Саша посмотрела на меня, пытаясь разглядеть внутри меня то ли насмешку, то ли издевку, но я достаточно хорошо их скрывал.
- Дима, прости меня... Я хочу с тобой уехать.
- Куда это?
- В Британию. У меня почти все готово. Я уже второй год готовлюсь. Мне попутчик нужен.
- А я-то почему?..
- Мне нужен попутчик, с которым мне самой хотелось бы уехать.
Я не успел переварить ее ответ - спас телефонный звонок.
- Я сейчас, подожди.
- Дмитрий Евгеньевич? - генерал волновался.
- Да, это я, конечно это я, генерал... - я свыкался со звучанием своего нового имени.
- Вам уже все известно... Простите меня, Дмитрий Евгеньевич, я не мог по-другому...
- И что же мне делать теперь?
- Ну уж не убегать. Он же Вас все равно достанет.
- Кто - он? - мне показалось, что я знаю ответ.
- Ваш отец, конечно. Он же ищет Вас, чтобы отомстить.
- Мне? Да мне-то за что???
- Это трудно объяснить. Он же не совсем обычный человек. Он, верно, считает, что Вы его предали. А может быть, Вы ему мешаете. Я не знаю. Мы знаем, что он попытается Вас уничтожить, но не знаем как.
- Ну, это ему просто - мыслью, например...
- Он уже утрачивает свои былые способности. Сейчас он уже не может просто так, на расстоянии, мыслью. Ему нужен живой контакт. Он ведь и себя разрушает, верно?
- Вам виднее...
- Давайте так: Вы нам помогаете, а мы Вам поможем, хорошо?
- Мне нужно подумать. Звоните мне завтра. Я все решу. Что-то мне не вериться во все эти истории, Вы мне каждый день подкидываете что-то новенькое.
- Спасибо, Дмитрий Евгеньевич, я Вам очень благодарен. Извините великодушно за беспокойство.
Я повесил трубку и вернулся в кухню.
- Начальник, что ли? - спросила Сашенька.
- Начальник... Мама моя ему, верно, доложила обо всем... Да, так и что мне в этой Англии делать?
- Они хорошие там. Мы им все расскажем, попросим политического убежища. У нас пенсия будет, я справки наводила. Можно даже ребенка прокормить. А потом, ты же архитектор, работу найдешь... У тебя с английским все в порядке? - она нервничала, путаясь в словах и гипотезах, приобретая неестественность. Дневной шарм сползал с нее, как нестойкая краска. Может, сумерки были тому виной. Чего же она хочет, не в Англию же со мной улететь, это же глупо. Тоже мне прикрытие - человек под наблюдением. А может быть, они просто хотят, чтобы я вышел из игры проверяют на устойчивость? Может быть, здесь все самое интересное только начинается? Ну уж нет, уступать я им не намерен, какое там уезжать, я же в первом ряду...
- А чем они такие хорошие, в твоей Англии?
- Ну, я не знаю, вот британский музей у них, слышал? Они же первые стали пирамиды раскапывать! Пирамиды - это же главное, что во всей истории было, понимаешь? Это же никак не поменяешь, учебник не перепишешь. Пирамиды - они есть, и все тут! - Сашенька увлеклась, забывая об отправной точке своего рассказа, и сама вдруг поняла это, - А я что, тебе совсем не нравлюсь, или ты патриот?.. Слушай, а и вправду, может быть ты против Британии в принципе? Так у меня и в Австралию коридор есть...
- Ну ладно, ладно, хватит, утро вечера мудренее, - мой намек был вполне ясен. Мне совсем не хотелось провести всю ночь в бесконечных выяснениях отношений. Саша молчала, и мне пришлось уточнить, - Тебе такси вызвать?
- А я здесь останусь ночевать, - она не стеснялась своих слов.
- А раскладушка здесь есть?
- Нет здесь никакой раскладушки... - удивилась Саша.
Это в мои планы не входило, и я представил себе эту раскладушку, как она лежит там, на антресолях, одинокая, пыльная, с двумя дырами в брезентовой ткани.
- Я посмотрю все-таки.
- Ну посмотри, но я же знаю!
Раскладушка лежала там, совпадающая с моим представлением до мелочей. Я молча извлек ее из мрака потолочного шкафа, и разложил. Ткань была порвана разломившимися пружинами в двух местах.
- А ты говоришь... Спокойной ночи.
Раскладушку я поставил в комнате с письменным столом и лег на нее не раздеваясь. Некоторое время было слышно, как Саша возится у себя в комнате, потом там погас свет. Стало совсем тихо, только на кухне гудел холодильник. Сумерки сгущались как в тропиках - быстро и безвозвратно.
- Дима! - раздалось из соседней комнаты, - Иди ко мне, мне страшно!
- Спи, - я уже сознательно использовал силу своих слов. Самому мне спать не хотелось. Может быть, мне это было не нужно.
Вот все и прояснилось. Молодой Бог оказался просто средством для поимки другого, более могущественного Бога. Созданный вокруг меня с такой тщательностью дворец был просто мышеловкой. С другой стороны, это, наверное, совсем, не вся правда - что я знаю об этих целях и средствах...
Если бы они хотели уничтожить моего отца, они это сделали бы.
Я встал с раскладушки и пошел на кухню попить воды. В конце коридора лежал почти неразличимый в темноте пес. Услышав мои шаги, он поднял голову и в темноте блеснули красным два угля. Вот так - поднимаешься ночью, и тебя встречает персональный Анубис. Теперь нужно идти к нему - он препроводит усопшего на место.
А может быть, придумать себе новый город, новую страну, все новое, чтобы не возвращаться уже сюда никогда, а все остальное - гори огнем? Вот так, запросто придумать, как бритву, как раскладушку.
Не стоило мне, конечно, об этом думать. Хотя, здесь нет ничего преступного, в этой мысли, так, просто мысль, даже догадка скорее. Сфинкс. Улыбка сфинкса. Я присел около пса на корточки и потрепал его за торчащее ухо. Пес сидел как сфинкс, неподвижный и серьезный.
Вот придумаю себе свой мир, а ты там так же будешь сидеть и смотреть на меня. Или нет, тебя тоже придется стереть. Чтобы все, до самой последней капельки, осталось в прошлом. Может быть, и вся эта история с концом света была придумана только для того, чтобы сфинкса расстреляли3.
Может быть, там, за тысячу лет до Рождества Христова, планировали этот расстрел, потому что не смогли сами сделать совершенное произведение. В конце концов, всякое созидание неумолимо кончается разрушением. Так и задумано, наверное.
И потом, ведь мысль, она, может быть, сама по себе разрушает, ее же не остановишь - не успел подумать, а половина мира летит к чертям собачьим. Все просто.
Это для заклинания нужно знать правильную интонацию и ударение. Для мысли этого не нужно. Здесь все правильно изначально. Другой вопрос - вот лежу я тут, думаю о мироздании, а что в результате? Где-нибудь в Новой Зеландии у мирного ювелира разбивают витрину. Обидно - смысла заклинания не узнаешь никогда.
Так что - придумывай - не придумывай - не поможет. Здесь пушка нужна. Или скальпель.
А ведь доктор этот скальпель и держит.
Все просто. Я заманиваю своего родителя - его вырезают, потому как боятся, что он первым успеет вырезать все вокруг. Но для того, чтобы заманить, нужна приманка. Другой такой же, например. Вот они меня и инфицируют чем-то. Самовосстановление, материализация идей - это же все болезнь. Переход на другой уровень. Поэтому меня и сдают доктору, чтобы тот успел со скальпелем в нужный момент. Только и всего. И все эти больные - не больные, а такие же как я. Новые люди. Их уже использовали и прооперировали потом, потому как если не прооперировать - то опять угроза. Опять какие-то неизвестные возможности.
А ведь они меня сегодня днем попытались убрать. Им что-то помешало просто. А так - болтаться мне там, внутри, во тьме, без движения всю жизнь. Всю смерть.
Я обнаружил, что по-прежнему сижу в коридоре и смотрю в светящиеся глаза собаки. Сильно хотелось спать, и я вернулся к себе в комнату.
Я не помню, как заснул, это было похоже на падение в зыбкое ничто, и только рассвет разбудил меня.
Сашенька еще спала: было тихо.
Вдруг я понял: надо что-то делать. До сих пор меня водили по городу, дергая за ниточки, поворачивая лицом к тому, что я должен был видеть. Похоже, другого времени у меня не будет - если меня не достанет папа, то доктор уж точно меня прикончит.
Я направился к выходу и щелкнул замком.
- Ты куда? - неожиданно проснулась Сашенька.
- В институт. К доктору мне надо.
- Дима, зачем тебе туда, ведь не будет ничего хорошего. Мы же с тобой договорились - мы уедем! Иди ко мне лучше,- Сашенька приподнялась в кровати, придерживая одеяло на груди рукой.
- Исчезни, дура!- ответил я, не оборачиваясь, и захлопнул за собой дверь. --------------------------------------------------------------------------1 Восстание в Чехии (1966г.) - завершившееся успехом восстание в Чехии и Словакии, повлекшее за собой отсоединение ряда стран от Империи и разбиение Империи на Европейский дом (бывш. Германия) и Евразийский Дом (бывш. Европейская часть СССР). 2 Особый цинизм , видимо, заметен здесь Дмитрию Александровичу потому, что все перечисленные города получили особую известность как центры антиимперского сопротивления. 3 Древнеегипетская легенда гласит, что мир окончится с улыбкой сфинкса. Завоевавшие часть Египта наполеоновские солдаты расстреляли из пушек лицо сфинкса, чтобы он не сумел улыбнуться никогда, предполагая, что этим даруют миру жизнь вечную. 5. Книга Памяти
- Кто ваш хозяин?
спросил Сайм, не
шелохнувшись.
- Мне сказали,
почтительно отвечал
слуга, - что вам известно
его имя.
Гилберт К. Честертон,
?Человек, который был
Четвергом?
Я потратил остатки своей стипендии на такси до института. Шофер с усмешкой следил, как я наскребал нужную сумму.
- Что, студент, кончились бабки?
- У меня не бабки кончились, - я сдерживался, чтобы не дать ему в его наглую откормленную рожу,- У меня жизнь кончилась. Понял?
- Телка, что ли, разлюбила?
- Она меня и не любила никогда, - я был занят тем, что подсчитывал мелочь.
- Это бывает. Ты смотри, не горячись. А то крыша поедет, и будешь ты вон в том доме отлеживаться. Знаешь, что там? - он показывал мне шехтелевский особняк, склоняясь через сиденье.
- Тоже мне, секрет нашел! Работаю я там, понятно? - кажется, денег хватало.
- Ну тогда тебе повезло. Значит, у тебя уже все поехало, у чего колеса есть. Ты не старайся, давай, сколько нашел, - он забрал у меня все, что я успел вытянуть из кошелька, - Давай, давай, слышал, знаю... Мне неприятности не нужны.
И он уехал, даже не пересчитав деньги.
Рабочие во дворе института распиливали рухнувший тополь, ползая по стволу, как муравьи по травинке. Отпиленные ветви падали вниз с сухим треском, разламываясь о старую мостовую. Я остановился, сочувствуя погибшему дереву.
Собственно, никакой моей вины в гибели тополя не было, но непонятный страх мучал меня, пока я смотрел на то, как расчленяют этот огромный труп.
Я пересек парк, вошел в здание и остановился около двери кабинета доктора Шепелева.
Важно было понять - как войти. Неожиданно я понял, что бояться мне нечего, прятаться незачем, что только я здесь хозяин, я почувствовал восторг вышедшей из под контроля шестеренки, и без стука распахнул дверь кабинета.
Шепелев сидел за своим столом, вчитываясь в какую-то бумагу.
- Ну, доктор, когда Вы меня оперировать собираетесь?
- Какая операция, Вы о чем? Я не практикую. Уже давно, - Шепелев даже не поднял головы от своих документов. Мне понравилась его выдержка, - А Вы что, вдобавок еще и больны? До чего дошли наши Органы!
- Можно подумать, Вы сами из другого ведомства, - огрызнулся я.
- А-а-а, вот в чем дело, оказывается! - Шепелев досадливо отбросил листок, исписанный неровным стариковским почерком, - Придется доложить генералу, что у него в отделе утечка. Я ему еще два года назад говорил, что секретаршу менять пора. Это ведь Сашенька Вам мое досье показала?
- Какая секретарша? - решил притвориться я. Мне хотелось притвориться так, чтобы доктор это понял.
- Да полноте, Дмитрий Александрович!..
- Евгеньевич я, Евгеньевич, и вам это прекрасно известно!..
- Ну вот, а Вы притворяетесь, зачем? Все Вы знаете, а Сашеньку выгораживаете!..
- Хочу и притворяюсь...
- Дело ваше, конечно, только ни к чему это. Я вот все равно догадался. Да, коллега, она Вам тоже в Англию эмигрировать предлагала? Ко мне, помнится, приехала на ночь глядя, а я как раз жениться собирался. Невеста узнает - все, скандал, сами понимаете, страшный. Я перепугался, но выгнать не сумел - рука не поднялась. А ночью уже она меня агитировать начала поехали, да поехали. Правда, знал я, что она в такие командировки каждые два месяца ездит. Сама-то возвращается через неделю, а вот что с мужиками ее происходит - непонятно... Так как - агитировала, или нет?
- Не скажу! - мне стало на секунду обидно.
- Ну-ну... Агитировала, значит... Ну-ну... А то смотрите, Дмитрий Евгеньевич, может, и впрямь, уехать в Англию-то, а?
- А потом она меня англичанам сдаст? Я же теперь государственный служащий. На спецзадании...
- Какое еще спецзадание?.. Опомнитесь!!! Сплошная бутафория. Один сотрудник культового отдела проверяет другого сотрудника того же отдела. Нет, мы в Англии как секретные агенты не нужны. Грош цена нам как секретным агентам. Я вот вашего звания не знаю, Вы - моего. Что Вам известно, что начальник культового отдела - генерал - полковник Климент Степанович Смирнов? Или генерал-майор?.. Вот - вот, Вы и этого не знаете... Кому мы там нужны с такими познаниями? Думаете, это только мы с Вами ничего не понимаем? Это со всеми в ведомстве такое...
- А куда же она тогда мужиков-то девает?
- Я и говорю - непонятно...
- Может быть, она их просто вывозит, и все?
- А Вы проверьте, проверьте... - доктор ухмыльнулся, - Я вот что-то не рискнул... Так чего там про операцию? Держу пари, все это Вы сами придумали.
- Что это Вы так уверены?
- Ну, насколько мне известно, Вы не в таком положении, когда хоть кто-то может Вам рассказать... Значит, все придумано. Или я полный идиот, что немаловероятно. Ну, чего Вы еще там нафантазировали? Рассказывайте все сразу, без утайки...
- А пациенты у Вас кто?
Доктор как-то сразу сник и потерялся.
- Простите меня... Простите, дурака... Я думал, что Вы такой же, как я. Не величина. Простите... - кажется, я попал своим вопросом. Непонятно еще почему, но попал. Взял за живое.
- Я позвоню, Дмитрий Евгеньевич, позову человека, мне одному не рассказать... Спиридон Петрович? Зайдите ко мне в кабинет, тут посетитель. Нет, отчетов не нужно с собой брать. Все неофициально,- доктор положил трубку и виновато посмотрел на меня, - Можно я закурю? Очень хочется. С самого утра не курил.
- Да уж курите, я потерплю.
- Вот... - произнес доктор, затянувшись, - Вы уж меня простите, никак не полагал, что Вы в таком ранге... Все болтаю, болтаю... Звание-то у Вас какое? Хотя, можете не отвечать... Я же понимаю все. Я взрослый совсем...
Доктор замолчал, затягиваясь ?Беломором?1. Стало тихо. Было слышно, как в коридоре работал приемник. Сигналы отмеривали точное время. ?Говорит Москва. Вы слушаете Арийское радио...?
?Что они - совсем идиоты, все просто помешались на этом радио,? - я вспомнил наглую улыбочку майора и меня передернуло.
В комнату вошел низенький и щуплый лысый человечек.
- А вот и Спиридон Петрович, мой лаборант, - доктор оживился, но навстречу не поднялся, - присаживайтесь, Спиридон Петрович, присаживайтесь.
Спиридон Петрович был гораздо старше Шепелева, но беспрекословно подчинялся доктору. Было странно наблюдать лаборанта, который раза в полтора старше своего руководителя.
- Ну что, Спиридон Петрович, рассказывайте, - доктор был развязен, он почувствовал, что я не сержусь и расслабился, - Вот, позвольте представить, Дмитрий Евгеньевич. Любопытствует. Рассказывайте.
- Что рассказывать? - ассистент не мог рассердиться на доктора, но было видно, что ему не терпится сделать что-нибудь против воли этого человека.
- А вот с самого начала и рассказывайте, всю вашу теорию, все.
- Ну, доктор, Вы же меня опять критиковать будете... Может, я лучше Вашу точку зрения изложу? - ассистент старался издеваться над руководителем.
- Вам виднее, - доктор не замечал издевки.
- Тогда уж проще Вам самому...
Доктор понял интонацию ассистента, лицо его посерело от напряжения:
- Прекратить базар! - в его голосе послышалась привычка к строевым приказам, - Излагайте.
- Да рассказывать особенно - то и нечего. Вот ведь как... Есть по стране человек сорок. Странное заболевание, странные способности...
- Способности?..
- Ну, да, как это в газетах пишут - экстрасенсорика, телекинез... Нет, не те слова, это ерунда все, сущая ерунда...
- Как это ерунда? - доктор опять прервал своего ассистента, - Как это ерунда? А та история с пропавшими деньгами? Я же тогда Вас едва вытащил, Спиридон Петрович, как Вам не стыдно!
- Но не я же это сделал, Вы же знаете!..
Мне не хотелось присутствовать при очередной склоке.
- А симптомы какие? Что за болезнь? Амнезия, что ли?
- Да какая там амнезия! Может, это и не болезнь вовсе. Доктор меня сейчас раскритикует, но я думаю, что это мутации, что ли.
- А в клинику их зачем? Исследовать? Контролировать?
- Да нет, это все моя инициатива, - доктор глубоко затянулся, -Сколько мне с нашими бюрократами биться пришлось!.. Вы думаете, все эти ментальные способности за так приходят? Это же все глубоко больные люди. Они же тают на глазах. У кого легкие, у кого печень. А начинается у всех одинаково галлюцинации, потеря четкости зрения...
Я вспомнил вчерашнее, материализованное лезвие и оплывающий вокруг меня мир, и мне стало страшно.
- И долго болеют? - с надеждой спросил я.
- Долго...
- А лечите-то вы их как? - мне захотелось получить рецепт, за бесплатно, сразу.
- Мы их не лечим, мы пытаемся хоть как-то скрасить их существование.
- Да, заболевание, к сожалению, необратимое, все что мы гарантировано можем - это затормозить его развитие, - встрял Спиридон Петрович.
- С помощью фотографий? - я старался вложить в вопрос как можно больше иронии, хотя мысль о таком лечении совсем не казалась мне смешной.
- И с помощью фотографий тоже.
- Ну так выдайте им по пачке картинок и отпустите!
- Это было бы слишком просто. Со временем каждый артефакт теряет свою силу.