Личину воли и бессердья,
Чтоб дрогнул всяк сторонний взор,
Потея гнилью от усердья
Другим на смех, себе в позор.
И наша вечная погода -
Зима и осень, грязь и снег,
Мы празднуем всего полгода,
Но каждый век, но каждый век.
Когда одних средь нас неярких
Сжигают с воем на кострах,
Всем прочим выдают по чарке,
Перерождая детский страх,
И мы смиреем, как крольчата,
Мычим с доверием коров
И в скользких, липнущих перчатках
Сгоревших стаскиваем в ров.
x x x
Жизнь моя страницы -- вырванные дни,
Корочки-границы... Почему я сник?
Вычитано мало, край еще далек,
Но души запала стлел уж уголек.
Не рисуют кисти, высохли глаза,
Память не очистить -- "пролистнув" назад.
В середине книги я -- глубокий старец,
И мои вериги -- все, что мне осталось.
Замереть бы буквой в задушевной строчке,
Чтобы сын и внук мой не желали точки.
Пусть читают фразу, проникаясь чувством,
Не пытаясь сходу постигать искусство.
Пусть страничный шелест будет, как гаданье,
Смыслом жизни станет чудо без названья.
x x x
Правя шлюпку на закаты,
Подбирая снов дукаты,
В паруса ловя пассаты,
Мы несемся в небесах.
Ничего никто не ищет,
Лишь в снастях ветрище свищет,
Скучно смерть под килем рыщет,
Жизнь песком струится ввысь...
Сколь нас много -- одиноких,
Гордых, мудрых и двуногих,
Почему же мы пороги
Отираем не свои?
Я любил ее, не грея,
Через силу и болея
Той болезнью, что милее
Всех здоровых моих лет.
Вирус грянул, как эпоха,
Распалив с лихого вздоха,
И звезда, такая кроха,
Разгорелась надо мной.
Но здоровье и природа
Излечили все ж урода,
В представителя народа
Вновь меня оборотив...
x x x
Туманный свет, в толчках дорога,
Рубаху ветром пузырит,
На месяц дальний недотрогу
Скрипуче воют упыри.
Глаза, как в изморози окна,
И сердце стянуто кольцом,
Плюется дождь, и тихо мокнет
Мое унылое лицо.
Тень под ногами ходит валко,
От фонарей качая тьму,
Сухую, длинную, как палку,
Ее стопами тяжко мну.
Мне четвертной, душе столетье -
Такая разница времен,
Но как в дешевой оперетте
Финалом умиротворен.
Пусть не любил -- и не любили,
Кого-то бил -- бывал избит,
Хамил -- и мне в ответ хамили,
В итоге вычеркнут, забыт.
И жизнь крученою тропинкой,
Столь напетлявши на пути,
Вдруг перед тонкой паутинкой
Остановилась -- не пройти.
На перекур дают минуту,
На дымное мое "прости",
Чтоб по неслышному салюту
Поднять себя и подвести,
Перешагнуть, порвать и птицей
Поверх мерцающих лампад
С гвоздикой ссохшейся в петлице
Нырнуть в последний водопад.
ВОИТЕЛЯМ
Мысли -- тени суетливые,
Липкий снег в ночной буран,
К холоду неприхотливые,
Вас сомнет слепой уран.
Вы замрете в жутком хороводе,
Вытолкнув вперед одну из вас -
Ту, которой меньше б верховодить,
Ту, что жаркий страх мне передаст.
Так в последнем плавном, смертном танце
Ненавидящих, немых теней
Накалится злобой костный панцирь
К тем, кто доказал, что был сильней.
x x x
Крепко лишь то, что с детства нам дают,
Где милостивейший приют
Для всякой свежей мысли,
А Сименон, Ладлэм и Пристли
Читаются легко, весьма легко,
И чахнет в нас невзросшее древко
Без цвета, без коры, без листьев,
Одни безъягодные кисти
Чуть шелестят под мерзлым ветерком,
Грустя о чем или о ком,
Не существуя -- прозябая
И все ж при этом назидая,
Что слишком мало прорасти
Зерном рассыпанной горсти,
Еще и кем-то надо быть,
Стараясь как-то не забыть,
Что горсть другая подле ног
И ты отнюдь не одинок,
И смерть твоя лишь озачала б
Для них свободное начало.
РОДНОМУ ВАГОНЧИКУ
Ржавым клеем прихваченный к рельсам,
В мелкотравье ушедший по оси,
Он стоит, и сколь глазом не целься,
Он не тронется и не попросит.
И о чем? Он свое отгремел давно,
Отслужил в заарканенном строе,
Колесил там, гда все было выгодно,
И по времени вывалил втрое...
Ветераном он цокал на стрелках
И наверное, понял не сразу,
Что работает в "пристарелках"
И уж списан давно по приказу.
В тупичок, словно в холмик могилки
Врылся сточенными ободами,
Спрятав трещины под опилки,
Не пятная вокруг следами.
Мир, споткнувшись, застыл перед ним,
Все движение -- в днях и ночах,
И свое -- лишь с собою одним
При далеких вокзальных свечах.
ПОЖЕЛАНИЕ
Бабочкой, не самолетом -
Пусть звучит по-девичьи,
Воробьишкой-махолетом -
Милый, славный перечень!
Не гидравликой, а сердцем,
Не бензином, а душой,
И чтоб мог ты опереться,
Чтобы был нам не чужой.
Чтобы ЗАВТРА -- рядом жило,
Чтобы мигом все года,
И не жаль их, пусть бы было
ЧТО-ТО в них хоть иногда.
x x x
Палящие дали, морозные дни,
Не знаю... Едва ли -- увидим огни,
Как до, так и после не сменим одежды,
Мир -- злобненький ослик, пустые надежды.
Чугунные выси -- отливки веков
В жабо из когда-то замерзших снегов,
Для спин альпинистов готовы хрящи,
Как вертел насадят, ищи не ищи.
Теснящихся пиков ликующий ряд,
Туманное небо, космический взгляд,
Ты взял не вершину, -- ты влез на себя,
Усталостью выбив: "Вы все -- это Я"...
x x x
Женщина настоящая,
С грудью, с глазами блестящими,
Часто усталая, грозная,
Милая и бесхозная.
Я у тебя с ладошки
Слизывал хлебные крошки,
Падая в глубь зрачков
Мимо ресничных пучков
Дна никогда не касался,
Просто сгорал, растворялся
В жарком течении встречном
Женщины моей вечной.
НЕРИФМОВАННОЕ
Клавиш белых поля,
Черные блестки лака,
С чувством благоговенья
Пальцы кладу на них,
Недвижно сижу и сижу.
x x x
Готовую на свалку рухлядь
Неосторожно взялся перебрать,
Но с памятью ожившей все оставил,
Пусть выбросят потом,
После меня...
x x x
Мне нынче легче,
Словно ржавь с души убрали;
Тишайший лес, хвоя ковром,
А из газет
Леплю кораблики.
x x x
Часы -- на семь,
Чтобы проснуться в девять,
Пообещать
И не прийти
И самого себя стыдиться.
x x x
Я за машинкой, лампа слева,
Бра надо мной и солнце бьет в затылок.
Чудно, но тени нет.
Возможно,
Я -- бестелесен в час, когда пишу.
x x x
Тротилом рельсы рвали,
Вдруг...
Увидел оглушенную листву,
Устлавшую, как саваном, поляны,
И голые от грохота деревья.
x x x
Я в грустном настроении
Устало
На скамью присел,
И тотчас подхромал ко мне
Седой подбитый голубь.
x x x
После ссоры -
Хлопотные мысли:
Завтра будет у меня седая прядь,
Прядь седая
Завтра будет у меня.
x x x
Он так трудился, так шутил,
И так все ладно
Выходило у него,
Что я не выдержал
И попросил лопату.
x x x
Я что-то говорил
И откровенно любовался речью,
Но лишь в конце заметил:
Слушают
Другого.
x x x
Вся наша жизнь -
Лилово-приторный коктейль
С соломинкой,
Увенчанной
Губами дьявола.
x x x
Бумажный сморщенный комок в углу
Личиной старичка
С укором наблюдает,
Как меряю
Я комнату шагами.
x x x
Причуды памяти... Мне многое забыть бы,
А многое наоборот оставить,
Просеять все сквозь сито милосердья.
Но нет его, а есть всего лишь
Причуды памяти...
x x x
Я весь комок
Сопротивленья холоду и ветру,
Застывши в изумлении, взирал
На краснощеких, малолетних
Довольных игроков в снегу.
x x x
Я наклонился, чтобы срезать гриб,
Но вдруг увидел муравьев,
Пережидавших дождь под шляпкой,
И тотчас, спрятав нож,
Я отошел в сторонку.
x x x
Иные, знаю, плачут,
Забившись в ванну,
Заглушая слезы
Рокочущей водой
Из крана.
x x x
Забытая в пыли
Игрушка среди хлама
Легла в ладонь
И ожила вдруг, -
Пальцы вмиг ее узнали.
x x x
Стол скрипнул старчески,
Исторгнув кашель,
И в первый раз
Прислушался, застыв,
К нему.
x x x
Увидев вспоротый ростком асфальт,
Я вдруг представил
Город без людей
Лет черех десять
Съеденный природой.
x x x
Какая пустота и боль,
Когда разрушен в пыль
Твой лучший из миров -
Хромой и зыбкий, злой,
Чудной, неповторимый.
x x x
Как старый лист, как блеклый лепесток,
Жизнь выцвела с годами,
И наши солнечные яхты
Уплыли вдаль за горизонт
Иль утонули в бурю.
x x x
Я не заметил, как забрел сюда,
В случайную забытую аллею,
На шорох листьев, в тополиные стволы,
На шорох листьев, в тополиные стволы,
И забрезжило что-то, хоть не помню,
Но что-то было здесь же и со мной.
x x x
Самое горькое зло
Самые близкие люди
С самым благим побужденьем
К нам
На ладонях несут.
x x x
Светлый квадрат на полу,
Я пяткой его прижимаю,
Тепло проникает мне в кровь
И детством проходит по сердцу...
Какой же ты грустный, зайчик.
x x x
Есть люди,
На лице которых
Я вижу не глаза,
А как у статуй
Лишь глазницы.
x x x
Мы воем по жизни,
Мы воем по песням, -
Мы -- правнуки серых
Волков.
x x x
Бежать бы по склону,
Чуть-чуть не лететь,
Не чувствуя тела и лет,
И тут же, упав на колени,
Рыдать над сбитою мошкой.
x x x
Тушь медленно стекает по щекам,
Дрожат и голосок и губы.
Он рядом, здесь, и нет его...
Холодный, скучный,
Дорогой.
x x x
Бедные, бедные женщины!
Бабушки, мамы и сестры...
Произнося комплимент,
Я говорю непотребное:
Бедные, бедные женщины!..
x x x
Он дочь ударил сгоряча,
А через пять минут
Еще со следом на щеке
Она к нему ручонками тянулась...
Ему хотелось задушить себя.
x x x
Все свои десять пальцев
Спьяну я целовал,
Горько моля о прощеньи
За пилы, за финки, за тысячу
Подлых и жутких вещей.
x x x
Для прохожих -- шарил по дороге,
Будто что-то потерял на ней,
Но, дрожа всем телом словно вор,
Из чужого растворенного оконца
Слушал дивную мелодию.
x x x
Мой бранный смех,
Когда чужую кровь я с кулака стирал,
Мне жаром щеки опалил
При виде матери его
Усталой женщины с авоськой.
x x x
Сухи капризные глаза,
Им даже в горе
Нужен тихий и безлюдный уголок,
Чтобы расплакаться
По-человечьи.
x x x
С тех горьких пор
Мне в каждой женщине седой
Родной и близкий образ
Чудится
Ушедший в безвременье.
x x x
Как сладко быть песчинкой средь толпы!
И вместе с ней метать и рвать
Себе подобных,
Тех, кто успел остановиться,
Увидев среди жертв самих себя.
x x x
Приятель заметил впереди,
Почуял скуку
Предстоящей встречи,
И ноги сами повели
На дальний тротуар.
x x x
О, сколько вас живет
По тусклым комнаткам
И тусклым жизням
В неярких оболочках ярких душ,
Судьбой обязанных лишь злой судьбе!
x x x
Красноголовый музыкант
Меня увидел,
В смущеньи спрятался за ствол,
Чтоб понял я,
Что он не просто дятел...
x x x
Как изменился этот лес,
Лишившись сосен, птиц, вороньих гнезд,
Травы и листьев,
Щитом укрывшись от людей
И превратившись в площадь.
x x x
Мой детский двор, вселенная когда-то,
И маленький до слез теперь.
Его, как снег,
Умяли в ком
И отпустили в небо.
x x x
Я заказал здороваться с глупцами
И никому из них
Руки не подаю.
Вчера подумал,
Может, это мне не подают?
x x x
Я опоздал во все года
Своей летящей жизни,
И утешеньем мне
Являлся огонек
Последнего и уходящего вагона.
x x x
Перо к бумаге -- есть контакт!
И прорва электричества,
Что за ночь накопилась,
Искрясь,
Сжигает лист.
x x x
Лишь пять у звезды лучей,
Пять троп в заповедные дали,
Но может быть, только одна
Стремится
В сторону Рая.
x x x
Мне б однажды проснуться без грусти,
Ощутить на лице губы солнца,
Улыбнуться нечаянно сразу
И с восторгом понять:
Это утро!..
x x x
Разрывая природные узы,
Разучаемся слушать с годами
Голос звезд и мечты. Из детей
Превращаясь зловеще
В кого-то.
x x x
В захлебе
Рассказал ему, что знал.
Едва дождавшись,
Повел он разговор,
Мне стало скучно.
x x x
Какое мужество порой
Необходимо,
Чтоб только их произнести
Всего-то:
"Да" и "нет".
x x x
Его заметили,
Как только
Он начал свой волнующий рассказ.
Курносый, маленький -
Он словно вырос.
x x x
Странные улыбки, бормотанье,
Взгляды устремленные в себя -
С каждым годом
Я ИХ встречаю
Чаще.
x x x
После стен, переживая робость,
Шалунишкою испуганным петлял,
Спотыкаясь об отсутствие преграды,
К синеве без тучного покрова
Неумелый, удивленный взгляд.
x x x
Чудный цвет
Именинных роз
Подметаем с чужого ковра,
Что вчера под ударник топтали
Каблуки опьяненных гостей.
x x x
Унылый зной...
Изнемогающий от пекла,
Я возмечтал вдруг
О промозглых днях,
О дрожи, о колючем снеге.
x x x
Еще один
Из сверстников моих
За просто так
Роскошно и бездумно
Нас сократил всех на чуть-чуть.
x x x
Сверканье ваз и пар
Над строем угощений,
В неловкой тишине
Торжественно жуют,
В семействе праздник.
x x x
Лопата, лом, мозоли на руках,
Сон беспробудный,
Зверский аппетит -
И не хотелось ни театра мне,
Ни книг...
x x x
Я лишь вчера узнал о том,
Что есть еще
Живые люди в нашем городке.
И вот спешу,
Пока живой, пока они живые.
x x x
Слепой старушкой
Бродит по лесам
Седая Мудрость,
Ставшая, как всякая старушка,
Ненужной людям.
x x x
Чтоб лучше влезла, ствол сломили,
И новогодняя царица
Легла на мусорное дно,
Последнюю иссохшую хвою
Роняя словно слезы.
x x x
Все веселы,
Сказать бы что-то тоже,
Но почему-то грустно среди них,
И от смеющихся
Иду в свой вечно темный угол.
x x x
Всякий раз
Вагон увозит вдаль
Только тело и тоску мою,
А со мною
Дом не расстается.
x x x
Я наблюдаю жизнь,
А он живет.
Не знаю до сих пор,
Что лучше?
x x x
Слова -- наборы шипа,
Но позднее
Научимся мы петь
И музыкой делиться
Ежедневно.
x x x
Да, это правда:
Сердца людские,
Как рыбешки,
На берег Жизни
Вылиты волной.
x x x
Из жара в снег
И как щенку резвиться,
Дивясь искристому восторгу тела
И в тайне от себя гадать,
Что есть такое мозг? И что в нем разум?
x x x
Сумею ли зажить?
Шепнул боец
И просквозившей грудью
Прижал к планете
Маленькую рану.
ТРЕХСТИШИЯ
Таганка, дождь, билетов нет,
Но приобщился тем уже,
Что постоял я подле.
Летать, как птице, -- вот полет!
Не глупо-ль о таком мечтать?
Не сны бы, я и не мечтал.
У тротуара на углу -- пустая урна,
Горсть окурков -
Рядом.
Я раньше с фонарем
Читал под одеялом,
А нынче под газетой сплю.
Мы уезжаем, чтоб понять,
Как хочется
Назад вернуться.
Ты загляни в глаза детей!
И подивись на нас,
На взрослых.
Лес сделался иным,
Лишь стоило
Мне позабыть ружьем.
Десятки известных фамилий
Записываю на листке
И с наслажденьем сжигаю.
Подпрыгнуть и смеяться бы от новостей твоей!
А я молчу,
А я лишь холодно киваю.
За разговором он вошел
И встал у двери,
И комнату обвил тончайший нерв.
Подобно многим,
Может быть, подобно всем
Я тоже -- чей-то тяжкий крест.
Я навестил старушку в выходные
И понял вдруг,
Что прожил их не зря.
С пустой душой, в пустом трамвае
Я по пустынным улицам ночным
Как будто плыл.
Он стар и впрямь,
В нем целый хор
Давно уж отзвучавших голосов.
Включили свет, и мысль ушла,
А в пустоте осталось
Одно лишь горькое недоуменье.
Я чуть сильней нажал,
И карандаш сломался.
И почему-то разозлился на соседа.
Когда-то он
Мне эту весть горчайшую принес,
И с той поры его я избегаю.
Набрякшее небо, как черная топкая тина,
Глотает сегодня
Нас всех.
Мне в тиканье часов порою слышится
Угроза смутная,
И хочется спешить.
Огромное творенье -- город,
Но обычный парк
Мне кажется оазисом в пустыне.
Смешна привычка одного,
Привычки общества
Не вызывают смех.
Тебя коснулся,
Холод замороженного тела
Как будто и в меня вошел.
Тайфун, политика, тревоги...
Сейчас пойду, наемся до отвала,
И бед не станет...
Напором слов его беспечный свист
Я уничтожил.
Желчь излив, и сам чуть засвистал себе под нос.
Вчера убрел за город, лег на землю
И может быть, впервые над собой
Увидел небо...
Дождь -- два часа!
Промокнувши до нитки,
Повеселел, -- зонт стал уже не нужен.
Я в детстве темноты боялся,
Я ЧТО-ТО видел в ней,
Теперь ОНО исчезло.
Поссорившись, я хлопнул дверью -
И я был прав, но мир угас в глазах...
Там может черт с ней -- с правдой?..