10.
- Какая прекрасная музыка, - сказал капитан.
Ивонна завершила длинный пассаж на саксофоне и выпустила мундштук изо рта.
- Ты разговариваешь со мной или с Фудзикавой?
- С тобой. Каждый раз, когда я произношу слово "прекрасный", оно относится к тебе.
- Это уже лучше.
- Ты и представить себе не можешь, насколько фаллически выглядит этот инструмент, когда на нем играешь ты.
Она усмехнулась.
- Пускай другие девушки учатся играть на скрипке. Но это совсем не то. В символическом плане, я хотела сказать.
Она подошла к постели и легла. Он приподнялся, чтобы поцеловать её в правый сосок. Потом сказал:
- Этот тактический макет - совсем не игрушка, как ты думаешь. Он помогает мне думать.
- Ну, и что же ты надумал?
- Пока что - только то, что я должен Брайсону двести тысяч фунтов, а если я отдам ему всю свою недвижимость, плюс виноторговую компанию, как я обещал ему, то буду должен двести тысяч своей жене.
- Я иногда даже восхищаюсь, как ты легко наживаешь себе неприятности. Но это - такая огромная неприятность, что ты из неё едва ли выкарабкаешься.
- Просидев у своего макета последние полчаса, я, кажется, нашел выход.
Она резко села, её груди колыхнулись.
- Нет!
- Да!
- Каким образом?
- Сначала я должен рассказать тебе о ходе своих мыслей. Это выглядит несколько старомодно, но такой уж я человек.
- Расскажи!
- Я начал думать о Клируотер-Хаус, стоящем над глубокими водами Глэндора. Об этом замке говорят, что в нем живет привидение его первой владелицы, леди Джейн Хеллер-Уиникус, которое является каждую ночь любому гостю, который имеет отношение к строительному бизнесу в Ирландии.
- Какое все это имеет отношение к ...
Он поднял руку.
- Я думаю, люди до самой смерти помнят то, что оказало на них самое сильное впечатление в жизни. Это навело меня на мысль о моем бывшем офицере разведки, Гэсе Шутте. Как-то раз мы проводили совместные учения с австралийцами в районе Большого Барьерного рифа - чертовски красивые места! Пока мы ждали сигнала, решили немного порыбачить. Джон Моуди - мой старпом, Гэс Шутт и я с утра сели в шлюпку - одни, без матросов, и отправились к коралловым рифам. Вода была так прозрачна, что можно было видеть эту чертову рыбу, как в аквариуме. Шутт показывал нам золотой соверен, которые он собирал, и вдруг монета выскользнула из его руки. У него была очень быстрая реакция, особенно когда дело касалось денег. Его рука мгновенно оказалась в воде, и в это время тигровая акула примерно четырнадцати футов длиной выскочила из-под шлюпки и отхватила ему её по локоть.
Ивонна охнула.
- Гэс вывалился в воду, истекая кровью. Джон Моуди бросился его вытаскивать, а я лупил веслом проклятую тварь, пока она не убралась.
- О, Колин!
- Руки Гэс, конечно, лишился, но остался жив.
- О, мой дорогой, ты восхитителен! - она попыталась заключить его в объятия, но он отодвинулся.
- Дело вот в чем: Гэс обязан мне жизнью. Тебе это понятно? Если ты не против, я расскажу тебе кое-что о Гэсе Шутте. Я никогда не знал никого, кто любил бы деньги больше, чем он. Это - необычное качество для офицера флота. Из-за потери руки ему пришлось уволиться, и он основал "Кембридж Корпорейшен", которая стала главным мозговым центром западного мира.
- А что такое "мозговой центр"?
- Это - собрание самых отборных мозгов в мире, предназначенное для разработки сценариев и планов для правительства. Ты говоришь, что я инфантилен. Это не так - есть инфантильные правительства, которые бьют в барабаны, воображая себя пупом земли, но неспособны решить свои собственные проблемы, когда дело касается реальной жизни. Чтобы решить их, они обращаются к "мозговым центрам", этим современным кондотьерам. Они планируют войны и перевороты, экономические "чудеса" и другие "морковки на палочке" - за деньги, естественно. А в это время политиканы могут спокойно заниматься теннисом, яхтами или футболом. Или встречаться на высшем уровне - это тоже работа, но только для дураков. Мой друг, Гэс Шутт, думает за семь правительств. Его не интересует результат - лишь бы платили. Он наемник. Он всего-навсего вырабатывает логические решения для возникающих проблем, а уж дело правительств - принимать решения или нет.
- Значит, ты хочешь обратиться к нему, чтобы он решил это за тебя? Лучше всего будет, если ты ему за это заплатишь.
- Нет, ты не поняла. Я пока даже не знаю, о чем должен спросить его, и мне не хотелось бы подталкивать его к какому-либо решению. Он никогда не откажется от денег, они составляют главное в его жизни. Я его понимаю и не могу упрекнуть в этом. Но в глубине души он признателен мне за эту историю с акулой. Я объясню ему суть дела, и он что-нибудь для меня придумает.
- Но ему же, наверное, платят сотни тысяч за то, что он придумывает.
- Конечно.
- Значит, ты должен будешь заплатить ему кучу денег. У тебя не хватит. Тебе придется украсть все вино Франции, чтобы расплатиться с ним.
- Если бы мне это удалось, его услуги мне бы не понадобились, - и в это время его осенило: украсть вино - это совсем не то, что украсть деньги или драгоценности. Если украсть вино, то его сделают еще, даже больше, чем было.
- Он тебе все равно понадобится, - словно прочитав его мысли, сказала Ивонна.
- Зачем?
- Чтобы научить тебя, как украсть все вино Франции.
- Да, - согласился капитан, - ты права.
11.
Когда Эдвард Мастерс и капитан Хантингтон вернулись на Фарм-стрит, адвокат Бетси, Бартоломью Клодж, и его помощник ворошили бумаги на столике для коктейлей. Бетси сидела на стуле у окна, глядя на улицу. Ее темные волосы были собраны заколкой на белоснежной шее. Она размышляла, что будет, если Колин подпишет все бумаги о разводе. Она так любила его.
Пока адвокаты здоровались и перебирали документы, Колин пересек комнату и подошел к Бетси.
- Значит, я должен все это подписать, дорогая?
Она кивнула, не оборачиваясь.
- Бетси, дорогая, выслушай меня, пожалуйста, - негромко сказал он, мы оба - жертвы обстоятельств. Ничего не изменилось в наших отношениях, кроме денег ...
Бетси испуганно смотрела на него.
- Кроме денег?
Он окликнул обоих адвокатов.
- Подлежит ли хоть что-нибудь из этого соглашения обсуждению?
Мистер Клодж оторвался от документов и поправил галстук. Мистер Мастерс молча смотрел на капитана.
- Что вы имеете в виду, капитан? - спросил Клодж.
- Я имею в виду, что моя жена опасается материального ущерба с моей стороны. Не могли бы мы заключить соглашение о том, что если я в течение двух месяцев возмещу ей ущерб или возвращу большую сумму, то моя супруга порвет эти бумаги и забудет о разводе?
Последовала безмолвная пауза. Капитан посмотрел на Клоджа, который, в свою очередь, уставился на Бетси. Затем он уставился в окно на Фарм-стрит.
- Это можно обсудить, - протянул Клодж, - никакое решение не является окончательным.
В это время вмешался Эдвард Мастерс.
- Я рад, что вы признаете это, Бартоломью. Давайте договоримся о следующем: капитан Хантингтон подписывает все эти документы с отсрочкой исполнения шестьдесят дней. Если за этот срок он возвращает деньги, документы теряют силу. Вы согласны?
Мистер Клодж посмотрел на Бетси. Та кивнула и отвернулась. Клодж объявил, что условия приемлемы для его клиентки.
Капитан нагнулся к столу и с помощью помощника Клоджа начал подписывать документы. Мастерс и Клодж отошли в сторону и о чем-то перешептывались. Капитан немного вспотел. Его рука, держащая золотой "паркер", дрожала.
12.
Шоколадного цвета "роллс-ройс" с откидным верхом, который капитан считал скорее другом, чем машиной - как золотоискатель относится к своему верному мулу - выехал из Лондона в сторону Букингемшира. Утром у него была трудная встреча с Хуаном Франкохогаром. Они встретились в "Лайонз Корнер Хауз" на Пикадилли.
- Вы меня поймите, я выполню ваши обязательства, сэр, независимо от обстоятельств. Но вы должны тоже меня понять. Он во все добавляет кетчуп! Это такой жуткий томатный соус с перцем и ещё черт знает с чем.
- Да, я слышал, - он бросил взгляд на стоящую на столике бутылку с красным содержимым, - что-то вроде этого, Хуан?
Великий повар даже не позволил себе коснуться бутылки. Он только кивнул с выражением суеверного ужаса на лице. Его голос дрожал:
- Он требует консервированных ананасов. Он просит рыбных палочек. Я имею в виду, что он просит меня - меня! - чтобы я покупал ему замороженные рыбные палочки! Вы себе даже представить не можете, что это такое. Это какая-то дрянь, которую он ещё и поливает своим кетчупом. Я приготовил ему салат из жаворонков и филе кролика, а он посмотрел на меня как-то странно и заявил, что не ест холодного мяса!
- Ужасно! Но ведь он известен как гурман!
- Гурман? Он? Да вы знаете, что он пьет с приготовленными мной блюдами? Немецкое белое вино, а когда хочет розового, то - вы даже представить себе не можете! - смешивает его с португальским красным!
12.
Шоколадного цвета "роллс-ройс" с откидным верхом, который капитан считал скорее другом, чем машиной - как золотоискатель относится к своему верному мулу - выехал из Лондона в сторону Букингемшира. Утром у него была трудная встреча с Хуаном Франкохогаром. Они встретились в "Лайонз Корнер Хауз" на Пикадилли.
- Вы меня поймите, я выполню ваши обязательства, сэр, независимо от обстоятельств. Но вы должны тоже меня понять. Он во все добавляет кетчуп! Это такой жуткий томатный соус с перцем и ещё черт знает с чем.
- Да, я слышал, - он бросил взгляд на стоящую на столике бутылку с красным содержимым, - что-то вроде этого, Хуан?
Великий повар даже не позволил себе коснуться бутылки. Он только кивнул с выражением суеверного ужаса на лице. Его голос дрожал:
- Он требует консервированных ананасов. Он просит рыбных палочек. Я имею в виду, что он просит меня - меня! - чтобы я покупал ему замороженные рыбные палочки! Вы себе даже представить не можете, что это такое. Это какая-то дрянь, которую он ещё и поливает своим кетчупом. Я приготовил ему салат из жаворонков и филе кролика, а он посмотрел на меня как-то странно и заявил, что не ест холодного мяса!
- Ужасно! Но ведь он известен как гурман!
- Гурман? Он? Да вы знаете, что он пьет с приготовленными мной блюдами? Немецкое белое вино, а когда хочет розового, то - вы даже представить себе не можете! - смешивает его с португальским красным!
- Не может быть! Хуан, ты, наверное, шутишь!
Лицо Франкохогара окаменело.
- Я никогда не позволяю себе шутить в отношении кулинарии и вина, сэр, - сказал он, чеканя каждое слово, - и ещё забыл сказать: он добавляет соль. Во все!
- Тогда - судя по тому, что ты мне сообщил, - он нарушил условия контракта. Ты, конечно же, можешь не возвращаться ко мне, это было бы нечестно, но зато можешь уехать в Париж и открыть там ресторан.
- Я терпеть не могу Париж. Там нет места новичкам, и все туристы требуют бифштексы с жареной картошкой.
- Тогда ты можешь вернуться в свой ресторан в Аммене. Ты сможешь сделать его самым знаменитым рестораном в округе, где вообще нет других ресторанов. Тебя включат в путеводители "Мишлен".
- Извините меня, сэр, но если я брошу мсье Кетчупоеда, то нанесу ущерб вашей репутации.
- Я обрек тебя на это, Хуан. Это мои обязательства, а не твои. Если хочешь, я могу позвонить мистеру Брайсону и объяснить ему, почему ты не будешь больше работать по контракту. Через некоторое время ты сможешь вернуться к себе на Пиренеи.
- Это будет сложно. Я так полюбил Лондон. Я встретил здесь одну девушку, по имени Моди Ганкамз, и не смогу с ней расстаться.
- Так возьми её с собой.
- Она не говорит по-английски, так же как и по-французски.
- Моди Ганкамз? Мне показалось, что это английские имя. На каком же языке она разговаривает?
- Откуда я знаю? Она говорит, что это - английский! Она родилась в Лондоне и никогда из него не уезжала, но - Боже мой! - как она говорит!
Проезжая Бэкингемшир, капитан твердо решил забыться и отбросить все проблемы. Был чудесный день, стояла замечательная погода. Он очень любил свою машину и даже запел вполголоса песенку из рекламного телеролика:
"И вот опять мы снова вместе,
Мой замечательный "роллс-ройс"!"
Он знал дорогу, хотя никогда раньше по ней не ездил. Ему нравился пробегающий мимо пейзаж. Он мысленно похвалил Гэса за то, что разместил свою "Кембридж Корпорейшен" в таком месте, где не ездят тяжелые грузовики. Капитан ехал не торопясь, наслаждаясь отсутствием движения на трассе. Он размышлял о Хью Виллерсе, который, подобно лорду Глэндору, начинал свою карьеру сутенером в 1616 году, и всего за семь лет смог стать герцогом Бэкингемским, получил имение и даже ворота в королевским дворце, названные его именем. Затем его мысли перешли к лорду Глэндору, герцогу Глэндорширскому - это тоже были красивые титул и замок, разве что не было одноименных ворот во дворце. Но в это время он вспомнил неоновую вывеску "Кегельбан и бильярдная лорда Глэндора с подачей напитков", и настроение мигом испортилось.
Он подъехал к открытым воротам, от которых в обе стороны тянулась колючая проволока. Надпись на щите гласила": "Кембридж Корпорейшен", и ниже: "Въезд запрещен".
"Роллс-Ройс" плавно покатил по дубовой аллее к виднеющемуся вдалеке зданию. Это был знаменитый Аксельрод-Хаус, в котором четыре века назад жил известный гравер, чеканивший на монетах профиль королевы Елизаветы I. Капитан оценил вкус Шутта - тот умел не только копить деньги, но и удачно их вкладывать, что не доступно людям, лишенным воображения.
За поворотом показалась будка, из которой вышел человек в форме Королевской морской пехоты с автоматической винтовкой наперевес. Он дал знак остановиться возле шлагбаума. На нем были нашивки сержанта морской пехоты. Подойдя к машине, он обратился по-уставному:
- Сэр!
- Доброе утро, сержант, - дружелюбно сказал капитан, - коммандер Шутт ждет меня. Я - капитан Хантингтон.
Сержант взял на караул.
- Сэр! Я два года служил на "Гермесе"!
- Мне кажется, я вас помню.
- Ваши документы, сэр! - потребовал сержант.
Капитан кивнул, вынул удостоверение и протянул сержанту. Из будки показался ещё один морской пехотинец с камерой "Полароид".
- С вашего разрешения, сэр, - сказал он.
Капитан посмотрел в объектив, полыхнула вспышка. Сержант вернулся из будки и возвратил капитану его удостоверение.
- Прямо до второго КПП, сэр!
- Второго? Сколько их здесь у вас?
- Четыре, сэр. Кроме того, радары, электронная сигнализация и наблюдательные вышки по периметру, сэр.
- Спасибо, сержант! Продолжайте службу!
- Есть, сэр! - сержант отдал честь.
"Роллс-ройс" медленно и бесшумно катил по пустынной аллее. Щебетали птицы, сияла девственная природа. Но капитана все это не волновало, он любил только море.
На втором КПП другой сержант морской пехоты сверил номер машины, затем пошел куда-то звонить из будки. Кажется, он звонил на КПП-I. Затем сержант нажал кнопку какого-то устройства, и из него вылезла карточка с фотографией капитана. Сержант подошел к "роллс-ройсу" и, не говоря ни слова, прицепил её к лацкану пиджака капитана.
- Не многовато ли двоих сержантов морской пехоты для этой конторы? заметил капитан.
- Впереди будут чины повыше, сэр! - ответил сержант и отдал честь.
Аксельрод-Хаус был памятником архитектуры времен елизаветинского Ренессанса - торжеством прямых углов и плоскостей. Именно здесь эти формы достигли своего совершенства. Кажется, его строил сам Роберт Симпсон. Когда шоколадный "роллс-ройс" приближался к дому, его окна сверкали, как глаза охотничьего пса.
К дому был пристроен парадный подъезд, выглядевший так же неуместно, как неудачно приклеенные усы.
Полковник Королевской морской пехоты ожидал капитана у подъезда. На нем была белая парадная форма и белый шлем, означавший, что он проходил службу за рубежом, а также множество орденских планок. На поясе висел пистолет в белой кобуре. Когда капитан вышел из машины, появился ещё один морской пехотинец, сел за руль и отогнал машину от подъезда.
Капитан узнал полковника.
- Клайв! Какая встреча! Семь лет тебя не видел!
Этот человек считался лучшим стрелком на эскадре, когда они были в море, и самым удачливым покорителем женских сердец (и тел) на берегу. Все его женщины были исключительно азиатками. Кроме того, он очень любил пиво, но при этом никогда не терял спортивной формы.
Полковник был польщен.
- Я будто снова на борту "Гермеса"!
Они обменялись рукопожатием и похлопали друг друга по плечу. Затем прошли в дом, в огромный холл, где над камином висел геральдический щит с тусклыми надписями на староанглийском языке.
Полковник провел Колина к зарешеченному отверстию в стене.
- Извините, капитан, но я должен записать ваш голос.
- Зачем?
- Так нужно. Скажите, пожалуйста, несколько слов сюда.
- Может, лучше спеть?
- Нет, лучше сказать.
- "Джильберт и Салливен" могут гордиться такой системой безопасности" - произнес капитан в решетку.
Полковник провел его через холл на лужайку за домом. Всю дорогу он молчал, и капитана это даже встревожило. Он спросил:
- Все в порядке, Клайв?
- Да, конечно. Коммандер Шутт поддерживает тут флотский порядок. Вы сами в этом убедитесь. Настоящий флотский порядок.
Они подошли к лесенке, ведущей на стенд, где Гэс Шутт стрелял по тарелочкам. Когда они подходили, капитан заметил, что Гэс изобрел какое-то приспособление, позволяющее ему стрелять одной рукой.
- Дать! - крикнул Гэс, и тарелочка вылетела из метательной машинки. Он повел единственной рукой и выстрелил. Тарелочка разлетелась вдребезги. Капитан заметил, что Гэс стреляет не из охотничьего ружья, а из автоматической винтовки.
- Дать! - крикнул Гэс и разбил ещё одну тарелочку.
- Послушай, дружище, - сказал капитан, - ты что, стреляешь из армейской винтовки?