И тут появился Реми.
Антуан еще издали приметил его фигурку. Малыш ступал осторожно, точно боялся раздавить грибы. Наконец он оказался перед Антуаном, который, обхватив голову руками, сотрясался от рыданий. Реми остановился, безвольно опустив руки. Взглянув вверх, он увидел, что шалаш разрушен, открыл было рот, но Антуан резко перебил его.
– Зачем твой отец это сделал?! – выкрикнул он. – Зачем, а?
От злости он вскочил на ноги. Реми смотрел на него расширившимися глазами и выслушивал упреки, не особенно понимая их смысл. Дома ему просто сказали, что Улисс убежал – такое уже случалось. В этот момент, охваченный нестерпимым чувством несправедливости, Антуан вышел из себя. Потрясение, вызванное смертью Улисса, переросло в гнев. Ослепленный яростью, он схватил палку, прежде служившую для опоры грузоподъемника, и замахнулся на Реми, будто тот был псом, а он – его хозяином. Малыш никогда не видел Антуана в таком состоянии и испугался.
Он развернулся, собираясь уйти.
Тогда Антуан взялся за палку обеими руками и, вне себя от ярости, стукнул ребенка. Удар пришелся в правый висок. Реми упал. Антуан подошел, схватил его за плечо и потряс.
Реми?
Наверное, оглушен.
Антуан перевернул малыша, чтобы пошлепать по щекам, но, когда тот оказался на спине, он увидел его раскрытые глаза. Остановившиеся и остекленевшие.
И тут его сознание пронзила догадка: Реми был мертв.
2
Палка выпала у него из рук. Он смотрел на распростертое перед ним детское тельце. Что-то странное было в том, как оно лежало, хотя Антуан не мог бы объяснить, что именно. Беспомощность… Что я наделал? И как теперь быть? Звать на помощь? Нет, он не может оставить его здесь, надо унести его, бежать в Боваль, прямиком к доктору Дьелафуа.
– Не волнуйся, – пробормотал Антуан, – я отнесу тебя в больницу.
Он говорил совсем тихо, словно с самим собой.
Антуан наклонился, просунул руки под спину ребенка и поднял его. К счастью, он совсем не чувствовал его тяжести, потому что путь предстоял неблизкий…
Он побежал, но тело Реми в его руках вдруг сильно потяжелело. Антуан остановился. Нет, оно не стало тяжелым, просто безвольным. Голова откинута назад, руки свисают вдоль туловища, ноги болтаются, как у марионетки. Будто мешок несешь.
Силы внезапно покинули Антуана, колени подогнулись, и ему пришлось опустить Реми на землю.
Неужели он правда… умер?
Рассудок Антуана отказывался отвечать на этот вопрос, мальчик словно перестал соображать, в голове было пусто.
Он обошел Реми, чтобы посмотреть в его лицо. Ему с трудом удалось присесть на корточки. Он увидел цвет кожи, приоткрытый рот… Протянул руку, но не смог прикоснуться к лицу малыша, между ними будто выросла невидимая стена, его ладонь натыкалась на неосязаемое препятствие, которое не позволяло дотянуться, дотронуться.
Антуан начал осознавать случившееся.
Он распрямился и, плача, принялся шагать взад-вперед, он больше не мог смотреть на труп Реми. Кулаки у него крепко сжались, мозг был готов взорваться, мышцы напряглись до предела, а он все ходил туда-сюда. Слезы застилали глаза, он ничего не видел и утер их рукавом.
Внезапно у него появилась смутная надежда. Реми пошевелился!
Антуану хотелось спросить деревья: правда ведь? Он пошевелился? Вы видели? Он склонился, чтобы посмотреть.
Нет, даже не дрогнул, ничего.
Только место, куда пришелся удар палкой, изменило цвет: теперь это широкая, во всю скулу, темно-красная отметина, которая, казалось, увеличивалась, как расплывающееся на скатерти винное пятно.
Необходимо было выяснить, дышит ли ребенок. Однажды Антуан видел по телевизору: кому-то к губам подносили зеркальце, чтобы увидеть, затуманилось ли оно от дыхания. Но какое уж тут зеркальце…
Делать нечего: Антуан попытался сосредоточиться, склонился над телом, приник ухом к губам мальчика, но лесной шум и биение собственного сердца мешали ему.
Значит, надо действовать по-другому. С расширенными от страха глазами, широко растопырив пальцы, Антуан протянул руку к груди Реми. На малыше американская футболка с логотипом «Fruit of the Loom». Дотронувшись до ткани, Антуан почувствовал облегчение: тепло! Он жив! Тогда он решительно положил руку на живот ребенка. Где сердце? Чтобы определить место, поискал свое. Это выше, левее, он не разобрался, что к чему, он думал, что… И вдруг он забыл, что делает. Получилось! Левая рука ощущала ритм его собственного сердца, а правая находилась на том же месте на теле Реми. Под одной было хорошо слышно биение, под другой – ничего. Он надавливал, прижимал руку к груди малыша там и сям, но нет: ничего. Он приложил обе ладони – опять ничего. Сердце не билось. Не в силах сдержаться, Антуан дал Реми пощечину. С размаху. Потом еще и еще.
Ты зачем умер, а? Зачем ты умер?
Под его ударами детская головка болталась из стороны в сторону. Антуан остановился. Что он делает? Бить Реми… мертвого…
Подавленный, он встал.
Что делать? Он непрестанно задавал себе все тот же вопрос, но ничего не мог придумать.
Антуан опять принялся ходить взад-вперед. Он в отчаянии заламывал руки, утирал льющиеся рекой слезы.
Надо сдаться. В полицию. Что он скажет? Я был с Реми, я убил его ударом палки?
И потом, кому все это говорить? Жандармерия в Мармоне, это в восьми километрах от Боваля… Жандармы сообщат матери. Она умрет, не снесет того, что ее сын убийца. А отец? Как он отреагирует? Будет отправлять посылки…
Антуан в тюрьме. В тесной камере еще с тремя взрослыми парнями, известными своей жестокостью. Они выглядят как персонажи американского сериала «Тюрьма Оз». Он тайком посмотрел несколько серий. Там одного звали Вернон Шиллингер, жуткий, он обожал маленьких мальчиков. В заключении Антуан встретится с кем-нибудь в таком роде, это точно.
А кто станет его навещать? У него перед глазами промелькнули одноклассники, Эмили, Тео, Кевин, директор коллежа… И массивная фигура господина Дэме, в синей спецовке, с квадратным лицом и свинцовыми глазами!
Нет, Антуан не попадет в тюрьму, не успеет. Когда господин Дэме узнает, он точно убьет его, как своего пса, выстрелом в живот.
Антуан посмотрел на часы. Половина третьего, солнце в зените. Он обливался по́том.
Он должен был принять решение. Но что-то подсказывало ему, что он уже это сделал: надо вернуться домой и подняться в свою комнату, будто он вообще из нее не выходил. Кто тогда догадается, что это он? Исчезновения Реми не заметят до… Он стал прикидывать в уме, но мысли путались; он принялся загибать пальцы, но какой смысл считать? Сколько времени потребуется, чтобы обнаружить Реми? Несколько часов? Или дней? К тому же Реми так часто уходил с Антуаном и его товарищами, что полиция непременно их допросит… Если тело найдут, то выяснится, что все были у Кевина, играли в приставку. Не хватало только его, Антуана. И тут же все взгляды обратятся к нему. Нет, надо сделать так, чтобы Реми не нашли.
В его сознании всплыл мусорный мешок с мертвой собакой внутри.
Избавиться от Реми.
Он пропал, никто не знает, что случилось… Вот оно, верное решение. Его пойдут искать, и никому не придет в голову…
Антуан продолжал ходить взад-вперед возле тела, на которое не хотел больше смотреть: оно пугало его, мешало думать.
А что, если Реми сказал матери, что пошел к Антуану в лес Сент-Эсташ?
Может, его уже ищут, скоро он услышит голоса, выкрикивающие их имена: «Реми! Антуан!»
Антуан почувствовал, что ловушка захлопнулась. Снова полились слезы. Он пропал.
Надо бы спрятать труп. Но где? Как? Если бы он не разрушил шалаш, то поднял бы Реми туда – никто бы не стал искать малыша наверху. И вороны склевали бы его тело.
Антуан был подавлен масштабом катастрофы. За считаные секунды его жизнь кардинально переменилась. Он стал убийцей.
Но образы двенадцатилетнего мальчишки и убийцы никак не вязались друг с другом…
На Антуана навалилось огромное горе.
Время шло, а он по-прежнему не знал, что делать. Наверное, в Бовале уже беспокоятся.
Пруд! Решат, что он утонул!
Нет, тело всплывет. У Антуана не было груза, чтобы тело оставалось на глубине. Когда труп выловят, увидят след удара по голове. Может, подумают, что он сам упал, что он ударился?
Антуан совершенно запутался.
Большой бук! Антуан вдруг увидел его, будто дерево было совсем рядом.
Огромное, давным-давно упавшее дерево. Как-то раз, без всякого предупреждения, оно, будто внезапно скончавшийся старик, завалилось набок, увлекая за собой огромный, в человеческий рост, пласт земли с корнями. Падая, бук задел другие деревья, и Антуан с друзьями ходили играть среди их плотно и причудливо переплетенных ветвей. Это было в незапамятные времена, ребята почему-то давно разлюбили то место…
Там, где рухнул бук, было что-то вроде норы, огромная дыра, в которую, еще до падения дерева, никто не решался спуститься. Никто не знал, куда она ведет, глубоко ли там. Но другого выхода, кроме этого, Антуан не видел.
Антуан совершенно запутался.
Большой бук! Антуан вдруг увидел его, будто дерево было совсем рядом.
Огромное, давным-давно упавшее дерево. Как-то раз, без всякого предупреждения, оно, будто внезапно скончавшийся старик, завалилось набок, увлекая за собой огромный, в человеческий рост, пласт земли с корнями. Падая, бук задел другие деревья, и Антуан с друзьями ходили играть среди их плотно и причудливо переплетенных ветвей. Это было в незапамятные времена, ребята почему-то давно разлюбили то место…
Там, где рухнул бук, было что-то вроде норы, огромная дыра, в которую, еще до падения дерева, никто не решался спуститься. Никто не знал, куда она ведет, глубоко ли там. Но другого выхода, кроме этого, Антуан не видел.
Когда решение было принято, он обернулся и посмотрел на Реми.
Детское личико снова изменилось; оно посерело, синяк расплылся и заметно потемнел. А рот открылся еще шире. Антуан чувствовал себя неважно. У него ни за что не хватит сил добраться дотуда, на другой конец леса Сент-Эсташ. Даже в нормальное время на это ушло бы почти пятнадцать минут.
Он даже не знал, что в нем столько слез. Они все лились, струились, он высморкался прямо в руку, вытер пальцы о листья, подошел к телу Реми, наклонился, схватил его за руки. Они худенькие, теплые, мягкие, как какие-то спящие зверьки.
Отвернув голову, Антуан принялся тянуть его…
Не пройдя и шести метров, он наткнулся на первое препятствие: пни, сучья. Лес Сент-Эсташ давным-давно никому не принадлежал, это полная неразбериха из густых зарослей, плотно стоящих, а порой навалившихся друг на друга деревьев, кустарников и лесонасаждений. Тащить тело невозможно, придется его нести.
Антуан не мог решиться.
Лес вокруг него скрипел, как старый корабль. Антуан переминался с ноги на ногу. Как собрать волю в кулак?
Он и сам не знал, откуда взялись силы. Он резко нагнулся, схватил Реми и одним махом закинул его себе на спину. И пустился в путь – очень быстро, перешагивая через пни или обходя их.
Первое неловкое движение, и вот уже его нога запуталась в корнях, он упал. Тело Реми у него на спине было тяжеленное, как спрут, мягкое, обволакивающее. Антуан завопил и оттолкнул его. Он взвыл, поднялся, прижался к дереву, попытался восстановить дыхание… Он думал, труп – это что-то окоченелое, ему доводилось видеть картинки. Мертвецы, твердые, как дерево. Но этот, наоборот, был дряблый, будто без костей.
Антуан постарался взбодриться. Ну давай же! Тело надо спрятать, оно должно исчезнуть, потом все будет хорошо. Он подошел, закрыл глаза, схватил Реми за руку, наклонился, снова взвалил его себе на плечи и осторожно продолжил путь. Теперь, когда он нес его на спине, он представлял себя пожарным, спасающим кого-то из огня. Героем комиксов про Человека-паука Питером Паркером, помогающим Мери Джейн. Было довольно холодно, но он обливался по́том. Он устал, ноги у него отяжелели, плечи обвисли. И все же надо было поторапливаться: в Бовале уже забеспокоились.
Да и мать скоро вернется с работы.
И к ней придет госпожа Дэме, чтобы спросить, где Реми.
И когда он вернется, ему зададут тот же вопрос. А он ответит: Реми? Нет, я его не видел, я был…
А где он был?
Перелезая через пни, огибая непроходимые заросли, натыкаясь на ползучие побеги и корни, спотыкаясь под тяжестью тела мертвого ребенка, он размышлял, где бы он мог быть, если был не здесь, но ничего не мог придумать. «Этому мальчишке недостает воображения», – заметил учитель в прошлом году, как раз перед переходом в шестой класс. Господин Санше никогда особенно не любил его. Ему нравился Адриен, он всегда был его любимчиком. Поговаривали, что господин Санше и мать Адриена… Эта женщина пользовалась духами, не то что мать Антуана. В конце уроков все пялились на нее, она курила на улице и одевалась как…
Это должно было случиться: он снова шлепнулся, ударился головой о ствол дерева, уронил свою ношу и вскрикнул, увидев, как Реми перелетел через него и тяжело упал на землю. Антуан инстинктивно протянул руку… На какое-то мгновение он даже вообразил, что Реми больно, он подумал о нем как о живом.
Антуан видел его спину, ножки, ручки, до чего же его жалко…
Он больше не вынесет. Он лежал, распростершись среди листьев, вдыхал запах земли, как прежде вдыхал запах шерсти Улисса. Он так устал, что хотел бы уснуть, вжаться в землю, тоже исчезнуть.
Придется отступиться: у него не хватит сил.
Его взгляд упал на часы. Мать, наверное, уже вернулась. Сложно объяснить, но если ему удастся встать на ноги, то только ради нее. Она такого не заслужила. Она умрет. Она убьет его своими руками, если узнает…
Он с трудом поднялся. Реми ободрал руку и ногу. Антуан не мог отделаться от мысли, что ему больно, хотя это безумие. Но у него не укладывалось в голове, что Реми мертв, нет, он не мог с этим смириться. Это не труп, это мальчишка, которого он знал, которого он снова взвалил себе на спину и потащил через лес Сент-Эсташ. Тот самый мальчуган, которого он поднимал на платформе вместе с Улиссом, а малыш кричал: вау! Он обожал этот подъемник!
Антуан начал бредить.
Он продвигался вперед быстрым шагом и видел там, прямо перед собой, Реми. Мальчуган улыбался, махал ему рукой. Он всегда восхищался Антуаном. Ух ты, надо же, шалаш? Круглолицый мальчишка с живыми глазами смотрит вверх. Он здорово говорит для своего возраста. Да, он еще мал, он рассуждает как ребенок, но с ним интересно, он задает забавные вопросы…
Антуан даже не заметил, как дошел. Он на месте.
Это здесь. Большой поваленный бук.
Чтобы добраться до ствола и отверстия под ним, надо было пробиться сквозь назойливые заросли, к тому же в этой части леса довольно темно.
Антуан не раздумывал, он шел. Он оступился, потерял равновесие, хватаясь за что только можно, едва не упал, от рубашки оторвался рукав, но он шел вперед. Голова Реми ударилась о дерево, издав глухой звук… Дважды Антуан попал в терновник, и ему пришлось сделать усилие, чтобы освободиться.
И вот наконец, после долгих мучений, он был у цели.
В двух метрах от него, прямо под мощным стволом, зияла огромная черная щель норы… Пещера. Чтобы до нее добраться, надо было подняться на холмик.
Тогда Антуан осторожно опустил тело на землю, наклонился и покатил его. Как свернутый ковер.
Голова ребенка то и дело обо что-то ударялась, но Антуан, зажмурившись, продолжал движение. Открыв глаза, он увидел, что находится на середине склона. Глубокий черный провал, к которому он приблизился, испугал его, как жерло печи. Пасть людоеда. Никто не знает, что там. И насколько там глубоко. И вообще, что это? Антуан всегда думал, что это яма, оставшаяся от пня какого-то другого, давно вырванного дерева, куда теперь повалился бук.
Ну вот. Он был на месте.
Но облегчение так и не наступило.
Тело малыша Реми было распростерто у его ног, на краю отверстия, а над ними обоими нависал гигантский ствол поверженного бука.
Теперь надо было его столкнуть. Антуан не мог решиться.
Обхватив голову руками, он завыл от горя, вытянул вперед правую ногу, подсунул под ляжку ребенка и слегка шевельнул ее.
Потом, подняв глаза к небу, сделал резкое движение ногой.
Тело неторопливо покатилось, на самом краю зияющей ямы оно как будто помедлило, затем мгновенно сорвалось и упало.
Последнее, что запомнит Антуан, – это рука Реми, его пальцы, словно пытающиеся вцепиться в землю, удержать тело от падения.
Антуан замер на месте.
Тело исчезло. Мальчика внезапно охватило сомнение, он встал на колени, протянул, поначалу робко, руку в пустоту, пошарил там на ощупь.
Рука ни на что не наткнулась.
В полном отупении он поднялся с колен. Вот и все. Никакого Реми, ничего, все было кончено.
Лишь воспоминание об этой постепенно исчезающей ручке со скрюченными пальцами…
Антуан отвернулся от ямы и поспешно удалился, механически продираясь сквозь густой кустарник.
Добравшись до края лесосеки, он взобрался на холм и побежал…
Если выбрать самый короткий путь, придется дважды пересечь шоссе. Антуан крался, пригибался за кустами. Оказавшись на повороте, где за изгибом дороги не были видны проезжающие машины, он прислушался, но это проклятое сердцебиение…
Он распрямился, наспех бросил взгляд направо, потом налево – и решился. Бегом пересек шоссе и снова углубился в лес в тот самый момент, когда из-за поворота выскочил грузовичок господина Ковальски.
Антуан кинулся в придорожную канаву и замер. В трехстах метрах от въезда в город он ненадолго задержался в зарослях, но чувствовал, что раздумывать больше нельзя, наоборот, надо решаться, и поскорей. Антуан вышел из леса и начал двигаться, как ему представлялось, уверенным шагом, пытаясь восстановить дыхание.
Нормально ли он выглядит? Он поправил взъерошенные волосы. На руках было несколько едва заметных царапин. Антуан торопливо стряхнул со штанов и рубашки землю и травинки…