Долгое время военные дела считались важнее дел святых, но теперь Мальтийский орден в какой-то мере вернулся к прежней благотворительной деятельности, когда госпитальеры ордена Святого Иоанна лечили больных и с оружием в руках защищали паломников в Святой земле во время Крестовых походов. Мы помним, что необходимость такой военной защиты все более и более склоняла членов религиозного ордена к военным занятиям. Будучи изгнанными из Иерусалима, рыцари захватили Родос (1308 год), где оставались больше двухсот лет. В 1522 году турки отобрали у них Родос, и они нашли приют в Чивитавеккья и Витербо, потом в Ницце и наконец на Мальте и в Триполи занимали превосходное стратегическое положение, и императору хотелось разместить там преданных людей, доказавших свою военную доблесть. Расчет оказался верен.
Рыцари возвели в Триполи и особенно на Мальте фортификационные сооружения, едва ли не лучшие в ту эпоху (ныне это редкие по красоте архитектурные памятники). Мальтийские галеры были самыми большими и мощными; их красили в ярко-красный цвет, и только галера адмирала была черной.
В 1565 году, когда на Мальту поступили сведения о том, что мусульмане готовятся к войне, Великим магистром ордена был француз Жан Паризо де Ла Валетт, прославившийся во всех битвах, происходивших в Средиземноморье за минувшие сорок лет. «Наш лучший воин», – говорили рыцари, избравшие его главой ордена в 1557 году. Все считали, что преклонный возраст нисколько не сказался на его мужестве, дальновидности и решительности.
При своем избрании Ла Валетт поклялся бороться с пораженческими настроениями, охватившими орден после потери Триполи в 1551 году. Триполи был захвачен помощником Барбароссы, ставшим его преемником. Ла Валетт хорошо знал его и охотно рассказывал о нем:
– Драгут во многом похож на Хайр-ад-дина. Исключительно храбр и не боится никакого риска. Его имя со временем будет столь же известно, как и имя главного адмирала.
В этом Ла Валетт ошибся. Драгут не столь известен, как Барбаросса, поскольку, несмотря на личные подвиги, равные делам его предшественника, он познал горечь поражения.
– Это один из немногих адмиралов турецкого флота – мусульман по рождению, – добавлял Ла Валетт. – Хайр-ад-дин сразу приметил талантливого сына анатолийского крестьянина.
Остановимся на карьере Драгута. Как только Барбаросса узнает о первых подвигах молодого пирата, он призывает его в Алжир, расспрашивает, несколько недель наблюдает за ним.
– Будешь командовать двенадцатью галерами.
Драгут оправдывает доверие, опустошая каждое лето побережье Сицилии и Неаполь; его галеры не пропускают ни одного судна, идущего из Испании в Италию. Его успехи таковы, что Карл V отдает Дориа приказ: «Сделать все, чтобы избавить море от этого бедствия!» Дориа поручает эту миссию своему племяннику Джьянеттино Дориа, и счастливая звезда Драгута меркнет: он захвачен врасплох на корсиканском берегу во время дележа добычи, попадает в плен и становится гребцом на галере Андреа Дориа. Так проходят четыре года.
– Там я его видел в третий или четвертый раз, – рассказывал Ла Валетт. – В прежние наши встречи пленником был я, поскольку целый год сидел гребцом на галере Хайр-ад-дина. Однажды в 1544 году я посетил галеру Андреа Дориа и увидел Драгута, прикованного к скамье гребцов. Я узнал его, подошел к нему. Он меня тоже узнал. Я сказал ему: «Вот и вы на этой скамье, сеньор Драгут. Таковы превратности войны». Он посмотрел мне в лицо и ответил: «Да, фортуна отвернулась от меня». Я не мог не восхищаться этим гордым и умным человеком, прикованным к скамье среди прочих несчастных. Я спросил Андреа Дориа, нет ли возможности освободить Драгута за выкуп. В то время ходили слухи о возможном перемирии между императором и султаном.
Перемирие облегчило переговоры, и Драгута освободили за выкуп в три тысячи крон. Редко христианству приходилось заключать столь невыгодную сделку. Перемирие заключили лишь на словах, а война продолжалась под знаменем пиратства. Драгут получил свободу в то время, когда ушел на покой Барбаросса. Его назначили командующим эскадрами Западного Средиземноморья, и турки, как и прежде, воцарились на море, наводя ужас на христиан.
– Нам нужна более надежная база, чем Алжир на Магрибском побережье, – заявил Драгут. – Почему бы не выбрать Джербу?
Джерба, плодородный остров у тунисского берега (сегодня через пролив переброшен мост), лежит в южной части залива Габес.
– Джерба, – сказал Драгуту один из его помощников, – уже двести лет принадлежит семье Дориа и находится не так далеко от Мальты. Рыцари придут на помощь.
Но рыцари остались в стороне, а Драгут после захвата и укрепления Джербы стал беспокоить мальтийцев в их водах. В 1546 году он опустошает островок Гоцо, лежащий рядом с Мальтой; на следующий год – три деревни на самой Мальте; еще через год он нападает уже на галеру ордена, подплывающую к Мальте. Добыча составляет 70 000 дукатов.
О перемирии не может быть и речи. И 30 апреля 1551 года Драгут уже не пират, а глава эскадры под флагом Сулеймана I. Он подходит к берегам Мальты. Островитяне поспешно прячутся за стенами укреплений, а войска Драгута грабят опустевшие деревни и снова остров Гоцо. Затем мусульманский флот отправляется к плохо укрепленному Триполи и захватывает его. Триполи сдается на позорных условиях – капитуляция и передача туркам укреплений в целости и сохранности. Рыцарей турки отпускают на Мальту, а солдаты ордена остаются в качестве рабов. Вот почему это поражение подорвало моральный дух ордена.
Итак, выбранный в 1557 году Великим магистром Жан Паризо де Ла Валетт приступил к борьбе с пораженческими настроениями. Весной 1565 года становится известно, что Сулейман I в Константинополе, Драгут в Триполи, а его помощник Гассан в Алжире собирают галеры и пехотинцев. Куда они направятся?
– Мы должны действовать так, как если бы готовилось нападение на Мальту, – заявляет Ла Валетт. – И подготовиться. Представьте мне отчет о состоянии наших наземных сил.
Ла Валетту не требуются сведения о морских силах. У ордена всего восемь галер и несколько вспомогательных судов. А потому бессмысленно идти навстречу султанскому флоту. Дать решительный бой следует на суше, на хорошо укрепленном острове. Силы ордена: 592 рыцаря, 2500 солдат и матросов, 5800 ополченцев – общая численность менее 9000 человек.
На заре 18 мая наблюдатели замечают на горизонте первые вражеские паруса. Турецкий флот из Константинополя под командованием Пияле-паши насчитывает 138 галер; на них размещен десантный корпус численностью 38 000 человек с 50 пушками. 19 мая начинается высадка в бухте. 30 мая подходят Драгут и Гассан – у них 38 галер и 3000 солдат. У нападающих впятеро больше сил, чем в распоряжении Великого магистра.
Великая осада Мальты продолжалась с 19 мая по 12 сентября 1565 года. Два года назад мне рассказал о ней один мальтийский офицер как раз в тех местах, где разворачивались самые яростные сражения, – на стенах красивейших фортов, у берегов лилового моря, под ясным сверкающим небом. Кроме того, я внимательно прочитал в превосходной библиотеке Валлетты документы о сопротивлении, которым мальтийцы гордятся и поныне.
Вначале турки решили захватить форт Сент-Эльм, артиллерия которого господствовала над двумя узкими скалистыми заливами. 500 солдат и 100 рыцарей защищали этот форт в течение тридцати шести дней. По форту было выпущено 60 000 ядер – невероятно большое количество для той эпохи. Защитники отбивали по два приступа в день. Драгут ходил в атаку в первых рядах. И в одной из схваток погиб.
Форт Сент-Эльм пал 23 июня. Турки прирезали нескольких уцелевших раненых и в ярости выбросили трупы в море, дабы лишить их христианского погребения. После этого командующий экспедиционным корпусом Пияле-паша послал Великому магистру предложение о капитуляции «на почетных условиях». Ла Валетт ответил, что предпочитает смерть бесчестью, и осада продолжалась. Все население острова собралось внутри городских укреплений и в двух других фортах.
Испания беспокоилась о судьбе Мальты, и с давних пор существовала договоренность, что дон Гарсия де Толедо, вице-король Сицилии, пришлет помощь в случае опасности. Почти каждую ночь мальтийские суденышки просачивались сквозь вражеские заслоны и отправлялись просить о помощи. Дон Гарсия отвечал примерно так: «Я не забываю о вас, но не верю в метод мелких укусов. Я собираюсь послать мощное подкрепление, чтобы разом уничтожить турок». Узнав, что Мальта может не выдержать осады, он послал «небольшую помощь» – 600 воинов, в том числе 44 рыцаря. Их прибытие подняло дух защитников. О невероятной ярости схваток свидетельствуют цифры: во время одного только приступа 15 июля турки потеряли 2500 человек. Рвы фортов были заполнены трупами. Турки закладывали мины под стены, метали зажигательные снаряды, не прекращали обстрела. Женщины, дети, старики – все население Мальты, укрывшееся за стенами, принимало участие в обороне. Ла Валетт знал, что мужество защитников не иссякнет. Его волновало лишь одно: если большие подкрепления не придут до того, как кончатся пища и боеприпасы, их мужество окажется бесполезным.
Наконец 25 августа экспедиция покинула Сиракузы. Однако из-за многочисленных препятствий она смогла высадиться на острове только 7 сентября. Экспедиционный корпус состоял из 8500 воинов, среди которых было 250 рыцарей. Изучая факты и документы, мы видим, насколько верен был расчет дона Гарсии. Он не просто выжидал, когда подойдут все его силы, – он ждал, когда кровопролитные приступы истощат силы турок. После прибытия христианских подкреплений Пияле-паша приказал снять осаду, и 12 сентября последние турецкие суда покинули мальтийские воды. Великая осада закончилась торжеством осажденных. Победу праздновал весь христианский мир, оплакивая одновременно гибель более десяти тысяч мальтийцев. Османский Константинополь был ошеломлен.
Улуч Али, известный также под именем Оккиали и Кылыч Али-паша, родился в Калабрии в исключительно верующей семье и с детства готовился стать священником. Однажды, когда он шел по тропе вдоль моря на занятия в семинарию Кастелли, из-за скал выскочила дюжина мавров. Не спрашивая согласия мальчугана, они увезли его на свою фелюгу. Став рабом в Алжире, экс-семинарист быстро сообразил, что, приняв мусульманство, может добиться улучшения своей судьбы. Кроме того, ему хотелось плавать. Рыбак, потом матрос (о начале его карьеры известно мало), Оккиали вскоре уже командует кораблем. Драгут замечает его и берет под свое начало.
Затем Драгут, направляющийся из Алжира на Мальту, поручает Улуч Али командование частью галер. Тот проявляет храбрость во время сражений и остается в живых. Несколько позже Хасан-паша, сын Барбароссы, также алжирский бейлербей, охладевает к мореплаванию. Кого назначает на его место султан? Улуч Али.
Улуч Али чувствует себя на море столь же уверенно, как и Барбаросса, и не знает страха. Как-то в июле 1570 года, встретив четыре большие мальтийские галеры, он вступает в бой и захватывает три из них. Командира четвертой галеры, которой удалось вернуться на Мальту, приговорили к смерти: его удавили в келье, тело зашили в мешок и выбросили в море. Ла Валетт уже два года как умер (основав великолепный город, носящий его имя), но орден не желал терять боевой дух.
Крупнейшим подвигом бывшего семинариста Улуч Али был захват Кипра. В 1570 году остров принадлежал Венеции, а основным занятием островитян было пиратство. Несмотря на мусульманское господство на Средиземном море, киприоты, пираты-христиане, с успехом занимались своим промыслом, нападая на сирийские прибрежные деревни и турецкие или христианские торговые суда. Кипр, как и Мальта, занимает ключевое стратегическое положение в Средиземноморье. Вначале Улуч Али осадил столицу острова Никосию, и она пала через сорок четыре дня. К июлю 1571 года в его руках оказался уже весь остров.
Но эта победа обернулась для турок катастрофой: из-за нее османскому могуществу на Средиземном море был нанесен сокрушительный удар.
Чаша христианского возмущения переполнилась уже во время Великой осады Мальты. Папа Пий V призвал к священной войне против мусульман. Король Испании, Генуя, Неаполь и Мальтийский орден решили объединить свои усилия. Французский король Карл IX, внук Франциска I и союзник турок, никак не мог разделаться с внутренними неурядицами. Оставалась Венеция с ее самым могучим флотом на Средиземном море. Все капитаны венецианских галер, принимая командование, давали обязательство в любом случае вступать в бой с галерами мусульман, если только число вражеских судов не будет превышать двадцати пяти. Но мусульманские галеры их не трогали. Со времени Превезской битвы главный принцип политики дожей гласил: «Наша торговля превыше всего», и между Венецией и Константинополем существовал негласный договор, своего рода modus vivendi. Позволив Улуч Али захватить Кипр, султан нарушил договор.
Объединенный христианский флот собрался в Мессине 25 августа 1571 года. Он состоял из 206 галер, на борту которых разместилось 48 000 солдат. Верховное командование было поручено дону Хуану Австрийскому, двадцатичетырехлетнему незаконному сыну Карла V и Барбары Бломберг; Джованни Андреа Дориа, племянник покойного адмирала, командовал испанской эскадрой. Венецианцы выставили парусно-гребные суда – галеасы, более тяжелые и мощные, чем галеры.
16 сентября объединенный флот снялся с якоря и вышел из Мессины на восток. За «Реалом» дона Хуана (шестьдесят гребцов), жемчужиной кораблестроения, над украшением которой работали крупнейшие художники того времени, вытянулись три бесконечные колонны судов.
Мусульмане знали, что христиане готовят нападение. Улуч Али со своими судами отплыл из Алжира и в бухте Лепанто, перед входом в залив Патраикос, присоединился к флоту турецкого адмирала Али-паши. Мусульманский флот насчитывал 250 галер.
Битва началась утром 7 октября. На грот-мачте «Реала» развевался пурпурно-золотой флаг с изображением распятого Христа. На белом флаге Али-паши сияли начертанные золотом суры Корана.
Мусульмане, используя попутный ветер, на всех парусах двинулись навстречу христианскому флоту, еще не успевшему построиться в боевом порядке – фронтом к противнику. К счастью для христиан, ветер стих и мусульманам пришлось перейти на весла. Резкое замедление хода вражеских судов позволило дону Хуану расположить свои галеры в должном порядке.
Я уже говорил, что баталии галер больше напоминали бойню. Первые же ядра, выпущенные с близкого расстояния, пропахали кровавые борозды в рядах несчастных полуголых гребцов. Галеры продолжали двигаться в тесном строю, несмотря на огромные потери от картечи, выпущенной почти в упор. Затем начались абордажные схватки.
Сражение развернулось вблизи побережья, и левое крыло христиан почти упиралось в берег. Оно первым встретило удар. Испанцы и генуэзцы состязались в жестокости с янычарами. «Реал» сошелся со столь же великолепной галерой Али-паши. Сквозь треск мушкетов и аркебуз доносился стрекот барабанов и рев труб. Пощады никто не ждал. Когда Али-паша понял, что ему не миновать плена, он покончил с собой. Христианский солдат принес его голову дону Хуану, и тот выбросил ее в море. Несмотря на численное превосходство, ряды мусульман дрогнули. Улуч Али понял, что битва проиграна, и бежал.
Итоги кровопролитной битвы при Лепанто таковы. Турки потеряли 30 000 человек. Христиане увели на буксире десятки мусульманских галер. Из остальных галер часть выбросилась на берег, другим удалось уйти. 12 000 христианских пленников, прикованных к скамьям гребцов на мусульманских галерах, обрели свободу, о которой и не мечтали.
Улуч Али удалось захватить на адмиральской галере знамя Мальтийского ордена. Трофей выставили в бывшем константинопольском храме Святой Софии, но он не мог стереть воспоминания об ужасном поражении.
Улуч Али умер в 1580 году. С ним угасла раса беев-пиратов, властвовавших над целыми магрибскими провинциями. Разгром мусульман при Лепанто окончательно разорвал связи между османским флотом и магрибскими пиратами, и те вернулись к обычному пиратскому промыслу. Султан ведет с Испанией переговоры о перемирии (1580 год), и его галеры не выходят из порта; беи или деи, которых он назначает в Магрибе, обладают лишь номинальной властью и не могут бороться с объединениями независимых пиратов, взявших в свои руки бразды правления там, где ранее властвовали великие вассалы султана – Хайр-ад-дин по прозвищу Барбаросса, Драгут, Улуч Али. Начинается новая эра. Основные события разворачиваются теперь на западе Средиземного моря.
Глава пятая. Неведомый Алжир
Как-то весенним утром 1606 года по извилистой улочке Алжира, ведущей в порт, шел человек среднего роста, одетый как турок. Светлая кожа и черты лица выдавали в нем уроженца Северной Европы. В то время еще не существовало ни современного города, построенного французами, ни испанского пригорода Баб-эль-Уэд. Этот арабский город с белыми кубиками домов и извилистыми улочками, со слепыми фасадами и редкими крохотными зарешеченными окошечками назывался Касба. По утрам в нем всегда царило оживление. На улицах появлялись водоносы с бурдюками из козьих шкур и носильщики, доставлявшие покупателям разнообразные товары, а также ослы, нагруженные корзинами с овощами, мясными тушами и мешками с зерном.
Лицо интересующего нас человека не привлекало ничьего внимания и по причине царящего оживления, и по причине того, что в Алжире встречались люди любых национальностей. Слышались крики, восклицания, разговоры на арабском, берберском, еврейском, мзабском, турецком, а также на французском и прочих европейских языках. Современные туристы в мусульманских странах, покоренные своеобразием Востока, со снисходительным восхищением говорят: «Хаос!» Но в кажущемся беспорядке восточных городов нет ничего лишнего и случайного, а тем более в Алжире 1606 года. Город состоял из самостоятельных кварталов, в каждом из которых обитала отдельная национальная община со своим главой, своей религией, судами, обычаями. И все эти кварталы примыкали к торговому центру города – рынкам. Кто из путешественников не бывал на современных восточных рынках, не делал там покупок, не восхищался красочным и удобным скоплением товаров! Здесь продают ювелирные изделия, там – пряности, а там – кожу. Кто, проходя по улочке с глухими стенами, не бросал взгляда в раскрытую на несколько секунд дверь, где на миг возникал крохотный садик с фонтанчиком – место для отдыха!