит в дверь. Бирс видит глазами Эну стоящего на пороге Мано.
– Давай поедим, – говорит сосед, проходя на кухню.
– Ты обнаглел? – спрашивает Эну.
– Мясо же вчера осталось. – Мано смотрит на Мейкну и врет, что удалось купить синтетическую свинину у перекупщиков из внутреннего города.
– А ты у нас еще и готовить умеешь? – улыбается Мейкна Эну.
– Учусь.
– И как? Получается?
– Не очень.
– Врет он! – говорит Мано, открывает холодильник, показывает мясо и рассказывает о котлетах. – Останешься с нами на обед?
– Я не против, – Мейкна смотрит на Эну.
Он пожимает плечами и достает мясорубку.
Глава тридцать вторая
Свидание. Эну взволнован. Бирс чувствует это, знает. Воспоминания ясные и четкие. Воспоминания живут, переливаются.
Мейкна и Эну идут по улице.
– Пойдем к Адио, – говорит Эну.
– Не хочу к Адио, – говорит Мейкна.
– Там все свои, – говорит Эну.
– Поэтому и не хочу. – Мейкна берет его под руку. – Можно пива синтетического купить, если хочешь. У меня деньги есть.
Они идут в магазин. Сидят на скамейке и курят синтетические сигареты.
– Вроде ничего не делаем, а как-то интересно, – говорит Мейкна.
– Может, ко мне пойдем? – предлагает Эну.
– На улице хорошо, – говорит она.
– А завтра?
– Не знаю. Хочешь, чтобы я зашла?
– Ну да.
– Тогда зайду.
– Хорошо, – Эну обнимает ее за плечи.
– Давай подождем, – говорит Мейкна.
– Да я же просто обнять.
– Ну если так, – она улыбается и сама обнимает его.
Он чувствует, как ее грудь прижимается к его руке. Чувствует, как она гладит его плечи.
– Ты мне всегда нравилась, – говорит Эну, провожая ее домой.
– Я знаю. – Мейкна прижимается бедром к его паху, но поцелуев избегает. Не отказывается от них, но и не отвечает.
Они прощаются поздней ночью. Эну идет домой, ждет новой встречи. Волнение нарастает. Мейкна приходит на следующий день вечером. Проходит в комнату, садится на кровать. Эну садится рядом. Мейкна улыбается и спрашивает, как ему нравится заниматься сексом.
– Со всеми по-разному, – говорит Эну.
– У меня так же, – говорит она.
Эну переключает каналы телевизора. Новостей нигде нет. Никогда не было. Только фильмы: старые, заученные до дыр.
– Может, что-нибудь в записи поставить? – предлагает Эну.
– Только не порно.
– У меня нет порно.
– Врешь ты все.
– Тогда давай порно.
– Я же сказала, что не хочу. – Мейкна встает с кровати и по-хозяйски выбирает фильм.
– Тебе красиво в джинсах, – говорит Эну.
– А без них? – она оборачивается и снова улыбается.
– Я бы посмотрел.
– Я знаю. – Мейкна возвращается в кровать. Эну обнимает ее. – Только давай фильм досмотрим, – просит она. Эну гладит ее живот, запускает руку под кофту и пытается расстегнуть бюстгальтер. – Не надо.
– Почему?
– Не сегодня.
– Ладно. – Эну целует ее в губы. Мейкна отвечает, но раздевать себя не дает.
Фильм заканчивается.
– Мне пора, – шепчет Мейкна, выбираясь из-под Эну. Они возбуждены, но все еще в одежде.
Эну провожает ее до двора дома, где она живет.
– Завтра увидимся?
– Посмотрим, – Мейкна улыбается.
– Значит, увидимся.
Эну идет к Адио, спрашивает у него немного легкого синтетического наркотика, ждет следующего дня. Мейкна хмурится, видя белый порошок, но не отказывается. Они идут по безлюдной улице.
– Сегодня к тебе не пойду, – говорит Мейкна.
– Ты издеваешься?! – начинает злиться Эну.
– Немного, – смеется она, оглядывается, просит втянуть живот, запускает руку под его ремень.
У нее умелые пальцы и бесовский взгляд.
– Не хочу так, – говорит Эну.
– А как ты хочешь?
– Можно за дом зайти. – Эну вспоминает рассказы Дюваля.
– А так я не хочу, – Мейкна обижается и говорит, что уходит.
Эну растерян и возбужден. Он идет домой и долго не может заснуть. Мейкна приходит утром, раздевается по пояс и забирается к Эну под одеяло.
– У меня уже все болит, – говорит Эну.
– У меня тоже, – смеется Мейкна.
Они ласкают друг друга больше двух часов, пока не приходит Дюваль.
– Ничего не натер? – спрашивает Мейкна, спешно натягивая кофту.